Потерять, чтобы найти

— Хен, почему у тебя нет крыльев? — спрашивал двенадцатилетний Чонгук у Намджуна, и тот тихо, но до ужаса горько смеялся, затягиваясь очередной сигаретой. У самого мальчишки за плечами белели маховые перья, которые все время неудачно загинались и топорщились в разные стороны, из-за чего Мон вздыхал, поворачивал к себе спиной младшего друга и с ворчанием укладывал их мягкий шелк ровнее. И даже себе не признавался, насколько внутри все тянуло болезненно, когда кончики пальцев касались мягкого пуха и острой почти кромки перышков. Свои собственные крылья Намджун помнил смутно, хотя жил без них всего три года. Воскресать было слишком сложно и мучительно, память о жизни до почти не хотела возвращаться, и лишь во сне Ким смутно ощущал восторг от полетов и тяжесть за плечами. А еще, конечно же, любовался легким и подвижным Чонгуком. Чон был младше Намджуна почти десять лет, жил по соседству и часто забегал в гости к Тэхену. Тот приходился Мону двоюродным братом и приезжал с семьей летом в гости из далекого Сеула. Намджун часто проводил время с мелкими, развлекал их какими-нибудь историями из университета, придумывал игры и сопровождал в походах на озеро. Часто к компании присоединялись Чон Хосок и Мин Юнги, друзья Мона, и Чонгук с Тэхеном, открыв рты, с восхищением слушали старших. И ходили за ними хвостиками. Хосок еще был крылатым, он рассекал воздушные порывы вместе с мелочью, а Намджун и Юнги валялись на песке и щурились на солнце. Мин тоже воскрес совсем недавно и еще с тоской следил за отблесками солнца на чужих перьях. Но никогда ничего не говорил, за что Ким его уважал. С тех радужных и светлых дней прошло уже много лет. Ким Тэхен давно вырос в высокого и грешно красивого парня, приезжал теперь в гости реже, но с братом продолжал поддерживать все такие же дружеские отношения. А Чон Чонгук так же жил по-соседству. И давайте будем откровенны, лучше бы Намджун не замечал, каким красивым и потрясающе идеальным он вырос. Это бахнуло в один прекрасный день. Мон просто сидел дома на кухне после очередного рабочего дня, пил чай, слушал Чонгука и понимал, что больше залипает на чужом голосе и губах, нежели на самих словах. А потом дорисовались длинные волосы, падающие на глаза, сильные руки, широкие плечи, яркая улыбка и чертовы белые крылья за плечами. «Тебе тридцать лет почти, Ким Намджун. Не надо. Не смей. Нельзя. Понимаешь, нельзя! Ты врач, ты взрослый человек. Не смей убивать этого мальчишку. Он слишком настоящий. И слишком любимый», — Намджун сжимал кулаки и сильно жмурился. А потом опять улыбался Чонгуку и легко обнимал его за плечи. — Тебя ведь предали, да? — прозвучал однажды голос в трубке, и Намджун замер посреди комнаты, расслышав незнакомые нотки в голосе парня. — Что? — Ты потерял крылья, потому что тебя предали? — повторил Чонгук свой вопрос. Мон вздохнул, невольно повел плечами, но после все же собрался с духом и озвучил то, что давно никому не рассказывал. — Моя невеста изменила мне с моим лучшим другом прямо перед свадьбой. Это была моя смерть. И воскресать было очень больно. — Я знаю. Кажется, у меня не хватит сил, — прошептал Чонгук, а после в дверь тихо постучали Чон стоял на пороге, весь какой-то поникший, потрепанный и бесконечно уставший. Помятая одежда висела на неожиданно худощавом теле, волосы топорщились, а под глазами были мешки. Но хуже всего то, что прекрасные белые крылья серели буквально на глазах. Скоро они должны были или стать чисто черными, или просто в один миг исчезнуть, обратившись в пыль. Люди так не решили, что лучше. В обоих случаях талант к полетам терялся навсегда. Черные перья не держали в воздухе. Черные перья означали, что предательство невозможно простить. И остаться прежним после него так же невозможно. — Что случилось? — Намджун затащил несопротивляющегося парня в дом и обхватил его за плечи. — Что, Чонгук? — Он оставил меня. Он обещал, что всегда будет рядом, говорил, что любит, а потом просто рассмеялся в лицо и ушел. Почему так, хен? Я не заслужил счастья? — О, боги, — Мон тихо выдохнул и завлек младшего в еще более крепкие объятия. — Ты обязательно будешь счастлив. И обязательно воскреснешь. Жиль страшно, воскресать очень больно, но ты обязательно улыбнешься. Я верь в это, Чонгук, даже если сейчас считаешь эти слова полным абсурдом. Чон тихо всхлипнул на ухо и неожиданно сильно вцепился в рубашку Намджуна. — Не оставляй меня еще и ты, пожалуйста, — едва слышно повисло в воздухе, и Ким почувствовал, как трепыхнулось сердце в груди, окончательно подписываясь в контракте с дьяволом. — Не оставлю, — прошептал он в ответ, и понял, что вторую смерть уже, к сожалению, не переживет.