Избранная

      Рудольф стрелял из Гейры так как он не стрелял со времен своей молодости. Он потерял счёт времени, превратившись в механизм который приводит в действие винтовку. Все его существеннее было исполнением трех действий: прицелиться, выстрелить и перезарядить винтовку. Каждый выстрел старой боевой подруги убивал очередную темную тварь. Каждая убитая тварь упрощала бой для охотников, которые подобно волнорезу встречали волну гримм. Рудольфа не сильно волновало благополучие охотников, но среди них был тот кто был для него смыслом всей жизни, сын. Он всей душой желал быть рядом с ним, сражаться там прикрывая его спину, но, к его сожалению, он уже был не тем что в молодости. Возраст брал свое, и если первые волны гримм он еще мог встречать плечом к плечу со своим наследником, то сейчас он был способен только на стрельбу из своего оружия. Благо его проявление, которое позволяло ему напитывать своей аурой патроны, делало выстрелы Гейры по настоящему смертоносными.       Выстрел, и голова беовульфа, что зашел за спину его сыну, разлетается в пыль. Выстрел и нога ,лишенная коленной чашки, складывается пополам, заставляя массивное тело гримм упасть на бегущую за ним стаю крипов. Его глаза ищут новую цель, а руки проделывают привычный еще с той войны набор движений. Между тем ,количество гримм, возрастает не смотря на все усилия стрелков, напор только усиливался.       Вот прорывшиеся через заслон гримм вступают в бой с малолетками, что прислал на помощь Озпин, вот хваленный Брэнвен, спотыкается, пропускает лобовой удар борбатаска и отправляется в продолжительный полет в сторону баррикад ополчения.       Его винтовка плавно поднялась, ловя в прицел летящее тело врага. Палец замер на спусковом крючке, а лоб исказили глубокие морщины. Однако, после секундного колебания, Рудольф перевёл винтовку на тех кто пытается убить его сына. Он стреляет, и очередной беовульф рассыпается в прах. Гримм стало настолько много, что со стороны они казались полноводной темной рекой, играючи сметающей всех кто пытался ее задержать. Миг, и охотники стоящие в авангарде оказываются буквально заваленными телами тварей, среди них и его сын. Часть успевает вырваться из смертельной ловушки, но большинство так и осталась лежать под пробегающими над ними тварями.       Винтовка забыта, старческие глаза отчаянно пытаются найти родное лицо среди отступающих в беспорядке охотников. Разум третий раз подряд пересчитывает охотников: три, восемь, одиннадцать. Один ловит удар урсы в спину, желтая аура лопается, а ее владелец летит на асфальт. Урса вновь заносит свои лапы ,Рудольф отвел взгляд. Его это не волнует, он даже не вздрогнул, глянув на то месиво, в которое превратилась голова охотника после удара. В свое время он видел и не такое. Лишь в уме отметил, охотников осталось уже десять.       —БАХ—. Его сердце пропускает удар при виде, мощного взрыва который разбрасывает во все стороны ошмётки баррикад, тела умерших охотников, и Гримм. Направленный взрыв, создал громадную яму посреди улицы, и уничтожил всех гримм на несколько десятков метров вниз по улице. Впрочем, взрыв был лишь способом купить драгоценное время. Оставшиеся на ногах охотники, встали живой стеной перед последней линией баррикад. Среди этого десятка было только два знакомых ему лица, остальные, судя по всему, были из Вейла. Один из охотников с искусно разукрашенным посохом, вынул из кармана свой свиток и принялся отчаянно набирать сообщение.       Река гримм заполнила яму вызванную взрывом. За этот день были сданы уже три таких баррикады, только в отличии от прошлых раз, судя по всему ,они остались без подкрепления, а это значит что дела совсем плохи. Они и так отступили практически к самому центру города. Если гримм прорвут и эту линию, то они смогут прорваться в центр города и через него ударить в спину оставшимся защитникам города.       