Nota bene

Глава 8 Специалист по волшебному зельеварению Гарри мысленно стал считать до десяти. Почему эта глава попалась именно ему? Он не считал, что сделал на первом уроке что-то не так, но почему-то испытывал смутное чувство стыда. Неясными клубками оно теснилось в его груди, отдаваясь лёгкой дрожью в пальцах. Вдох. Выдох. — Вон он, смотри! — Где? — Да вон, рядом с высоким рыжим парнем. — Это который в очках? — Ты видел его лицо? — Ты видел его шрам? Этот шепот Гарри слышал со всех сторон с того самого момента, как на следующее утро вышел из спальни. За дверями кабинетов, в которых у Гарри были занятия, собирались толпы школьников, желающих взглянуть на него. Одни и те же люди специально по нескольку раз проходили мимо, когда он оказывался в коридоре, и пристально смотрели ему в лицо. Гарри предпочел бы, чтобы они этого не делали, потому что они его отвлекали, а ему надо было сосредоточиться на том, чтобы добраться до очередного кабинета. Гарри думал, что его слава незаслуженная, выросшая на крови его родителей. Почему никто этого не понимает — большой секрет. Вот же оно, на поверхности лежит, а никто будто и не видит. В Хогвартсе было сто сорок две лестницы. Одни из них были широкие и пологие, другие — узкие и крутые. Были лестницы, которые в пятницу приводили Гарри совсем не туда, куда вели в остальные дни. Были лестницы, у которых внезапно исчезали некоторые ступеньки в тот самый момент, когда Гарри спускался или поднимался по ним. Так что, идя по этим лестницам, надо было обязательно прыгать. — Прыгать не обязательно, мистер Поттер, — улыбнулась Минерва. Тонкие лучики морщинок появились у глаз. — Я понял к концу первого курса, — усмехнулся Гарри. Конечно, как тут не понять? Преподаватели по лестницам не прыгают, значит, есть какой-то другой способ усмирения этих сумасшедших лестниц. На практике оказалось, что таких способов не один и даже не два. Мальчик нашёл взглядом глаза подруги, и та ему подмигнула. Как такое исследование проводить без самого любознательного человека в Хогвартсе? С дверями тоже хватало проблем. Некоторые из них не открывались до тех пор, пока к ним не обращались с вежливой просьбой. Другие открывались, только если их коснуться в определенном месте. Третьи вообще оказывались фальшивыми, а на самом деле там была стена. Северус оказался под влиянием ностальгии всего на несколько мгновений, но этого хватило, чтобы вспомнить, что все двери, на самом деле, были функционирующими. Странно, что в бытность студентом он этого не замечал, а, возвратившись в качестве профессора, был сильно удивлён. Запомнить расположение лестниц, дверей, классов, коридоров и спален было очень сложно. Казалось, что в Хогвартсе все постоянно меняется и сегодня все иначе, чем было вчера. Люди, изображенные на портретах, ходили друг к другу в гости. И Гарри был убежден, что стоящие в коридорах рыцарские латы способны передвигаться. Ученики не заметили, как преподаватели быстро переглянулись между собой. Это был секрет. Лежащий на поверхности, но все же секрет. Многие ли ученики думают об этом, или Гарри обладает столь чуткой интуицией? Это ещё предстоит проверить, а пока нужно продолжить чтение злополучных (хотя так ли это) книг. Добавляли хлопот и привидения. Гарри всегда оказывался в шоке, когда сквозь дверь, которую он пытался открыть, вдруг просачивалось привидение. С Почти Безголовым Ником, призраком башни Гриффиндор и, следовательно, союзником, проблем никогда не было. Даже наоборот — он всегда был счастлив показать первокурсникам, как пройти туда, куда им надо. Но вот Пивз был опаснее двух закрытых дверей и ведущей в никуда лестницы — особенно если встретить его, когда опаздываешь на занятия. Пивз ронял на головы первокурсникам корзины для бумаг, выдергивал из-под них ковры, забрасывал их кусочками мела или благодаря своей невидимости незаметно подкрадывался и внезапно хватал за нос с хриплым криком: "Попался!" Казалось, что хуже