«Ни силы в тебе нет, ни мудрости. Однако же избран ты, а значит, придётся тебе стать сильным, мудрым и доблестным.»
— один майар перед тем, как спихнуть с себя ответственность за грядущий апокалипсис.
01.07.20?? года. 03:53 p.m Гостевой зал № 4 в особняке Министра Магии Великобритании. — Эти проверки меня доконают… — закатил глаза солист Алебастра, шумно рухнув в любезно предоставленное ему кресло. — Неназываемого же вроде как прибили, нет? Так почему мы должны просиживать здесь штаны? — с расстановкой высказал Деннис накипевшие вопросы. Пожав плечами, я закинул в пустующую чашку таблетку из пачки и неприязливо поморщился, глядя на упавший в жидкость рыжий волосок, весьма заметный на фоне белого фарфора. Лекарство в таких дозах необходимо было принимать раз тридцать минут и нужный срок почти подошел. И насколько бы мерзким ни был вкус — за годы приёма он стал чем-то совершенно привычным и в чём-то даже приятным. С щепоткой мазохизма. — Некоторые лорды имеют сомнения по поводу, что прибили, — меланхолично заметил басист, не отрываясь от чтения журнала. — Ладно, хорошо, так проверили бы наши навыки, вместо этой… этого! — задохнулся Деннис собственными словами и передёрнулся, видимо вспомнив все едва пройденные процедуры. — Как будто бы он мог просто перевоплотиться в кого-то из нас! Откуда у убийцы и террориста навыки профессионального музыканта? — певец, будто бы находясь на одном из своих концертов, призывающе взмахнул рукой и оглянулся на нас, видимо ища поддержки. Однако для поддержки ему бы стоило обратиться к своим фанатам, которые либо остались на той стороне пролива, либо были отсечены от нас тремя слоями зачарованного дерева. И те, и те, с их энтузиазмом, и в океан бы за Деннисом пошли топиться так же легко, как поверили, что он умеет петь. К счастью, дерево до определённого момента охраняло нас от потока посторонних и поддержки дурачок не получил. — Чтобы орать дурным голосом — много ума не надо, дурень, — заметил я, делая первый глоток слегка разбавленного чаем зелья. — Нас бы может и пропустили, а вот тебе бы всё равно пришлось умываться и проходить допрос. Улыбка коллеги увяла так же быстро, как и появилась. А басист наградил меня долгим нечитаемым взглядом. Который едва проглядывался за эпическим изображением меня самого, на фоне бьющих в землю молний, на обложке журнала-путеводителя. И, честно говоря, даже эта ухмыляющаяся картинка меня интересовала в куда большей степени, нежели чужое неодобрение. — Вот в чём я уверен наверняка, так это в том, что ты настоящий, Алекс. Настоящий засранец, — медленно проговорил лучший голос Европы, протягивая руки в моём направлении, будто бы силясь задушить не вставая с кресла. — Зато у меня прямо сейчас не течёт тушь, — усмешка получилась чуть мрачнее, чем показывало это же лицо, мило улыбающееся с обложек свёрнутых газет. Как-то очень смиренно вздохнув, басист разорвал визуальный контакт и вернулся к рассматриванию картинок. Текст он прочитал еще в карете. А я же приготовился единолично выдерживать эмоциональную вспышку второго участника группы. Впрочем, осмыслив мною сказанное, Деннис уже не обращал внимания на мелочи. Даже его показная лень как-то поистёрлась, когда он с ужасом выпучил глаза и наколдовал небольшое зеркальце. — Да вашу же Моргану! — выругался волшебник, тщательно рассматривая свою физиономию. После чего попытался восстановить марафет при помощи палочки. Однако все косметические заклинания бессильно разбивались о еще влажную кожу, как оно и должно было случиться. Нас ведь предупреждали о чём-то похожем. Всего-то и стоило, найти водостойкую тушь, использовать рассыпчатые тени, так как они не скатываются на веках от влаги. Румяна с жидкой текстурой. На остальную часть лица нанести тональник на силиконовой основе, дабы макияж сохранил некоторую устойчивость, а Гибель Воров в конечном итоге просто не коснулась кожи. Главное иметь под рукой что-то, чем можно будет это всё потом всё-таки соскрести. Иногда меня самого ужасает, сколь много приходится знать успешному музыканту. — Блин-блин-блин! — излишне экспрессивно забеспокоился Деннис, еще дважды повторяя свою бесполезную попытку исправить свой внешний вид. — Чтоб я еще хоть раз умывался этой дрянью! Чтобы я еще хоть раз приехал в Англию!.. В моей руке слегка дёрнулась чашка, однако мне удалось её удержать. По крайней мере с доходящей до абсурда параноидальностью авроров я был полностью согласен. Все были уверены в том, что Неназываемый погиб и даже организовали в честь этого международный приём, дабы показать, что для Великобритании всё только начинается. И очередной теракт сейчас мог бы слишком многого стоить для и так пошатывающейся репутации магической Англии на мировой арене. Пускай даже излишняя подозрительность к каждому гостю отпугнёт тем больше, чем тщательнее проходит досмотр. С другой стороны, она же существенно увеличивают шанс выжить для тех, кто по своему статусу не имеет права проигнорировать эту торжественную встречу. — По крайней мере ты не Неназываемый, — так же меланхолично заметил басист. Которого, кажется, звали Артуром. — Я это и так знал, придурки! — А теперь это знают еще и авроры, дурень. Акцио, — взмахнул я палочкой в сторону наших инструментов. Даже такое простое заклинание, несмотря на лекарства, вызывало болезненные ощущения в руке. Впрочем, своего я добился и от поклажи отделилась небольшая синяя сумочка на замке-молнии. Необходимый запас на похожие случаи. Пролевитировав по воздуху, сумка упала на колени напарника, а я сам зевнул, уже не обращая внимания на то, как тот бросился наводить марафет. Чай мне нравился куда больше этих двоих придурков и всей окружающей обстановки, даже при том, что содержимое кружки было редкостной дрянью. Однако и лишний раз расслабляться в подобном месте мне почему-то не хотелось. Пугали даже не авроры, то и дело мелькающие в коридорах и оценивающе оглядывающие отдельные помещения, будто готовясь начать грандиозный ремонт. Не редкие музыканты, примерно уровня злополучного «Алебастра», которые так же, как и мы, ютились в своих креслах и старались не отсвечивать. Даже не фамильяры-наблюдатели под потолком. Более всего я боялся неожиданно появляющихся за спиной, будто бы выползших из самых страшных ночных кошмаров существ. Всепроникающих созданий, минимум, десятого класса опасности, что затесались даже в ряды аврората. Фанатов. — Так или иначе, это какое-то извращение, — уже не так драматично выдохнул подуспокоившийся певец. — Я слегка погорячился, в Англии у нас есть своя аудитория… Но вот эти вот параноидальные проверки — это немного слишком. Манящие чары на оборотные зелья, на ножи и яды. Вы не видели, но там список в полсотни пунктов. Назвать ближайших родственников, поклясться в непричинении вреда, умыться этой дрянью, — монотонно перечислил Деннис меньшую часть наших сегодняшних приключений. — Я удивлён, что меня еще не напоили сывороткой правды и не спросили прямо, не собираюсь ли я взорвать поместье! Хотя тот бедолага на входе и сам, похоже, рад не был. Мы промолчали, вспоминая молодого аврора, которого поставили перед поместьем практиковаться в манящих чарах на мантиях-невидимках. К сожалению, для него и его начальства, старания увенчались успехом, вытянув одну мантию из кармана заместителя Российского консула и протащив бедолагу с пару метров по полу. Повезло, что политик отнёсся к произошедшему с пониманием и, посмеявшись, всего лишь вернулся к своим. Коротко оглянувшись на всех, кто смел к этому смеху присоединиться. — По крайней мере никого прямо не обыскивали. — Япония бы просто поехала обратно, если бы это случилось. — А тот полупосол точно бы назначил пару