Охотник, что читал свиток вздрогнул, от его лица отхлынула вся кровь, он что то крикнул своим соратникам и принялся копаться в своем подсумке. Его примеру последовали другие охотники, глядя на то как у них в руках появляются до боли знакомые флаконы с черной вязкой жидкостью внутри, Рудольф замер, затем на его лицо наползла горькая усмешка. Он мог сказать много различных слов в адрес большей части выживших охотников. Но глядя на омерзительную жижу в флаконе, он мог вычеркнуть одно из обвинений в их адрес, они точно не были трусами.       Жидкость в флаконах на охотничьем сленге часто называли последним дыханием, и название точно отражало его суть. Это был боевой стимулятор, под действием которого охотники могли творить невероятные вещи, черепа беовульфов крошились одним ударом кулака, голиафы больше не были проблемой, а становились добычей. В общем и целом, гримм из опасных тварей превращались в груши для битья. Только вот цена у этой силы была такова, что на корню убивало желание его использовать. Смесь из твердого света и праха гримм убивала саму душу, чаще всего человек впадал в коматозное состояние из которого его нельзя было вывести никакими средствами, иногда он лишался рассудка, порой просто умирал . Впрочем, среди охотников ходили слухи, что это не самые худущие варианты и что некоторые из выпивших и вовсе превращались в гримм. Впрочем, Рудольф проведший Великую войну и ни раз видевший использование этого препарата, относил слухи о превращении в гримм к байкам.       Охотники залпом выпили эликсир, все за исключением одной. С его позиции было отлично видно, как одна из охотниц со стоящими торчком кроличьими ушами вместо того чтобы выпить эликсир, просто поднесла его к своим губам, сделав вид, что она его выпила. Ее лицо было ему знакомо, она состояла в команде сына и он часто видел их вместе. Будь у Рудольфа меньше уверенности в своем сыне, он даже мог бы подумать, что они были связаны не только командными узами. Но он был уверен в парне ,как в самом себе, и твердо знал, пацан не будет себя пачкать прикасаясь к получеловеку, это было главным.       Сам факт общения с фавном был конечно мерзким, но он мог понять логику сына, лучше иметь у себя в команде собаку которая умрет за тебя, чем собаку которая вцепиться тебе в горло при первой же возможности. Он зло прищурился, это животное не исполнило свой долг и выжила там где умер его сын. Она не заслуживает права жить.       Выпивших стала бить сильная дрожь, и под аккомпанемент своих собственных воплей, они ринулись на гримм позабыв о всякой дисциплине. Темная волна гримм столкнулась с редкой цепочкой людей. Но, вместо ожидаемого повторения ситуации, охотники не были завалены мясом, аура каждого из них испускала в небольшом радиусе от себя белый свет, что заставлял гримм корчиться в агонии.       Его Гейра плавно поднялась, ловя в прицел спину трусихи, она пыталась сражаться с гримм, однако, она не могла поспевать за своими товарищами те ушли вперед оставляя за собой лишь редких покалеченных гримм. Крольчиха, видимо осознав бесперспективность попыток поспеть за своим товарищами в своей нынешнем состоянии сорвала пробку с флакона и поднесла его к своему лицу. Меч выпал из ее левой руки и она опустила ее на свой живот, после чего размахнулась и швырнула флакон в стену затем запрыгнула на сожженный остов машины, а с него прыгнула на крышу соседнего здания. Прозвучал выстрел, винтовка дернулась в его руках, тело пробитое пулей, завертелось в воздухе, влетело в стену и упало на грязный асфальт. В какофонии звуков, что царила на поле боя, невозможно было определить, кому принадлежал выстрел, но картина распластавшиеся тела охотницы убитой выстрелом в спину заставила многих ополченцев прекратить огонь.       Он перевел взгляд на охотников, которые в боевом экстазе сражались с гримм. Судя по начинающему угасать свечению вокруг их аур, они от силы протянут еще минут десять не больше. Затем настанет их очередь умирать. Рудольф обвел взглядом баррикады, за ними стояли подростки ,присланные Озпином, и гражданское ополчение. Отнюдь не та компания с которой хотелось бы умереть честному воину. Среди угловатых фигур подростков он нашел взглядом спасенную им девочку. К ней подошли вышедшие из импровизированного госпиталя подруги. Его разум отметил очередную несправедливость, эти малолетки выжили, а его сорокалетний сын погиб. Впрочем, в отличии от ситуации с получеловеком, он не собирался исправлять эту несправедливость собственноручно. Гримм сделают все работу за него.       