Пивза ничего и никого быть не может, однако вскоре выяснилось, что это не совсем так. Школьный завхоз Аргус Филч оказался куда более неприятной личностью. В первое же утро Гарри и Рон обратили на себя его внимание — к сожалению, в плохом смысле слова. Филч застал их в тот момент, когда они пытались открыть одну из дверей. К несчастью, выяснилось, что именно за этой дверью начинается тот самый закрытый для всех коридор на четвертом этаже, про который говорил на банкете Альбус Дамблдор. Филч отказывался верить, что ребята просто заблудились. Смотритель был уверен, что они специально хотели проникнуть на запретную территорию, и угрожал запереть их в находящуюся в подземелье темницу. Но в самый критический момент их спас проходивший мимо профессор Квиррелл. — Да, мистер Поттер, правила для вас неписаны, — незлобно хмыкнул Снейп, понимая, что именно необычность Гарри толкает его на многие его приключения на известное место. — Так точно, сэр, — прищурился Гарри. Хотел ли он добиться признания от этого человека? Да. Уважения? Тоже да. Филча была кошка по имени миссис Норрис — тощее пыльно-серое создание с выпученными горящими глазами, почти такими же, как у Филча. Она в одиночку патрулировала коридоры. Стоило ей заметить, что кто-то нарушил правила — сделал хотя бы один шаг за запретную линию, — и она тут же исчезала. А через две секунды появлялся тяжело сопящий Филч. Филч знал все секретные ходы лучше, чем кто-либо другой в школе — за исключением, пожалуй, близнецов Уизли, — и появлялся так неожиданно, словно был привидением. Ученики его ненавидели, и для многих пределом мечтаний было отважиться дать пинка миссис Норрис. Но найти нужный кабинет было еще полдела, потому что занятия оказывались порой куда более тяжелыми, чем поиск той или иной комнаты. Как быстро выяснил Гарри, магия вовсе не сводилась к помахиванию волшебной палочкой и произнесению нескольких странных слов. — Конечно всё не могло быть настолько просто, Гарри! — засмеялась Гермиона. Её смех журчал как небольшая речка в лесу, лаская неискушённый слух. — Не могло, — эхом раздался голос Гарри. Как бы всё было просто! Он попал в сказку, да только она оказалась страшной. Каждую среду ровно в полночь они приникали к телескопам, изучали ночное небо, записывали названия разных звезд и запоминали, как движутся планеты. Трижды в неделю их водили в расположенные за замком оранжереи, где низкорослая полная дама — профессор Стебль — преподавала им травологию, науку о растениях, и рассказывала, как надо ухаживать за всеми этими странными травами и грибами и для чего они используются. Самым утомительным предметом оказалась история магии — это были единственные уроки, которые вел призрак. Профессор Бинс был уже очень стар, когда однажды заснул в учительской прямо перед камином, а на следующее утро он пришел на занятия уже без тела. Бинс говорил ужасно монотонно и к тому же без остановок. Ученики поспешно записывали за ним имена и даты и путали Эмерика Злого с Уриком Странным. — Говорила же Альбусу, что профессор Бинс должен уйти на заслуженный отдых! — возмутилась Минерва. Этот вопрос уже давно натягивал своим остриём отношения с Дамблдором, но дело всё откладывалось в долгий ящик. — Неужели кто-то об этом думает?! — Гермионе так же не нравился нудный преподаватель. Она любила учиться, но бесконечные гоблинские войны не прибавляли энтузиазма. Её вопрос остался без ответа и растворился в воздухе, будто его и не было. Профессор Флитвик, преподававший заклинания, был такого крошечного роста, что вставал на стопку книг, чтобы видеть учеников из-за своего стола. На самом первом уроке он, знакомясь с курсом, взял журнал и начал по порядку зачитывать фамилии. Когда он дошел до Гарри, то возбужденно пискнул и исчез из вида, свалившись со своей подставки. А вот профессор Макгонагалл была совсем другой. Гарри был прав, когда, увидев ее, сказал себе, что с ней лучше не связываться. — Я... Я настолько