«Вы не получите доказательства того, что мы находимся не в симуляции, потому что любые доказательства, которые мы получаем, могут быть моделируемыми» — какой-то чувак.
?.?.????. ????? Неизвестное место. Хрипло вобрав в себя воздух, я резко открыл глаза, напряженно вглядываясь в пыльную и размытую тьму незнакомого мне помещения. Темнота и отсутствие очков не делали меня полностью беспомощным, но полагаться на одно только зрение уже не выйдет. Наработанные годами выживания инстинкты настойчиво требовали быстро поменять своё положение, впрочем, не находя никакого отклика от тела. Тела… Дыхание участилось. Тела, блядь. Сраного незнакомого мне тела. Сжав зубы, я привычно погасил излишние эмоции. Нужна информация. Под спиной что-то мягкое. Кровать, матрас. Какая-то ткань. Возможно простыня. Скорее всего простыня. Стойкий запах пыли и пота. Не влажный, не продуваемый. Едва ли подземелье. Камера утеплена. Воздух не настолько спёртый, как мог бы быть, в наличии вентиляция. По крайней мере меня не похоронили заживо. Звуки. Слишком тихие, чтобы различить. Но они вообще есть, что в принципе невозможно для плена у какого-нибудь излишне самоуверенного начинающего вивисектора. Стандартный комплект чар на камере заключения предусматривает по крайней мер внутреннюю звукоизоляцию. Обратное могло бы быть только если бы маг не собирается сразу причинять вред пленнику. На что, может намекать наличие подушки под головой, а не обмотанное цепями тело. Такие охотники обычно имеют самое нездоровое чувство юмора. Особенно, когда пытаются договориться о союзе. Не рискуя необдуманно прыгать в темноту, я аккуратно проверил наличие пола, попутно прикинув новые габариты организма. Ощущения отличаются от оборотки, астральных подселенцев-проклятий или плотных иллюзий. Это именно моё тело. Насколько вообще что-то, настолько незнакомое и чужеродное может быть «своим». Короткие руки, короткие ноги. Гоблин? Меня запихнули в гоблина? Месть за разбитый консорциум или еще за Гринготтс? Впрочем, гоблинам бессмысленно превращать меня в одного из них, по их меркам это скорее честь, чем унижение, на такое способны только люди. Не вижу… Моргана, почему нельзя было хотя бы в новом теле сделать зрение получше? Наощупь кожа не сильно походила на чешую, что уже немного радует. Еще бы теперь тактильно определить цвет этой самой кожи и прикинуть форму черепа. Несмотря на отсутствующие предубеждения к другим расам… кроме гоблинов… эта информация была важна хотя бы знанием о том, чем мне теперь предстоит располагать. Очки… Нет, их здесь, очевидно, не будет. Потому что это нелогично. Хотели бы оставить — оставили бы на лице, а то и привязали к голове, чтобы случайно не лишился зрения. Впрочем, ничем не связанная рука настолько самостоятельно протянулась влево, нащупывая в темноте что-то подозрительно напоминающее пластиковую дужку моих старых очков, что я заподозрил наличие подчиняющих чар. Нет, это был бы слишком перегруженный и сложный план: оставить изменённое тело на кровати, чтобы затем проклясть с помощью очков. Или дело в добровольности поднятия проклятого предмета? Слишком сложно, нелогично и ненадёжно. На такое не пойдут даже подражатели Вебера. Да даже оригинальный Конструктор Крепости сначала предложил бы правила своего очередного эксперимента и лишь затем выкинул подопытного на минное поле. Вновь резко успокоившись, я поднял предмет, который наощупь казался очками и поднёс его к лицу, различая силуэт опять же похожий на очки. Впрочем, возгружать «что-то похожее на очки», и ими вероятно являющееся, на глаза я пока что не спешил, пытаясь рассмотреть окружающий мир через линзы, находящиеся на небольшом удалении от лица. В качестве последней проверки, аккуратно опустив руку, я попытался разжать пальцы, сжимающие дужку. И, что удивительно, у меня получилось. С недоверием потыкав дужку пальцем, я всё-таки сжал зубы, усмиряя тем самым паранойю и надел оптический прибор на лицо. Лучше так, чем мучиться неизвестностью находясь в тылу врага. А затем воспоминания выстроились в прямую линию взаимосвязей. У меня существовали планы и на случай попадания в плен. Главное вырваться, а сопутствующий ущерб — лишь небольшая статистическая погрешность. Магия определённого спектра может залечить любые физические повреждения. Главное предложить достойную цену и не нарваться на что-то позаковыристее просто поломанной или даже оторванной конечности. На, скажем, тот же перелом, но полученный в месте силы или в ходе какого-нибудь суточного поискового ритуала. Но в данном случаем меня вроде бы никто не удерживал. Это обескураживало. У меня даже рёбра перестали болеть. А такое не лечилось в принципе и не проходило даже под обороткой. В обычное время я бы уже прощупывал оградительные барьеры, если бы они были, вычерчивая сеть рун подавления. Измерял шагами камеру, планируя будущее нападение, если бы первый пункт оказался мне не по силам. Может бы даже согласился сыграть на поводу победителя, чтобы затем вгрызться ему в глотку. Или же, на крайний случай, попытался бы договориться, чтобы затем сделать то же самое, что и во третьем варианте. Но сейчас далеко не обычное время, ведь… Ведь случайно нащупав свои очки я наконец узнал это место. Крайне редко стираемую пыль, которая легко взвивается в воздух от каждого неосторожного движения. Сбитый угол кровати в четырёх сантиметрах от стены. Гладкая в окружающей шероховатости поверхность под рукой, стоило только приподняться на локтях. И бесконечный, въедающийся в каждую клетку тела запах сухой затхлости… Как я вообще смог это вспомнить, если был здесь в последний раз лет двадцать назад?.. Как я вообще вновь оказался здесь, если слова, прозвучавшие буквально пару минут назад, не оставляли пространства для недомолвок? Реддл воспользовался жертвой сотен магов ради какого-то сомнительного ритуала. Что уж там, вероятно, его собственное тело так же было отдано на переработку, а дух утянуло к последнему крестражу, учитывая масштабы отгремевшего события. Со мной должно было произойти что-то действительно выходящее из ряда вон. Могло расщепить на атомы, перекрутить и собрать обратно, могло подвергнуть божественному аналогу круциатуса, могло заставить меня, в конце концов, переживать каждую принесённую моей рукой смерть. Но никакого посмертного суда не было. Даже само посмертие какое-то странное получается. Глубоко вдохнув, я сел, а затем и лёг обратно на кровать. После чего снова сел. Выпустил воздух из лёгких. И снова же глубоко вдохнул. Попытался снова лечь, но понял, что после сразу же снова попытаюсь сесть, и сократил количество действий до нуля. Смешно. Нет, правда, очень забавно. Настолько весело, что я бы вновь начал захлёбываясь смеяться в полный голос, ни капли не беспокоясь о собственном физическом и психическом состоянии. Что может быть лучше здорового смеха для не очень здорового, но молодого организма? Только вот смеха не было. А было… было… разочарование. Очень странный приговор высших сил. И я не могу подать в Визенгамот прошение о пересмотре дела. Ведь это не в их компетенции и им бы пришлось переадресовать заявление в вышестоящие инстанции. Только вот с высшим судом связи не было уже три с половиной столетия. Наркотические приходы фанатичных последователей Магии — не в счёт, там раз на раз не приходится. На стену проклятого чулана обрушился удар, отозвавшийся слишком сильной болью для нетренированного тела. -… Схватившись за саднящую конечность, я опустился на свою импровизированную кровать в виде уложенного на две старые скамьи матраса, постаравшись остаться в слепой зоне для того, кто придёт на шум через дверь… В чулане, где в принципе невозможно спрятаться. Да и к тому же на дворе ночь, а ночью, если я действительно оказался в своём родном чулане, привлечь внимание таким мизерным шумом не выйдет. Какая же глупость… У меня было много врагов. Реддл и пожиратели смерти, Министерство и авроры, группа Анкосса, многочисленные наёмники, инквизиция, орден, мать его, Феникса, Конструктор, разные поехавшие идиоты, мечтающие урвать кусочек славы… После них остались взрыхленные курганы, стекло, обрушенные поместья и многометровый монумент памяти, с списком в несколько тысяч фамилий. Когда-то я пытался запомнить эти имена. Помнил лица. Придумывал оправдания своим поступкам, чтобы было чем в посмертии оправдываться перед своими жертвами. Делил их на виновных и невиновных. И продолжал считать. А потом процесс превратился в рутину. В конце их оставалось только двое. Том Марволо Гонт, самозваный и не любящий об этом вспоминать лорд Судеб, а по совместительству лучший министр магии Великобритании за последнее столетие, и еще два десятка крайне значимых титулов… И сама Судьба, которая вынуждала нас раз за разом сталкиваться лбами. И они оба оказались мне не по силам. Я равнодушно глядел в эфемерную точку пространства, по совпадению, откликающуюся на «потолок». Потёртые доски всё ярче проявлялись сквозь темноту в крохах пробивающегося через трещины света. Мне вернули руку, избавив от барахлящих протезов. Сняли или заглушили проклятья, судя по отсутствию вечной боли. Теперь не придётся пить лекарства, которые замедляли распад моих лёгких. Не придётся вычерчивать крепостную защиту на каждой стенке перед ночёвкой в очередном временном убежище. Да и спать можно с полноценно закрытыми глазами. Прям всё настолько сказочно и хорошо, что верить не хочется. Очень нереалистично. Слишком странно, чтобы быть правдой. Лучше бы выбросили меня в какое-нибудь чистилище к уже поехавшему Антонову. Вот уж кто умел зажигать народ, его, наверное, на том свете во главе легиона чертей поставили. Такое наказание я бы по крайней мере понял, хотя обвинять всех в несправедливости, конечно бы, не перестал. Но эти жалобы бы начались уже после ликвидации повторно возникшей проблемы. Произошедшее же… явно далеко от правосудия. Хотя, как сказать. Резко поднявшись, я наощупь поддел крючок на косяке неизвестно как оказавшейся в руках проволокой, тем самым распахивая дверь своей темницы. В лунном свете, открывшийся мне вид явно терял множество затемнённых деталей, лишался красок, отличался редкостной мрачностью, однако один в один повторял то, что мне удалось вспомнить о собственном детстве. Вполне возможно, это и есть мой персональный ад. По крайней мере прихожая очень похожа. Не особо таясь, я прошел на кухню и, вытащив из сушки стакан, набрал себе воды из раковины. Пить, правда, не стал, замерев напротив и гипнотизируя тёмную воду взглядом. Свет уличного фонаря легко пробивался через занавески, впрочем, не давая увидеть многого. Однако мне необходимы детали. Любая инородность, фальшь или безделица, которую неспособны воссоздать в своих иллюзиях настроенные против магглов высокородные снобы. Или можно пойти по обратному пути. Пользуясь преимуществом нового роста, не нагибаясь, я открыл случайный шкафчик, протянул руку и вытянул оттуда… посудомоечное средство? Впрочем, это логично, где ему еще храниться, если не здесь. Ecover. Экологически чистое универсальное моющее средство. На частично содранной этикетке прописан даже срок годности и состав. Вода, мыло, семена льна, ароматизаторы. И эта чудесная смесь будет работать до девяносто четвёртого года, после чего компания-производитель не отвечает за результат. Я не знал этого заранее, следовательно, это моющее средство, по крайней мере, и, возможно, дом — это не иллюзия, основанная на моих собственных воспоминаниях. Будь это «остовом памяти» и я бы раз за разом находил знакомые для себя вещи. Даже искуснейшие легилименты неспособны создать иллюзии того, о чём жертва не имеет и малейшего понятия. Это могла быть материальная иллюзия или тщательно воссозданные декорации, но… Но и у иллюзиониста не вышло бы восстановить интерьер дома. Образец много лет как отсутствует, вместе с третью Литтл Уингинга. А извлечённые из воспоминаний образы далеко не настолько подробны… вообще не подробны. Строить иллюзию по воспоминаниям смог бы разве что грёбанный Демиург, но