Рудольф нащупал флакон с эликсиром у себя в подсумке. Перед боем их выдали всем полноценным охотникам. Их не выдавали подросткам, так как для того чтобы не превратиться в овощ ,в состоянии эйфории, а сражаться под действием последнего дыхания, необходимо пройти специальные курсы. Выпить из флакона было соблазнительной идей, он мог бы снова почувствовать себя молодым и умереть в бою. Возможно он даже смог бы купить им еще несколько минут, до прихода подкрепления. Однако, как бы не была соблазнительная эта идея, он предпочтет умереть в ясном уме и твердой памяти.       Не зря древние говорили:-" Хочешь рассмешить богов, расскажи им свои планы". В его планы входило уйти вслед за сыном, сражаясь с гримм. Он даже не пытался менять свою точку, когда накатывающая волна гримм приблизилась к его огневой позиции, но словно в насмешу над самим мирозданием, гримм были остановлены в считанных метрах от баррикад. Он бы мог принять факт их спасения и стиснув зубы выдержать этот удар судьбы, если бы не личность того кто спас их. Подобно богу из легенд язычников Вакуо, Озпин крушил гримм, это было невообразимое зрелище, он двигался подобно молнии, каждое движение было выверенным и направленным на нанесение как можно большего вреда гримм. Скорость его ударов была такова, что трость в его руках размывалась становясь похожей на мельтешащую на ветру тряпку, хотя Рудольф прекрасно знал о том что она там есть. Он уже видел эту картину, отточенные движения, волны изумрудной ауры от ударов тростью, оставляющие после себя просеки в рядах гримм.       Зрелище которое предстало перед ним, пробуждало в его сознании темные, страшные ,воспоминания которые он надеялась похоронить. Подобно тому как восемьдесят лет назад, Озпин крушил войска Мантала и Мистраля, ныне он крушил легионы гримм. Как и в тот судьбоносный день он был не один, за его спиной шли его последователи. Пусть их была не сотня, а десяток, и подле него не было ни одной девы, для его старческого сознания это не играло большой роли. Разумом он словно возвращался в тот день, когда Озпин разрушил его жизнь и пустил все под откос. Он встряхнул своей седой головой, вырывая своё сознание из странного состояния оцепенения ,в которое оно впало. Его пальцы ,до белизны в костяшках, сжали его Гейру, а не по стариковски острый взгляд начал внимательно присматриваться к движением того кто ответственен за все дерьмо что произошло с ним и их миром. Внезапная мысль подобно молнии пронеслась в его сознании и он, поддавшись соблазну, попытался поймать в прицел мечущуюся фигуру, но это было бесполезно, он двигался слишком быстро, да и что может сделать один выстрел тому кто в свое время принимал удары сильнейших охотников Мантла, и практически на равных участвовал в поединке дев.       Он опустил винтовку, его мысли снова вернулись к заветному флакону. Возможно под действием последнего дыхания, он перешагнет свой предел. Он почти принял судьбоносное решение, как вдруг, Озпин сбился и вместо головы урсы, удар его трости пробил дыру в стене кирпичного дома. Это была мимолетная ошибка, которая была исправлена, сокрушительным толчком раскрытой руки в грудь Урсы. Сам удар был не особо сильным, однако всплеск ауры ,который вырывался из ладони, заставил грудную клетку гримм вмяться в него самого. Все это не заняло и пары секунд, однако тренированный взгляд сумел разглядеть каждое движение.       