строго выгляжу? — неожиданно растерялась Минерва. Её глаза немного округлились. — Есть такое, профессор, — широко улыбнулись близнецы. — Именно поэтому все первокурсники ведут себя как шёлковые, мадам. — Значит, есть смысл продолжать в том же духе, коллега, — прикрыл глаза Северус, скрывая отблеск смешинок в них. — Даже не знаю, как быть, — декан Гриффиндора ободрилась. — Продолжайте, мистер Поттер. Умная, но строгая, она произнесла очень суровую речь, как только первокурсники в первый раз пришли на ее урок и расселись по местам. После такой речи всем стало немного не по себе. Затем профессор Макгонагалл перешла к практике и превратила свой стол в свинью, а потом обратно в стол. Все были жутко поражены и начали изнывать от желания поскорее начать практиковаться самим, но вскоре поняли, что научиться превращать предметы мебели в животных они смогут еще очень нескоро. Профессор Макгонагалл продиктовала им несколько очень непонятных и запутанных формул, которые предстояло выучить наизусть. И лишь потом она дала каждому по спичке и сказала, что они должны превратить эти спички в иголки. К концу урока только у Гермионы Грэйнджер спичка немного изменила форму — профессор Макгонагалл продемонстрировала всему курсу заострившуюся с одного конца и покрывшуюся серебром спичку Гермионы и улыбнулась ей. — Почему сначала всё даётся настолько сложно? — Гермиона задала простой, но в то же время сложный вопрос. — Почти у всех детей мало развито пространственно-абстрактное мышление, а в трансфигурации это один из важнейших навыков, — вздохнула Минерва. — На самом деле, дошкольное рисование пошло бы на пользу, но у магов нет таких учреждений. Всё своё детство ребята проводят в семье, впитывая опыт предков. — Но почему бы не создать их, профессор? — удивилась девушка. — Разве это так сложно? — Всё это зависит от политического курса, мисс Грейнджер. Вы ещё слишком молоды, чтобы в этом разбираться, но нынешний министр — ярый противник дошкольного магического образования, — похоже, для профессора этот вопрос был весьма болезненным. И немудрено — многих детей приходится учить элементарным вещам, которые чистокровки умеют на интуитивном уровне или были выучены с пелёнок. Гермиона же сделала заметку на будущее, что стоит внимательно присмотреться к министерской работе. Ведь систему проще всего менять изнутри. С особым нетерпением все ждали урока профессора Квиррелла по защите от темных искусств, однако занятия Квиррелла скорее напоминали юмористическое шоу, чем что-то серьезное. Его кабинет насквозь пропах чесноком; им, как все уверяли, Квиррелл надеялся отпугнуть вампира, которого встретил в Румынии. Профессор очень боялся, что тот вот-вот явится в Хогвартс, чтобы с ним разобраться. — Цирк с конями, — потёр переносицу Снейп. — Воистину, — поддержала коллегу декан Гриффиндора. — Но почему его вообще допустили к преподаванию, мадам? Как и профессора Локхарта? — полюбопытствовал Драко. Остальные же держали ушки на макушке, ведь этот вопрос мучил их с начала обучения. — Нехватка кадров — вот простой ответ. На должность преподавателя ЗОТИ было наложено проклятие, в результате которого каждый преподаватель не задерживается на ней больше года, — доходчиво объяснила Минерва. — Но почему бы просто не переименовать должность? — воскликнула Гермиона. Казалось, что ещё момент, и она подпрыгнет в своем исследовательском возбуждении. — Если бы всё было так просто, — горько улыбнулась МакГонагалл. — Смысл довлеет над названием. Это правило работает далеко не всегда, но в некоторых случаях оно является решающим фактором. Это место мог бы давно занять профессор Снейп, но Альбус не позволяет, говоря, что не хочет потерять такого специалиста в области зелий. Когда декан упомянула мрачного Снейпа, он в очередной раз присмотрелся к мужчине. Тот всем своим видом выражал безразличие, однако блеск в глазах его выдавал. Он и правда хотел быть преподавателем ЗОТИ? Если это так, то этот