Двое

Когда возле Чарминга разбивает свой маленький городок табор цыган, последнее, чего хочется Джексу, это ехать и разбираться какого черта их сюда принесло. Клэй давит, пытаясь спровадить его из города и из клуба хотя бы на пару часов – Джекс в последнее время ходил мрачнее тучи, огрызаясь на любые приказы и просто просьбы отчима. В конце концов, