***
Сумбурная неделя близилась к завершению. На моем рабочем столе, как обычно, выросло несколько небоскребов из бумаг, которые грозились рухнуть от любого неосторожного движения. Решив начать пятничное утро с уборки, я подхватила несколько папок и направилась в сторону стеллажей. Из нижней описи выпал снимок: это была кобра из малахита, выставленная в небольшом зале с экспозицией драгоценных изделий. Я подняла фотографию и долго рассматривала зеленое извивающееся тело, не понимая, почему оно оказывает на меня такое зомбирующее действие. Почему я всегда обходила ее вниманием? Резкий сигнал телефона, донесшийся из противоположного угла кабинета, выдернул меня из задумчивого забытья. — Лис, тут какая-то девушка хочет тебя видеть. — Какая девушка? — все еще пребывая мысленно не здесь, машинально ответила я, прижимая трубку ухом к плечу. — Не представилась. Она вроде пошла в главный зал. Все, у меня тут очередь… Когда я вышла из служебного помещения, до меня донесся тихий гомон детских голосов. С приходом весны как обычно участились экскурсии. От этого казалось, что музей оживает и просыпается вместе со всем городом. Проходя по балкону мимо коллекции метеоритов, я увидела фигуру в темно-бордовой парке. Девушка стояла напротив самого большого экспоната, скрестив руки на груди, и медленно осматривала метеорит сверху вниз. Из-под капюшона выбивались волны волос, позолоченные утренним солнцем. Плечи девушки тихо и размеренно поднимались и опускались. Умиротворяющая картина. Я спустилась по лестнице, пытаясь производить как можно меньше шума. Сейчас, когда она еще не подозревает о моем присутствии, мне хотелось не торопясь изучить ее. Обойти со всех сторон, рассмотреть все нюансы и лишь в конце прочитать, что написано на табличке. «Как ты сюда попала? Из какой галактики ты прибыла?» Герда обернулась на звук моих шагов и сняла капюшон, отбросив волосы с глаз. Из-под воротника, помимо змеи, показалось несколько желто-зеленых пятен, которые Герда тут же прикрыла. «Ее что, душили?» Таблички не было — мне снова пришлось додумывать все самой. — Как ты сюда попала? — удивленно спросила я вместо приветствия. Идиотский вопрос. Ладони вспотели и стали липкими. — Купила билет. — Герда подняла в руке клочок глянцевой бумаги. — Вот оно что… — пробормотала я. — Бывала здесь? — Нет, — ответила Герда и совершила оборот вокруг своей оси. Когда ее ровный и серьезный взгляд остановился на мне, она заговорила вновь: — Проведешь экскурсию? — Если только беглую, — растерянно произнесла я и вспомнила заученные пару лет назад фразы. — Сейчас перед тобой экспозиция метеоритов. Все они поступили в наш музей из Академии наук десять лет назад. Это самая большая коллекция в стране. Я подошла к длинному подиуму и указала на небольшой образец изогнутой формы. — И история коллекции началась с него. Этот метеорит был найден на Филиппинах. Он относится к классу атакситов. Так называемый железный метеорит. — Я облокотилась о деревянное заграждение и посмотрела на почти неразличимые выступы на серой поверхности «пришельца». — У метеоритов невзрачный вид. Но когда представляешь, сколько всего они могли видеть по пути на Землю, захватывает дух, да? Пока я рассуждала, Герда не сводила с меня покровительственного взгляда, лишь изредка обращая внимание на образцы. — А там что? — спросила она, заметив, что я потеряла нить повествования, и кивнула на большие деревянные двери. — Идем, — пригласила я и подозвала рукой, уверенно направившись вперед. — Это главный зал, — рассказывала я на ходу своей единственной слушательнице. — Наша коллекция насчитывает более пятидесяти тысяч минералов. Здесь можно увидеть все разнообразие камней. Они, как и люди, очень похожи, но у каждого своя морфология. Одни минералы мы видим каждый день, а другие почти невозможно найти нигде в мире. Одни очень хрупкие, а другие нельзя разрушить. Какие-то из них с виду совершенно непримечательны, а от каких-то не отвести глаз. Видишь, сколько разных цветов… — Постой-ка. Тихо ступая массивными кроссовками, Герда подошла ближе и внимательно заглянула мне в лицо. Я опешила и забыла, о чем говорила. Девушка не спеша направилась к витрине и указала на один из камней. — Что это? — спросила она. — Это циркон, — с недоумением пояснила я. — Один из самых древних минералов на планете. Данная разновидность называется «гиацинт». Очень редкий образец. — Похоже на цвет твоих глаз, — с детской непосредственностью сказала Герда, снова приблизилась и начала изучать мою радужку, слегка наклонившись. — А я думала, это цвет карамели. — Что ж, такой цвет глаз наоборот самый распространенный. Как по мне, так он самый скучный. У матери были голубые