предмет, вероятно, был бы самым ужасным в его школьной жизни. Он и так отбил у него интерес к зельям, а тут ещё и Защита. Спасибо, не надо. Тюрбан на голове Квиррелла тоже не прибавлял его занятиям серьезности. Профессор уверял, что этот тюрбан ему подарил один африканский принц, которому он помог избавиться от очень опасного зомби. Но по-настоящему никто не верил в эту историю. Во-первых, потому, что, когда Симус Финниган спросил, как Квиррелл победил зомби, Квиррелл покраснел и начал говорить о погоде. А во-вторых, потому, что тюрбан как-то странно пах, а близнецы Уизли уверяли всех, что это не подарок африканского принца, а просто мера предосторожности. По их словам, под одеждой Квиррелл был весь обвешан дольками чеснока, и в тюрбане его тоже был спрятан чеснок, поскольку профессор, боясь вампиров, желал быть полностью защищенным. Теперь-то Гарри знал, что это был запах гниения, который носитель подселенца отчаянно пытался скрыть. Враньё про вампиров, может, и работало на учеников младших курсов, но старшие-то должны были что-то заподозрить! О предподавателях и говорить нечего — как те могли проворонить такое? За первые несколько дней учебы Гарри с облегчением убедился в том, что он не хуже, чем другие. Никто не стал комментировать самооценку Гарри. Было кристально ясно, что обстановка в семье его родственников не располагала к здоровому развитию личности. Тем не менее, Драко удивлённо приподнял брови. Очень многие школьники родились и выросли в семьях маглов и, как и он, даже понятия не имели о том, кто они такие, пока не получили письмо из Хогвартса. К тому же первокурсникам столько всего предстояло выучить, что даже Рон, родившийся в семье волшебников и кроме родителей имеющий пятерых старших братьев, не имел особого преимущества перед остальными. Пятница стала для Гарри и Рона великим днем. Они наконец-то смогли спуститься в Большой зал на завтрак, ни разу не сбившись с пути. — Что у нас там сегодня? — спросил Гарри, посыпая сахаром овсянку. — Два занятия по зельям — заниматься будем вместе со слизеринцами, — ответил Рон. — Занятия ведет профессор Снейп, а он их декан. Говорят, что он всегда и во всем на их стороне, выгораживает их перед остальными преподавателями и ставит им лучшие отметки. Вот как раз и увидим, так ли это. — Что, конечно же, так, — весело подначила Снейпа профессор МакГонагалл. Баллы никогда не играли важнейшую роль для преподавателей, они прививали ученикам чувство собственной ответственности перед коллективом и соревновательный дух. Школа — среда социализации, так что дети должны этому научиться, иначе беспощадный мир взрослых их пережуёт и выплюнет за ненадобностью. Конечно, иногда незаслуженное снятие или начисление очков вызывало недовольство, но лишь ненадолго. — И не скрываю этого, — ухмыльнулся Северус. Из этих слов можно было сделать вывод, что его величайшим удовольствием было издевательство над учениками посредством снятия баллов. Тем не менее, в саркастической интонации ясно слышались нотки обречённости, словно профессор и не мог иначе. — Хотел бы я, чтобы Макгонагалл всегда была на нашей стороне, — задумчиво произнес Гарри. Профессор Макгонагалл была деканом факультета Гриффиндор, но это отнюдь не помешало ей позавчера дать «своим» огромное домашнее задание. Обычно сдержанная Минерва громко рассмеялась. — О, Мерлин, я даже не предполагала, что выгляжу так в глазах студентов! — вытерла она проступившие от смеха слёзы, продолжая широко улыбаться. Она могла сколько угодно казаться чопорной и сухой, но её нутро никогда таким не было. Там, внутри, она всегда горела. Пока они завтракали, прибыла почта. Теперь Гарри уже привык к этому, но в свое первое утро в школе он даже испугался, когда во время завтрака в Большой зал с громким уханьем влетело не меньше сотни сов. Они начали кружить над столами, высматривая своих хозяев и роняя им на колени письма и посылки. Пока Букля не принесла Гарри ни одного письма. Сова иногда залетала в зал вместе с другими, чтобы посидеть у него на плече и ласково похватать его клювом за ухо. А потом, съев кусочек тоста, улетала в совятню, как называли в школе домик, где жили совы, и там спокойно засыпала. Но этим утром Букля, приземлившись между сахарницей и блюдцем с джемом, уронила в тарелку Гарри запечатанный конверт. Гарри тут же вскрыл его — он просто не мог спокойно завтракать, не прочитав свое первое письмо. Письмо было написано неровными буквами: «Дорогой Гарри. Я знаю, что в пятницу после обеда у тебя нет занятий, поэтому, если захочешь, приходи ко мне на чашку чая примерно часам к трем. Хочу знать, как прошла твоя первая неделя в школе. Пришли мне ответ с Буклей. Хагрид». Гарри одолжил у Рона перо, нацарапал на обороте письма: «Да, с удовольствием, увидимся позже, спасибо» — и вручил письмо Букле. Гарри повезло, что впереди его ждал чай у Хагрида, потому что занятия по зельеварению оказались самым неприятным из всего, что с ним пока произошло в школе. На банкете по случаю начала семестра Гарри почувствовал, что профессор Снейп почему-то невзлюбил его с первого взгляда. К концу первого урока он уже понял, что ошибся. Профессор Снейп не просто невзлюбил Гарри — он его возненавидел. — О, я уверена, мистер Поттер, что вас бы с нами сейчас не было, если бы профессор Снейп возненавидел вас, — Минерва выглядела так, будто было железно уверена в своих словах. — Должен признать, что это так, — слукавил Северус. Гарри не поверил. Что-то заставляло его видеть изменения в профессоре. Сейчас ненависть испарилась, словно её никогда и не было. Кажется, это связано с тем, что реальность не совпадала с образом, который был взлелеян Снейпом с самого первого дня. Но в этот самый день ненависть пылала в нём чёрным огнём, изжогой поселившейся в желудке на ближайшие два года. Кабинет Снейпа находился в одном из подземелий. Тут было холодно — куда холоднее, чем в самом замке — и довольно страшно. Вдоль всех стен стояли стеклянные банки, в которых плавали заспиртованные животные. — Профессор, а зачем они там? — решилась на вопрос вечно любопытная и охочая до новых знаний Гермиона. — Наверняка они стоят там годами... — Вы правы, мисс Грейнджер, однако они используются в качестве наглядного материала при разделке ингредиентов животного происхождения, — спокойно ответил Снейп. Гермиону сначало нехило передёрнуло, однако её сознание сразу же подсказало ей, что она каждый день ест мясо, иногда использует зелья, в состав которых как раз входили такие ингредиенты. Рациональность победила в девушке, но список целей на будущее в очередной раз пополнился новой идеей. Снейп, как и Флитвик, начал занятия с того, что открыл журнал и стал знакомиться с учениками. И, как и Флитвик, он остановился, дойдя до фамилии Поттер. — О, да, — негромко произнес он. — Гарри Поттер. Наша новая знаменитость. Драко Малфой и его друзья Крэбб и Гойл издевательски захихикали, прикрыв лица ладонями. Закончив перекличку, Снейп обвел аудиторию внимательным взглядом. Глаза у него были черные, как у Хагрида, только в них не было того тепла, которым светились глаза великана. Глаза Снегга были холодными и пустыми и почему-то напоминали темные туннели. — Вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и снадобий. Очень точную и тонкую науку, — начал он. Снейп говорил почти шепотом, но ученики отчетливо слышали каждое слово. Как и профессор Макгонагалл, Снейп обладал даром без каких-либо усилий контролировать класс. Как и на уроках профессора Макгонагалл, здесь никто не отваживался перешептываться или заниматься посторонними делами. — Глупое махание волшебной палочкой к этой науке не имеет никакого отношения, и потому многие из вас с трудом поверят, что мой предмет является важной составляющей магической науки, — продолжил Снейп. — Я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства… Я могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как