и тому бы пришлось навалить тонны отсебятины, что так или иначе бросилось бы в глаза. А отсебятина, в свою очередь, не вызывает ежесекундных приступов дежа вю. Убрав жидкое мыло обратно под раковину, я вновь вернулся к непривычно огромному стакану, едва помещающемуся в небольшой ладони. Если не иллюзия, то это действительно очень похоже на ад. Темнота, бесконечные сомнения и собственные воспоминания наедине с тишиной… Не хватает только капли адского пламени за окном. Для антуража. Но если всё-таки на мгновенье допустить, что это не посмертие… не наказание… Реальность. Своими руками я убил абсолютно каждого сторонника Тома. Можно сказать, между нами прошла смерть и теперь они мне ничего не должны. Даже сам Том умер от моей руки. Пару-тройку раз, если считать крестражи. Пару десятков, если считать те моменты, когда его тело регенерировало смертельные раны от многочисленных покушений. Иногда ему приходилось буквально вырезать из себя подвергнутые разложению части тела, иногда захлёбываться собственными внутренностями. Один раз пропутешествовать с околоземной орбиты, после чего были ужесточены меры противодействия порт-ключам. Порталы в жерло вулкана и на дно океана сработали вхолостую, выхватив случайных пожирателей. Я отплатил сполна за каждую понесённую потерю. За друзей, в соотношении один к пятидесяти. За родителей, позволив едва восстановившейся душе вначале полюбить, а потом демонстративно разломив разгорающийся новый смысл его жизни. Дважды. Ответил тем же, что сделал он, затребовав несоизмеримую с собственными потерями компенсацию. Новый министр магии и до последнего покушения в собственной усадьбе среди народа начинал считаться кем-то вроде мученика. А после последних поминок его почившей супруги, совмещённых с международным собранием, магической Англии придётся готовиться к войне со всем миром и устраивать массовые похороны. Пришлось бы. Если бы Реддл не заготовил этот ритуал. Теперь того мира, быть может, и попросту не существует. Можно ли теперь считать, что Гарри Поттер действительно никому ничего не должен?.. Пророчество было исполнено, так как один из нас точно умер в той пентаграмме. Убитые с обеих сторон были отомщены. Многие еще даже не убиты. Великобритания еще не внесена в туристические буклеты в качестве зоны боевых действий, а маггловская третья мировая война сейчас кажется просто затянувшимся кошмаром… И я не хочу, чтобы это всё повторилось. Слышал бы меня сейчас Том — посмеялись бы вместе. Сразу после обоюдной попытки оторвать друг другу головы. Кровавый, Гринготтский мясник и Психопат-воюющий-со-всеми не желает устраивать очередную резню. Вот уж идея за гранью понимания. Разбил бы от радости стакан, да только Дурсли такому подарку явно не обрадуются. Ай, да не мои же деньги! Резко выплеснув воду в раковину, я замахнулся и… осмотрелся по сторонам, прикидывая куда можно кинуть посуду, чтобы потом меньше за собой убирать. Если просто швырнуть на пол, шум будет достаточно громким, чтобы кого-нибудь разбудить, а попадание по коврам в любом случае не даст собрать абсолютно все осколки, на которые непременно рано или поздно кто-нибудь напорется. Следовательно, нужно проворачивать акт вандализма на улице. Сделав уверенный шаг в сторону прихожей, я вновь отстранённо замер. Что я вообще делаю?***
?.?.???? 7:03 a.m. Дом №4 на Тисовой улице. Рассвет я встретил сидя в полумраке чулана, накинув сверху тонкое одеяло, поджав под себя ноги и бездумно уставившись в стену. Молодой организм отчего-то не клонило в сон, да я и не задумывался над этой странностью до того самого момента, пока первые солнечные лучи не проникли через приоткрытую дверь. С другой стороны, «странность» — понятие растяжимое и выражается лишь в глазах внешнего наблюдателя, а у меня самого, как обычно, всё не как у людей. Кому-то странным показалось бы и то, что я не бьюсь головой о ближайшую стену, методичными ударами, видимо, норовя продавить пласт реальности. Если бы паника и нелогичность могли бы оказать хоть какую-то помощь в долгосрочной перспективе, я бы немедленно этим воспользовался. Однако, всё чего смог бы добиться, это кратковременный выброс адреналина, который ускорит мышление на пару минут, чтобы затем замедлить его же на пару часов. Нет. Если это действительно тюрьма или самый настоящий ад, то теперь я был готов быть смирным. Картины прошлого оказывали влияние чем-то схожее на присутствие стаи дементоров. И в какой-то момент уже не казалась такой бесполезной идея осознанно спровоцировать выброс адреналина и норадреналина. Просто чтобы выбраться из этой тягучей апатии. Минута за минутой. Час за часом. Тюремщик всё не приходил. Правильный ход, перед лицом неизвестного, заключенный вполне успешно накрутит себя самостоятельно. Хотя от пресловутых чертей я ожидал чего-то более динамичного и активного. Похоже даже в чистилище прогресс не стоит на месте, а дьявол не брезгует обращаться за консультациями к обычным смертным. Даже понимая механизм этой тактики было тяжело сдержать себя от предположений. Стоит смотреть на мир трезво. Путешествия во времени невозможны. Единственный теоретический способ обойти законы причинности — уйти не в прошлое, а в теоретически же существующий параллельный мир. И раз я здесь, и помимо меня в чулане никого нет, то, следовательно, даже в этом мире я успел совершить минимум одно убийство, заменив собой Гарри Поттера. И почему-то данный факт задевал куда значимее, чем геноцид минимум четверти населения магической Англии. Свет продолжал играть в какие-то свои игры, точечно прорываясь сквозь тени. Только ближе к семи утра кое-что, согнавшее меня с места, всё-таки случилось. Резкие повторяющиеся хлопки над головой, чем-то напоминающие момент выхода из воронки аппарации очередного карательного отряда. Враг появился прямо над головой, за тонкой переборкой лестницы. С каждым новым бойцом, появляющимся на следующей ступеньке вниз сыпалась тонкая и едва различимая полоска пыли. Онемевшие мышцы словно наполнились огнём, когда я начал действовать. Раз. Пользуясь своей миниатюрностью, я скатился с кровати, приложившись об угол, и потянулся к… чему? Погнутая вешалка?.. Следующим шагом должен был стать рывок в коридор — если противник переходит в клинч, то есть мнение, что он знает, что делает. А значит лучше бы этой ситуации избежать. Отзываясь болью не то что в теле, даже в разуме, свободная рука вычертила жест кумулятивного подтипа взрывного заклинания, а губы едва не прошептали заветную вербальную формулу. Однако уже на этапе жеста заклинание почти привычно хлопнуло и всего лишь слегка опалило мне ладонь, лишая меня права на первый удар. Два… К счастью для жителей этого дома, нелепость происходящего до меня дошла всего за две секунды. Сжав зубы, я в очередной раз заставил себя успокоиться. Превентивные удары являлись явно излишне эффективным методом решения текущей проблемы. Чего уж там, если даже моё новое оружие, будто бы пришедшее на замену мечу Гриффиндора, вполне соответствовало уровню опасности спускающейся по лестнице домохозяйки. Правда окончательно осознал я это уже прижавшись к косяку у двери чулана и занеся своё орудие возмездия для удара. И даже, немного подумав, действительно ударил. Себя по голове. После чего мой верный друг, легендарное оружие, прошедшее со мной сотни боёв, отправилось в самый дальний угол. До следующего подвига. Может когда-нибудь в будущем мне даже придётся использовать вешалку по назначению!.. Тётка просто спустилась по лестнице, а я в ответ приготовился подорвать половину дома. Восхитительная стратегия, впрочем, не учитывающая того, что я сам находился именно в этой половине. Подняв правую руку под тусклый свет, я осмотрел свою травму. Покрасневшая кожа и пара намечающихся волдырей пересекали ладонь от большого пальца и до мизинца с безымянным пальцем, почти не затрагивая всё остальное. Очень повезло, что магия в принципе рассеялась, а не преобразовалась непосредственно во взрыв в кровеносных сосудах. Что, впрочем, никак, блядь, не мешало руке болеть до рези в глазах. — Через десять минут можешь выходить на завтрак, — прозвучавший из-за пределов чулана заспанный женский голос заставил меня заледенеть, хотя стоило, наверное, ожидать очередного острого приступа дежа вю. Я поднял взгляд к двери, морально будучи готовый принять невыгодный бой. Они предприняли правильный шаг. Сначала вывести из равновесия. Затем сообщить что-то максимально будничное и мирное. Минута за минутой внушать, что угроза отсутствует. И со временем иллюзия подменит реальность. Только вот они прокололись уже на первом шаге. Откуда владелец голоса могла знать, что я сейчас бодрствую? Время-то раннее. Можно считать это проколом со стороны соглядатая. Пусть я и не вижу необходимых рунных цепочек и не ощущаю направленного на себя внимания, а голос не выражал ничего кроме повседневной скуки и лёгкого недосыпа, теперь я знаю, что за мной следят. Причем происходит это по неизвестному мне методу. Нет. Стоп. Лишние сущности. Объяснение всегда проще. Услышала мою возню. Позвала завтракать. И незачем усложнять. Свыкшись с болью, я отсчитал нужное время, продолжая вслушиваться в звон посуды и шум редких автомобилей, выезжающих спозаранку. Благо местность за пределами моего жилища была разведана еще ночью и можно было просто двинуться по знакомому с детства маршруту, не выискивая вязи и нити ловушек. Указательный палец «вхолостую» выводил в воздухе спираль, готовую в любой момент преобразоваться в сизые искры. Попытка колдовать, а тем более второй раз создать что-нибудь без концентратора может и обойдётся мне куда дороже, чем простой ожог, но и выходить к потенциальному врагу без готового к удару оружия мне не хотелось. На столе уже стояла одиночная порция омлета… Вернее, порция некой субстанции, по виду и запаху напоминающей омлет обыкновенный. На самом-то деле это может оказаться всём чем угодно, включая трансфигурированного аврора, который только и ждёт своего часа для удара. Отведя взгляд от дышащей паром пищи, которая вроде бы не собиралась нападать, я сконцентрировал внимание на занимающимся готовкой антропоморфном создании, зачем-то принявшем облик моей тётушки. В свои тридцать с небольшим Петунья выглядела на все сорок. Непохоже, что соседство с ребёнком-магом добавило ей здоровья. Как и праздный образ жизни, вкупе с популярными нынче, но не особо полезными пищевыми добавками. Неплохо выглядели объёмные блондинистые волосы, которые явно удостаивались тщательного ухода, однако и эта, примечательная для Англии деталь оттенялась старой домашней рубашкой в цветочек, с накинутым поверх нелепым фартуком. Существо двигалось как она. Выглядело как она. И даже точно так же вздёргивало нос и поджимало губы в своём молчаливом возмущении тем, что нежеланный ребёнок так и не приступил к еде, между тем продолжая мелко резать морковь. Вернее, так могла бы двигаться, выглядеть и вести себя изрядно помолодевшая версия тётушки. Однако для настоящего нынешнего состояния Петуньи, у этой твари слишком много плоти на костях и недостаёт инфернального света в глазах. Забавно, что иная кукла может быть живее оригинала. — Так ты будешь есть? — всё-таки соизволил автоматон воспроизвести голос моей родственницы. Я вновь повернулся к тарелке. Многие зелья работают только при добровольном принятии. Худшие из них этот аспект игнорируют и являются достаточно широкодоступными, чтобы не было смысла в очередной раз переусложнять. Возможность напичкать меня зельями и проклятьями у похитителей была. В конце концов я сейчас в теле десятилетнего ребёнка и до сих путаюсь в собственных ногах. За те же ресурсы можно было вырастить мне еще две головы или начисто выжечь рассудок, не оставляя даже возможности думать, не то что принимать решения. — Так… О, господи! — начал и тут же прервал сам себя автоматон, отложив нож и довольно быстро подойдя ко мне, в процессе едва не нарвавшись на проклятье в грудь. — Что с твоей рукой? Меня остановили только её эмоции, отчётливо ощущаемые