дуэлей. — Не-не-не, — запротестовал Деннис. — Вы не сечёте. Это миротворческое мероприятие и у всех приказ не светиться, — он замялся. — Нет, в смысле, ничто не мешает закатить скандал уже после. Но это будет потом. Сейчас у Британии есть небольшой кредит доверия за счёт устранения Неназываемого, и никто добровольно не пойдёт на эскалацию конфликта пока не решатся проблемы со Статутом и запуском магического спутника. Я и басист вновь переглянулись между собой. Это получалось даже как-то слишком естественно. — Что? — Мы удивлены тем, что ты способен говорить о чём-то кроме своих песен и косметики, очевидно же. Зарычав и проворчав пару ругательств, Деннис крайне неблагодарно бросил в меня косметичку. На что я рефлекторно едва не бросил в ответ свой недопитый чай. К счастью, жертв удалось избежать и инцидент даже остался никем незамеченным. — Я вас всей душой ненавижу, — уже полностью спокойным голосом поведал солист, не подозревая о грозившей ему опасности. — Но как-то недостаёт огонька в твоих колкостях. Неужели и «Смешливый принц» может устать от долгого перелёта? Или это из-за того критика, который раскатал в пух и прах твою игру на последнем концерте? — А-а… Эм… Да, ты прав? — мне не пришло в голову ничего интересного и, махнув рукой, я отдал ему победу в этом очередном бессмысленном обмене оскорблениями. Деннис улыбнулся и без особого энтузиазма сделал победный жест. А я прикусил губу, понимая, что музыкант из меня, что по меркам магглов, что по меркам магов, довольно посредственный. Группа в принципе до определённого момента выезжала лишь за счёт новизны, а не мастерства или таланта. Одному не хватало убедительности, второму увлечённости. Мне же вот, наверное, банально не хватало времени. Впрочем, это простительно, учитывая, что выезд в Англию был концом нашего тура. Уже сегодня группа завершит свои дела и распадётся, оставив после себя пару визгливых попсовых альбомов в записи. Осталось только в последний раз добраться до сцены и забить на музыкальную карьеру раз и навсегда. — Тут Харонов легион авроров, десятка два лордов, два героя войны еще с Гриндевальдом, около сотни героев новой войны. Что вообще может сделать единственный человек против такой прорвы магов, даже если и получится войти внутрь? Ну в смысле, если его всё-таки не добили?.. На самом деле много чего. Даже если прикинуть общий послужной список. — Расскажи ему, Лепрекон, — я кивнул на путеводитель по Англии в руках басиста. — Я учился с ним в Хоге, — невпопад ответил тот, продолжая бездумно изучать макулатуру в своих руках. Чашка в моих руках снова некстати дёрнулась. — Едрить ты старый, — искренне восхитился Деннис и, видимо, не успев насладиться собственным голосом, продолжил повышать исходящий от себя шум. — Стой. И всё? Звучит как шикарная история, которую ты почему-то никогда не рассказывал! Басист повернулся к нему, изобразив бровями какую-то сложную, неидентифицируемую эмоцию. Хотя удерживаемый в одном и том же положении журнал, с, кажется, слегка надорванными страницами, говорил за него и куда нагляднее скудной мимики. — Учился на пару курсов младше. На разных факультетах. Почти не пересекались. На третьем курсе пришлось уехать из страны. Заканчивал уже Дурмстранг. Конец. — Но-но, ты помнишь кровавого лорда еще обычным школьником! Еще до того, как он сошел с ума! — вновь и излишне громко воскликнул Деннис и тут же прикрыл рот рукой, нервно оглянувшись на беседующих авроров невдалеке. — Я не верю, что у тебя нет ни одной связанной с этим истории. Так не бывает. Теперь басист повернулся ко мне, всё так же шевеля исключительно головой, после чего последовала новая невнятная игра лобными морщинами. — Дурень, — окликнул я перевозбудившегося солиста, который видимо собирался продолжить наседать на угрюмого музыканта. — Это совсем не компанейские истории. Надо отдать ему должное, совсем идиотом Деннис не был. По крайней мере иногда. И он умел вовремя остановиться. Хотя бы после непрозрачного намёка на то, что между зрителем и участником трагедии всё-таки существует некоторая разница. Просто каждый из нас давил волнение собственным способом. Артур, который басист, например, запойно читал путеводители или журналы, где не в меру ретивые поклонники расписывали ими же придуманные факты из жизни известных музыкантов. Из некоторых подобных историй пытались сбежать даже ожившие фотографии, безмолвно, а оттого втройне злобно отмахиваясь палочками от читателей, однако басист не выказывал такого же отвращения. А ведь даже собственное колдофото Артура на обложках «Игривой Ведьмы» каждый раз встречало его с какой-то мрачной обречённостью. Сейчас вот ему, совсем не к месту, попался один из приветов из прошлого, а миниатюрного мозга не хватило для того, чтобы не тыкать палкой в собственные шрамы. Мой способ был проще и не затрагивал небезопасные для психики эксперименты. Обычно я просто начинал считать. До миллиона. От миллиона. Количество людей вокруг. Окон, дверей или отдельных предметов мебели. Шаги, секунды. Мне было спокойнее, когда в голове монотонно звучали числа. Невинная, в сущности, привычка, пусть и отдающая лёгкими психическими расстройствами. А вот Деннис начинал говорить. И так как фильтр между ртом и мозгом ему сломали еще при рождении, вероятно пару раз опустив его головой на бетон, то и прилипшее к нему прозвище придурковатого он оправдывал сполна. Хотя даже при кратком знакомстве становится понятно, что эта болтливость, шутливость да даже эта напускная глупость — тоже всего лишь часть образа. Пусть и, в силу привычки, применяемого в любой непонятной ситуации. А в силу скудоумия таковыми были абсолютно все ситуации в его убогой жизни. — Алекс, когда уже начнётся? — даже сейчас его такта хватило лишь на минуту тишины. И я — не я, если эта минута не была лучшим моментом этой поездки. Хорошо, что его можно было просто игнорировать. — Але-е-екс!.. — нарочито омерзительным голосом протянул солист. Это место меня раздражало. Суета, бесполезные проверки, попытки создать видимость какой-то активной деятельности. И никаких эффективных мер защиты. Такое ощущение, что после своего триумфа Англия решила продемонстрировать болезненную параноидальность, а не профессионализм, оставив организацию церемонии на самых отбитых ветеранов из лечебницы. — Але-екс! Еще больше нервировало только ожидание в компании с моими товарищами. И то, что я не мог просто встать и уйти, например, в коридор и в соседнюю комнату, не наткнувшись на не к месту ретивую охрану. Хотя даже это лучше, чем возможное общение с гостями сегодняшнего вечера. Да даже компания Алебастра лучше, чем возможные контакты с многочисленными взвинченными политиками, пусть им хоть трижды поступил приказ не светиться. Впрочем, их хотя бы можно пытаться избегать, в отличие от… — Алекс! — Деннис, — я посмотрел в глаза ноющему недоразумению. — Дай, догадаюсь, аттестат об окончании школы тебе тоже подарили, да? — по крайней мере сейчас моя язвительность уже была не столько необходимым образом, а продолжением накопившегося раздражения. — Давай, повторяй за мной, по слогам. Тем-пус, — моя палочка поднялась в воздух, вычерчивая нужный рисунок. — Тем-пус. — Я и так знаю это заклинание! — возмутился музыкант. — Тогда что тебе мешало… — начал было я, но, вздохнув, резко прервался и замолчал. Просто побесить меня, конечно. И мне приходится реагировать, потому что так, я по крайней мере еще могу предсказывать его поведение. Будет много хуже, если, недополучив внимания, этот полудурок перейдёт от слов к каким угодно действиям. В его случае абсолютно любой поступок будет идиотским. Периферийным зрением, я заметил беззвучно открывающуюся дверь за спинами моих временных