глаза, а вот у папы карие. Доминантный признак… — затараторила я. — Ты хороший экскурсовод. — Герда прервала поток бессвязных мыслей, и ее губы слегка изогнулись. «Она умеет улыбаться?» Закрадывалось подозрение, что ее настроение не имело градации. Герда либо пребывала в состоянии полного штиля, как сейчас, либо в состоянии смертоносного шторма. Его, к счастью, я застала всего пару раз. — Я им и была вообще-то. — Я рассеянно почесала в затылке и направилась дальше, припоминая недалекое прошлое. — Но мне нравится работать в хранилище. Там спокойнее. — Любишь прятаться? — с вызовом спросила Герда. — Нет, — ответила я не без удивления. — Нет. Мне… нравится заботиться о чем-то очень ценном. Ведь это все — не просто камни. — Я окинула взглядом зал. — Они помнят гораздо больше, чем люди. — И какой из них помнит больше всех? — Сложно так с ходу сказать. — Я почувствовала замешательство от неожиданного вопроса. — Знаешь, скоро у нас открывается выставка редких минералов. И там будет один экспонат, который, как мне кажется, помнит многое. И, возможно, даже то, что станет научным прорывом. Некоторые ученые до сих пор спорят о его генезисе. Есть версии, что он внеземного… В кармане завибрировал телефон, и я торопливо взглянула на дисплей. — Извини. Мне, кажется, пора идти. — Мне передали, что ты очень хотела меня видеть, — поспешила сообщить Герда и снова скрестила руки на груди. — Не то чтоб очень, просто… — От такой формулировки я растерялась еще больше и принялась изучать мраморный пол. Неужели ей так и сказали? Мати что, дословно доложил ей все мои слова? Нет, наверно, это все же Юнас. Вспомнив свои вопросы и граничащее с бестактностью любопытство, мне захотелось накостылять этому сплетнику. Хотя я была ничем не лучше. — Не хотела? — поинтересовалась Герда. — Хотела. — В щеках усилилось предательское покалывание. Должно быть, я медленно, но верно мимикрировала под цвет рубинов. — Что ж, я здесь. — Я хотела попросить тебя об одном одолжении, — выговорила я на выдохе и взглянула наконец в светло-зеленые глаза. — Ты можешь поговорить с одним человеком? — О чем? — осведомилась Герда. — Понимаешь, мне надо рассказать ему о том… ну, о том, что происходит в городе. А ты сделаешь мне большое одолжение, если поддержишь меня. — Голос почему-то срывался на шепот, хотя в зале, кроме нас, сейчас не было ни души. Герда неторопливо прошла мимо, в сторону центральной витрины, и на мгновение оказалась так близко, что я почувствовала запах мятной жвачки. — Разъяснительные беседы — не мой жанр. — Она с интересом посмотрела на иолит цвета вечернего неба, а затем снова на меня. — Он тебе не верит? — Верит. — Я побрела вдоль образцов аметистов. — Верит. Просто… Ты знаешь гораздо больше. Это не «разъяснительная беседа». — Твой Рэмбо? Я слабо кивнула, ощущая, как взгляд Герды, уверенный и спокойный, как и его обладательница, скользит по моим волосам. — Когда? Я остановилась вполоборота и посмотрела на отражение кучерявой девушки в стеклянной витрине. Солнце, стремящееся к центру небосвода, но все еще попадающее в зал через большие окна, окрасило ее фигуру золотым ореолом. — Что если в воскресенье утром? Герда полезла в карман, достала телефон и начала отрешенно что-то набирать. Скорее всего, отвечала на чье-то сообщение. А я тем временем рассматривала, по-прежнему через отражение, облупившийся черный лак у нее на ногтях и пластырь на костяшках. — Напиши мне, куда подойти. — Герда наконец вспомнила обо мне и уже собралась распрощаться. — Я не записала твой телефон, — спохватилась я. — У меня же новый, помнишь? Когда я продиктовала свой номер, Герда убрала телефон в карман и снова надела капюшон. Сияющий румянец делал ее похожей на вчерашнюю школьницу, а выразительные, нахмуренные брови и легкая надменность во взгляде — на человека, который знает все о каждом из этих экспонатов, но делает вид, что пришел сюда впервые, просто чтобы подразнить. Герда сдержанно распрощалась и ушла, а я смотрела ей вслед, пока она не скрылась за турникетами. По пути в хранилище, проходя витрину за витриной, я пыталась отыскать среди камней загадочный светло-зеленый оттенок. Авантюрин? Чересчур теплый. Хризопраз? Слишком холодный. Амазонит? Нет, эти белые вкрапления — совсем не то. Ни один цвет не вызывал во мне эха, которого я так ждала, и это навевало томительное ощущение, похожее на азарт. «Может, этот минерал еще не известен науке? Я обязательно выясню».Свидетель
6 марта 2021 г. в 14:23
Огромные желтые глаза пристально следили за каждым моим движением. Иногда казалось, что они прищуриваются, а иногда — что в них отражаются солнечные блики. Но теперь эти глаза почему-то не внушали страх.