любым легилиментом. — Боже… — пробормотала она с неподдельной смесью возмущения и заботы, оценив понесённый моей рукой ущерб. Вспышка этих неправильных эмоций выбила меня из колеи, из-за чего на пару секунд я даже перестал вычерчиваться рисунок режущего проклятья. И вроде бы это был идеальный повод для нападения, при условии, что вся эта сцена и затевалась для отвлечения внимания… однако существо в облике Петуньи в своей суете даже кухонный нож отложило на разделочную доску. Холодильник не превратился в атакующего пожирателя смерти. Окна не разлетелись сотней осколков под массированным обстрелом десятка наёмников. Вместо этого тётушка осторожно и даже с моего позволения осмотрела ладонь и мягко подвела меня к раковине, поместив пострадавший участок кожи под холодную воду. Не переставая читать нотацию, она повернулась ко мне спиной (!) и принялась рыться в домашней аптечке, на что, в ответ, я просто слегка убавил поток холодной воды, так как в оказании медицинской помощи был явно сильнее голема-домохозяйки. Сейчас вот стоило сделать перерыв и через пару минут еще раз поместить ожог под проточную воду, однако я не стал спорить, когда оно решило завязать влажный бинт. Вместо этого я растеряно оглянулся по сторонам, с уже даже с какой-то затаённой надеждой на то, что сейчас-то точно что-то пойдёт не так и мир взорвётся вспышками заклятий. Но ничего не происходило. Просто кухня. Просто мебель. Просто тётушка, вернувшаяся к готовке. — Приятного аппетита. Кивнув, я привычно потянулся к перевязи с нейтрализаторами ядов… Которой со мной, естественно не было. Посверлив поймавшую воздух руку взглядом, я всё-таки потянулся к столовым приборам. Пусть у меня и довольно натянутые отношения с родственниками, но травить меня скорее всего не будут. А то потом придётся избавляться от тела, что довольно нелегко даже в волшебном мире, от следов яда, от случайных свидетелей. Впрочем, если получится доказать отсутствие умысла, то избавиться от меня сейчас выгоднее, чем кормить и одевать до совершеннолетия. А в случае проблем, пара лет тюрьмы для неработающей домохозяйки еще и положительно скажется на бюджете семьи. Останется только как можно быстрее сослать Дадли в какую-нибудь кунсткамеру, а Вернону поселиться на своей работе. Отличный долгосрочный план пополнений семейного капитала. Я посверлил недоверчивым взглядом стандартную порцию омлета и, едва заметно дёрнув плечами, опустил вилку в загустевший от температурной обработки белок. Отделив небольшой кусок, я поднял его на уровень подбородка и с небольшой заминкой положил в рот. Признаки отравления проявляются в течение шести часов. Отсчёт пошел. По крайней мере это блюдо куда лучше той дряни, которой я питался обычно. После того как меня зажали в на юге Клефта, где вся моя еда представляла из себя особо ядрёный ядовитый концентрат, а нейтрализаторы использовались в качестве приправы к блюду, обычный омлет действительно казалась чем-то сродни капле амброзии. Порция оказалась излишне большой, тело насытилось уже двумя третями содержимого тарелки. Что, впрочем, не помешало мне ритмично поглотить всё что осталось. Только потому что неразумно разбрасываться питательными веществами. Неизвестно, когда пейзаж голубого неба и тихого городского района за окном сменится пылающими лавовыми морями и строем мерзко хихикающих инферналов, что с вилами наперевес бродят вдоль котлов с грешниками. Или что там вообще должно происходить в приличном аду. — Какой-то ты в последнее время вялый, — проговорила тётя, вновь в своём неодобрении поджав губы. Подняв голову от тарелки я повернулся к своей ближайшей живой родственнице, в некоторой степени признавая её правоту. Без оружия, без подготовки вышел на завтрак к существу, которое может и человеком-то не являться. Да еще и вилку на возможные проклятья не проверил. И когда приступил к завтраку перестал контролировать прихожую за спиной. А ведь прошло всего-то пара часов со времени моего пробуждения. — Можешь сегодня отдохнуть, только Вернону на глаза не попадайся. Я молча кивнул и направился к себе. Такой расклад дел мне был привычен. — И еще… — Петунья замялась и поправила фартук. — Гарри, если что-то болит, говори об этом сразу. Не нужно о таком молчать. Под империусом люди менее инициативны, если само заклинание не прописывает эту инициативность. Големы чаще вообще не разговаривают. Конфундус держит жертву в состоянии ступора. Тут ложная память разве что. Или великолепное притворство, не ощущаемое даже пассивной легилименцией. Не я ли всё детство был нежеланным ненормальным ребёнком в обычной среднестатистической семье? Сейчас была наилучшая возможность для атаки. Элементарный вариант: ударить на упреждение. Самое простое режущее в грудь голему. Выбраться из здания. Посмотреть, как отреагирует пленитель. И аппарировать, аппарировать прочь, игнорируя риск расщепа из-за малой массы тела и наплевав на никудышную координацию конечностей. Простое, но вместе с тем решение, которого я всей душой не желал. Эти иллюзии получились настоящим произведением искусства. Почти неотличимыми от реальности. Испытывающими настоящие эмоции, причём тех спектров, которые каждый раз вводили меня в замешательство, насколько мирными они были. Поэтому мне оставалось только ждать, пока кукловод сделает свой ход и играть уже от этого. Однако черти не приходили. Ни через час, ни даже через сутки.***
01.07.1991 года. 8:32 a.m. Чулан в доме №4 на Тисовой улице. Пора прекращать разыгрывать из себя ветерана войны. Примерно такая мысль билась в моей голове, пока на мою голову и на тетрадный лист с домашним заданием вновь сыпалась пыль с потолка чулана. Даже клинически неизлечимая тупость младшего Дурсля может оказаться полезной. Пока его крошечного мозга хватало лишь на то, чтобы погромче топать на лестнице, я успел к этому привыкнуть и уже практически не реагировал на посторонние звуки и ощутимое подрагивание досок над головой. Что, впрочем, никак не умаляло медленно накапливающегося раздражения. Какие могут быть преимущества у чулана? Отличная слышимость всего происходящего снаружи. Никто не подумает, что внутри, за закрытой дверь способен жить или даже просто длительное время находиться человек. Небольшая теснота гарантирует домашний уют примерно наравне с каменным саркофагом, пусть и чуть более тёплым, чем саркофаги обычно бывают. Один вход якобы предполагает, что угрозы можно ждать только с одного направления, если, конечно, враг не вооружен чуть лучше доисторического охотника и не проломится через стену или лестницу над головой. Одновременно чулан является центром дома, откуда можно легко попасть куда угодно — на улицу, в кухню, на второй этаж или же в гостиную. Мобильность невероятно важна при отражении внезапной атаки. Вздохнув, я спрятал лицо в ладонях, устало потерев глаза и едва не уронив из-за этого и без того потрёпанные очки. Кажется, мои мысли предполагают мою собственную роль в жизни этого дома ролью сторожевой собаки. Та тоже живёт у входной двери и в обычное время старается особо не отсвечивать, чтобы не получить лишнего от не самых благодушных хозяев. Временами собаке становится непонятно, зачем двуногие гидроцефалы продолжают держать её на привязи, если столь явно выражают нелюбовь к подопечному. Животному-то невдомёк, что «нормальные» люди опасаются общественного порицания пуще огня, не рискуя выгнать неприятный элемент на улицу. А вот ко мне, кажется, снисходит осознание почему я вообще жил с родственниками, а не в детском доме. Поморщившись, я дописал решение уравнения из задания, заданного на лето, и наконец отложил тетрадь в сторону. Я был готов к тому, что, по итогу, никакое письмо не придёт и уже сделал основные, ничего мне не стоящие приготовления к такой развязке. Возможно, Судьба выбросила меня не назад во времени, а в какое-то параллельное измерение, где мальчик-который-выжил выжил разве что в автоаварии родителей-алкоголиков. А затем из ума, после чего органы опеки передали его ближайшим родственникам. Глупость, конечно, магия-то всё еще со мной. Иначе мне бы сейчас не приходилось щеголять с модной марлевой повязкой на руке из-за неудачной попытки подорвать лестницу. Да и оповещающие руны работали даже здесь, пусть и будучи выдавленными ногтями на самом обычном дереве. И если появление волдырей еще можно свалить на очень сильное самовнушение, то пассивно воспринимаемые эмоции и возможность, благодаря рунам, ощущать всех присутствующих в доме — это точно магия. Легилименция и замкнутый защитный контур, если быть точным. Но неизвестность просто-таки заставляла продолжать плодить бессмысленные сущности. Когда ушла зарождающаяся растерянность, я стал перебирать все приходящие в голову варианты, даже фантастические и самые бредовые. Начал выстраивать скелеты многочисленных планов, структурируя свои знания о каждом предположении. Даже несколько раз начинал вести дневник воспоминаний, пытаясь событийно записать свою жизнь. Впрочем, уже максимум на второй странице уничтожая эту бессвязную писанину — даже окклюменция не позволяла отчётливо вспомнить события двадцатилетней давности и уж тем более их внятную последовательность. К тому же нельзя было давать карту воспоминаний теоретически существующему врагу. Отсюда переходим к другому, не менее важному вопросу. Мне понадобятся доказательства того, что этот мир существует не только в моём воображении. И в этом отношении планы были куда практичнее. Составить карту небесных тел, удостоверяясь, что я нахожусь не в карманной реальности. Не прекращать выискивать незнакомые детали, не давая отдыха теоретически существующему мастеру-лигилименту, подсовывающему мне те самые детали. Искать знакомые детали, чтобы понять, что это всё не грандиозная постановка… Ну, оценить психологический портрет Дурслей, удостоверяясь в том, что они не самые обычные големы, я уже успел. Минимум необычные. Они выглядели людьми. Вели себя как люди. Скорее всего являлись людьми. Возможно даже теми самыми людьми, за которых себя выдавали. Покачнувшись на табуретке, я в очередной раз с недоверчивостью осмотрел собственные детские руки. Бредово, как же это всё бредово… Но, конечно, не бредовее перемещения во времени на двадцать лет, в собственное тело. Если верить официальной теории маховиков времени, то реальность в таких условиях существовать не должна. Однако и маховики, по факту, были всего лишь любопытной игрушкой авроров и историков. Воспользовавшийся артефактом «путешественник во времени» всего лишь включался в причинно-следственный механизм, иногда и очень редко компенсируя определённые пробелы в реальности. В большинстве случаев, имея возможность только наблюдать события прошлого. Уже впоследствии маги придумали истории про самоубийцу, напавшего на себя самого. Просто чтобы сохранить иллюзию свободы воли или в качестве развлечения, не знаю. На самом деле в следственно-причинном механизме попросту невозможно сделать что-то ему противоречащее. Впрочем… Плевать. Даже если в конечном итоге я вновь проснусь в собственном умирающем теле в далёком настоящем. По крайней мере сейчас мне не нужно никуда убегать. В текущих условиях я вполне испытывал некое удовлетворение. Мои нынешние апартаменты куда приличнее временных схронов. Тут по крайней мере есть нормальные стены и даже кровать. И потолок. Отсутствуют сквозняки. И из посторонних только паук Мартин, а не десяток страниц бестиария насекомых, почему-то упорно игнорирующих магические пестициды. Я легонько хлопнул себя ладонью по щеке, разгоняя зашедшие явно куда-то не туда мысли, с вполне очевидным истеричным налётом. Ключевой точкой для выбора окончательного плана действий будет именно тот день, когда мне придёт письмо из Хогвартса. Или не придёт. Насколько бы упорными ни были черти, ждать дольше нет смысла. На этом этапе можно внести любое изменение в сюжет иллюзии. Может статься, что я не единственный помню о будущем и за мной приедет сразу карательный отряд. И можно было бы превентивно попытаться