товарищей. Дверь открывалась сама по себе, с той стороны её никто не придерживал за резкую деревянную ручку и это напрягало. Заставив тело расслабиться, вместо переката за кресло, я позволил себе лёгкую улыбку, увидев в открывшемся проёме тех, кто почтил нас своим присутствием. Похоже сегодня судьба мне благоволила. Это были всего лишь те самые шутливые авроры, которые сопровождали нас во время процедур, и человек из обслуги, а не группа захвата, по недоразумению принявшая нас за террористов. И их присутствие здесь означало, что долгое ожидание и затянувшийся бессмысленный диалог подошли к концу. Если бы не проклятая болезнь, наколдовал бы фанфары, ведь это уже второй лучший момент этого вечера. — Если хотите, мы сопроводим вас зал. Ваше выступление будет завершающим, но до девяти вы можете повеселиться с остальными. Еще раньше, чем договорил старший аврор, я отставил пустую кружку на столик и поднялся с кресла. К Моргане, просто буду кружить по залу пока эти двое от меня не отстанут. Кивнув представителю обслуживающего персонала, аврор спешно удалился, а наш новый гид начал ничего не означающий рассказ о великолепии этого поместья. Впрочем, даже если там и присутствовала полезная информация, я всё равно не слушал, наслаждаясь долгожданным молчанием конкретного человека. На пути к свободе от чудиков, мы задержались лишь перед распахнутой настежь дверью бального зала, перед которой дежурил единственный зевающий охранник, скрытый чем-то похожим на фикус. К счастью для него, я был одним из немногих, кто заметил отсутствующий профессионализм стража порядка, остальные и вовсе не обращали внимания на подобные мелочи. Люди предпочитая уделять внимание старинному интерьеру, рубиновым украшениям на крыльях охранного фамильяра и картинам чинных английских лордов древности. — Надеюсь, вы сдали телефоны? — невзначай поинтересовался паж, отвлекая меня от рассеянного рассматривания слегка удивлённой физиономии нарисованного лорда Сеттрингтона, который пытался это скрыть, но нет-нет, да посматривал краем глаза на экран висящего перед его картиной телевизора. Прогноз погоды, на который прервался ведущий новостей, для нарисованного мага был явно интереснее тысячного приёма. — Да. И когда нам их теперь вернут? — К сожалению, техника не выдерживает присутствия лордов, как её не экранируй, — радушно пояснил сопровождающий. — Да и защитных чар в зале слишком много. Так что лучше вам пока что оставить телефоны в комнате охраны. По этой же причине в зале отсутствуют и телефозеры. Недоверчиво подняв бровь, взглядом я вновь вернулся к восторженной картине, прямо сейчас открывающей для себя всю прелесть неэкранированной электроники. Впрочем, «лордов», вероятно, заводили в зал не по общим коридорам. — Остаётся надеяться на лорда Хемминга, — улыбнулся Деннис. В своё время упомянутый искренне оскорбился тем, что якобы его собственная магия мешает ему развлекаться так же, как современной молодёжи. Из-за чего, в отличие от прочих лордов, всячески способствовал техническому прогрессу во всех его проявлениях. Чем и прославился в умах обычных граждан, неискушенных в магии и не вхожих в высшее общество. Вообще, весьма забавная градация сил, ставящая так называемых «лордов» выше обычных магов. Даже если бы они действительно были сильнее или умнее, будто бы только это было способно вызывать уважение. А старик, как и ему подобные вшивые лордишки, к своему возрасту просто разучились держать себя в руках. Заметив, как один из гостей слишком резко заозирался по сторонам, я поспешил подавить излишне грубые мысли. — Прежде чем вы удалитесь, министр хотел лично поприветствовать вас на банкете, — вновь чинно проговорил паж, заслужив в ответ три недоуменных взгляда. Министр хочет лично поприветствовать группу для пятнадцатилетних девочек. Если до текущего момента моё мнение об Англии было… было. То теперь, на мгновенье, у меня в голове замер весь мыслительный процесс. — Конечно, — первой выпала из ступора квинтэссенция неуместного энтузиазма. — Мы выразим своё почтение Министру магии. — Он ожидает вас у фонтана, — изящно кивнул мальчик и, подавив в себе интерес, направился по своим пажеским делам. У фонтана… Я повернул голову в сторону не такого уж и незаметного предмета интерьера, который неизвестно зачем поставили прямо в середине помещения. Зрелище, конечно, отчасти величественное, однако совершенно теряется на фоне местных гостей, чьё присутствие, в отличие от фонтана, ощущается не только зрением, но буквально кожей. По этой же причине было несложно найти главную звезду сегодняшнего вечера, с полуулыбкой оглядывающую зал сквозь красное вино в прозрачном бокале. Кажется, именно в этот момент он отсалютовал кому-то из почётных гостей. Министр магии собственной персоной. Заметив его перед собой, я незаметно даже для себя крепко сжал свою счастливую пуговицу. Нельзя оставаться равнодушным перед живой легендой Великобритании, а после недавней казни Неназываемого, возможно, и всей Европы. А учитывая имеющуюся у него репутацию, моё состояние балансировало в диапазоне от опасения до лёгкого ужаса, который подпитывала моя собственная абсолютная беспомощность перед таким противником в клинче. Однако и не уважать этого монстра магии так же было невозможно. Министр в своей жизни совершил множество деяний. Ужасных, прекрасных. И безусловно великих. — Мистер Деймен, — кивнул мне министр магии и с некоторой заминкой протянул руку для рукопожатия. — Министр Гонт, — для меня же не было смысла показывать паранойю. В отличие от Европы и севера Африки, Америке, откуда происходила две трети Алебастра, практически не досталось от действий кровавого лорда. А хозяина званного вечера никому и не нужно бояться. Кроме его врагов, разве что, но мы птицы не того полёта. — Мистер Коул, мистер… м-м. Лепрекон? — моим же спутникам мужчина просто кивнул. Для условного приветствия этого было вполне достаточно. На самом деле уже то, что он поступил со мной как-то иначе — нонсенс. У великих свои причуды. — Надеюсь, у вас не возникло никаких проблем с въездом в страну? — учтиво поинтересовался он, а за моей спиной послышалась какая-то возня, вызвавшая у Гонта слабую улыбку. Однако я сам оборачиваться не стал. — В таком случае, прошу извинить нас. Служба безопасности просто выполняла свою работу. Конечно, это не оправдывает их. Всё-таки Кровавый мёртв, верно? — мужчина отсалютовал бокалом еще нескольким гостям. — Будьте уверены, в самое ближайшее время все ваши неудобства будут… отомщены?.. Да, пожалуй, — он сделал небольшой глоток. Учитывая несвязность его речи, кажется, этот глоток был далеко не первым за этот вечер. — В таком случае мы сделаем всё от нас зависящее, чтобы сделать это мероприятие немного веселее, — пришлось мне взять на себя роль переговорщика, так как напарники решили продолжать отмалчиваться. — Да. Сегодняшний день задумывался как день триумфа, а не поминки, — с слабой улыбкой произнёс Гонт. — Надеюсь, вы привнесёте в этот дом немного праздника. — Это то, зачем мы сюда приехали. — Отрадно слышать такую уверенность. Я полуобернулся и обнаружил Денниса, ненавязчиво удерживаемого басистом в районе шеи. И это был первый раз, когда мне хотелось открыто выругаться на благоразумие последнего, так как говорить приходится именно мне. Как бы плох солист не был — со своей ролью главного балабола он справлялся, пусть для Алебастра это обычно и заканчивалось репутационными потерями. И, кажется, за последние пару дней наш тандем всё-таки обзавёлся какой-то ускользающей от моего понимания формой телепатии. Не услышав и не сказав и слова, басист выпустил свою жертву из захвата, едва взглянув в моё недовольное лицо. — Какой же ужасный у вас ковёр, — ворчливо заметил Деннис, благоразумно, но только со своей точки зрения, отойдя от Артура. — Может быть того? — со всей своей непосредственностью он помахал волшебной палочкой, изображая заклинание и заставляя напрячься охрану. — Перекрасим? — Нет-нет, — совершенно спокойно ответил Гонт, как-то даже излишне умиротворённо, что не вязалось с напряжением, возникшем на лицах прочих присутствующих магов при появлении концентратора. — Честно говоря, мне ковёр тоже не нравится, но колдовать над ним я бы не рискнул. В него встроено столько защитных плетений, что можно было бы спеленать дракона. Небольшого, — непосредственно поведал бывший тёмный лорд о существах, олицетворяющих принцип невосприимчивости к магии. — Ну это значит, что поддатые гости не натворят делов, верно? Я прикрыл веки, борясь с желанием спрятать лицо в ладонях. Даже вежливый Гонт недоумённо поднял бровь и просто ничего не ответил. К счастью, вынужденный напарник тоже почувствовал, что тактическое отступление следует применить сейчас, пока нас всех троих стратегически не выпнули за дверь. Перехватив клоуна за руку «мистер Лепрекон», потащил его в сторону, напоследок скомкано попрощавшись и поблагодарив министра за внимание. Мы спешно отошли, давая дорогу другим гостям, которые так же желали поприветствовать хозяина вечера. — Это было долгое ожидание. Надеюсь оно оправдается, — ни к кому не обращаясь вполголоса пробормотал министр, опустив взгляд на тот самый ковёр и медленно раскачивая свой бокал. Передёрнув плечами, я даже слегка удивился собственному спокойствию. Всё-таки эта хрень только что — была далеко не рядовым событием в жизни среднестатистического англичанина. Как бы не отбеливали Тёмного лорда в СМИ, мне было прекрасно известно, кем являлся Том Гонт еще десятилетие назад. И хотя многое изменилось за прошедшее время, мирной светской беседы я точно не ожидал. — Странный он. Звучало угрожающе, — отчасти дублируя мои мысли подвёл лаконичный итог разговора «мистер Лепрекон». — Но справедливо. В отношение некоторых, — Артур повернулся к солисту, но, к сожалению, не попытался его еще раз придушить. — Да что ты понимаешь. Лорд Гонт же прямо сказал, что хочет праз-дни-ка, — весело сказал Деннис, так и не заметив, насколько ужасны его шутки. — Я бы тоже выпил бы чего-нибудь еще до начала. Если бы было. Что-то кроме гибели воров… Стараясь выглядеть незаинтересованно, я кивнул в сторону стола с закусками, но солист на это не купился. — Надеюсь, сегодня ты сможешь отыграть свою часть нормально, Алекс, — насупился Деннис, кажется, частично уловив мой посыл к хреновой бабушке. — Здесь мы можем подняться. Показать, что мы не просто пародия, но настоящая группа. И от этого выступления будет зависеть вся наша дальнейшая карьера. Крайне самонадеянные заявления для солиста уже фактически несуществующей группы. На его слова я лишь закатил глаза и уже сам направился к столу с едой. Правда и так отвязаться не вышло. — Знаешь, почему я тебя недолюбливаю? — Это зависть, очевидно. — Потому что… Как ты вообще остаёшься таким спокойным? Это же Лорд, мать его, Гонт, — к счастью, ему хватило ума прошептать последнюю реплику, а не выкрикивать её на половину зала. Я качнулся в сторону, стряхивая со своего плеча руку временного товарища. Из-за чего в передний карман солиста совершенно случайно упала моя счастливая пуговица. Я не был уверен, как можно запросить её обратно, поэтому промолчал и смирился с её утратой. — Ага, и кажется он мой тайный фанат. А с ними только так себя вести и надо. — Ты сам понимаешь, насколько тупо это звучит? Сказал человек, додумавшийся назвать группу в честь строительного гипса. Я вновь закатил глаза в излюбленном жесте «Насмешливого принца», невольно поддерживая образ, однако не сказал и слова, что могло бы использоваться против меня. — Профессор, — неожиданно кивнул басист мимопроходящей женщине, в которой я с некоторым трудом узнал своего бывшего, потрёпанного временем преподавателя. Только вот отпечатавшиеся на лице десять дополнительных лет полностью меркли на фоне её преобразившегося внешнего вида — латаная куртка сменилась довольно приличным платьем, а неряшливый колпак — вполне добротной бронзовой диадемой. Даже полнота не выглядела чем-то неправильным. Я бы и вовсе не догадался, кто это, не назови её Артур «профессором». А вот она нас не узнала. Под таким слоем маскировки-штукатурки нас бы и родная мать не узнала, что и говорить про рядового учителя из магической школы. — А вы?.. — неуверенно протянула полная женщина. — Артур Пендрагон. Я учился на вашем факультете до третьего курса. — Ох, точно! — тепло улыбнулась декан. — Тот самый хулиган, разбивший мне теплицу. А вы серьёзно изменились, мистер Пендрагон. Надеюсь не только внешне. Застыв и слегка удивлённый новой информацией, я подавил в себе желание поздороваться и повернул в сторону, надеясь разминуться сразу с третью нашего музыкального коллектива. К счастью, невольный лидер круглого стола ничуть не возражал против такого моего желания, оставшись беседовать с миссис Спраут. Жаль, что вторая и самая раздражающая наша треть, отчего-то продолжила следовать за мной. — Артур Пендрагон? — прошептал Деннис, видимо разделяющий моё удивление. — У него серьёзно фамилия Пендрагон и имя Артур? — Я думал, ты знаешь. — Такое я бы точно запомнил, — непонятно чему возмутился солист. — Да зачем ему вообще прозвище, если можно назвать собственным именем?! Вот что звучит круче — унылый «Чёрный Лепрекон» или целый эпический «Артур Пендрагон»? — Ставлю на второе, — пришлось признать мне. Певец несколько долгих секунд безмолвно покачал пальцем в неопределённом направлении, будто бы подбирая слова. — Вот! — заключил он, видимо ожидая, что я начну спорить. Несмотря на не самые оптимистичные ожидания, избавиться от излишне навязчивого солиста оказалось еще проще. Он и сам не особо радовался моей компании, откуда внезапно выпал наш общий противовес, однако и бездумно бросаться в толпу полностью незнакомых магов не решался. Всё-таки обычно концерты Алебастра собирали более приземлённую публику, а не министров и лордов, и Деннис просто не мог найти для себя целевую аудиторию, где ему бы не прилетел отложенный вызов на дуэль по окончанию банкета. Впрочем, местонахождение нового поколения магов, благодаря которым мы здесь и оказались, знал уже я. Затенённые лоджии я заметил еще при входе в зал. Затем только и оставалось, что правильно повернуться, открывая Деннису обзор на нужную точку. Куда он сразу же и направился, даже не попрощавшись. Дело оставалось за малым. Видимо от волнения, еще одна счастливая пуговица выскользнула из пальцев и закатилась под ближайший стол. Какая неудача… Но ничего, у меня еще есть. Место предыдущей заняла следующая пуговица. Приступы волнения последовательно одолевали меня еще девятнадцать раз. Причём каждый раз оловянный кругляш закатывался туда, откуда достать его было не так уж просто, даже если бы я стал ползать по полу на международном приёме: под столы, сцену, праздничные деревья. Одна даже зацепилась за мишуру на лапах реющего над залом фамильяра — вот же оказия. Было немного жаль расставаться со столь ценными предметами, однако нельзя было и уронить лицо ради пуговиц… Какая дилемма. Один мужчина даже уточнил, что же такое у меня выпало, после чего мы вместе посмеялись над получившейся несуразицей. Ему, кстати, я подарил двадцатую пуговицу, видя, что он собирается в центр зала. Подарок тот сопроводил новым приступом смеха. Неторопливо перекусив парой блюд у стола с закусками, заедая злосчастную нервозность, и потеряв еще одну пуговицу, я направился к выходу из зала. После короткой