Осень. Октябрь. Пятьдесят Шестому 27 лет.
Пятьдесят Шестой любил осень. Особенно ее середину. Дело не только в великолепном многообразии пестрых расцветок, но и в самой погоде: солнце перестает быть невыносимо знойным, так что количество недоумевающих взглядов насчет закрытой одежды Пятьдесят Шестого стремительно сокращается; и в то же время всё еще достаточно яркие лучи позволяют свободно носить солнцезащитные очки. Правда не всегда: в такие дни, как сегодня, когда небо застилают тучи и все время идет дождь, без косых взглядов насчет очков никуда не деться. Но Пятьдесят Шестой все равно любил и осень, и ее дожди. А какое это наслаждение — наблюдать за разрастающимся ливнем! И тут и там слышатся хлопки раскрывающихся зонтов; возмущенные, а иногда даже веселые вскрики людей; хлюпающий топот по лужам; тарабанящие удары капель по асфальту, воде, крышам, зонтикам… Поначалу весь этот шум, усиленный змеиным слухом, пугал Пятьдесят Шестого, но со временем он привык и даже полюбил эту умиротворяющую суету, позволяющую снова спрятать свое тело и лицо за одеждой и не оказаться осужденным. А еще в такую погоду улицы быстро пустели. Люди очень боялись намокнуть, а потому стремительно убирались с открытого пространства: кто под зонт, кто под козырьки крыш, кто в сами здания. И не то чтобы Пятьдесят Шестой совсем не боялся промокнуть… Просто, будучи перспективным подопытным объектом, он полностью принадлежал научному центру, а потому всю ответственность за состояние здоровья, за состояние его вещей нёс кто-то другой. Да, его отчитают за безответственность (да и сам Пятьдесят Шестой почувствует вину), но не более того. Одежду — высушат или заменят на новую, его самого — согреют и при необходимости вылечат. Так что страха промокнуть у Пятьдесят Шестого не было. Однако были определенные социальные рамки, исходя из которых его мокрый вид едва ли мог обрадовать кого-то в сухом и теплом помещении, так что все равно приходилось следить за собой. Поэтому, пусть и неспеша, но парень все же уходил в сторону от природного явления. Немного оглядевшись в поисках подходящего укрытия, Пятьдесят Шестой приметил довольно просторную кофейню, из окон которой на погруженную во мрак улицу лился приятный теплый свет. Гибрид никогда прежде не пил кофе из-за чувствительности к горячему (да и в научном центре настоятельно рекомендовали не принимать кофеин без надзора), поэтому «главные функции» подобного заведения его ничуть не интересовали, однако в такую погоду открывалась замечательная возможность понаблюдать за людьми. Нащупав в кармане деньги, парень поплотнее запахнул пальто и направился к кофейне. Еще с улицы он увидел достаточно длинную очередь из промокших и продрогших людей, что тоже было на руку: Пятьдесят Шестой успеет определиться с выбором кофе, в котором совершенно не разбирался и который собирался купить исключительно для прикрытия. Колокольчик звякнул над головой гибрида, едва открылась дверь, и звон заставил парня с интересом задрать голову. Отвлекшись от источника звука, он прошел внутрь и остановился у меловой стены, на которой был расписан весь ассортимент кофе и десертов с расценками. На секунду Пятьдесят Шестой задумался о том, чтобы купить пирожное, а не тратить деньги на напиток, который он не выпьет, но все чувства в нем говорили о том, что в данный момент мясо было бы куда предпочтительнее сладости. И эти мысли гибриду ни капли не нравились, потому что, будь он змеем, ему было бы совершенно плевать на то, что употреблять в пищу, ровно до тех пор, пока это утоляет голод; но человеческие черты диктовали свои правила и время от времени были слишком уж избирательны. А еще «это дурацкое человеческое воображение» из-за которого в голове сразу появился образ желаемого блюда, и Пятьдесят Шестой едва не почувствовал, как его полупустой желудок оживает в предвкушении того, чего, в общем-то, не получит. Проглотив слюнки, гибрид сосредоточился на меню, приложив все усилия к созданию вида «знатока кофе», в котором не просто не разбирался, а в принципе не был знаком ни с одним из представленных названий. Главными претендентами были «латте» и «глясе», да и то исключительно из-за краткости слов, но даже тут Пятьдесят Шестой боялся ошибиться в произношении, а потому решил просто прислушаться к заказам других людей. Очередь мало-помалу рассасывалась, и гибрид оказался у самой барной стойки, ожидая своей минуты. Он обратил внимание на девушку с короткими светлыми волосами, что стояла в соседней линии и делала заказ. До ушей донеслось слово «американо», и Пятьдесят Шестой обернулся, выискивая на доске такое название, а когда повернулся обратно, заметил, что подошел его черед говорить. — Один американо… пожалуйста, — как можно более уверенно сказал парень, стараясь скрыть нервозность. Все-таки даже спустя годы социальное взаимодействие с обычными людьми давалось ему нелегко. Гибрид заметил, что ожидающая свой заказ девушка смотрит на него, чуть прищурившись, и Пятьдесят Шестой как бы невзначай поправил свою мокрую челку, закрывая волосами вид сбоку (прямо между линзой очков и виском) на свой змеиный глаз. А спустя секунду, стоило девушке отвести взгляд, парень сам посмотрел на нее, обращая внимание на необычную для людей внешность: у незнакомки были белоснежные волосы, бледная кожа и необычного красноватого оттенка глаза. Пятьдесят Шестой с трудом подавил в себе желание снять очки и убедиться, что ему не показалось, поскольку если цветными волосами в современном мире никого не удивишь, то вот необычные глаза так или иначе поражали. А случае с этой девушкой так тем более — у нее на веках правого глаза находился шрам, привлекающий дополнительно внимание. Незнакомка словно почувствовала, что на нее уставились, и, повернувшись, одарила Пятьдесят Шестого несколько враждебным взглядом. «Кажется, про такое говорят — «ледяной взгляд»,» — пронеслось в голове у парня. Гибрид вспомнил, что глазеть в обществе считается дурным тоном, и снова отвернулся, попытавшись на этот раз выкинуть девушку из головы и вернуться к изначальному плану понаблюдать за поведением окружающих. Впрочем, безуспешно. Усевшись за столик, Пятьдесят Шестой сразу нашел взглядом ту девушку и не спускал с нее глаз до того момента, пока спустя полчаса она не допила свой напиток и не покинула кофейню. Это было так странно… Впервые за все время Пятьдесят Шестой с подобным интересом наблюдал за человеком, словно это не он был гибридом, а она. И лишь по пути домой парень понял, что его привлекла не столько необычная внешность, сколько отношение к ней девушки: она не скрывалась. Пятьдесят Шестой с уверенностью мог сказать, что та незнакомка обладала нетипичными для людей чертами, но ее это как будто не волновало. Она без стеснения находилась в общественном месте, контактировала с персоналом и, кажется, даже и не думала о том, как выглядит в глазах окружающих. В тот вечер у барной стойки одновременно оказались два человека с необычной по стандартным меркам внешностью: кожей, волосами и глазами, — но лишь один из них не пытался все это скрыть за слоями одежды и аксессуарами, не боялся показать свои недостатки, не избегал чужих взглядов и не боялся быть осуждённым, а просто наслаждался своим свободным временем за чашкой кофе. И это был не Пятьдесят Шестой, а та самая незнакомка с короткими белоснежными волосами, в которой он увидел свое искаженное отражение. Слишком поздно гибрид понял, что хотел бы с ней познакомиться. Когда Пятьдесят Шестой выскочил на улицу, девушки уже и след простыл. Парень еще немного повертелся и, сдавшись, пошел прочь от кофейни. К тому времени ливень закончился, но опустилась вечерняя тьма. Со всех сторон блестели подрагивающие лужи, и в них отражался оранжевый свет уличных фонарей. Гибрид чувствовал распространяющийся запах сырой листвы, мокрого асфальта и приятной свежести; изредка с деревьев на парня падали холодные капли, и он вздрагивал от неожиданности и прохлады. А кругом — ни души. Люди или укрылись от непогоды в ближайших зданиях, или разбежались по домам. Так или иначе, теперь было практически невозможным встретить кого-то на своем пути. Пятьдесят Шестой на несколько секунд остановился и задумался. «Вокруг никого нет, — для уверенности он пару раз огляделся. — Может, я могу немного пройтись без очков?..» Рука гибрида потянулась вверх и замерла, едва пальцы коснулись оправы. Парень вздохнул, отрицательно покачал головой, как бы отвечая собственным мыслям, и, поправив воротник своего пальто, пошел дальше. «Мне бы ее смелость».***