Сегодня двуглавая змея смотрела скорее с интересом и настороженностью, как смотрят на незваных гостей. А я и сама не могла отвести от нее взгляд. В ее зрачках, чешуе и клыках было что-то гипнотическое. Или так действовала неспешная, сонная мелодия?
Пальцы Юнаса медленно перебирали струны гитары и отбрасывали длинные тени на тело рептилии, окрашенное лучами закатного солнца. Юнас таращился в одну точку, слегка склонив голову вперед и закинув ногу на ногу. Бирте, устроившись головой на его плече, внимательно наблюдала за манипуляциями музыканта.
— Нашел. — Мати шумно положил передо мной папку с бумагами и приоткрыл окно. — Здесь информация обо всех. — Он достал из заднего кармана джинсов пачку сигарет и прикурил. — Мы начали все записывать, когда встретили Юнаса, — продолжил он, жуя сигаретный фильтр и попутно открывая ноутбук. — На самом деле, мне уже кажется, это чистая формальность.
Я заглянула в папку и сразу же наткнулась на фотографию девушки.
— Это Агот, — заметив, как я рассматриваю снимок, сказал Юнас и тихонько отложил гитару в сторону, приобняв Бирте за плечи.
Та, по обыкновению выглядящая устало, прильнула поближе к светловолосому красавцу.
— Ей тоже стерли память? — осторожно поинтересовалась я.
— Нет. Агот была вампиром.
— «Вампиром»… — повторила я. — Я думала, я одна их так называю.
Из коридора послышался скрежет замка и быстрые шаркающие шаги.
— Я что-то пропустила? — сбрасывая куртку, протараторила Фани и плюхнулась на соседний стул.
— Нет, — ответил Мати, что-то увлеченно печатая и всем своим видом напоминая секретаря судебного заседания. — Тин задерживается.
— Я звонил ему вчера, — сообщил Юнас. — Он не придет.
— Почему? — удивился Мати.
— Не знаю, — пожал плечами Юнас. — Уже не видит смысла.
— Да флаг ему в задницу, — пробубнил Мати и сел вполоборота ко мне.
— Кем тебе приходилась Агот, Юнас? — продолжила любопытствовать я.
— Они с Фригг были моими лучшими подругами. Три года назад мы переехали в Медио из Берге. Знаешь эту глушь?
— Слышала, — ответила я, бегло читая досье, и снова выжидающе посмотрела на Юнаса. — Что с ней стало?
— Да то же, что и с остальными, — вяло ответил Юнас.
— Расскажи.
Я пробежала взглядом по тексту, который содержал сухую информацию о возрасте, месте рождения и других приметах темноволосой девушки с большими улыбающимися глазами.
— Мы с Агот и Фригг выросли на соседних улицах. Наши семьи были… как бы это сказать… — Юнас запнулся и вздохнул. — Похожи. Мы росли, как трава, предоставленные сами себе. У меня, кроме них, никого не было. Предкам, мягко говоря, было не до нас. Еще в детстве мы втроем решили, что никогда не расстанемся. И что всегда будем друзьями.