трапезы мой разум находился в умиротворении. — Зал скоро закроется, была команда никого не выпускать еще час, — остановил меня молодой аврор, несущий стражу у широких дверей. — М-м. Я понимаю, — кивнул я, едва заметно сжав зубы. — Но мне очень срочно нужно посетить уборную. Пять минут и, клянусь, никто ничего не заметит! — Не положено… — не так уверенно продолжил тот стоять на своём. — Я готов заплатить! — прошептал я, переминаясь с ноги на ногу. Настоящая оказия была всё ближе и ближе. — Сколько ты хочешь? Парень задумался, оглянулся на пустующий коридора, а затем на галдящий зал. — Нет, ладно. Хорошо, за мной, — мотнул головой аврор и быстрым шагом направился к лестнице. — Но если нас кто-то заметит, я всё свалю на вас. — Да ладно-ладно! Спасибо большое! Требуемое помещение находилось в сорока одном метре от дверей бального зала. И, на удивление, даже рассчитывалось на гостей, приобретя вид вполне обычных для маггловского, но необычных для магического, стандартных туалетных кабинок. Ну ладно, не совсем стандартных, всё-таки благородные рода не могли не попонтоваться даже здесь. А то как же, раковина — да не золотая. Рамы зеркал — да не из серебра. Благородные лорды не входят в дом, если в нём меньше кубометра драгоценных металлов на помещение. — Три минуты, — сурово, почти прошипел зашедший за мной аврор. И отвернулся к выходу, упрощая мой план до минимума. — Хорошо-хорошо!.. Какая… прямо-таки показная некомпетентность. Начинаю подозревать какой-то подвох. Не от конкретного аврора, от ситуации в целом. Я хлопнул дверью кабинки, однако сам остался снаружи и сделал подшаг в сторону своего сопровождающего. Даже зеркала над умывальниками, из-за своих вычурных рам, не давали парню столь необходимого сейчас обзора. Палочка почти упёрлась в спину аврора, оставляя место лишь для жеста, чтобы раздражающе-яркая вспышка проявилась не столь ярко. — Остолбеней, — прошептали губы непривычное нелетальное заклинание, в то время как руки автоматически подхватили тело и затащили его в одну из кабинок. По крайней мере это было менее болезненно для меня самого, чем более привычные бомбарды. Вытащив из чехла чужую палочку и сняв с уха аврора кристалл связи, я неторопливо связал парня плащом своего неприспособленного для активных движений костюма. Звукоизоляция здесь довольно хорошая, так что кляп не так уж необходим. Неторопливый обыск так же принёс мне сотню граммов порошка мгновенной тьмы и мешочек с упакованной и уменьшенной служебной метлой, но это добро перекочевало уже в мусорку, а не в карман. Дверь кабинки вновь захлопнулась, оставляя аврора внутри в бессознательном состоянии. Взмах палочки и замок закрывается изнутри. Нехарактерное для меня милосердие. Особенно, если учитывать ту участь, которая заготовлена для всех остальных, в случае успеха моего бесхитростного плана. Но я вполне мог объяснить причины этой слабости. И не было смысла искать нереалистичные отговорки своему откровенно глупому поступку. Подойдя к умывальнику и вооружившись жидким мылом, я принялся стирать и смывать ту часть макияжа, которая могла помешать. Мешать могли, в частности, тушь и тени, если бы это всё потекло из-за пота или какого-нибудь нестандартного заклинания. Следы останутся даже так, но эстетическая сторона вопроса меня интересовала мало. Вода заметно потемнела. Чуть замешкавшись, вытащил линзы, пережидая этап трансформации. Это всё действительно бескрайний идиотизм. Пройти сквозь все охранные системы в качестве почётного гостя, не прилагая для этого никаких усилий. Не стоит же считать за усилия единственный концерт, не дать который было просто невозможно, не разрушив маскировку. Или измазывание себя косметикой в несколько слоёв для обхождения гибели воров. Можно сказать, я сделал если не всё, то очень и очень многое, чтобы уже наконец попасться, однако даже так эти кретины не справились со своей работой. Даже спустя столько лет они только и могут, что создавать видимость собственной деятельности. И раздавать обещания в газетах. Не должны простое обновление рабочих кадров заграничными коллегами, и эйфория от подтвержденной победы так сильно снизить обычную эффективность стражей порядка. Или все так привыкли полагаться на вредноскопы, что стоило пойти на небольшую хитрость с фрагментированной блокировкой отдельных мыслей, и вся государственная структура распадается карточным домиком? Может это всё — тщательно распланированная засада? Сейчас какая-то часть меня даже хотела, чтобы начальник охраны что-нибудь заподозрил. Как никак один из авроров отсутствует на посту. Чтобы фамильяры прочесали коридоры, нашли не прикрытое даже дезиллюминацией тело. Разбудили, допросили и подняли, наконец, тревогу. Остановили мой план, а меня самого удачно убили в ходе задержания. Чтобы я не успел довести начатое до конца. Однако так же было понятно, что ничего из этого уже не произойдёт. Их ход был предыдущим, а сейчас черёд белой стороны двигать свою фигурку. Беспокойные чёрные пешки ныне бездействуют до того самого момента, пока игрок не нажмёт кнопку на часах. Даже выигрывая числом, они так и не смогли обойти правила этой затянувшейся игры. Я мрачно усмехнулся, ощущая, как по лицу стекает вода. Месяц назад, когда у меня удалось инсценировать собственную смерть в глазах общественности, в какой-то момент с моих глаз словно спала пелена. Наверное, я действительно твердолобый или слишком увлечённый своим нестандартным хобби, раз простая истина доходила до меня столь долго. Тогда у меня выдалась свободная неделя и я смог прогуляться по улицам, изредка попивая оборотное зелье. Давненько не удавалось вот так вот просто бесцельно бродить, почти не вздрагивая от вида постоянных патрулей. Просто дышать свежим осенним воздухом, тихим солнечным днём. Даже погода выдалась вполне располагающая, что несколько необычно для островов. Тогда я увидел конец войны от лица простого жителя этой страны. Наблюдал веселящиеся компании тех, кто по каким-то причинам не смог или не стал иммигрировать из зоны боевых действий. Изучал спектр излучаемых простыми людьми эмоций от вести о моей собственной гибели. И, сколь ироничным или лицемерным то ни было, даже иногда участвовал в общем веселье. Хотя участие и заключается только в том, что я помог компании каких-то весёлых ребят запустить в небо фейерверки, схематично изображающие моё собственное падение. Ох, и влетело же бы им от обливиейтеров, если бы в Великобритании еще официально действовал Статут секретности. К счастью для всех гуляющих, среди магглов иммигрантов было поболе, что в особенности касалось Глазго и прилежащих территорий, где мы тогда находились. Даже несмотря на отзвуки третьей мировой, на материке было намного безопаснее, чем на аномальной территории Хантерстона-Торнесса. Всемирная сеть полнилась множеством псевдонаучных теорий о том, что способна сделать радиация с человеческим сознанием — некоторые, вон, и драконов видели, и то, как злосчастный Эдинбург бомбили с орбитальных пушек. А сверху всё приправливалось правительственными заговорами, грядущим апокалипсисом и местью матери-земли. Вот только все средства связи, записи и наблюдения почти неминуемо выходили из строя. Из-за чего слова оставались всего лишь словами. Коротило даже низкоорбитальные спутники, не знаю уж, чем это объясняли магглы, но на самом деле причина была в том, что разрушенные поместья аристократов излишне хорошо сказались на экологии. Копимая тысячелетиями энергия выплеснулась наружу из-за чего коротили не только маггловские приборы, но сама магия нередко отказывалась работать. По первому времени нехорошо было даже драконам, которые вроде как те самые «дети магии», а вроде и мутируют от её излишков во что-то совершенно нежизнеспособное. Испытанное мною тогда чувство не было полноценным раскаяньем, скорее неким подвидом озарения. Борьба на истощения не приносила действительных результатов. Я наконец понял, что война должна окончиться победой одной из сторон. И мне было уже неважно чьей. И похоже судьба совсем не против моего гамбита, раз, впоследствии, прямо сейчас я смог добраться к самому сердцу тщательно охраняемого поместья, в процессе даже разок мелькнув перед лицом своего единственного настоящего врага. Ибо только от руки равного может пасть тёмный лорд, как равный падёт лишь от руки тёмного лорда. Остальные — только декорации в нашем эндшпиле. Я поднял голову, вглядываясь в отражение своих позеленевших глаз. Пора начинать. Раз. Два…***
