Потерять, чтобы найти

— Доброе утро, — пробормотал сонный Намджун, махнув выбравшемуся из гостиной на запах кофе Чонгуку. Тот легкой улыбкой кивнул старшему и почти простонал, когда обхватил своими длинными тонкими пальцами кружку с горячим напитком. Этот звук заставил Кима мгновенно проснуться. Дела все еще обстояли не самым лучшим образом. Чон Чонгук все же воскрес. Крылья остались с ним, но приобрели оттенок угля и сажи, и чтобы хоть как-то добавить цвета в свою жизнь, парень выкрасил волосы в ярко-красный. Потом был синий, голубой, фиолетовый, розовый, пепельный. Веселящийся Тэхен по видеосвязи показывал большой палец и советовал новые цвета, а Намджун лишь проводил пальцами по своему черному ежику и качал головой. Ему слишком нравилось, на самом деле. Еще ему нравилось, что Чонгук стал очень часто оставаться с ночевкой. Постепенно диван превратился в чужую крепость, а в шкафу появились черные оверсайз толстовки и рваные джинсы. Однажды Намджун даже перепутал и на работу пришел в сером свиншоте, а после чего весь день ходил окруженный ароматом чужого парфюма. У Чонгука вечером это происшествие вызвало какую-то слишком странную улыбку, но Ким списал это на разыгравшееся воображение. Потом появилась новая кружка на кухне. Затем гель для душа с кокосом в ванной. Куча книг из универа захламили стол и подоконник. Чужие привычки в еде Намджун неожиданно стал знать лучше, чем свои. И понял, что привык, когда дома кто-то ждет. — Твои родители не возмущены тем, что их младший сын почти не появляется дома? — хмыкнул Мон однажды, наблюдая, как Чонгук пытался отредактировать свою курсовую с какой-то очень длинной и заумной темой, связанной со Второй мировой войной. — Мои родители уже полгода живут в загородном доме. А еще они в курсе того, что ты единственный важный для меня человек после них, — отозвался Чон, почесав затылок карандашом. — Так что они только за, что я провожу время с тобой. — «Провожу время» в твоем случае приравнивается к совместному проживанию? — совладав с перехватившим от волнения дыханием, спросил Намджун. — А ты имеешь что-то против? — выгнул бровь Чонгук. На этот вопрос старший только покачал головой и поспешно убежал в свою комнату. До самого вечера парни больше не пересекались, а поздно ночью Ким проснулся от непонятного звука. Какой-то шорох доносился из гостиной, и Намджун сел на кровати, стараясь прислушаться. Не хотелось прервать Чонгука на чем-то личном, все-таки молодой здоровый парень, однако затем послышались тревожное бормотание, а после громкое «нет!», и Ким уже через минуту тормошил младшего за плечо, пытаясь разбудить. — Чонгук! Проснись, Гукки! Чонгук! Младший ворочался, крутил головой, а после вдруг резко вдохнул и открыл глаза. Он огляделся, окидывая комнату сумасшедшим взглядом, после, видимо, заметил Намджуна и с чувством выругался. Следующее действие заставило Кима немного напрячься, поскольку Чонгук вдруг потянул его на себя, заставляя лечь рядом. — Ты в порядке? — спросил старший, послушно устраиваясь поудобнее на узком диване. — Да. Нет. Просто не оставляй меня сейчас. Я справлюсь, — нелогично пробормотал Чонгук, и это почему-то не понравилось Намджуну. — Эй, — твердо проговорил он, поймав чужой взгляд, — во-первых, я никуда от тебя не смогу деться. Ты живешь в моем доме, как минимум. Во-вторых, я знаю, что ты сильный, и знаю, что ты со всем обязательно справишься. Просто не отталкивай меня. Я же хочу помочь. Чон тихо вздохнул и уткнулся лбом в чужое плечо. — А я не хочу его вспоминать. Не хочу. Я хочу быть с тобой. Хочу жить с тобой. Ты стал моей семьей, и я люблю тебя, Намджун. Как друга, как брата, и как кого-то большего. Все и сразу, потому что ты единственный, кто помог мне пережить это чертово воскрешение. Я просто хочу, чтобы прошлое отпустило меня, — шептал он отчаянно, обнимая Намджуна все сильнее и сильнее. — Хэй, — тихо перебил его старший, — дыши. Я же рядом. Хотелось танцевать и кричать во весь голос, а еще по-глупому переспросить, что именно Чонгук имел в виду, когда признавался в любви. Но вместо этого Намджун продолжал укутывать его в свою заботу, пытаясь успокоить чужую тихую истерику. — Мне часто снятся кошмары. Просто сегодняшний самый яркий за все это время, — признался Чонгук. — Ну, ты можешь спать со мной, если хочешь, — сказал, быстрее, чем подумал, Ким. И замер, когда младший вдруг поднял голову и всмотрелся в чужое лицо. — Ты правда. не отталкиваешь меня после того, как узнал о моих чувствах? — недоверчиво уточнил он. — Я ведь серьезно. Я люблю тебя. И давно, на самом деле. Просто раньше это было каким-то неоформленным чувством, а сейчас я все понял. Как иронично. Для того, чтобы найти свое счастье, я должен был умереть. — Чонгук, — пришлось снова перебить Намджуну младшего, — только слепой еще не заметил, как именно я к тебе отношусь. Ни один наш разговор с Тэхеном не заканчивается вопросом, когда я, наконец, признаюсь тебе в своих чувствах. А Юнги и Хосок вообще там безобразные споры устраивают на каждой попойке. Просто… Мне тридцать. Нужен ли тебе такой, как я? Настала очередь Чонгука перебивать чужие откровения. Только он сделал это более радикально, прижавшись своими губами к чужим. И после короткого целомудренного поцелуя он прошептал: — Я люблю тебя. Мне плевать на все. Я люблю тебя. — А я люблю тебя, — отозвался Намджун с совершенно сумасшедшей улыбкой и впервые за много лет ощутил чувство полета. Кажется, любовь возвращала крылья.