Бирте ловила каждое слово, хотя наверняка много раз слышала эту историю.
— Так все и было. Ну… до поры до времени. Через год я поступил в Консерваторию. А Агот и Фригг в геологический.
— Коллеги, — кисло подметила я.
— Мы сняли квартиру на самом отшибе и начали здесь новую жизнь, — продолжал Юнас. — Агот какое-то время лоботрясничала, Фригг подрабатывала в закусочной, а я помощником звукорежиссера в театре. Вроде жизнь стала налаживаться. Наше детство было совсем не сладким, а здесь у нас появилась независимость, свобода, мечты… — Рассказчик хмуро перебирал волосы Бирте, которые рассыпались по ее плечам. — Агот любила рисовать граффити. Мы частенько наведывались на один заброшенный элеватор за городом. Она расписывала стены. А мы с Фригг, как дети, гоняли птиц в верхних отсеках.
— Я знаю это место. — Сердцебиение слега участилось. — Там остался мой спрут, — задумчиво сказала я самой себе.
— Спрут? — переспросил Юнас и присвистнул, склонив голову набок и прищурившись. — Кажется, я его видел. Рядом с костлявой смертью? Так это твой?
— Ага.
— Художница из тебя, конечно, так себе, — ухмыльнулся Юнас. — Агот нарисовала джунгли на восточной стене. Не видела?
— Я много лет не была там. Вряд ли, — ответила я. — Так что было потом?
— Планов у Агот было больше, чем у Наполеона. Но через несколько месяцев все изменилось.
— О чем ты?
— Агот и Фригг были совсем разные. Одна громкая, вторая тихая. Одна с ветром в голове, вторая правильная донельзя. Я порой чувствовал себя между двух огней. Мы даже шутили, что я рефери.
— Да они просто были в тебя влюблены, — вставила Фани, скорчив рожицу. — Сердцеед.
Бирте стрельнула в нее недобрым взглядом.
— Нет. Нам хватило ума не испортить дружбу любовью, — печально усмехнулся Юнас.
— А что потом?
— Уже в конце первого семестра Агот начала странно себя вести. Стала прогуливать занятия, забросила учебу, а Фригг без конца пыталась ей мозги вправить. Они все чаще грызлись, как кошка с собакой. Агот почти перестала разговаривать с нами и все меньше походила на себя.
В коридоре раздались чьи-то шаги. На секунду я замерла в ожидании, но никто так и не возник на пороге комнаты, и я снова направила все свое внимание на Юнаса.
— Как-то вечером они в очередной раз повздорили. Агот должна была оплатить аренду, но спустила все деньги. Чуть до драки не дошло. Фригг психанула и выбросила в окно все вещи Агот и краски следом. Когда я сумел разнять их, мы легли спать. А утром Агот уже не было. Я зашел в комнату Фригг, когда пора было идти в универ.
— И Агот исчезла? — спросила я, забегая вперед.
— Именно, — подтвердил Юнас. — Фригг крепко спала. А вокруг ее постели были расставлены баллончики с краской. Я сначала подумал, что это их очередные закидоны. А на стене было граффити. Всего два слова размашистыми черными буквами: «Кто следующий?» И рисунок — большой черный глаз с длинными ресницами. Смахивал на всевидящее око.
Я снова стала изучать лицо девушки на фото. Если бы я увидела ее на улице, я даже не обратила бы на нее внимание — абсолютно тривиальная внешность. Но кто знает, что за ней скрывается?
— Фригг очнулась не сразу. Я долго не мог ее разбудить и не на шутку перепугался. Она будто медленно выходила из комы. А когда проснулась, ничего не помнила.
Я перелистнула страницу папки. Сквозь прозрачный файл на меня смотрела сложенная в несколько раз нить кроваво-красного цвета.
— Что ты сделал? — спросила я, нервно сглотнув. — Ты обратился в полицию?
— Как ты себе это представляешь? — Юнас даже слегка покраснел от возмущения.
Я помотала головой, пытаясь переварить услышанное, но у меня ничего не получилось.
— Как можно прожить столько лет бок о бок и… и… совсем не знать человека? — Мой вопрос был скорее риторическим.
— Да мы ничего и ни о ком не знаем, — холодно и сердито произнес Юнас, и его слова долго висели в воздухе. — Только спустя полгода я вспомнил, идиот…
— О чем?