Сто двадцати три. Невербально очистив пол от крови, следующим взмахом палочки я оттолкнул в сторону немногочисленные тела в количестве двух штук. Вбитая годами привычка скрываться под мантией-невидимкой требовала избавиться от всех демаскирующих факторов, коими могли бы стать отлично различимые в середине дня и при свете свечей кровавые отпечатки подошв. Впрочем, если всё пошло по плану, а всё идёт по плану; то это будет уже неважно. Окинув последним взглядом излишний беспорядок в комнате ныне почившей охраны и удостоверившись, что разбитый центральный защитный накопитель не подаёт признаков жизнедеятельности, я захлопнул за собой зачарованную дверь. Замочный механизм наконец заработал, выпивая свои ничтожные доли заряда из повреждённых сетей и буквально срастаясь с дверным косяком. Всё-таки это помещение должно защищаться в наибольшей степени во время-то нападения на поместье. Сто тридцать. Охрана поместья контролировала весь блок защитных чар. Любое агрессивное применение магии провоцировало схлопывание щитов, которые блокировали даже самые качественные пробойники и мгновенно убивали перемещающихся при помощи своей магии эльфов. Такая защита предполагала три уровня: поднятие щитов, с последующим отражением входящего урона; активация площадных проклятий, с питанием на родовом месте силы; и, на крайний случай, вынос защищаемой территории в отдельное карманное подпространство на неопределённый срок. Вот только местные жители совсем не рассчитывали, что им придётся прятаться от тех, кто сможет проникнуть внутрь в обход защитных систем. Да еще и в качестве почётного гостя. Сложнее всего было избавиться от домовиков, живущих непосредственно в доме, но, к счастью, прислуга оказалась тупее своих создателей и отводящие амулеты от пуль не носили. Сто пятьдесят шесть. В мантии-невидимке уже не было большого смысла, однако капюшон всё-таки занимал положенное ему место на голове. Всегда был риск наткнуться на пропущенного при торопливой зачистке дворецкого или горничную, а то и какого-нибудь аристократа, который в нужный момент решил отлучиться по малой нужде еще до запечатывания бальной комнаты. Схема-то рабочая и уже проверенная. В обычное время, сейчас я бы уже находился в противоположенной части Великобритании, силясь успеть к заранее настроенному портключу, который перенёс бы меня в гроты под Ла-Маншем, на самой границе Англии. Там даже фиделиус иногда искрит, когда по островному барьеру прокачиваются особо крупные токи энергии, а поисковые чары так и вовсе засвечивают половину английской границы, не находя ничего конкретного. Имея настолько удобное убежище, выбираться на материк глупо. Слишком далеко, да и потом пробиваться назад придётся через маршруты контрабандистов. Затем бы последовала пара-тройка месяцев затишья. Сбор информации. Новая акция. Вновь отступить. Чтобы затем вернуться и попробовать снова. И снова. И снова. И снова. Всего лишь добавляя к незримому счётчику попыток очередную единицу, которая вкупе с остальными, перетягивает общий счёт далеко за первую сотню. Упорство достойное Избранного, что я могу сказать. Но нет, не в этот раз. Сегодня мне удалось переиграть самого себя. Ну и так же еще пару сотен представителей благородных родов всего мира. С тем количеством проклятий, что прямо сейчас лягут на моё тело, я едва ли смогу дожить даже до утра. Сто шестьдесят. Фу-ух… Чужие смерти ощущались будто бы тычками на периферии ощущений. Как бы теперь естественным путём не начать на крестражи распадаться. Сто шестьдесят два. Внутри вымершего поместья не должно раздаваться посторонних звуков. Патрулирование коридоров всегда отводилось либо на фамильяров, либо на следящие чары, но ни те, ни те обычно шума не издают. Если, конечно, воспроизведение звука не является одной из задач зачарователя или артефактора. Тот же патрульный ворон явно сломался, раз за разом пытаясь пройти сквозь стену, которая была отнюдь не иллюзорной. Искусственная птица продолжала нелепо перебирать поломанными крыльями, резкими ударами доламывая латунный корпус. То же относилось и к сигнальным чарам, обычно поддерживаемым за счёт ныне недоступных магов. Сейчас нити постепенно теряли свою незримость и переливались десятками постоянно меняющихся цветов и звенели на низких нотах. Мои собственные шаги скрывались магией мантии и заглушающими рунами. За следующим поворотом чар и фамильяров не было. Осталась только далёкая музыка, к которой я сейчас и направлялся. Музыка… и потряхивающие половицы выбросы первородной энергии. Сто восемьдесят. Торжественный бальный мотив эхом доходил до каждого уголка воистину огромного поместья. Тот звук, что обычно можно слышать в эпилоге какой-нибудь драматичной киноленты, в финале пьесы или, например, сейчас во время завершения бесконечной эпопеи с убийством единственного тёмного лорда. Прекрасную мелодию заглушал разве что непрекращающийся рёв родовых хранителей, неспособных прямо найти причину гибели нынешних хозяев и неспособных покинуть место их упокоения. Как и обычно, звериные духи побеснуются над трупами, не имея возможности использовать внешнюю магию, отбросят родовые проклятья, начнут кидаться друг на друга, на тела, на стены, а затем просто растворятся, как и любой магический конструкт под действием яда василиска. Даже если кто-то из магов смог пережить первую минуту, тотемы добьют тех, кто останется, ведь полностью нейтральные рода — выдумка. Впереди раздался первый взрыв, сотрясший стены поместья. Всё идёт по плану. И я уже на месте. Двести. Это была великолепная ловушка, рассчитанная на то, чтобы отпугнуть свою добычу. С надеждой на то, что добыче еще есть чего бояться. Правда мой медленно разлагающийся рассудок и далеко не здравый смысл в современном высшем свете Магической Великобритании слегка не учли. И стоило ли зазывать в вымирающую старушку Англию всех этих дегенератов с материка? Двести двадцать два. На мгновенье прикрыв глаза, я несколько раз тяжело вздохнул, продолжая мысленно отсчитывать секунды срабатывания автоматической вытяжки, питание которой повреждено не было и которая должна вытянуть большую часть яда из помещения… Если не вытяжка, то с ядом справились бы ударные волны ослабленного аналога адского пламени, который иногда создавали тотемы. На крайний случай я сам пожертвую рукой, и выдам волну, которая расчистит мне путь. Успешные планы всегда просты и не опираются на единственную возможность. Двести тридцать восемь. Двести тридцать девять. Двести сорок. Четыре минуты. Пора. — Бомбарда, — беззвучно проговорил, указав палочкой на двустворчатые двери бального зала, ощущая, как из груди, сквозь руку проходит волна обжигающей боли. Намного-намного более сильной чем обычно, что так же являлось учтённым допущением. Если проклятья уже достигли моего тела, значит хранители уже отошли в мир иной. Несмотря на бунтующую магию, взрыв всё-таки произошел, выбивая створки вовнутрь