Рудольф словно очнулся от наваждения. Пред ним был не тот Озпин, что лично вел в бой армию Вейла, пред ним был такой же старик как он сам, и не смотря на все свои усилия он и рядом не стоял с молодым собой. Да, его движения были быстры и выверены, но он уже начал замедлятся, хотя с момента его вступление в бой прошло от силы минут пять. Его удары были не такими точными как прежде. Пусть волны ауры которые он отправлял в гримм оказывали опустошающее воздействие на ряды гримм, однако они и рядом не стоят с тем шквалом зеленого света что он обрушивал на деву зимы восемьдесят лет назад. Старческое лицо обезобразила злая усмешка. Сейчас он ясно видит, что Озпин такой же человек как и все они, пусть и весьма могущественный. А это означало что его можно убить, надо только подождать. Это осознание избавило его от того страха что сидел в его голове на протяжении десятилетий.              Рудольф ненавидел этот мир, точнее он ненавидел этот испорченный современный мир, который возник после крушения всех его планов и надежд. Мир которой возник после поражение Мантла в великой войне. Он воевал на той войне, на полях сражений он встречался с Охотниками и простыми людьми, даже с ненавистными ему фавнами. Никто из его сослуживцев не мог сказать, что он бежал от боя или не был готов отдать жизнь за идеалы Мантла. Он искренне верил в скорую победу своего дела. Он убивал, он пытал, он устраивал диверсии, он делал все с одной целью: выиграть в войне. Пока у него была цель ,его не волновали ни раны полученные в жестких схватках, ни мертвецы приходящие к нему в кошмарах. Он лишь думал о благе своей расы. Пусть он умрёт, пусть он станет инвалидом , но его сограждане будут жить в лучшем мире, в мире где человеческая раса, встретить удары судьбы с гордо поднятой головой. В мире ,где все враги будут уничтожены, а государство которое не будет вынужденно тратить свои силы на борьбу с врагами сможет обеспечить достойное будущее для всех людей.       Это было то чем он жил чему он верил и ради чего он был готов принести любые жертвы. Современное поколение может только покрутить у виска глядя на такой фанатизм, но он плюнет в лицо каждому ,кто осмелится насмехаться над его идеалами. Это не они, а он был подобран с улицы, одет обут и воспитан в стенах государственного приюта, созданного под патронажем Мистральской армии. Это не их, а его лично награждал канцлер, за доблесть проявленную на поле боя. Если бы они пережили то что пережил он, они несомненно поняли бы его взгляды. Но к его огромному сожалению, это уже невозможно. Мир окончательно слетел с катушек и такие слова как семья, нравственные ценности и честь, потеряли всякий смысл для людей его населяющих.       Мир сошел с ума не в одночасье, этот процесс шёл медленно и практически не заметно для взгляда обывателя, но для Рудольфа точкой невозврата стал день поражения Мантла. Когда жирные чинуши, напополам с самопровозглашенными лидерами нации, приняли решения сдаться. Те кто не пролил ни капли крови, приняли решения за тех кто готов был отдать жизнь на благо своей родины. Как же он ненавидел этих пустоголовых обывателей и жирных свиней единственной заботой которых было содержимое их собственных карманов. Они могли победить в той войне, они могли бы восстановится от поражения которое они понесли под Вейлом. У них еще были силы, у нации еще была воля к победе, они бы победили, если бы не проклятые предатели, если бы не проклятый Озпин.       После этого судьбоносного события все пошло прахом, его вера, его идеалы, его надежды и мечты, он в одночасье превратился из героя войны в военного преступника, а его подвиги стали называться военными преступлениями. С того дня минуло уже больше восьмидесяти лет, а жгучая обида и ненависть на этот мир так и не думали стихать. Он пытался забыться, для этого он использовал разные способы: охота на гримм, алкоголь, женщины и даже вещества, название которых не принято произносить в приличном обществе. Однако ничто не могло заполнить, дыру в его сердце.       Тогда он пытался стать обывателем, найти работу, завести семью. Однако все было бесполезно, в коллективе он обычно не приживался, коллегам не нравился его колючий характер, начальникам не нравились его гордость и нежелание лицемерить. Да и работником он был таким себе, за свою жизнь он хорошо овладел только одним навыком убийством разумных и полу-разумных существ. С семьей тоже все было не так гладко, жена была недовольна постоянным безденежьем которое сопровождало их семью. Доходило до того, что в особо черные времена его посещали мысли о продажи части своих наград. Ордена и медали времен великой войны были в большом почете у коллекционеров, но поступить так значило поступить как предатели, что подписали мир с Вейлом. Он не собирался менять свою честь и верность на жёлтый метал.       