сбежать, понадеявшись, что пророчество так же перестало действовать. Но как бы я ни ненавидел магическое общество и магию в целом, ничего за пределами волшебного мира мне неведомо. С большой вероятностью меня убьёт сама неспособность нормально наколдовать что-то сложнее левиосы без волшебной палочки. Магия — это больше чем зависимость. Это сам способ мыслить. С этим разобрались, разобраться бы еще с планомерно съезжающей крышей. Маг я или нет, а с людьми мне взаимодействовать придётся. И далеко не все отнесутся с пониманием к попытке пырнуть ножом незаметно подкравшегося коллегу по работе. Не все примут броски взрывных проклятий в сторону громких звуков в тёмных коридорах. И ладно бы что скажут люди, мне ведь потом потребуется как-то избавиться от тел… Нет, на эту тему лучше даже не шутить, а то сознание действительно не успеет перестроиться, а кровь с белых рубашек даже магией вычищается через раз. Раз не получается подавить членовредительские порывы — нужно их направить. Пойду в аврорат становиться защитником справедливости. И во время медицинской комиссии на дуэль вызову штатного психотерапевта. До того, как тот успеет хоть что-то сказать. А потом оставшийся штат медиков, прибежавшую охрану, случайных чиновников, охрану случайных чиновников, пару особо ретивых репортёров… Интересно, а у репортёров есть охрана?.. Но это дела далёкого и нереализуемого будущего. От накопившегося раздражения необходимо избавиться уже сейчас. Просто чтобы не натворить дел. И так как книг у меня с собой нет, а все летние задания оказались примитивны настолько же, насколько и должны быть примитивны задания для детей десяти лет, то мне необходимо выбраться за пределы своего пыльного убежища. А там… впрочем, есть у меня одна идея. Осторожно приникнув к стене я вслушался в происходящее снаружи чулана. Вернон, как я знал, отсыпался в свой единственный выходной день в спальне. Ведение бизнеса отнимало у него порядочное количество времени и именно среду он избрал для себя в качестве разгрузочного дня, в течение которого любое лишнее движение было противопоказано. Хотя, в случае мужской части семьи Дурслей, любое движение было бы не лишним. Петунья суетилась в гостиной, затеяв плановую уборку, расписание которой висело на дверке холодильника. Если выгадать момент, то можно будет без особых проблем проскользнуть мимо. Задача несложная, а с применением диверсионного опыта даже простая — всего-то и нужно подорва… разби… Эм. Нет, лучше без отвлекающих манёвров. Только безмозглый кузен представлял из себя непредсказуемый фактор, угадать перемещения которого можно было лишь по лёгкой дрожи в полу. Учитывая, что именно в его комнату я и собирался пробраться — противник опасный, так как сразу же выдаст моё местоположение и тем самым призовёт подкрепление в лице матери, которой, конечно же, нужна помощь в каком-нибудь жутко утомительном занятии. Или же нас обоих выгонят на улицу, чтобы мы не шумели, что так же рушит мой план. Я вышел… Оглянулся. И подошел к лестнице. После чего просто начал подниматься на второй этаж. В моей голове эта затея звучала опаснее. Постоянно забываю, что не только у меня теперь нет никаких средств для боя или побега, а тело омолодилось до габаритов гоблина-акселерата, но и у моих врагов?.. противников?.. У моих оппонентов так же нет даже волшебной палочки. Не говоря уже об артефактах, контрразведке, подкреплениях, связи, постоянных поставках… Как волнительно короче, адреналин сейчас из ушей польётся. Вздохнув я медленно поднялся по лестнице, не обращая внимания на занятых своими делами Дурслей. Вторая комната Дадли не охранялась, не была заминирована и на двери отсутствовал хоть какой-то замок. Дверь открывалась без звука, половицы под ногами не скрипели. И даже будь всё иначе — не уверен, что кто-нибудь отреагировал бы на столь непримечательный шум. Даже в самой комнате не обнаружилось засады, следящих устройств или самого Дадли, что будто бы дракон с красными от недосыпа глазами, возлежал бы на своих сокровищах, отпечатывая их форму на своих необъятных телесах. Полюбовавшись на мысленную картину рептилии с лицом человека и жалом на хвосте, а также сваленные на столик у входа новенькие брошюрки про сомнабулизм, я приступил к изучению груд хлама. Искомый артефакт прошлого столетия, от лица моих современников, нашелся быстро и почти сразу же, напрочь убивая интерес от захватывающего приключения. Впрочем, награда приключению вполне соответствовала. Книга розыгрышей меня не обрадовала. Уже начиная с фразы «Вам понадобится» в описании каждого розыгрыша. Как будто бы в школу вернулся, на любимое зельеварение. А при условии-то, что у меня вообще ничего нет, большая часть книги становилась и полностью бесполезной. Редкие шутки без ингредиентов требовали уже специфичных условий и достаточно доверчивых, а то и доверяющих шутнику людей. А таковых можно попытаться найти разве что за пределами дома, хотя процесс и затянется на долгие часы. Постучав пальцем по мягкой обложке я всё-таки окончательно похоронил идею расставить в доме пару ловушек по собственным схемам. Не смешно получится. По книге тоже не смешно. Хотя это, наверное, у меня просто чувство юмора атрофировалось, раз мелкое членовредительство не доставляет радость, да? Пойду-ка лучше попадусь тёте на глаза и займусь чем-нибудь полезным.***
20.07.1991 года. 2:33 p.m. Сад за домом №4 на Тисовой улице. Как и всегда, молча, я выполнял возложенную на меня работу по дому. Монотонная деятельность в том же саду не способствовала полёту мыслей, чем я и пользовался, с фанатизмом берясь за прополку клумб. Куда меньше восторга вызывала стрижка изгороди или бесконечные попытки избавиться от назойливых уличных котов. И то, и то по степени полезности стояло примерно на одном уровне с выращиванием декоративных цветов. Из которых при всём желании не сваришь даже элементарного заживляющего или тонизирующего. Пойдут разве что на косметику… Это была бесполезная деятельность, как я бы сказал раньше. Выматывающая и бессмысленная. Однако именно такое дело позволяет не думать. Не анализировать, не подбирать варианты особо изощрённой мести крикливому кузену, не рассуждать о том, что ждёт меня в будущем. Такой себе способ спрятаться от теоретически-возможных проблем под навесом тётиного сада. И мир пусть рушится кругом и сей городок пылает… А я поливаю цветочки. Одни лишь эти хреновы коты всегда выбивали меня из умиротворения, стоило им только появиться в моём поле зрения. Почему? Вот почему, во имя Мерлина, Мордреда и короля Артура, эти четвероногие твари пытаются обгадить именно этот сад? Резко выдохнув, я швырнул наполненную пластмассовую лейку в уже пристроившегося к кусту рыжего урода. Но, к сожалению, не попал, а лишь спугнул этого шерстяного… кота. Если это действительно мой ад, то по крайней мере назначьте приемлемое наказание. А то как-то мелковато для иллюзий хрен-пойми-какого уровня. Нет, как бы и ритуалы принесения в жертву сотен магов — это не то явление, которое проходят в школе. Ну кроме, разве что, каких-то крайне специфичных факультативов, куда меня не пускали из-за средней успеваемости. Учитывая теоретический выброс силы, в честь такого события можно богов создавать. А можно и призвать кого-то уже существующего. Однако все якобы доказанные случаи появления аватаров обычно описывались пером какого-нибудь софиста, сумасшедшего или, чего лучше, писателя художественной литературы. Так что, объективно, мне неизвестны последствия таких ритуалов. Следовательно, мир может преподнести мне всё что угодно. А я сам, вместо того, чтобы начать действительно активные действия, бездумно ждал неведомо чего. На месте меня удерживала неподъемная хватка апатии, сомнения. Я не понимал, за что стоит взяться, что нужно сделать, чтобы всё либо вернулось к усадьбе Реддла, либо же никогда не повторялось впредь. Постепенно сомнению подвергались даже вполне реальные вещи, недостаточно хорошо мною изученные в прошлом, разум цеплялся за отдельные числа, находя бессистемные нуменорологические послания… И оттого мне только больше хотелось бездействовать, чтобы еще и случайно что-нибудь не повредить. Даже на «проделки» кошек, я больше чертыхаюсь, чем предпринимаю какие-то реальные действия вроде установки ловушек и поиска подходящего оружия. Это был неправильный путь, но я не мог ничего с собой поделать. Волшебник — это эмоции. Чем сильнее волевой посыл, тем ярче будет результат творимой магии. Это, кстати, одна из причин, почему под конец жизни мне приходилось по большей части обходиться подручными средствами и зачарованным вооружением. Впрочем, эффективность в этом вопросе тоже стояла не на последнем месте. Окклюменция медленно вымывала из волшебника его силы. Неважно, как часто ты делаешь паузы или пытаешься расслабляться, но безэмоциональность сначала заберёт твою магию, а затем направит её на поддержание самой себя. Хотя в моём случае магия была еще и болезненной. Волшебство вообще имело тенденцию подстраиваться под то, для чего его применяют. Из-за этого каждый великовозрастный волшебник чувствовал мир совершенно по-разному. И уж не знаю, злоупотребление то вторым непростительным, проявление высших сил, или сотни посмертных проклятий, но само ощущение волшебства для меня было связано именно с болью, хотя я и не стремился к этому. Каждое создаваемое моими руками заклинание вызывало боль, преимущественно в кистях и груди. Учитывая, что вполне стандартное боевое заклятье соткалось и здесь, опалив мне кисть, воздействие оказалось куда глубже того, чем я его считал, и действовало не только лишь на тело. Иными словами, эта часть моей повседневной жизни пропутешествовала в прошлое вместе со мной. Сомнений было вполне достаточно, чтобы не лезть в омут с головой. Если необдуманно сунуться не туда, то я приобрету больше проблем, чем пользы. Объективно, выгодной для меня может быть встреча с Дамблдором. Возможно с парой мракоборцев и кем-нибудь из отдела тайн. Шанс на такую встречу составляет куда меньше приемлемого для того, чтобы стоило пытаться. А на письмо от «Гарри Поттера» личности такого масштаба не отреагируют, даже если английская почта сможет найти нужный адрес. Не поверят, что писал действительно я. Не поверят в поведанную историю. И насколько же будет хуже, если мне всё-таки поверят… Куда более велик шанс нарваться на кого не следует. Иногда вполне естественные для одних вещи оказываются адской пыткой для кого-нибудь другого. Вот как эти рыжие твари, которые опять хотят потоптать клумбы, то ли откровенно не уважая чужой труд, то ли искренне не понимая, что Петунья селекционирует эти цветы третий год, тратя на них большую часть времени и собственных сил… И чего я всё время мысленно возвращаюсь к этим сраным котам?.. Наверное, это всё из-за того, что я мало работаю. А дурь нужно выбивать физическими нагрузками. Следовательно, необходимо перейти от полегчавшей лейки к лопате. Она и тяжелее, и кромка у неё слегка заострённая. Кажется, даже сидящий на заборе кот посмотрел на меня как на идиота. Что, в сущности, недалеко уходит от истины. То и дело мимолётно отрываясь от своего рутинного занятия — каждые четыре минуты, если быть точным — я отслеживал перемещения дорогой тётушки по дому. Она, как и всегда, что-то намывала на кухне, иногда перемещаясь к плите, холодильнику и обеденному столу. Радио рядом с ней тихо напевало новомодную оперу «Андре Шенье» из-за чего шаги по половицам переходили от постукивания в такт музыке в лёгкий и недолгий танец. Несколько реже моё внимание уделялось тётушкиному отпрыску. Мне в принципе повезло, что гиперактивный ребёнок не решил пойти прогуляться с друзьями в погожий летний день. Было бы сложно следить сразу за двумя объектами в разных местах. Но даже находясь дома, непреднамеренно придурковатый родственник умудрился сделать моей проблемой свои хаотичные, несистематизированные перемещения по случайным траекториям. Впрочем, как правило, беготня по дому заканчивалась либо перед телевизором в гостиной, либо в прихожей, откуда открывался отличный вид на сад, так что потерять его было тяжело. Как мне казалось, младший Дурсль и сам следил за мной. Нередко отчётливо слышимый топот прерывался как раз в районе прихожей, наступала пауза в несколько минут, после чего объёмный ребёнок продолжал своё карательное наступление на поскрипывающие под его массой и энтузиазмом половицы. Этого времени ему бы вполне хватило, чтобы добраться до окна и проверить моё присутствие в саду, воспользовавшись тенью в помещении для своих шпионских нужд. Впрочем, минутой ранее в слежке я подозревал и соседских кошек, что само по себе свидетельствовало о стремительно прогрессирующей паранойе. Исходя из чего нельзя было доверять подобным выводам, пусть к ним и подводилось совершенно логичное обоснование. Да и причин для слежки со стороны кузена вроде как не было. Если, конечно, он сам не является одним из наблюдателей этого безумного эксперимента над моей психикой, ведь тогда кому-то понадобилось бы вести лабораторный журнал. Если же исключать это допущение, Дадли был обычным ребёнком. Наверное. Не то чтобы у меня имелось представление, как должны себя вести обычные дети в мирное время. В принципе, чем бы дитя не тешилось, лишь бы не выстраивало в подвале капище по схематичным наброскам из родовой библиотеки. Нет, Дадли определённо вёл наблюдение. Причём делал это так, будто заманивал меня в засаду. Перемещаясь от своего наблюдательного пункта к тумбе в коридоре и обратно. И то ли там установлен передатчик, через который ведутся короткие отчёты, то ли несколько килограмм взрывчатки… А сам придурковатый ребёнок лишь прикидывается таковым специально, чтобы я бросился проверять. Либо же это всё просто совпадение. Иногда люди могут быть необоснованно глупы. Особенно дети. Особенно дети, зацикленные на какой-то идее. И, какое совпадение, даже в этой социальной группе, Дадли стал бы серебряным призёром в соревновании тупости. Естественно, моё мнение предвзято и никаких доказательств за громкими словами не последует. Оставался актуальным вопрос — стоит ли проверить злополучную тумбу. Да, с одной стороны тем самым я выявлю вражеского агента, а с другой, пути отсюда мне это не откроет. Помимо придурковатого кузена напряженно сжимать пальцы на шероховатых ручках садовых ножниц меня заставляли случайные прохожие. Мужик в сером плаще и чёрной широкополой шляпе делал уже третий круг по району, хотя в середине лета такая одежда должна бы вызывать не самые приятные ощущения. Дама с собакой через каждый шаг оглядывалась именно на наш дом, а её собака, кажется, была готова в любой момент сорваться в рывок. Парень в костюме почтальона заехал в здание напротив и больше оттуда не показывался, оставляя меня гадать, почему утренний разносчик газет ушел с работы только к трём часам дня. Странная одежда. Странные взгляды. Странные решения и поведение. К тому примешивалось зациклившееся на счёте сознание. Просто интересная статистика. За всё время пребывания в так называемом «прошлом», за раз мне в поле зрения попадало не более десяти живых существ. При появлении стаи котов подозрительно притих шум в доме и через дорогу. При возвращении автомобилей куда-то запропастились коты. Вернулся Дадли ровно в момент исчезновение автомобиля за углом. Стоило ему отойти вглубь дома — в небе показалась стая каких-то птиц, как раз числом в десять особей, рисуя максимальную планку. Едва и крылатые скрылись за ближайшей крышей, перед домами решила прогуляться женщина с ребёнком. Совпадение? Иллюзия не может поддерживать большее число динамичных конструктов? Фонари стояли не на своих местах. Кто-нибудь может себе такое представить? А у меня в голове отчетливо отложилось расположение осветительного столба, так как раньше его было видно прямо из садика. Сейчас тот же фонарь стоял двумя метрами правее, однако даже насечки и нацарапанные гвоздём на краске признания любви сохранил те же самые. Но в другом месте. Поливочный шлаг тоже немного изменил своё положение, после того, как я ненадолго от него отвернулся. Я чувствовал, как медленно схожу с ума от отсутствия понятной непосредственной угрозы. Хотелось аппарировать куда-нибудь в сторону острова Мэн и в буквальном смысле осесть на дно в окрестных водах. Останавливало меня только крохотное невозможное гипотетическое допущение… Что если это всё по-настоящему?.. В очередной раз я задавался одним и тем же вопросом. Что тогда?.. Недорассчитав изменившуюся массу тела, я добьюсь расщепа и, наконец, по глупости, убьюсь. На место смерти вскорости прилетит сова с уведомлением о штрафе за использование магии. Тётушка будет почём зря волноваться о том, что же скажут соседи на внезапный побег из дома одного из детей. Самый логичный сценарий, если отбросить нагромождение сущностей в виде ограниченности иллюзии, таинственного кукловода и его армии марионеток за ближайшим забором. По дороге пронёсся очередной велосипедист, очень подозрительно оглянувшийся на соседние дома… А я сам, наконец, закончил свой монотонный труд и устало потянулся к дому, в конце концов проигнорировав беспокойного кузена, и заперся в своём чулане. Мёртвые ожили. Выплавленный до состояния стекла район вновь отстроен и не несёт на себе следов разрушения. Из всех щелей не лезут магические существа, а на полях не резвятся дикие инферналы, небо не находится во власти редких драконов, самолёты не падают еще на подлёте, да и прочая маггловская техника что-то не спешит выходить из строя… Что как не это может свидетельствовать о том, что я нахожусь не в том мире и времени, где должен бы находиться. И в то же время, полагаю, откат целого мира не совершается простым «Репаро» под ноги. И вновь рассуждения накладываются на ставший привычным цикл уже сотни раз обдуманных мыслей. И вроде как нет смысла плодить сущности — Гарри Поттер вернулся во времени, заменил самого себя в своём собственном теле и теперь не знает, что делать, так как цель последнего десятилетия потеряла свою актуальность. Прими самое простое объяснение и живи им. Но каждый раз меня пробирало какое-то неконтролируемое веселье, просто допусти то, что за один вечер оказались перечёркнуты двадцать или тридцать лет существования целого мира… Не знаю точно сколько, тогда я уже перестал следить за временем. Теория сверхкачественной иллюзии-лимба мне импонировала больше. Потому что Тому просто незачем отправлять меня в прошлое. Это дало бы мне слишком большую фору во времени и доступ к самому бесценному архиву знаний, который мог бы закончить то, с чем не справился я сам — Дамблдору. Реддл должен был извлечь свою выгоду из ритуала… И либо его целью было изгнание меня за пределы реальности, где я случайным образом в очередной раз умудрился выжить, либо и он сам сейчас рыскает где-то неподалёку. По крайней мере я сам попытался бы нанести удар при первой же возможности, не давая врагу даже прийти в себя. Закончив измерять шагами комнату (делать шаг и разворачиваться), я отбросил в сторону бесполезный блокнот, записи в котором могли бы скомпрометировать меня независимо от применяемого шифра. Еще на третьем круге по помещению понял, что вестибулярный аппарат не выдержит дальнейших курсирований, но с упорством достойным героя сделал еще девять поворотов. Прямая взаимосвязь событий. Трансфигурированная в пуговицы энергия взрыва возвращается в прежнее состояние. Повреждая укрытый в потолочной системе вентиляции разбавленный литр яда василиска. Первый удар направлен на дезориентацию, второй добивает тех, кто умудрился выжить. В совокупности удары задевают с сотню именитых магов, представителей знатных родов всего мира. Пошедшие в разнос плетения защиты и защитные же артефакты задевают и ранят еще условные полсотни. Выход из зала перекрыт. Недолгое столпотворение сопровождается паникой, возрастающей агрессией. Кто-нибудь обязательно умирает в возникшей сумятице, да и не в единственном числе. С немалым шансом высвобождая родовой тотем. И уже тотемы добивают оставшихся магов. Всех до единого. Оставляя в середине зала единственного условно-бессмертного волшебника. Который оказывается готов к такому исходу? И на коленке вспоминает какой-то ритуал, которым не пользовался никогда раньше? Глупость. Он был готов. И безвкусный ковёр не просто так закрывал пол, вероятно под ним и скрывались пентаграммы, руны, краткий пересказ Сильмариллиона… Или что там обычно должно быть нарисовано, чтобы существенный выброс энергии мог нарушить непреложную мировую константу. После чего произошло то, что произошло. И я оказываюсь в месте, которое выглядит как мой родной чулан. В доме, где живут люди (люди?) точь-в-точь похожие на моих родственников. При этом моё тело — это тело десятилетнего ребёнка. Которое ощущается как тело десятилетнего ребёнка, испытывает эмоции присущие десятилетнему ребёнку с богатым жизненным опытом, а то есть почти никаких, и, в конце концов, даже имеет документы о том, что оно — десятилетний ребёнок. На этом вводная завершается. Итак… Возможно не стоило с такой иронией относиться к идеям Матрицы. Жизнь в симуляции объяснила если бы не всё, то очень многое.***
25.07.1991 года. 7:31 a.m. Тот же самый чулан Облизнув раздражающе сухие губы, я аккуратно отложил пергамент в сторону и заставил себя расслабиться. До злополучной даты оставалось шесть дней. И пока что не было ни одного признака, что тридцать первое июля в действительно будет сколь бы то ни было необычным днём. Даже несмотря на ощутимые пробелы в памяти, я помнил, что Хогвартс в своё время устроил целый цирк из доставки письма мне лично в руки. И сейчас ничего не повторялось. Не было ни сов, ни взрывающихся каминов… Ну что же, в таком случае мне самому необходимо было предупредить родственников о грядущей катастрофе. Или не грядущей. Так можно будет проверить их реакцию… и в определённый момент смириться. Украденный из тумбы конверт не изобиловал признаками магии. Напротив, любой маг точно скажет, что это самая обычная маггловская бумага, а не элитарный пергамент из непонятное чьей кожи. Ни конверт, ни бумага не несли на себе волшебных печатей и писались самой обычной ручкой, что, в общем-то, тоже заметно порицалось в волшебном мире. Слышал как-то сравнение, что использование магловских письменных принадлежности сродни тому, что паспорт гражданина Великобритании заполнялся бы разноцветными фломастерами. Впрочем, для типичного магла, коим и являлся старший Дурсль, разница была незначительна. Оставалось вспомнить сам текст послания, на случай, если он решит быть дотошным, но и здесь можно было не усердствовать. Едва ли при существовании Хогвартса, Вернон когда-либо получал оттуда письма и уже тем более не зазубривал их дословно. Если же Хогвартс не существует… Говорят адское пламя способно вскрывать пространственные карманы, рано или поздно заполняя их содержимое до пределов. Вот и проверим. Вне зависимости от результата кукловод лишится своей игрушки. «Школа чародейства и волшебства Хогвартс. А. П. В. Б. Дамблдор (Кавалер ордена Мерлина I, II и III степени, Архимагистр барьерной магии, Мастер трансфигурации, Подмастерье алхимии (формально), Великий волшебник, Живое воплощение Мерлина, Победитель магического Гитлера, Импозантный Верховный, чародей, Председатель Визенгамота, Несравненный Президент МКМ, звезда первых страниц Ведьмаполитен 60-х годов, Мастер Многоходовочек) Уважаемый мистер Поттер! Сообщаем вам о зачислении вас в школу чародейства и волшебства Хогвартс. К письму приложен список рекомендованных книг и оборудования. Занятия начинаются 1 сентября. Ждём вашу сову не позднее 3 августа. «История Магии» Г. Гриндевальд. «Зельеварение для сальноволосых» С. Снейп. «Самозакапывания для идиотов» И. Каркаров. «К звёздам на костровой тяге» Г. Галилей. «3000 способов не победить самого себя в дуэли» З. Локхарт. «Превращение без трансфигурационных графиков» К. Первый. «Короткий чародей» Ф. Флитвик. А так же котёл, волшебную палочку и резиновые сапоги.» Сразу после «получения» письма с неловко подделанным при помощи