заткнуть пробкой смерть. Но все это только при условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада болванов, которое обычно приходит на мои уроки. — Впечатляющая речь, Северус. Особенно замечательна она своим многословием и пафосом, — подначила коллегу Минерва. — Однако. Это помогает приструнить даже самых непослушных учеников на моих уроках. Жаль, что на студентов постарше приходится орать, — равнодушно пожал плечами Снейп. Кажется, для него это было нормой — подумал Гарри. После этой короткой речи царившая в классе тишина стала абсолютной. Гарри и Рон, подняв брови, обменялись недоуменными взглядами. Гермиона Грэйнджер нетерпеливо заерзала на стуле — судя по ее виду, ей не терпелось доказать, что уж ее никак нельзя отнести к стаду болванов. — Поттер! — неожиданно произнес Снейп. — Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни? «Измельченный корень чего с настойкой чего?» — хотел переспросить Гарри, но не решился. Он покосился на Рона, но тот, похоже, был не менее ошарашен вопросом. Зато Гермиона Грэйнджер явно знала ответ, и ее рука взметнулась в воздух. — Я не знаю, сэр, — ответил Гарри. На лице Снейпа появилось презрительное выражение. — Так, так… Очевидно, известность — это далеко не все. Но давайте попробуем еще раз, Поттер. — Снейп упорно не желал замечать поднятую руку Гермионы. — Если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать? Гермиона продолжала тянуть руку, с трудом удерживаясь от того, чтобы не вскочить с места. А вот Гарри абсолютно не представлял, что такое безоаровый камень. Он старался не смотреть на Малфоя, Крэбба и Гойла, которые сотрясались от беззвучного смеха. — Я не знаю, сэр, — признался он. — Похоже, вам и в голову не пришло почитать учебники, прежде чем приехать в школу, так, Поттер? Гарри заставил себя не отводить взгляд и смотреть прямо в эти холодные глаза. По правде, он читал свои, новые учебники, пока жил у Дурслей, но неужели Снейп рассчитывал на то, что он наизусть выучит «Тысячу волшебных трав и грибов»? Гарри скромно прожигал взглядом профессора, пока тот не наконец не выдавил: — Признаю, мистер Поттер, я был к вам несколько... несправедлив. Все Уизли, а особенно Рон, смотрели на Гарри как на бога, милостиво сошедшего с запретного Олимпа. Как он смог заставить профессора сказать такое?! Им было невдомёк, что между этими двумя уже установилась некая связь. Пока тонкая, хрупкая, но обещающая стать прочной как канат. Минерва начала что-то подозревать: её опыт был достаточно обширен, чтобы судить о такого рода отношениях, и это обеспокоило её подсознание не на шутку. Снейп продолжал игнорировать дрожащую от волнения руку Гермионы. — Хорошо, Поттер, а в чем разница между волчьей отравой и клобуком монаха? Гермиона, не в силах больше сидеть спокойно, встала, вытягивая руку к потолку. — Я не знаю, — тихо произнес Гарри. — Но мне кажется, что Гермиона это точно знает, почему бы вам не спросить ее? Несколько человек засмеялись; Гарри поймал взгляд Симуса, и тот подмигнул ему. Снейп, однако, остался недоволен. — Сядьте! — рявкнул он Гермионе. — А вы, Поттер, запомните: из корня асфоделя и полыни приготавливают усыпляющее зелье, настолько сильное, что его называют напитком живой смерти. Безоар — это камень, который извлекают из желудка козы и который является противоядием от большинства ядов. А волчья отрава и клобук монаха — это одно и то же растение, также известное как аконит. Поняли? Так, все записывайте то, что я сказал! Все поспешно схватились за перья и зашуршали пергаментом. Но тихий голос Снейпа перекрыл поднявшийся шум. — А за ваш наглый ответ, Поттер, я записываю штрафное очко на счет Гриффиндора. Для первокурсников факультета Гриффиндор уроки Снейпа обещали быть не самыми приятными, и дальнейшие события подтвердили этот безрадостный вывод. Снегг разбил учеников на пары и дал им задание приготовить простейшее зелье для исцеления от фурункулов. Он кружил по классу, шурша своей длинной черной мантией, и следил, как они взвешивают высушенные листья крапивы и толкут в ступках змеиные зубы. Снегг раскритиковал всех, кроме Малфоя, которому, очевидно, симпатизировал. В тот момент, когда Снегг призвал всех полюбоваться, как Малфой варит рогатых слизняков, темница вдруг наполнилась ядовито-зеленым дымом и громким шипением. Невилл каким-то образом умудрился растопить котел Симуса, и тот превратился в огромную бесформенную кляксу, а зелье, которое они вдвоем готовили в котле, стекало на каменный пол, прожигая дырки в ботинках стоявших поблизости учеников. Через мгновение все с ногами забрались на стулья, а Невилл, которого окатило выплеснувшимся из котла зельем, застонал от боли, так как на его руках и ногах появились красные волдыри. — Идиот! — прорычал Снегг, одним движением палочки сметая в угол пролившееся зелье. — Как я понимаю, прежде чем снять котел с огня, вы добавили в зелье иглы дикобраза? Невилл вместо ответа сморщился и заплакал — теперь и нос его был усыпан красными волдырями. — Отведите его в больничное крыло, — скривившись, произнес Снегг, обращаясь к Симусу. А потом повернулся к Гарри и Рону, работавшими за соседним столом. — Вы, Поттер, почему не сказали ему, что нельзя добавлять в зелье иглы дикобраза? Или вы подумали, что если он ошибется, то вы будете выглядеть лучше его? Из-за вас я записываю еще одно штрафное очко на счет Гриффиндора. Это было ужасно несправедливо. Гарри уже открыл рот, чтобы возразить, когда Рон пнул его под столом. — Не нарывайся, — прошептал Рон. — Я слышал, что Снегг, если разозлится, может очень сильно навредить. — Мистер Уизли, чтобы вы знали, ни один учитель в Хогвартсе не навредит своему ученику! — взорвалась профессор МакГонагалл, резко всплёскивая руками. — Могу поспорить, — пробормотал под нос Гарри и отвёл взгляд. Чужие глаза пожирали его, забирались в самую душу, смотрели, выворачивая нутро наизнанку. Час спустя, когда они вышли из темницы и поднимались по лестнице, голова Гарри была полна всяких неприятных мыслей, а радостное настроение, с которым он приехал в Хогвартс, совсем улетучилось. В первую же неделю пребывания в школе он заработал два штрафных очка — и все из-за того, что Снегг почему-то возненавидел его. И он очень хотел бы узнать почему. — Выше нос, — подбодрил его Рон. — Фреду и Джорджу тоже не везет на уроках Снегга. Знаешь, сколько штрафов они у него наполучали? Слушай, а можно, я пойду с тобой к Хагриду? Без пяти три они вышли из замка и пошли по школьной территории к дому Хагрида. Он жил в маленьком деревянном домике на опушке Запретного леса. Над входной дверью висел охотничий арбалет и пара галош. Когда Гарри постучал в дверь, ребята услышали, как кто-то отчаянно скребется в нее с той стороны и оглушительно лает. А через мгновение до них донесся зычный голос Хагрида: — Назад, Клык, назад! Дверь приоткрылась, и за ней показалось знакомое лицо, заросшее волосами. — Заходите, — пригласил Хагрид. — Назад, Клык! Хагрид пошире распахнул дверь, с трудом удерживая за ошейник огромного немецкого дога. В доме была только одна комната. С потолка свисали окорока и выпотрошенные фазаны, на открытом огне кипел медный чайник, а в углу стояла массивная кровать, покрытая лоскутным одеялом. — Вы чувствуйте себя как дома… устраивайтесь, — сказал Хагрид, отпуская Клыка, который кинулся к Рону и начал лизать ему уши. Было очевидно, что Клык, как и его хозяин, выглядел куда опаснее, чем был на самом деле. — Это Рон, — сказал Гарри. В это время Хагрид заваривал чай и выкладывал на тарелку кексы «Камушки». Кексы соприкасались с тарелкой с таким звуком, что никаких сомнений в их твердости не возникало — они явно получились жестковаты. — Еще один Уизли, да? — спросил Хагрид, глядя на веснушчатое лицо Рона. — Я полжизни провел, выгоняя твоих братьев-близнецов из Запретного леса! О каменные кексы легко можно было сломать зубы, но Гарри и Рон делали вид, что они им