Жена, выросшая уже в послевоенном мире, так и не смогла его понять и вместо боевой подруги какой она должна быть по заложенному природой порядку вещей, она была сварливой дурехой, что пыталась бороться за лидерство в семье. Наверное их брак бы не продлился бы и года если бы не сын. Его сын, его гордость, его продолжение в этом мире, его смысл жизни. Именно сын стал тем лекарством, с помощью которого Рудольф, научился терпеть этот мир, несмотря на всю свою ненависть.       Сегодня его сын умер, а вместе с ним и умерло все желание терпеть этот проклятый мир. Кто-то возможно скажет что его сын умер как настоящий охотник, ценой своей жизни спасая гражданских. Кто-то возможно сказал бы так. Он же считал иначе, его сын умер разгребая дерьмо, которое оставил после себя ебучий фавн.       Рудольф ненавидел этот гриммов мир, но сейчас он был готов простить этому миру почти все что он сделал с ним. Озпин, уже явно выбившись из сил, вместе со своим отрядом, оттеснил гримм к яме, которая зияла на месте взорванной баррикады. Однако на большее его не хватило. Старик бросил взгляд на небеса, картина, которую он увидел пробирала до дрожи в костях. Небо было черным от количества гримм, что его наполняли. На фоне черного неба, отчетливо выделялись силуэты воздушных машин Атласа , ведущих неравный бой с гримм. То и дело небеса озаряла яркая вспышка, это пилоты гражданских быкоглавов уходили из этого мира во взрыве праха, пытаясь захватить с собой как можно больше гримм. Чудовищная тактика, которая с прибытием воздушных сил Атласа потеряла изрядную долю своей актуальности. Однако, командующий был слишком занят сражением с гримм и не мог отменить собственный приказ. Поэтому , живые ракеты продолжали взлетать с территории академии, дабы осветить небеса новым взрывом. Несмотря на всю свою ненависть к Озпину, Рудольф не мог не признавать его стратегический гений и его способность принимать жесткие решения когда это необходимо. Имея в своем распоряжении, такие скудные ресурсы, тот смог удержать небеса от полного захвата и дождаться прибытия помощи со стороны Атласа. Наверное человека прошлого, эта битва в небесах, заставила бы считать увиденное финальной битвой между братьями.       Опустив свой взгляд на землю, Рудольф заметил, как Озпин что-то прокричал в свиток и к нему с баррикад ринулись подростки с ящиками в руках. Они приблизились к отряду Озпина, что сдерживал Гримм и начал размещать ящики на всем протяжении дороги. Одна из охотниц ,подле директора, взмахнула рукой с зажатым в ней стеком и ящики будто по волшебству, устремились по направлению к гримм. Она что-то крикнула Озпину и тот ,вскинув перед собой руки ,создал тонкий барьер зеленого света, что разрезал улицу надвое.       —БАХ – Взрыв прозвучал подобно грому, изумрудный барьер покрылся сетью трещин, но выстоял. Верная Гейра поймала в перекрестие прицела спину давнего врага, энергия его души наполнила, оружие, палец спустил курок. Враг покачнулся и начал медленно падать на грязный асфальт центральной магистрали Мистраля. Охотники стоящие возле Озпина ринулись ему на помощь. В тишине нарушаемой только ревом гримм, раздался второй выстрел. Тело врага бросило вперед, а это значит лишь то что он опять попал. Он перезарядил Гейру и снова прицелился. Однако на этот раз на траектории выстрела встала блондина со стеком в руке. Ее одежда была покрыта в пылью и кровью, а на ее лице была печать усталости. Глинда Гудвитч ,еще одна марионетка его врага. Она махнула стеком, перед ней возник золотистый барьер. Он спустил курок, барьер на мгновенье вспыхнул белым светом, но удержал пулю. Видя как к нему ринулись охотники, он отложил в сторону Гейру и улыбнулся, глядя в апокалиптическое небо.       —Я сделал это, Мантл, я отомстил.