Рассвет

Чон Хосок привык с детства добиваться всего сам, невзирая на помощь родителей. Их престижный статус тяготил юного альфу, да еще и ожидания отца, который планировал передать ему свой бизнес, не приносили ничего, кроме вечного стресса. Хосок терпел ровно до того момента, как родственники заговорили о свадьбе в день его двадцатилетия. Пусть родители ничего не говорили по этому поводу, Чон все же почувствовал угрозу для своей свободы, и, не дожидаясь окончания праздника, убежал из огромного поместья. Хотя, это больше походило на бунт, чем на побег, ибо отец прекрасно знал, где находится его непутевый сын – у своего лучшего друга Ким Намджуна. Все дальнейшее общение Хосока с родителями сводилось к просьбам вернуться домой, но Чон наотрез отказывался. Ему нравилось то, как он жил сейчас – ночью работа барменом в одном из лучших клубов города, а днем учеба в сфере бизнеса. Конфликт с отцом заключался в том, что Хосок хотел сам поставить свой бизнес, с нуля, а родители этого не понимали, и предлагали сыну сразу все готовое. Чон не видел в этом смысла, ведь как он сможет управлять тем, что построил его отец? Иногда было не просто, особенно в начале, но альфа быстро справлялся с трудностями. Он считал свою жизнь яркой и насыщенной, верные друзья рядом, и пусть с родителями было маленькое недопонимание, Хосок знал, что те всегда будут на его стороне. По своей натуре Чон был склонен к романтике и оптимизму, поэтому в глубине души он лелеял мечту встретить не просто омегу, а своего истинного. Люди говорили ему, что это только глупые мечты, но Хосок им не верил. Его друзья смогли найти тех, кто был предначертан им судьбой, да его родители являлись истинными, разве это все глупо? Нет, глупы те люди, которые пренебрегают своим счастьем ради денег и выгоды, Хосок таких терпеть не может, как и тех, кто смеет как-то принижать омег. Наверное, альфа никогда не сможет понять их, ибо он в упор не видит различий между ними. Какая разница, альфа или омега, они ведь все люди, отличие лишь в физиологии, только и всего. Хосок всегда с радостью соглашался провести время в компании своих друзей и их пар, пусть иногда и ворчал для вида. Тот раз не стал исключением и подарил альфе лучшую ночь в его жизни, которая полностью пропахла запахом шоколада и апельсина. Хотелось всегда ощущать хрупкое, но в то же время, наполненное внутренним стержнем, тело Феликса в своих руках. Жаль, что омега так быстро покинул его, оставив лишь теплый поцелуй на щеке. К сожалению, этот след с каждым прожитым днем остывал, а Феликс так и не приходил на старый пляж. Хосок себе места не находил, все думая о том, что случилось с парнем и не обидел ли он его чем-то? Может быть, он был слишком напористым? - Хосок-хен, ты в порядке? – тяжелые мысли альфы прервал тонкий обеспокоенный голос Чимина. Подняв голову, Чон заметил, что вокруг стояла тишина, и взгляды друзей были направлены лишь на него. - Ты сереешь с каждым днем, - отметил Тэхен, неодобрительно кивая головой. Заметив недоумевающие взгляды, альфа поспешил объяснить, - Я в том смысле, что он грустный. - Не стоит волноваться, у меня все в порядке, - выдохнул Хосок, но друзей так и не удалось убедить. - Но мы же видим, что все не в порядке, - хмыкнул Юнги, выделяя интонацией «не», и сложив руки на груди, - Давай, колись, нам не особо охота снова слушать лекцию Намджуна о дружбе. - Эй! – возмутился Намджун, поддаваясь вперед, - Но они ведь помогают. - Кому как, - Юнги невольно потер поясницу, на что рядом сидящий Тэхен ухмыльнулся, - В следующий раз не читай их Тэхену, а то он слегка не так все понял. - А как еще можно было понять фразу «Друзья должны подробно узнать внутренний мир друг друга»? – хмыкнул Чонгук, мешая трубочкой свой коктейль. Напиток Чимина пошел не в то горло, отчего омега начал кашлять. Прокашлявшись, Пак слегка