помещения, откуда сразу повалил обычный белый дым. Ну, пожалуй, волшебства на сегодня достаточно. Несколько раз тяжело вздохнув, я отцепился от всё еще саднящей конечности и спрятал концентратор в чехол, после чего лишь крепче перехватил рукоятку гоблинского меча. По крайней мере старое-доброе железо меня подвести не должно, так как, благодаря тем же гоблинам и пропитавшему его яду, в основе клинка отсутствует магия. Даже если бы кто-то или что-то попыталось бы воздействовать на меч Гриффиндора, посеревший клинок попросту отразит воздействие или же попросту разрушит направленное на него заклинание. В теории им можно заблокировать любое проклятье. Замечательная функция, которую мне, к счастью, так и не довелось полноценно проверить на практике. В бальной зале тел было побольше, чем в коридорах. Это охрану считают только террористы, а тут должно быть четыреста тринадцать тел, судя по списку приглашенных. Плюс пятьдесят человек обслуживающего персонала. Четырнадцать охранников, и первая концертная группа в составе шести лиц. Из-за искусственного дыма, неподвижной грядой зависшего над полом, нельзя было сказать наверняка, даже попытайся я их пересчитать. Что немного нервировало. Да и ходить по телам — не слишком удобно. Большинство не были мне знакомы, однако местами в белесой мари проглядывались и вполне себе узнаваемые, пусть и перекошенные гримасами ужаса и изъеденные кислотой лица старых знакомых. Веллини, Паркер… Что?.. Малфой?.. Нет, вроде не похож, просто какой-то блондин… Вроде. Зато Гонт-опять-самый-младший на этот раз никуда не ушел. Замечательное свойство яда василиска заключалось в том, что он способен постепенно разрушать заклинания и зачарования. Именно поэтому в магическом мире столь мало способов спастись от этой концепции разложения. При правильной обработке, даже ничтожной концентрации в триста миллилитров яда, распылённых на четыреста квадратных метров бальной залы с лихвой хватит для убийства любого живого существа, находящегося внутри. Особенно, если каждый из этих существ воспримет зеленоватый и белый дым завершением траурной речи и даже не будет пытаться защищаться. И даже если, по привычке, над магом появятся воздушные щиты, то защитить они не смогут. Да и дурной же тон — разбрасываться защитными чарами на приёме у молодого лорда. Высшее общество-с. Из кобуры показался пистолет, сейчас заменяющий мне магию на малых дистанциях. Были бы силы, я бы предпочёл предварительно выжечь всё помещение адским пламенем или добавил бы к зарину и яду василиска пол бочки напалма. Но если для первого действительно недостаёт сил и желания сгореть самому, то для второго категорически не хватает времени. Корпус, вероятно, уже собирает силы у внешних барьеров, готовясь проламываться вовнутрь, так как в ближайшие несколько часов доступ вовне и внутрь ни для кого недоступен. Приходится спешить… И оттого приходится довольствоваться малым. С заглушенным щелчком оказался снят предохранитель. Пули вообще малоопасны для магов. Даже для слабых магов, которые буквально на коленке могли создать крошечный амулет, отводящий снаряды обратно в стрелка. Что и говорить о сильнейших, навроде лордов, которые одной лишь мыслью, без слов или жестов, меняли реальность, трансфигурируя, если понадобится, сам воздух в щиты и барьеры. Хотя даже это поразительное могущество помогало им далеко не всегда. Волшебники внезапно смертны. Щиты не спасают от вирусов и газов. Изменённая конфигурация барьера не останавливает осколки оборонительных гранат. От умелой трансфигурации вообще ничего не спасёт. Но на удивление, самым эффективным средством оказались боевые отравляющие вещества, приватизированные мною случайно, когда я в первый раз обворовывал армейский склад. Любой волшебник без особых проблем наколдует себе головной пузырь, разгонит дым специализированным заклинанием или сдержит ядовитое вещество при помощи банального щита… Если, конечно, сумеет вспомнить нужное заклинание находясь среди огня, осколков и разлетающихся кровавым фаршем товарищей. К исходу первых трёх месяцев, абсолютно каждый из оставшихся пожирателей и постоянно прибывающих к ним рекрутов умел ставить воздушные щиты. Что им сегодня и вышло боком, так как все привыкли, что магия действительно помогает против ядовитых газов. В качестве резервного плана под сценой загибался последний представитель древнего рода, да еще и член реформированного Ордена Феникса, чьи кровники в зале прямо напрашивались на спонтанный выброс первостихийной магии. Тотем успел бы захватить с собой хоть кого-нибудь, а дальше уже пришлось бы вмешиваться непосредственно мне. А вот второй резервный план с подрывом энергосети поместья не сработал — силовые линии перегорели из-за избытка энергии и, стоит признать, редкой компетентности стражей. Всё-таки до самой комнаты охраны у меня получалось избавляться от проблем не настолько грязно и без применения магии. В идеале тревога вообще не должна была быть поднята, но, к счастью, и такая развязка была предусмотрена. Мне постоянно приходилось изворачиваться. Становиться лучше. Быть готовым к каждой новой встрече. Выдумывать новые и новые способы… ...однако я всё дальше уходил от своей итоговой цели. Крестражи, Волдеморт… Первое время у меня не получалось добраться даже до внутреннего круга, что и говорить о тёмном лорде, который несмотря на демонстрируемое внешне безумие, как оказалось, отнюдь не утратил здравого смысла. Более того, с каждым годом разума в безумном садисте становилось всё больше… Пусть не сразу, но тёмный лорд под новым именем вышел из тени и даже был избран на пост министра магии Великобритании, что каким-то образом синергировало с его предыдущим титулом, открывая возможность действовать на мировой арене. Ну и плюс такие мелочи, как возможность говорить от лица всей магической Англии, заключения контрактов и прочая-прочая-прочая. Том не был бы Томом, если бы не завязал абсолютно каждую деталь нового общества на культ собственной личности… Впрочем, это естественная слабость, не стоящая порицания. Министр магии довольно быстро отменил репрессии и разобрался с ненадёжными общественными элементами, еще и получив за счёт этого фору на будущих выборах в, собственно, министры. Все эти десять лет консервативное магическое общество постепенно видоизменялось под действием обновленных законов. Были ли недовольные, скрывающие гримасы за газетами? Не знаю. Я был и являюсь насмешкой старого мира, упорно отказывающейся умирать. Как-то не доходили руки до социальных исследований. Террор был единственным, что я мог бы в своей повседневности назвать «работой с людьми». У меня была иная цель, нежели поиски подполья, которая, разве что, иногда чередовалась с банальной попыткой выжить. …дневник, кольцо, медальон, чаша, диадема, змея. Уничтожая филактерии, я лишь возвращал тёмному лорду куски его души, что делало его опаснее, сильнее, непредсказуемее и, что уж говорить, человечнее. Однажды его даже посетило то самое невероятной силы оружие, которое, по словам покойного Дамблдора, Том Реддл не в силах понять. Впрочем, я дал тёмному лорду время разобраться в вопросе новых неизвестных ему сил. Серьёзный удар можно нанести лишь по тому, что представляет ценность. Сегодняшний день траура не в последнюю очередь приурочен именно к той самой дате. Выловив взглядом очередное обезображенное и точно неспособное произнести слова проклятья лицо, я продолжил двигаться полукругом к беснующейся у мемориала фигуре, укрытой в амулетные красные щиты. В отличие от нынешнего Тома, мне, с моим же послужным списком, можно скорее становиться ужасом для маленьких детей. Зловещий серийный убийца в мантии самой смерти… Главное