нагретого гвоздя гербом Хогвартса, я сменил лист и принялся писать уже своё. Честно говоря, я и сам до конца не понимал, чего мне бы хотелось добиться от бумаги. Было ли это письмо или же схематичные зарисовки будущих событий. Которые еще бы и предназначались для меня самого. Не представлял даже, каким образом оно должно добраться до адресата, ведь совы у меня не было. А до нужного почтового отделения в настоящее время добраться проблематично. В конце концов, я мог только предполагать, существует ли это отделение и сам адресат… Вероятно, эти записки были нужно мне просто для самоуспокоения. Сюжет моих попыток в вежливое обращение затрагивал краткий пересказ произошедшего со мной инцидента, с приведением полудесятка доказательств о том, что я что-то знаю о будущем. Вроде сувенира в комнате на восьмом этаже, зашифрованного актуального состава Ордена Феникса, обозначения прохода в Тайную комнату и еще парочки маловажных на общем фоне фактов. Во второй части этого безумного эссе, освещался ход третьей магической войны и личность Тома Реддла, который в конце концов дорвался до власти и даже не стал истреблять всех магглов в мире. Скорее его самого едва не истребила разваливающаяся экономика захваченного им государства. Из контекста можно было догадаться о том, что на тот момент у него были более актуальные проблемы, но как будто бы в мире бывает иначе. Не стал — значит не стал. Постскриптум выражал моё горячее желание не воспринимать написанное всерьёз, если озвученные сведения ничем не подтвердятся. Мало ли, может мне действительно приснился очень яркий сон, не имеющий отношения к реальности, а взрывное заклинание получилось просто угадать. Это предположение ничем не хуже теории о перемещении во времени. Когда текст был трижды перепроверен и переписан, я сложил бумагу в конверт, заодно наклеив поверх того парочку самых красивых почтовых марок. Теперь оставалось понять, насколько хорошо я знаю самого Дамблдора, чтобы доверять ему какую бы то ни было информацию о будущем. С одной стороны, этот мир мог критически отличаться от любых моих представлений о нём. С другой, а кому вообще в целом мире можно верить, если не Альбусу Персивалю Вулфрику Брайану Дамблдору? Профессор мог хитрить, утаивать информацию, строить свои собственные планы на политической арене, иметь сколь угодно мутное прошлое, получать замечания о своей чудаковатости и хоть бы и топить камин жалобами на бездарное исполнение своих должностных обязанностей. Однако он всегда выступал против объективного зла — тех самых традиций и обрядов, разрешающих три раза в год приносить кровавые жертвы непойми кому. Даже больше, он способствовал развитию мирных направлений в магии и ритуалистике. Выступал лицом благотворительного фонда, направленного на поддержку магглорождённых и сирот. В отличие от многих, даже несмотря на старость, он воевал с Томом, хотя это и стоило директору всего. Вздохнув, я убрал конверт к остальным бумагами и вместе с тем отбросил бессмысленные размышления на задний план. Торопиться не было смысла. В конце концов, наличие магического мира еще нужно подтвердить. И первым этапом в исполнении этого плана будет простенький стресс-тест в отношении Дурслей. Размышления о личности Дамблдора яйца выеденного не будут стоить, если вместо назначенного преподавателя из замка, явится бригада авроров или Вальпургиевы рыцари. Или мир вокруг всё-таки окажется искусной подделкой, призванной максимально ослабить мою бдительность перед неминуемым нападением. Проглядывается очевидный перебор в затраченных на отвлекающий манёвр ресурсах, но маги редко считаются с такой удивительной и неизведанной шуткой как «здравый смысл». Помнится, читал в архивах министерства, что лучшим ученикам в Хогвартсе выдавались маховики времени, если те решат посещать больше двух дополнительных занятий на третьем курсе. Игрушка-то, конечно, игрушкой, вот только маховиков на всю Британию едва ли с пару десятков наберётся и вручать такую ценность школьнику видится нецелесообразным. Учитывая, сколько нераскрытых висяков тянется за авроратом. Опять же, можно сколько угодно строить планы разговора, убеждать себя в том, что мне ничего не грозит, но я бы таки предпочёл иметь на встрече с любым магом хоть что-то посерьёзнее кухонного ножа. При должном обращении и нож способен отправить любого мага на тот свет, но тут палка о двух концах. При всей своей простоте ножи отличались крайне специфичной манерой использования, предполагая, что их владелец решит сунуться в ближний бой. Чего бы мне точно не хотелось, если речь не идёт об артефакте, который способен пробивать хотя бы простенькие кинетические барьеры. Плюс, если смерть противника не станет мгновенной, то с очень большой вероятностью организм среагирует на боль и приближающуюся смерть стихийной магией, а это в лучшем случае означает, что потребуется нанести повторный удар. Худшие варианты и сами можно использовать в качестве совершенно неконтролируемого оружия. Боевые заклинания худо-бедно решают эту проблему, а вот чисто магловские средства — нет. Что до самого желания заиметь оружие — так это профессиональная деформация. Будь моя воля, я бы еще порог и подходы к окнам заминировал. Хотя это, конечно, очень глупо. Как мне кажется, нападение на преподавателя привлечёт куда больше внимания, чем моё нестандартное поведение. Но ведь лучше быть готовым, чем нет. — Дадличек! — заставил меня в недоумении поднять голову зов из-за пределов чулана. Да, еще следовало бы перенести место схватки хотя бы на улицы города, если соседи не совсем идиоты, то выглядывать посмотреть не станут. Проблема боя в здании была в том, что за неделю жизни в этом доме, я уже не был уверен, что смогу превентивно устранить угрозу в лице Дурслей, так как решительно не мог отделить реальность от вымысла. В первом случае — они простые люди, родственники, даже объекты защиты при некоторых условиях. А во втором… Даже прямо сейчас я рассуждал, допуская реальность всех версий сразу. Что Дурсли големы, что шкаф в гостиной является замаскированным волшебником, что понятия волшебства не существует в этом мире и именно я являюсь аномалией. Нет, нож определённо не будет лишним. А еще нужно слить пару литров топлива из канистры в гараже. Там же должен быть керосин, а под тряпку пойдёт любая старая футболка из-под кровати. Если правильно разыграть, то получившееся бюджетное инсендио сможет выбить минимум одного противника. Хотя это больше зависит от того, получится ли занять всех остальных на срок, пока их товарищ катается по земле. Ненадёжно, но у меня не было ничего лучше. Сначала следует обзавестись хотя бы самым примитивным оружием самозащиты. Заодно и спровоцировать Дурсля на конфликт. Медленно оглядевшись и вслушавшись в окружающие звуки, я примерно определил местоположение поддельных родственников. Второй этаж. Задний двор. Задний двор. Путь к кухне был открыт и ничто не стояло на моём пути. Как и в почти любое другое время. Дверь чулана открылась с протяжным скрипом, а сидящая на подоконнике сорока карикатурно склонила голову, выдавая свою наблюдательную позицию. Искомый предмет лежал за посудным лотком, давно никем не используемый. Обычно для готовки применялись нормальные столовые ножи, но для меня они были немного великоваты, поэтому я предпочёл взять тонкий десертный нож. И спрятать легче, и руку не так оттягивает. Но и сломать проще простого. Рассматривая своё отражение на тонкой полоске металла я задался новым вопросом, ощущая приближающиеся со второго этажа шаги. План достраивался на ходу. Можно сделать даже проще. Целенаправленно попасться, чтобы посмотреть на то, как изменится реакция этих плохоньких големов на попытку вооружиться. Чем больший диапазон эмоций они испытают, тем легче будет поймать их на фальши. Допустит хотя бы тень юмора при чтении фамилий из письма — пожалуйста, это кто-то знакомый с волшебным миром. Испытает недоумение от самого факта письма — обычный человек в обычном человеческом мире. И ни то, ни другое ничего не докажет по итогу, а я еще глубже погружусь в своё рукотворное безумие. По идее, эта моя промашка с ножом, должна помимо прочего еще и изрядно насторожить старших Дурслей. Плюс, продумывание мер эффективной обороны легло бы на плечи Вернона. С другой стороны, по идее, на данном этапе маги еще не должны желать моей смерти. А значит я мог бы не делать ничего и просто плыть по течению, дожидаясь Хагрида или кого там выделят для сопровождения. Если, конечно, это действительно прошлое, а не тщательно срежиссированное настоящее. Или можно использовать ситуацию в целом, как предлог. Принять замену Дурслей в расчёт на возможную осаду. Либо в качестве щита, либо в качестве людей на баррикадах. А можно и вообще не попадаться, прямо сейчас бросить нож подальше в раковину и подобрать его через пару минут. Такой ли это критичный пункт плана? Нужна ли мне в принципе поддержка? Нужен ли мне этот цирк? Времени оставалось всё меньше, и я ощутил, как ускорилось сердцебиение. Взгляд метался по всей кухне, но в конечном итоге я не сделал ничего и просто дождался появления своей немезиды. — Что ты делаешь? — неопределённым тоном спросил голем, разглядев предмет в моих руках. Обычно Петунья не допускала детей до острых кухонных принадлежностей, и вся семья неоднократно становилась этому свидетелем, так что крыть мне было нечем. Непродолжительное молчание только усугубило ситуацию. Дурсль и так всё время на нервах от моего последнего магического выброса, после которого Я проснулся в собственном теле. Правда выяснить это удалось только благодаря завтракам с семьёй, когда дядя просил принести почту. Полиция уже дважды отправляла повестки по делу об исчезновении стекла в террариуме, пусть и не могли предъявить чего-то конкретного. Казалось бы, очевидный намёк на существование магического мира, да вот только Вернон ни разу за всё это время ни словом не обвинил в произошедшем меня. Будто бы я был вовсе ни при чём. Или же он сам будто бы не знает о моей причастности. Но мало ему было доставучих писем от зоопарка, теперь еще и ненормальный ребёнок начал проворачивать свои ненормальные делишки. Или у него могли быть подобные мысли, будь Вернон, в теории, настоящим. — Отвечай мне, когда я с тобой разговариваю, паршивец! — Да, дядя, — произвёл я непривычный для себя звук детского голоса. Наверное, со стороны взрослого здравомыслящего человека эта ситуация действительно выглядит весьма странно. Пассивный ребёнок окончательно замыкается в себе после очередного наказания, не проявляет никакого недовольства по отношению к нелюбимой работе, смотрит сквозь окружающих людей, а потом еще и ворует кухонный нож для каких-то сомнительных целей. Будь у Дурсля чуть больше здравого смысла и сюда бы уже ехала психиатрическая карета. Или может быть это я всё вижу в слишком мрачных тонах? — Мальчишка!.. — впервые на моей памяти раскрасневшийся от жары Вернон осёкся еще до начала ругани не из-за вмешательства обычно нейтральной к таким беседам жены. — Гарри, — он сел на колено, что с его пропорциями могло бы выглядеть комично, и несколько раз глубоко вздохнул. — Скажи мне, зачем тебе нож? В голове сложились и отмелись десяток вариантов будущего, начиная от попытки расплакаться и надавить на жалость и заканчивая устранением нежелательного свидетеля. Причём последнее до текущего момента было приоритетной реакций на случай, если логические алгоритмы голема замкнёт, и он бросится в бой. Если же этого не произошло, то всё куда проще. В любой момент можно сослаться на какую угодно детскую прихоть: вырезание по дереву, самозащита, как в кино по телевизору, или охота на белок… Ладно, последнее, пожалуй, лишнее. — Мне пришло письмо из школы чародеев, — я отстранённо склонил голову набок, смакуя то, как именно нелепо в глазах маггла звучат мои слова. — А я, дядя, следуя вашему воспитанию, все душой ненавижу магию, — в голосе прорезалась неожиданно яркая эмоция, однако волевой посыл, зажегший столь сильное раздражение, быстро