испуганно покосился то на одного альфу, то на другого: - Ты что тоже слушал эти «лекции»? – спросил он у Чонгука, уже предчувствуя, что его ждет, но в ответ получил лишь широкую кроличью улыбку, которая подтверждала его опасения. - Хосок-а, так что все-таки случилось? – подал голос Сокджин, перебив младших, - Уж мне-то ты можешь сказать. С Сокджином у Хосока были почти, что братские отношения, ведь он знал его еще со школы и многое их связывало. На почве общих интересов возникла крепкая дружба и уважение. Хосок никогда не стеснялся называть Джина хеном, не смотря на то, что тот был омегой. И, к сожалению, из-за этого над ним часто издевались одноклассники, не понимающие, почему Хосок дружит и называет хеном омегу. И не редко Чон встревал в драки, а после Сокджин обрабатывал его синяки и грустно качал головой, прося не вестись на провокации. Годы шли, а все было таким же – сбитые костяшки рук Хосока и грустный взгляд Сокджина. Их дружба была крепка, но однажды над ней нависла страшная угроза в виде влюбленности Чона в Джина. К счастью, она быстро прошла, как только в их маленькой компании появился третий – Ким Намджун. Не смея рушить счастье друзей, Хосок не стал даже пытаться завоевать Джина, как это нередко случалось в их обществе. Мнение омег спрашивалось лишь в том случае, если на нее претендовало двое или больше альф, и каждый из них пытался добиться ее красивыми подарками или же, самое мерзкое, силой. Понимая, что от Сокджина ничего не скроешь, Хосок выдохнул и, опустив взгляд в стол, тихо ответил: - Кажись, я упустил своего истинного. За столом воцарилась звонкая, напряженная тишина. Никто из друзей Хосока не знал, как его поддержать, ведь их обошло такое несчастье стороной. Прочистив горло, Намджун оперся о столешницу и серьезно посмотрел на друга: - Расскажи по порядку, что случилось? - Да, - подпрыгнул на месте Чонгук, - Вы ведь вместе уходили в тот вечер!.. - Он тебя еще в щеку поцеловал утром, - поддержал своего альфу Чимин. - Да нечего рассказывать, - потер шею Хосок, - Мы договорились встретиться на следующий день, на том же пляже, но он так и не пришел. Ни на следующий день, ни через несколько. - Может, он захотел тебя подразнить? – выгнул бровь Чонгук, косясь на Чимина. Омега виновато отвел взгляд, невольно вспоминая, как сам морозил Чона. Испугался он своих чувств, вот и не придумал ничего лучше, как избегать Чонгука. - Напомни еще раз, - подал голос Юнги, уткнувшись в свой телефон, - Как там имя твоего омеги? - Феликс, - это имя все еще сладостью оседало на языке Хосока, но теперь с горьким привкусом. - Это он? – повернув телефон с изображением к другу, спросил омега, - Ли Феликс, младший сын семьи Ли, которая содержит огромную сеть парфюмерных магазинов. Были слухи, что они нелегально пытались торговать духами, которые полностью меняли природный запах человека, но ничего доказать не удалось. - Ого, откуда такая информация, хен? – удивился Чонгук. - Папа Тэхена, когда выпьет, много чего интересного говорит, - пожал плечами омега, - Он когда-то работал в одном из магазинов Ли. - Ты пил с моим папой? – Тэхен удивленно уставился на спокойного Юнги, но тот и бровью не повел на его возглас, - А говорил, что моя семья тебя не любит. - Это было временное перемирье, не сильно радуйся, - бросил через плечо Мин, - Так, что, Хосок, это твоя сбежавшая принцесса? - Да, это он, - запнувшись, ответил альфа, не в силах поверить, что наконец-то нашел того, по кому так тосковало его сердце. Атмосфера в комнате стала заметно веселее, Хосок смог позволить себе расслабиться и смеяться с шуток младших. Теперь, когда он знает чуточку больше о своем истинном, найти его не составит труда, даже без помощи родителей. Но, увы, счастье продлилось недолго. Веселый смех компании друзей прервало уведомление телефона Сокджина. Омега не обратил бы на него внимание, но в бегущей строке на экране светилась фамилия Ли, что заинтересовало Джина. Разблокировав телефон и открыв новость, Ким почувствовал, как внутри все похолодело. - …Джин! – рядом прозвучал обеспокоенный голос Намджуна, но омега не ответил ему, лишь тяжко сглотнул и развернул телефон к остальным. На главной странице открытого новостного сайта большими буквами были написано: «Младший сын семьи Ли выходит замуж за богатого предпринимателя Ким Джимина!..» Негромкий стук в дверь заставил Феликса на секунду отвлечься от белого листа бумаги. Разрешив войти, парень продолжил рисовать, не особо задумываясь над движением карандаша. Он просто позволил своим мыслям творить за него, а сам снова и снова проживал ту ночь, полную свободы. Слишком быстро Феликс начал скучать, он не думал, что спустя всего лишь месяц будет рваться душой в прошлое, в объятия сильных и теплых рук, которые защитили бы его от всего. Сердце болезненно защемило, а в горле образовался ком. Нужно прекратить вспоминать, иначе Феликс снова разревется, как тогда, когда вернулся домой. Он выглядел таким подавленным и опустошенным, что родители разрешили ему остаться весь день в своей комнате и хорошенько выспаться. Феликсу стоило огромных усилий не засмеяться им в лицо, и, молчаливо проглотив обиду, спрятаться под одеялом, выпуская горькие рыдания наружу. Тонкие, женские руки опустились на юношеские плечи. Прикусив губу, Феликс еле удержался от того, чтобы не скинуть руки матери со своих плеч. Все прикосновения родителей стали ему противны, ведь это те люди, которые продали его чужому человеку ради своей выгоды. Так что им еще нужно? - Дорогой, я волнуюсь о тебе, - нежно начала Ли Чеен, успокаивающе гладя плечи сына, отчего ее золотые браслеты бились друг об друга, звеня, - В последнее время ты стал сам не свой. Маленькая искра надежды вспыхнула в груди парня, отчего он напряженно застыл. Неужели мама действительно волнуется о нем? Может, еще можно что-то исправить… - Будущему супругу не пристало унывать, иначе морщинки появятся раньше времени, - все таким же нежным тоном мать затушила искру надежды сына. Нет, ничего нельзя исправить, смирись, Феликс, эти люди никогда тебя не любили, ты для них лишь вещь. Злость распирала грудь, и, не удержав ее, омега едким тоном ответил: - Что вы, матушка, не стоит так волноваться о своем товаре, - последнее слово было сказано с таким ядом, что Чеен опешила на несколько секунд. Не обращая на нее внимания, Феликс продолжил рисовать, с силой нажимая на карандаш, отчего линии выходили очень четкими и толстыми. Но это на удивление не портило картины, наоборот, оно было неким неидеальным мазком, который показывал внутреннее состояние художника. - Ли Енбок, что за тон? – женщина, наконец, пришла в себя и теперь недовольно смотрела на сына. Феликса покоробило свое полное имя, но он не подал вида, притворяясь, что матери нет в комнате. Сердито поджав губы, Чеен была готова разразиться гневной тирадой на тему воспитания и благодарности, как тут ее взгляд наткнулся на картину, что рисовал ее сын. Несколько лаймов лежало на цветастом пледе вместе с трубочками корицы, а вдалеке виднелось озеро, отражавшее бледноликую луну. Нахмурив брови, женщина ничего не сказала и торопливо вышла с комнаты Феликса, хлопнув дверью. Ей совершенно не нравилось то, что она видела. Нет, к творческим способностям сына у нее не было вопросов, но она никогда раньше не замечала, чтобы Феликс отдавал предпочтенье такому фрукту как лайм. Кого-кого, но своего сына она знает очень хорошо, ведь это именно Чеен воспитывала его и подготавливала к жизни, чутко следя за его увлечениями. Возможно, женщина лишь накручивает себе и это просто рисунок, но что-то ей подсказывает, что нужно быть готовой ко всему, а то, как бы их мечты не разрушил кто-то, кто вообще не входил в планы.