очень нравятся, и рассказывали Хагриду, как прошли первые дни в школе. Клык сел около Гарри, положил голову ему на колени и обслюнявил ему одежду. Гарри и Рон ужасно развеселились, услышав, как Хагрид назвал Филча старым мерзавцем. — А эта кошка его, миссис Норрис… ух, хотел бы я познакомить ее с Клыком. Вы-то небось не знаете, да! Стоит мне в школу прийти, как она за мной… по пятам ходит, следит все да вынюхивает. И не спрячешься от нее, и не обманешь… она меня нюхом чует и везде отыщет, во как! Филч ее на меня натаскал, не иначе. Гарри рассказал Хагриду про урок Снегга. Хагрид, как и Рон, посоветовал Гарри не беспокоиться, потому что Снеггу не нравится подавляющее большинство учеников. — Но мне кажется, он меня ненавидит. — Да ерунда это! — возразил Хагрид. — С чего бы это ему? — Действительно! — загоготали близнецы. — Довольно! — холодно произнесла МакГонагалл. — Профессор Снейп гораздо старше и опытнее вас, и он не заслуживает насмешек. Однако Гарри показалось, что Хагрид, произнося эти слова, чуть-чуть отвел взгляд в сторону. — А как твой брат Чарли? — поспешно поинтересовался Хагрид, повернувшись к Рону. — Мне он жутко нравился: уж больно хорошо он со зверьем умел обращаться. Гарри спросил себя, не специально ли Хагрид сменил тему разговора. Пока Рон рассказывал Хагриду о Чарли, который изучает драконов, Гарри взял кусок газетной бумаги, лежавший на столе под чехлом для чайника. Это была вырезка из «Пророка»: «ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ О ПРОИСШЕСТВИИ В БАНКЕ «ГРИНГОТТС» Продолжается расследование обстоятельств проникновения неизвестных грабителей или грабителя в банк «Гринготтс», имевшего место 31 июля. Согласно широко распространенному мнению, это происшествие — дело рук темных волшебников, чьи имена пока неизвестны. Сегодня гоблины из «Гринготтса» заявили, что из банка ничего не было похищено. Выяснилось, что сейф, в который проникли грабители, был пуст, — по странному стечению обстоятельств, то, что в нем лежало, было извлечено владельцем утром того же дня. «Мы не скажем вам, что лежало в сейфе, поэтому не лезьте в наши дела, если вам не нужны проблемы», — заявил этим утром пресс-секретарь банка «Гринготтс». Гарри вспомнил, как в поезде Рон рассказал ему о том, что кто-то пытался ограбить «Гринготтс», но Рон не назвал дату. А теперь… — Хагрид! — воскликнул Гарри. — Ограбление «Гринготтса» произошло как раз в день моего рождения! Возможно, грабители проникли туда, как раз когда мы с тобой там были! На этот раз не было никаких сомнений в том, что Хагрид избегает взгляда Гарри. Великан промычал что-то нечленораздельное и предложил Гарри еще один кекс. Гарри вежливо поблагодарил его, но кекс брать не стал, а вместо этого еще раз перечитал заметку. «…По странному стечению обстоятельств, то, что в нем лежало, было извлечено владельцем утром того же дня». Тем утром Хагрид кое-что извлек из сейфа номер семьсот тринадцать — маленький коричневый сверток. Не это ли искали воры? Когда Гарри с Роном шли обратно в замок на ужин, карманы их были набиты кексами, от которых они из вежливости не смогли отказаться. Гарри думал, что ни один из уроков не дал ему столько поводов для размышлений, как встреча с Хагридом. Если Гарри правильно догадался, то Хагрид забрал из сейфа сверток как раз вовремя. Но случайно или нет? И где этот сверток хранится теперь? Ведь чтобы его не выкрали, требуется гораздо более надежное место, чем «Гринготтс»? И еще Гарри спрашивал себя, не знает ли Хагрид о профессоре Снейпе чего-нибудь такого, о чем не захотел ему рассказывать. — Ах ты, маленький шпион! — восхищённо воскликнул Малфой. Он был рад видеть в кумире своего детства слизеринца. — Есть такое, — склонил голову Гарри, будто винясь. Глаза его были прикрыты, и в них водили хороводы чёртики. — Если мы закончили, то объявляю обед, — МакГонагалл знала, как организовывать учеников. Даже если это пресекало странные, на её взгляд, разговоры.