иссяк вместе с кратковременным болезненным холодком в пальцах. — И магия тоже ненавидит меня, — я поднял взгляд на старшего Дурсля, всё еще непонимающего, гневаться ему из-за прозвучавшего заветного слова на «М» или радоваться контексту самой фразы. Из кармана оказалось извлечено и небрежно брошено на столик помятое письмо с сорванным гербом школы чародейства и волшебства. — Но маги не дадут мне спокойной жизни. — Никаких слов на «М» в этом доме! — всё-таки вышел из ступора глава семьи. Я закрыл глаза и досчитал до десяти, продолжая вслушиваться в окружающие звуки. Из всего перечня реакций, он сказал именно это… Гоблина мне родственники, какой же ты дебил. Хоть бы витаминки для мозгов какие попил. Надо было разрыдаться. К рыдающим детям обычно никто не лезет. Когда я вновь открыл глаза, объёмная туша моего горячо уважаемого многомудрого дядюшки уже нервно мерила шагами комнату, удерживая в руке злополучный пергамент. Выделенных десяти секунд дражайшему родственнику похоже хватило, чтобы прочитать весточку из ненавистного магического мира, однако не хватило для того, чтобы взъяриться и начать выкрикивать какую-нибудь очередную бессмысленную муть, обвинять окружающих и заколачивать окна. В тексте он, к слову, тоже не увидел иронии. Эмоциональный фон был необычайно ровен и выражал только растерянность пополам с разгорающейся злостью. И, судя по сжатым губам и раскрасневшейся до пунцовых оттенков коже, момент срыва был не так уж и далёк. Сейчас письмо сомнут и выбросят, и дядюшка наконец начнёт забрызгивать слюной недавно вымытый пол, окончательно роняя свой авторитет в глазах племянника. Непросто уважать недалёких, особенно, если к попытке уважать не прилагается никаких осознанных усилий. Спонтанно мне пришло в голову, что мы с ним вообще-то ровесники. Ментально. Тот же третий десяток, но зато какой же разный жизненный опыт. Международный террорист, от которого и на которого последние лет пять даже самые отбитые наёмники заказов не берут… и продавец дрелей, женившийся и заделавший ребёнка сразу после получение диплома, после чего, через жену, прямо на свадьбе столкнувшийся со скрытой стороной привычного мира. Просто глупая, неуместная мысль. — Почему ты сразу не сказал мне? — что удивительно, не сорвался в истерику Вернон. — Чтобы вы заперли меня чулане, заколотили окна и двери и с ружьём ожидали вторжения? — с расстановкой уточнил я, склоняя голову набок, ожидая именно этого. Дурсль поперхнулся и резко обернулся ко мне. Наверное, не каждый день десятилетний ребёнок читает твоё будущее, как раскрытую книгу. Вероятно, Вернон уже рассчитывал расход стройматериалов на баррикады и трату зарегистрированных боеприпасов на излишне живучих колдунов. В прошлый раз его ошибкой было сбежать на безлюдную территорию, куда невозможно вызвать полицию. Конечно, возможно, он просто заранее планировал спрятать труп пришлого мага в озере, но недооценил возможности волшебства… — Я бы никогда не стал поступать… Так. — он вновь замялся. — Ты смотришь слишком много кино. Ступай в чулан, и чтобы до вечера тебя не видел. Уголки губ вздрогнули почти без моего осознанного на то желания. Надеюсь, именно из-за этого Вернон поёжился. Хотя внешний вид моего тела, после месяца бессонницы, должно быть тот еще. Спасает только то, что по крайней мере тупые поступки всё еще удерживают меня на уровне ребёнка и хотя бы тут я не выделяюсь. Но это не потому что я такой гений актёрской игры, нет. На самом деле отыгрывать ребёнка десяти лет несложно. Для этого нужно просто находиться в теле этого самого ребёнка и дальнейшие действия никак тебя не выдадут. Потому что у тебя и голос ребёнка, и тело ребёнка, и документы соответствующие. Даже человек, предполагающий применение оборотного зелья, всегда до последнего не хочет верить, что перед ним стоит подделка. Беззвучно хмыкнув, я прошествовал в своё жилище и, как требовали, заперся внутри. Встряска очистила мысли, да и задача оказалась выполнена. Главное было толкнуть события в правильном направлении и пронаблюдать за изменениями… или по крайней мере я старался себя убедить, что всё до сих пор идёт по моему плану. — Туни! — раздался крик где-то за стенами чулана. Я откинулся на кровать и закрыл глаза, стараясь абстрагироваться от доносившегося снаружи шума. «Ненавижу магию». Мерлин, чувствую себя нестабильным подростком-максималистом. Фразочка примерно на уровне попытки украсть нож в доме, где любая неприятность сразу же будет приписана тебе в вину даже если получится не оставить ни физических, ни магических следов. Благо, хотя бы додумался взять десертный, его никто не хватится, а не топорик для рубки мяса. Сливание топлива, кстати, тоже ничем хорошим не обернётся, слишком уж дядюшка скрупулёзен и скуп. Мне было понятно, почему я начал совершать ошибки. Сначала я сам загнал себя в рамки своего возраста и этого дома, не рискуя предпринимать действия, которые способны меня выдать, как вневременного пришельца. А затем в дело вступили нервы и недосып. Ожидание, пусть и вполне конкретной, определённой даты, ужасно изматывало разум. И урывочный сон никак не способствовал расслаблению и ясной работе сознания. Еще больше нервировало то, что с приходом этой даты путей для отступления уже не будет. Сейчас у меня всё еще есть возможность сбежать куда-нибудь в сторону Африки или Австралии. Это было бы значительно труднее, чем в прошлом… в будущем, однако всё еще вполне реализуемо и без палочки, и без доступа к моему сейфу. Только лишь ловкость рук и никакой магии на границе страны и в аэропортах. Единственная аппарация, чем бы она не завершилась, и прощай, Англия. Я взглянул на свои, едва различимые в полумраке руки. Детские ладони, с отсутствующими шрамами. Но сбегать было нельзя. Как-никак я всё так же оставался героем. А герои — это не совсем обычные люди. У героев есть цель. Несмотря на удары судьбы они встают и продолжают идти. Может сгореть многолетняя дружба, могут выгореть эмоции, может подхватить эстафету и запылать целая страна, унося жизни десятков тысяч человек. А герой продолжает двигаться вперёд. Шаг за шагом. Не из-за принципов, убеждений или эфемерной выгоды. Но потому что таково его предназначение. И если где-то в мире есть тёмный лорд Том Реддл, то моё предназначение — исправить этот неприятный казус. 02.08.1991 года. 03:03 a.m. Чулан дома семьи Дурсль. С интервалом в три секунды я отвернулся и повернулся обратно к настенным часам. На циферблате, как и положено, прошло только три секунды и секундная стрелка продолжила двигаться в прежнем темпе. Зеркала и зеркальные поверхности показывали именно моё отражение, я видел свои руки, если опустить взгляд. Попытки ущипнуть себя оборачивались кратковременной слабой вспышкой боли и только. Стандартные способы проснуться не работали. Пометка первая: на доме висела какая-то защита, потенциально препятствующая аппарации, но я не понимал, с какого угла подступиться, чтобы её исследовать. Да и к настоящему времени она практически исчезла. Еще неделю назад барьер можно было едва ли ни пощупать руками, стоило напрячься, лишь бы знать куда смотреть. А теперь от алой сети непонятной магии оставались только отдельные несвязанные между собой нити. Что не свидетельствовало ни о чём хорошем. Пометка два: четырнадцать живых существ — это тот предел, который можно было увидеть за раз. Который мне удалось запечатлеть за раз. Какой бы ни подбирался ракурс и к каким ухищрениям я не прибегал, но за всё это время, каждый летний вечер Тисовой улицы избегали даже комары. Несмотря на ежедневную работу в саду мне не удавалось обнаружить муравейники. Каких бы то ни было насекомых. Не было мух, жуков или божьих коровок. Только редкие синицы сменяли на своих смотровых площадках котов, а тех сменяли редкие прохожие и автомобилисты. Новый наблюдатель появлялся не раньше, чем исчезнет старый и не менее, чем спустя двухминутный интервал при пассивности с моей стороны. В то же время, пересменку можно было ускорить, если я начинал действовать. И отсюда вытекал следующий пункт. Пометка три: если это иллюзия, симуляция или что-либо угодно еще, то оно строится вокруг дома номер четыре. Если я пытался покинуть Тисовую улицу, то каждый раз у меня на пути вставало какое-либо препятствие. Не скрою, я и сам не особо стремился пробиваться вперёд во что бы то ни стало, а потому каждый раз поворачивал назад, не решаясь эскалировать конфликт. Вначале меня встретил пожар в конце улицы, с полудесятком зевак, пожарной командой, перекрывшей проход и тремя воробьями-наблюдателями. Затем полицейский патруль, проводивший меня до дома, мол, нехорошо гулять одному в такое время суток, пока по округе ходит поджигатель. И завершилось всё внезапной старой подругой Петуньи, как-то узнавшей меня, но не особо знающей адрес дома, куда она намылилась погостить. Учитывая, что все три попытки выбраться осуществлялись с интервалом в десять-двадцать минут, и повторная вылазка привела почти к аналогичному результату… скажем так, подобные совпадения случаются нечасто. А намёки я понимать умел. Научился. Пометка четвёртая. Тонизирующий состав из моркови и опилок легко сварить даже несмотря на нестабильную детскую магию. Правда вкус значительно отличается от оригинального состава, а в непреднамеренных последствиях кустарного варева разберутся разве что при вскрытии. Благо, низкокачественное зелье не оставляло видимых следов на теле, вроде мигающих всеми цветами радуги глаз или отросших до пола щёк… — Алохомора, — я подкрепил беспалочковый жест словом, однако нужное заклинание в очередной раз сорвалось. День рождения характеризовался тенью разочарования, слишком плотно наложившейся на все мои мысли и действия. Мне так и не пришло письмо. В этот дом так и не пришел Хагрид. Волшебный мир будто бы забыл про того, кто еще должен считаться героем. А может быть этот мир и не существовал вовсе. И если всё даже без моего вмешательства идёт не по старому сценарию, то стоит перестать действовать пассивно. В конце концов окружающее меня строение — это условно-враждебная среда, порождённая жертвоприношением сотен сильнейших магов планеты. И рано или поздно она возьмёт меня измором. Я дал целую ночь и целый день, чтобы события вернулись в прежнее русло и этого не произошло. А значит пришла пора прекращать играть по чужим правилам. В общем-то сборы проводились из расчёта на то, что возвращаться мне не придётся. А так же из немалой вероятности того, что в процессе ухода мне предстоит столкнуться лицом к лицу с кукловодом этого театра и вступить в бой. Решив не эпатировать наблюдателей домашней одеждой, я по-осеннему утеплился, благо ночью жара практически не ощущалась, и надел свои растянутые кеды. В выпотрошенный школьный рюкзак, который я с десяток раз проверил на наличие всевозможных ловушек и чар, отправились две стеклянные бутылки с самопальной горючей смесью, завёрнутые в целлофан, всё тот же десертный нож с кухни, бельевая верёвка, спички. Набор такой, будто бы я собрался в поход, а не в прорыв по враждебной территории, но что уж поделать, нигде в этом доме под полой не хранилось комплекта защитных артефактов или меча гоблинской работы. Что действительно сыграло против меня, так это попытка подделать письмо, чтобы спровоцировать дядюшку. Элементарный недочёт вылился в то, что заботливый отец семейства перебдел и вместо обычного крючка, запер дверь чулана на полноценный амбарный замок. Уж не знаю, из опасения ли, что кто-то придёт за мной, или того, что я сам проснусь ночью и поднимусь к Дурслям. Если бы в этом месте действительно не было волшебников, то он попросту не мог о них знать… Впрочем он и не подтвердил, и не опровергал своего знания. — Алохомора, — в шёпоте проступило отчётливо различимое раздражение и волевой импульс наконец достиг цели. За дверцей на ковёр упал стальной замок. К счастью упал, а не просто открылся. Проблема со сном была, на самом-то деле, ключевой проблемой моего увлекательного времяпровождения в иллюзии. Не считая самой