— Хен, почему у тебя нет крыльев? — спрашивал двенадцатилетний Чонгук у Намджуна, и тот тихо, но до ужаса горько смеялся, затягиваясь очередной сигаретой. У самого мальчишки за плечами белели маховые перья, которые все время неудачно загинались и топорщились в разные стороны, из-за чего Мон вздыхал, поворачивал к себе спиной младшего друга и с ворчанием укладывал их мягкий шелк ровнее. И даже себе не признавался, насколько внутри все тянуло болезненно, когда кончики пальцев касались мягкого пуха и острой почти кромки перышков. Свои собственные крылья Намджун помнил смутно, хотя жил без них всего три года. Воскресать было слишком сложно и мучительно, память о жизни до почти не хотела возвращаться, и лишь во сне Ким смутно ощущал восторг от полетов и тяжесть за плечами. А еще, конечно же, любовался легким и подвижным Чонгуком. Чон был младше Намджуна почти десять лет, жил по соседству и часто забегал в гости к Тэхену. Тот приходился Мону двоюродным братом и приезжал с семьей летом в гости из далекого Сеула. Намджун часто проводил время с мелкими, развлекал их какими-нибудь историями из университета, придумывал игры и сопровождал в походах на озеро. Часто к компании присоединялись Чон Хосок и Мин Юнги, друзья Мона, и Чонгук с Тэхеном, открыв рты, с восхищением слушали старших. И ходили за ними хвостиками. Хосок еще был крылатым, он рассекал воздушные порывы вместе с мелочью, а Намджун и Юнги валялись на песке и щурились на солнце. Мин тоже воскрес совсем недавно и еще с тоской следил за отблесками солнца на чужих перьях. Но никогда ничего не говорил, за что Ким его уважал. С тех радужных и светлых дней прошло уже много лет. Ким Тэхен давно вырос в высокого и грешно красивого парня, приезжал теперь в гости реже, но с братом продолжал поддерживать все такие же дружеские отношения. А Чон Чонгук так же жил по-соседству. И давайте будем откровенны, лучше бы Намджун не замечал, каким красивым и потрясающе идеальным он вырос. Это бахнуло в один прекрасный день. Мон просто сидел дома на кухне после очередного рабочего дня, пил чай, слушал Чонгука и понимал, что больше залипает на чужом голосе и губах, нежели на самих словах. А потом дорисовались длинные волосы, падающие на глаза, сильные руки, широкие плечи, яркая улыбка и чертовы белые крылья за плечами. «Тебе тридцать лет почти, Ким Намджун. Не надо. Не смей. Нельзя. Понимаешь, нельзя! Ты врач, ты взрослый человек. Не смей убивать этого мальчишку. Он слишком настоящий. И слишком любимый», — Намджун сжимал кулаки и сильно жмурился. А потом опять улыбался Чонгуку и легко обнимал его за плечи. — Тебя ведь предали, да? — прозвучал однажды голос в трубке, и Намджун замер посреди комнаты, расслышав незнакомые нотки в голосе парня. — Что? — Ты потерял крылья, потому что тебя предали? — повторил Чонгук свой вопрос. Мон вздохнул, невольно повел плечами, но после все же собрался с духом и озвучил то, что давно никому не рассказывал. — Моя невеста изменила мне с моим лучшим другом прямо перед свадьбой. Это была моя смерть. И воскресать было очень больно. — Я знаю. Кажется, у меня не хватит сил, — прошептал Чонгук, а после в дверь тихо постучали Чон стоял на пороге, весь какой-то поникший, потрепанный и бесконечно уставший. Помятая одежда висела на неожиданно худощавом теле, волосы топорщились, а под глазами были мешки. Но хуже всего то, что прекрасные белые крылья серели буквально на глазах. Скоро они должны были или стать чисто черными, или просто в один миг исчезнуть, обратившись в пыль. Люди так не решили, что лучше. В обоих случаях талант к полетам терялся навсегда. Черные перья не держали в воздухе. Черные перья означали, что предательство невозможно простить. И остаться прежним после него так же невозможно. — Что случилось? — Намджун затащил несопротивляющегося парня в дом и обхватил его за плечи. — Что, Чонгук? — Он оставил меня. Он обещал, что всегда будет рядом, говорил, что любит, а потом просто рассмеялся в лицо и ушел. Почему так, хен? Я не заслужил счастья? — О, боги, — Мон тихо выдохнул и завлек младшего в еще более крепкие объятия. — Ты обязательно будешь счастлив. И обязательно воскреснешь. Жиль страшно, воскресать очень больно, но ты обязательно улыбнешься. Я верь в это, Чонгук, даже если сейчас считаешь эти слова полным абсурдом. Чон тихо всхлипнул на ухо и неожиданно сильно вцепился в рубашку Намджуна. — Не оставляй меня еще и ты, пожалуйста, — едва слышно повисло в воздухе, и Ким почувствовал, как трепыхнулось сердце в груди, окончательно подписываясь в контракте с дьяволом. — Не оставлю, — прошептал он в ответ, и понял, что вторую смерть уже, к сожалению, не переживет.