не произносить проклятую фамилию вслух, а то вдруг кто-то действительно услышит твой шёпот. Всё как в нелепой сказке, где в конце оказывается, что именно главный герой всё это время был главным злодеем. Смешно. Однако я не считаю себя неправым. У каждого из нас есть причины поступать так, как мы поступаем. Алчность, страх смерти, жажда признания, попытки изменить мир к лучшему, какие-то невнятные долги призракам прошлого или же обычное прогрессирующее безумие. Никогда нельзя говорить, что человек напротив поступает неправильно. Потому что это будет лишь единственная точка зрения. Вы не были неправы, господа. Вы просто проиграли. А я победил, хотя возможно и был неправ. И именно поэтому сейчас я нахожусь ближе всего к результату этой затянувшейся трагикомедии. Войну завершает дуэль королей. От глупых рассеянных мыслей меня оторвали хрипло-рычащее дыхание тёмной фигуры, едва проглядывающейся в густом облаке пыли и дыма. Только благодаря мерцающими алым щитам, подсвечивающим его, можно было рассмотреть частично растворённую одежду и дымящиеся язвы по всему телу. Его кожа продолжала лопаться и восстанавливаться, причём счёт явно шел не в пользу восстановления. Двести девяносто один. Привет, Том. Вытянув левую руку, за две секунды я высадил весь магазин в щит откровенно поплохевшего лорда, и сразу же сместился в сторону, уворачиваясь от волны уже бирюзовых разрядов магии, среагировавшей на угрозу. Своей цели я добился, и палочка вырвалась из руки министра, вновь исчезнув в дыму. Моя задача: просто не дать ему найти спасение. Яд всё сделает за меня. Должен сделать. По крайней мере я не нашел иных альтернатив, чем окунуть тёмного лорда с головой в его наследие. Те ничтожные миллиграммы, что однажды попали ему в горло не шли ни в какое сравнение с обстоятельным опылением половины тела. Деловито сменив опустевший магазин, я вытянул руку с оружием в направлении Тома, ожидая, пока он попытается что-либо предпринять. Однако неназываемый не особо спешил умирать, продолжая плавиться и, я надеюсь, агонизировать. Когда же ты наконец сдохнешь? Как вообще было возможно пережить всё, что здесь произошло? — Пот. Поттер, — горло лорда было повреждено, поэтому его голос больше походил на надсадный ментальный хрип, исходящий сразу отовсюду в небольшом радиусе от Тома. — Это ведь ты?.. — пустым взглядом обезображенный, разваливающийся на глазах министр попытался выцепить мой прозрачный силуэт среди клубящегося дыма. За что удостоился очередного выстрела в голову, ожидаемо отразившегося от покрасневшего щита. — Не можешь… быть не ты… Триста тринадцать. Шаг в сторону, выстрел, шаг в сторону, выстрел, шаг в сторону, выстрел. Автоматическая защита не очень умна, да еще и перевыполняет свои функции. Сопровождая каждую контратаку яркая вспышка и ударные волны, крайне удобно для меня разгоняли демаскирующий дым. Впрочем, не то чтобы тёмный лорд мог наблюдать за обстановкой при помощи глаз. Еще четыре патрона в магазине. Триста двадцать. И всё же он продолжал двигаться. Несмотря на взрывы, расколовшие стены перешедшего в осадный режим поместья. Он продолжал надсадно дышать несмотря на распылённый в воздухе несколько минут назад яд василиска, концентрации которого хватило на убийство, без малого трёх сотен сильнейших магов всего мира. Сегодня он буквально пережил свою страну, которая будет стёрта в течение суток после гибели послов и смерти основных защитников Великобритании. И несмотря на всё, у самого Тома Реддла всё еще есть немалый шанс поучаствовать в этой войне. Правда, учитывая, что участники этой встречи-вечеринки в честь победы над международным террористом пострадали от действий этого самого террориста, сгладить текущую ситуацию будет не под силу даже почётному члену МКМ. Но тёмный лорд и не станет всеми силами будет настаивать на подавлении конфликта — ничего кроме подчинённой роли в обновленном миропорядке ему не светит. А это идёт вразрез с самой его сущностью. Куда вероятнее быть войне. И Тому, как одному из членов правительства виноватой стороны, волей-неволей придётся участвовать в ней. В той самой роли, которую он исполнял всю свою сознательную жизнь, начиная школой и заканчивая сегодняшним днём. В роли самого настоящего чудовища. Которое рано или поздно, если не убьют, то зальют в свинцовый гроб и выбросят в открытый космос, не по целевому назначению воспользовавшись изготовленной в Германии полумагической ракетой-носителем. Рано или поздно он выберется и оттуда, но перед тем могут пройти года и десятилетия, за которые разум министра, в отличие от удерживаемого крестражем тела, может и не выдержать. И даже если бойня всех против Англии и друг друга в борьбе за ресурсы Альбиона и не скажется на тёмном лорде, это всё равно будет крайне незавидное существование. Ведь родовые проклятья, после рассевания тотема находят не только своего убийцу, но и растекаются в стороны, бездумно мстя даже случайным свидетелям. А сейчас всё это здание стало сосудом для тысяч всевозможных проклятий, пока еще медленно пропитывая нас обоих и сам окружающий воздух. Мой план завершился успехом, пусть и не абсолютным. Как и всегда. — Сосуд… почти наполнен… Чаша… — ментальный шёпот пропадал и вновь появлялся из-за высокого магического фона того, что я находился на самой границе доступного лорду радиуса. — Несла в себе частицу бога… И доступ к истоку несёт… Не утруждая себя ответом я вновь выстрелил, целясь в поднятую голову бредящего лорда, вновь повторив манёвр уклонения. И пули, как и прежде, всколыхнули щиты. Но, казалось бы, и такой сухой реакции для него оказалось достаточно. Том залился раскатистым смехом, очень походившим на тот, которым он смеялся, находясь в полузмеином облике. Раньше это звучало жутко из-за деформированных и видоизменённых в процессе воскрешения голосовых связок. Сегодня проблема была в деформирующейся системе дыхания и том, что он медленно возвращался в прежнее состояние. Тёмный лорд выпрямился во весь рост и развёл руки в стороны. — Ты просто бешеный пёс, Пот… тер… Но я… Благодарю… Тебя… — едва различимый булькающий голос был слышен только из-за относительной тишины. — Этой жертвы… Будет достаточно… Начало формулировки вызвало во мне секундный ступор, после чего я отбросил разряженный пистолет и, наплевав на предосторожности, сорвался с места, отведя чуть в сторону клинок Гриффиндора, чтобы в процессе бега не напороться на него самому. Игра от обороны более неактуальна. Лишь раз споткнувшись о чьё-то тело, свободной рукой я сотворил невербальную формулу заклинания, обрушивая на дрожащие щиты покосившуюся люстру. Новая боль, всё ближе приближающая меня к безымянной могиле, была приемлемой платой за разряженную защиту, истратившую остатки заряда в потолок. Летящие в лицо осколки хрусталя были сейчас меньшей моей проблемой. Оттолкнувшись от трупа, я прыгнул сквозь истаявшую завесу, готовясь, если понадобится, ощутить телом всю мощь тёмного лорда. Перехваченный двумя руками меч без особых проблем, будто ничего и не стояло на его пути, рассёк все слои защиты, устремился к в очередной раз позеленевшему лицу, но… — Наполнись!. — пророкотал единственное слово потусторонний, столь непохожий на Реддла голос. …но не успел. Всё вокруг замерло, отпечатывая в моей памяти сцену наполовину разложившегося Реддла, в глазах которого загорелось давно забытое красное пламя проклятья. Даже несмотря на укрывающую меня мантию-невидимку, он продолжал смотреть на меня, игнорируя занесённый над его головой вполне видимый клинок, чьё лезвие уже начинало вспарывать змеиную кожу. Нет. Нет… Не вышло. А потом пространство покрылось трещинами и, наконец, раскрошилось, не оставляя после себя ничего.