ситуации, где Том зачем-то создал кошмар в подобных декорациях. У меня не получалось полноценно спать в условно-враждебной среде. И как бы ни пытался мир убедить меня в обратном, как бы я сам лицемерно не смирялся со своей судьбой, в конце концов любая попытка уснуть превращалась в напряженное вслушивание немногочисленные шумы тихого района. Кто-то бы сказал, люди не шумят, потому что спят. А я скажу, что шума нет, потому что помимо меня тут всего десять источников шума и ветер. В основном именно ветер, ведь для наблюдения за чуланом было достаточно паука, выселенного уже на второй день. Но даже к той слегка сумасшедшей мысли разум дорисовывал чудовищ в темноте. Как один из призраков прошлого мне представлялась аморфная перекрученная масса плоти, перекатывающая на верхнем этаже до самой полуночи. Стук дождя превращался в неравномерные рваные шаги, а стон древесины под порывами ветра почему-то в тихий ехидный смех. Именно так звучала паранойя. Существовало ли то, что я помню? Реален ли этот мир? Имеет значение хоть один из этих вопросов, если всё решится в течение следующего часа? — Ты почему не спишь? Голоден? — заставил меня рефлекторно дёрнуться знакомый голос, прозвучавший в темноте. Пусть глаза и привыкли к отсутствию света, однако я не сразу заметил застывшую около окна гостиной Петунью Дурсль. Или то существо, что решило использовать её внешность. За все дни я не определился даже с ответом на этот вопрос. Темнота и отравленное бессонницей сознание рисовали не самые обнадёживающие картины и только лишь неподвижность потенциального врага позволяла мне сдерживаться от очередной глупости. Впрочем, это не значило, что между широко расставленными пальцами обеих рук не начало разгораться пока еще невидимое глазу марево готовящегося заклинания. Боль от подобного как нельзя лучше отгоняла сонливость. — Не спится, — ответил я чистую правду, удостоверяясь, что никто не сможет подкрасться ко мне из слепой зоны, и удерживая тётушку в поле зрения. — А вы? Насколько я знал, времяпровождение вроде полуночных стояний на месте тоже не было нормальным для типичного городского жителя. — Не могу уснуть, — тихо, будто бы сама себе ответила Петунья. И тут же добавила даже тише, пробормотав почти одними губами. — Нужно читать меньше фантастики и перестать верить предчувствиям… — таким же механическим движением она неестественно наклонила голову и отвернулась от окна, за которым всё равно не было видно ничего кроме капель, стекающих по стеклу. — Хочешь есть? — Нет, — осторожно отклонил я не вполне уместное предложение. — А на улице идёт дождь, — отстранённо прошептала тётушка, будто бы общаясь сама с собой. — Ночь уже, а он всё идёт и идёт. Она сделала шаг в моём направлении и остановилась, будто бы заранее зная дистанцию, на которой я собирался ударить. Странно, что мой вид не вызвал у неё вопросов. У меня, например, её облик очень вопросы очень даже вызывал. Даже в темноте было видно, что она спустилась в одной ночнушке, чего обычно себе не позволяла. Не менее выбивающимся моментом были и всколоченные волосы, чей беспорядочный силуэт был наиболее отчётлив в тусклом свете улицы. Петунья всегда вставала рано и вначале приводила себя в порядок и уже потом приступала к домашним делам… Впрочем, на данный вопрос у меня был накладывающийся на мою паранойю ответ: это не она, вот и не следует своим обычным привычкам. — Только не выходи наружу, — почти по слогам произнесла тётя и вернулась к любованию окном. — Мало ли что там можно встретить в это время суток, лучше лишний раз не рисковать. Всё ведь так замечательно и здесь… Ты точно не хочешь есть? — Нет, — остался мой ответ неизменен. — И очень зря, — и уже тише, прислонив голову к стеклу. — Очень-очень зря… Не спуская с существа взгляда, я плавно отступил в коридор, а оттуда в прихожую, откуда можно было выбраться на задний двор. Предупреждение недвусмысленно намекало мне оставаться на месте и позволять и дальше довольствоваться миражами. Однако я не собирался отступать. Мне было необходимо выбраться за границы дома, а там, в крайнем случае, можно будет попытаться аппарировать прочь. На территории защищённого чем-то непонятным здания такие перемещения были небезопасны. Даже еще более небезопасны, чем прыжок вслепую без палочки и без пересчёта изменившейся массы и формы тела. Скрипнули петли двери в сад, а в лицо ударил холодный ветер и такие же омерзительно-холодные капли. Влажная трава приглушенно захлюпала под подошвами. Время от времени мне начинало казаться, что вполне конкретные два глаза неотрывно следят за мной сквозь пелену дождя изнутри дома. Однако, подобно безумному экспериментатору, наблюдатель не вмешивался в процесс, отдавая предпочтение бессловесному созерцанию. Возможно это и было обманом напряженного усталого разума, загнанного в тупик логическими противоречиями и невероятными совпадениями. А возможно, сейчас сквозь стекло, с интересом вивисектора, за мной наблюдали чудовища в облике моих родственников, примериваясь к тому, как именно будут отброшены декорации и начнётся действо. В конечном итоге за мной так никто и не последовал. Оттянув заранее расшатанную деревянную доску я перебрелся в соседний двор и уже оттуда вышел на улицу. Изначально я планировал уходить в другом направлении, но именно на площадку перед домом прямо сейчас бездумно пялилась тётушка. А мне хотелось хотя бы создать видимость собственной незаметности. Если уж на то пошло, даже дождь вписывал определённые коррективы в маршрут, так как с моими проблемами с магией мокнуть не хотелось. К счастью, из-за сильного ветра, можно было просто идти вдоль стены, и большая часть воды лилась куда-то в сторону. Ночь никогда не привлекала меня своими неразличимыми пейзажами. В темноте проще упустить какую-то мелкую деталь, недоглядеть за много лучше приспособленными к отсутствию света существами, случайно вляпаться в элементарную ловушку. И сейчас… тем более сейчас, темнота вызывала лишь раздражение. Создай свет — сделаешь себя мишенью. Не делай ничего — пропустишь нападение. Зачаруй что-то сложнее слабых чар света и никакое нападение даже не понадобится, так как я сам поврежу себе больше, чем любой гипотетический враг. В темноте еще недавно горевший дом ниже по улице казался абсолютно целым. Будто бы вместо пожарной команды на вызов выехали дежурные обливиэйторы, за секунды вычистившие любой след происходивших событий. Впрочем, я могу быть пристрастен. Всё-таки во мраке ночи действительно проблематично рассмотреть следы гари на тёмным стенах дома. Я ощутил, как невесомое давление дома номер четыре начало слабеть только в конце улицы. Это было хорошо, так как травмоопасность экстренной аппарации только что уменьшилась раза в полтора. И шансы на выживание продолжали увеличиваться с каждым следующим шагом. Впрочем, за исключением крайнего случая, к ней лучше не прибегать. В переломанных костях мало хорошего. А в расщепе хорошего нет совсем. Ну разве что тело становится легче, но ни один боевик мира еще не придумал, как правильно адаптировать это преимущество к своей системе боя. Нужно еще несколько десятков шагов. Буквально пара домов и плен окончится. И едва я сосредоточился на этой мысли, методично перебирая ногами по мокнущему асфальту, как произошла очередная случайность. Меня остановило приглушенное дождём низкое рычание. Как будто бы всё могло быть так просто… Можно было бы посчитать это знаком судьбы, предрекающим мне смерть, ведь на обочину, из-за каменного забора одного из элитных домов, выбралась чёрная собака, отчасти схожая с гримм. Только вот до настоящего вестника смерти или хотя бы анимагической формы моего крёстного дворняга откровенно не дотягивала. В тусклом свете фонаря были отчётливо видны странные пятна на шерсти, оскаленная пасть, капающая слюна с бордовым оттенком и будто вы светящиеся в отсветах луны глаза. Тощая, страшная и злая, пробирающая своим видом и неуместностью даже меня, с моим-то послужным списком. Надо быть редкостным счастливчиком, чтобы встретить бездомную собаку в таком состоянии в не самом плохом районе Лондона. Третье совпадение за раз. И третье же препятствие. Рык становился громче с каждой секундой промедления, будто бы псина стремилась перерычать звук дождя. Я поднял перед собой десертный нож и рукав левой руки, решив ей пожертвовать в случае броска. — Попробуй, — мне хотелось верить, что в моём голосе была одна лишь уверенность. На самом деле я мог быть уверен лишь в том, что псина не проживёт долго, напади она на меня. Нож специфичное оружие, но у зверя нет от него защиты. Другой вопрос, что за то время, пока тварь истечёт кровью, моему тщедушному организму так же придётся несладко. С другой стороны, это был своего рода шанс. Меня останавливал не человек, а обычное обозлённое животное, возможно, разве что, больное и бешенное, которых никто не станет считать. И уж тем более никто не будет расследовать эту стычку, если у меня получится её пережить. Это был шанс выбраться из Литтл Уингинга. Шанс пересечь границу иллюзии. Или даже сдохнуть в процессе. Всё лучше, чем ускоренными темпами сходить с ума в чулане. В свободной руке, выставленной на манер щита, начала проявляться дымка разрезающего проклятья, раскидывая в стороны попавшие на него капли дождя. Каждое заклинание требовало времени, терпения и боли, отзывающейся в каждой задействованной мышце. И животное мне это время дало затянувшейся игрой в гляделки. Оставалось только указать цель… Но псина намёк поняла верно. Заскулив, животное поджало хвост и скрылось в чьём-то дворе. То-то хозяину дома будет весело утром. Видимо у наблюдателя не так много агентов, раз облезлая тварь не стала стоять насмерть. Я сам, беззвучно выругавшись, сжал пальцы в кулак, гася проклятье. — Уху, — заставило меня поднять голову заявление со стороны. На металлической ограде, под навесом, едва ли не под фонарём, сидела самая обычная почтовая сова, к лапе которой была привязана вполне обычная магическая корреспонденция, увенчанная гербом Хогвартса. Просто очередное сверхудачное совпадение, верно?.. — Уху! — глубокомысленно поведал в общем-то дельную идею почтальон. — Решили перейти к весомым аргументам? — спросил я в пространство, не обращаясь ни к кому конкретно. — Уху, — подтвердила сова и вытянула перед собой лапу, с конвертом. С конвертами. С мордредовым десятком тонких конвертов, превращающих птицу в какую-то ёлочную игрушку. Причём закреплены послания были на один-единственный узел. Вздохнув, я щёлкнул пальцами, обрубая нить и роняя почту на землю. Всё еще можно было ожидать, что одно из писем спонтанно взорвётся, но на стороне доверия к птице сыграл сюрреализм ситуации. Да и стандартный деактиватор активных рун создать не в пример легче, чем любое атакующее проклятье, так что один случайный конверт всё-таки перекочевал в мои руки, после чего я и завис еще на несколько секунд. Хотя бы потому что сова не привычно сорвалась в небо, а, наоборот, забилась поглубже под навес, распушив перья. — Учти, что у меня нет ни денег, ни еды, — осторожно уточнил я, зная норов школьных почтальонов. — Уху… — махнула крылом птица, делая вид, что мы ведём осмысленный диалог и будто бы отмахиваясь от чаевых и кормёжки. Хотя, учитывая сброшенный вес, ей сейчас должно быть всё равно. Похоже моё сумасшествие прогрессирует. Но как всё-таки удивительны бывают сов падения… Еще бы пара метров и ноги бы моей не было в Литтл Уингинге. Сорвав печать и вчитавшись в строки на этот раз настоящего письма, я медленно сполз по стене и откинул голову, легонько приложившись затылком. Внутри будто бы ослаб какой-то узел, все эти дни удерживающий меня в постоянном напряжении. Хотя возможно и не следовало бы, всё-таки это письмо появилось на удивление удачно и вовремя, чуть раньше, чем я успел натворить что-то непоправимое. Впрочем… теперь у меня появились конкретные сроки. И нужный человек, способные решить мою проблему, прямо подписавшийся в этом письме. Дамблдор. Верно. Мне нужно попасть к Дамблдору.