— Раз на вечеринке мы выпили лишнего, и Агот начала нести какой-то бред про людей, которые питаются чужими мыслями и эмоциями. В пьяном бреду она рассказывала о каких-то секретах, которые делают тебя едва ли не бессмертным. А мы с Фригг ржали, как дебилы. Я и сам был не очень трезв и не придал этому значения. Черт его знает… Может, моя память просто все искажает? — Юнас зажмурился и тряхнул головой, словно перед его глазами мелькал яркий свет.
— Или тебе ее исказили, — прошептала Фани.
— Цыц, — шикнул Мати.
— Может, Агот просто попала в плохую компанию? — предположила я.
— Он думает, это тайное общество, — фыркнул Мати и закатил глаза.
— Тайное общество вампиров? — сбивчиво произнесла я, сама не веря в то, что говорю.
— Нет там никакого общества, — отрезал Мати.
— Дурачок ты. Надо рассматривать все варианты, — подметил Юнас.
— Факты, Юнас! Факты! — воскликнул Мати, выхватив у меня из рук папку и начав размахивать ею над головой. — Если бы это было тайное общество, мы бы нашли хоть какие-то зацепки.
— Может, мы и нашли? Просто не помним… — замогильным голосом подметила Фани, сосредоточенно теребя в руке бусины браслета.
Мати что-то неразборчиво произнес, затянулся как следует и снова уткнулся в ноутбук.
— Почему ты это отметаешь? — обратилась я к Мати.
— Потому что между ними мы не нашли никакой связи, — наконец понизив голос, вкрадчиво произнес паренек и вернул мне папку.
— Но это еще не значит, что связи нет.
— Ты лучше продиктуй мне всю информацию.
— Может, дождемся Герду? — растерянно спросила я, бегая взглядом от Юнаса к Мати.
— Она не придет, — пробубнил последний.
— Почему? — удивилась я.
— Она занята.
— Чем?
— А ты чего так переполошилась? — спросил Юнас, все это время внимательно наблюдавший за мной.
— Не доверяет нам, похоже, — пробормотала Бирте.
— Я думала, она тут у вас главная, — оправдалась я.
— Так и есть. А я ее заместитель, — с важным видом пояснил Мати. — Итак, имя?
Юноша сфокусировал все внимание на мне.
— Скарн, — машинально ответила я и зачем-то осмотрела комнату, но ее строгий минимализм ничего мне не подсказал. — С ней все в порядке? — спросила я.
— Ага, — промычал Мати, ударяя по клавишам. — Ну? Фамилия?
Я снова сконцентрировалась на двуглавой змее, которая точно обладала каким-то гипнотическим волшебством.
— Аярви.
— Дата рождения?
— Черт… — вздохнула я, только сейчас поняв, как мало я о нем знала. — Я понятия не имею. Ему было восемнадцать, когда с Эн все случилось…
— Называй все своими словами: когда он стер ей память, — строго поправил Мати. — Что ты знаешь о его родственниках?
За то недолгое время, что Мати допрашивал меня, я успела осознать, что Скарн всегда был для меня закрытой книгой. Что я знала о нем? Школа, адрес секции регби, не самый богатый словарный запас, вечно сумрачное настроение, любовь к пирсингу.
Эн рассказывала, что семья Скарна не очень-то благополучна, но это и так было понятно по его замашкам. Возможно, это их с Эн и сблизило. Я в который раз спросила себя: за что она вообще могла его полюбить? Наверно, это была та самая первая любовь, когда любишь не за что-то, а просто потому, что хочешь любить.
— Адрес его помнишь? — спрашивал тем временем Мати.
— Да. — В моей голове постепенно рождался план действий. — Агвида, десять вроде.
Мати проворно все запротоколировал.
— Ну хоть фото-то у тебя найдется? — уже не рассчитывая на конструктив, спросил паренек.
— Нет. Я сожгла все его фотографии.
— Класс, — хмыкнул Мати. — Еще и столько лет прошло. Хрена лысого мы тут концы найдем.
— Так что? Что мы будем делать дальше? — Фани нетерпеливо ерзала на стуле.
— Я сама буду искать концы, — решительно сказала я.
— Еще бы. Ты свидетель, на тебя вся надежда.
— Свидетель?
— Во всех наших случаях есть трое: вампир, жертва и свидетель. — Мати встал и начал беспокойно ходить из стороны в сторону. — Ты — свидетель. И ты, хочешь того или нет, непосредственный участник.