— Лео, скажите, — прикрывая место от свежего укола на предплечье, Пятьдесят Шестой обратился к мужчине. — М-м? — Среди людей часто появляются дефекты? Рыжеволосый мужчина задвинул ящик стола и тихонько хмыкнул. — А что ты имеешь в виду, говоря о «дефектах»? — Ну, во внешности. Что-то необычное, что не входит в понятие «норма». Лео отодвинул офисный стул, сел за массивный стол и начал что-то отмечать в своих бумагах. Даже если бы Пятьдесят Шестой хотел узнать, что там написано, то все равно не понял бы почерк. Письмо ему пока давалось тяжело. — Знаешь, ведь таких «дефектов» очень много. Это могут быть проблемы с кожей, с весом, со строением тела, с пигментацией; это могут быть травмы, шрамы, аномалии и далее-далее-далее… Если объединить их все в одну группу, получится просто огромный список. Гибрид, видимо, выглядел разочарованным этим расплывчатым ответом, потому что, едва глянув на него, Лео как-то по-доброму вздохнул, как это обычно бывало, когда Пятьдесят Шестой проявлял свою любознательность; чуть откатился от стола и, постучав по нему пальцами, продолжил: — Впрочем, несмотря на то, что их много, людей с отклонениями от нормы во внешности меньше половины. Ведь поэтому норму и называют нормой — потому что она применима к большинству. — А все эти дефекты… их, что, прячут? — Многие из них можно исправить. — За деньги? Лео грустно усмехнулся: — Сейчас всё за деньги. Хотя, например, такую штуку, как вес, при желании можно исправить и собственными силами. А в целом да — почти все решает цена вопроса. — А у кого нет денег — им приходится скрываться? Мужчина обвел Пятьдесят Шестого взглядом, пытаясь догадаться, для чего ему эта информация и какова причина заинтересованности. Несколько мгновений он колебался, подбирая слова. — Кто-то прячется, — он говорил четко, неспеша: то ли привлекая внимание к словам, то ли давая себе возможность в любой момент замолчать и не сболтнуть лишнего. — А кто-то пытается принять себя таким, какой он есть, и учится жить со своими дефектами. — И живет? — Живет. — А что другие? — Пятьдесят Шестой подался немного вперед, его глаза сверкнули от интереса. — Как они реагируют? Лео шумно выдохнул и откинулся на спинку стула, чуть покачиваясь на нем из стороны в сторону. — Как я и сказал, норму не зря называют нормой. Это «так, как должно быть». А люди обычно не любят, когда что-то «не так». Конечно, иногда получаются очень красивые дефекты, как, например, гетерохромия — ну, это когда глаза имеют необычную окраску, — и ими восхищаются. Но в основном… Как минимум — будут глазеть. Как максимум… может дойти до преследования и даже насилия, — мужчина наклонился, уперевшись руками в колени, и нахмурился. — Мне казалось, ты и сам это прекрасно понимаешь, ведь последние несколько лет вообще не интересовался этой темой. Позволь узнать, почему же теперь спрашиваешь? — Вчера встретил девушку с необычной внешностью, — даже не задумываясь, ответил Пятьдесят Шестой с присущей ему честностью. — И она никак не пыталась это скрыть. Вот и решил узнать. — Та девушка тебя зацепила?.. То есть, заинтересовала? — Да. — И ты с ней поговорил? Пятьдесят Шестой поджал губы, и Лео не потребовался ответ, чтобы самому все понять. — Слушай, такими темпами ты так и не заведешь друзей. Тебе нужно развивать свою храбрость. — Да я уже понял… — опустив голову, протянул гибрид. — Я очень надеюсь, что увижу её ещё раз, и всё-таки смогу заговорить. Однако, покидая кабинет, Пятьдесят Шестой терзался мыслями о невозможности следующей встречи с незнакомкой: все-таки это была случайность, вероятность которой — один на несколько сотен тысяч (при условии, что девушка местная). Если бы только гибрид был смелее, если бы сразу нашёл в себе силы завести диалог… Но он не был смелым и не был сильным, и никакие «если бы» не вернут прошедший день, не вернут очередной упущенный шанс.