В комнату почти беззвучно вошла пожилая женщина в длинном бордовом платье и с заплетенными в косу седыми волосами. Я вздрогнула от неожиданности, когда она возникла слева от меня.
— Мати, птичка моя, кури на балконе. Сто раз тебя просила, — сказала она, демонстративно отмахиваясь от дыма, подошла к пареньку и заботливо поправила воротничок его рубашки.
— Ба, иди отсюда со своими птичками… — Мати буквально вытолкал женщину из комнаты и закрыл дверь. — Так вот… — Юноша взял со стола пустой лист и ручку, начертил кривой треугольник и подписал каждый из его углов. — У жертвы вампир забирает память. — Мати провел стрелку по одной из сторон треугольника. — А свидетелю вампир подает знак. — Он нарисовал еще одну стрелку от вампира к свидетелю.
— Наглядно, — буркнула я. — Только зачем вампиру оставлять знаки?
— Может, таковы правила игры? — все тем же замогильным голосом предположила Фани, бросив взгляд на меня.
— Может, чтобы мы не расслаблялись и знали, что можем быть следующими? — наконец подала голос Бирте.
— Может, просто потому что потому, блядь? — почти вскричал Мати, сел и откинулся на спинку, сердито отбросив зажигалку на кровать.
Он явно был не в духе. Мати затушил окурок о стеклянную пепельницу и добавил:
— Ты не понимаешь? Они хотят, чтобы о них знали. В этом весь смысл! Ведь найти и догнать их все равно не получается.
— Ну началось… Поубавь свой пессимизм, — запротестовала Фани.
— Нет, не понимаю. — Я замотала головой и начала тереть лицо ладонями. — Не понимаю… Ведь они просто люди. Скарн был обычным балбесом из бедного квартала.
— Да вообще неважно, кто они!
Мати снова взял ноутбук и принялся открывать папки в поисках какого-то материала.
— Герда перелопатила кучу документов. Прошлой весной она три раза влезала в городской архив, когда к нам пришла Бирте.
— И что она узнала?
— Да ничего полезного. Что нам дадут выписки из домовых книг?
Бессмысленные обрывки у меня перед глазами безрезультатно пытались выстроиться и собраться в единую картинку, как неподходящие друг другу пазлы из разных наборов.
— Как только что-то выясню, я дам вам знать, — сказала я. — Начну в ближайшее время.
— Ха, успехов, — с иронией хмыкнул Мати и закрыл окно.
— А ты умеешь придать уверенности, — ответила я. — Оптимизм так и прет.
— Не обращай на него внимание, — отозвалась Фани, натягивая куртку.
— Я возьму на время? — спросила я, указав на папку.
Мати вопросительно посмотрел на всех остальных.
— Да пускай берет, — пожал плечами Юнас. — Вернуть только не забудь.
Прохладный весенний вечер уже заполнил улицы, когда мы вышли из дома. Мати и Фани так увлеченно о чем-то щебетали, что даже забыли попрощаться, тут же улизнув и направившись по своим делам. Юнас и Бирте учтиво предложили зайти вместе с ними в бар на пару бокалов.
— Нет, сегодня никак, — отказалась я, все это время судорожно представляя мой диалог с Кьютом. — Герда же сейчас живет здесь, да? — спросила я, глянув на окна седьмого этажа.
— Последние года два, — кивнула Бирте и укуталась в свитер.
— Она съехала от отчима, когда их брат умер, — тихо произнес Юнас, беря Бирте за руку.
— Почему она не пришла? Я хотела кое-что спросить у нее.
— Так позвони ей, — нахмурился Юнас. — Если она ответит, конечно…
Я не стала уточнять, что он имел в виду, и после обмена бессмысленными фразами о погоде распрощалась с влюбленной парочкой и направилась к остановке. Сомнения, догадки и даже надежды ворочались и перекатывались в моей черепной коробке, как шершавые камешки, только что выгруженные из огромного самосвала.
Мне не терпелось рассказать все Кьюту, потому что он всегда был единственным, кто меня слушал и слышал, и сейчас мне почему-то стало тревожно за него. И за себя.
«Герда сама расскажет ему обо всем. Вряд ли она откажет в помощи», — думала я. Только подойдя к остановке, я вспомнила, что так и не записала ее номер.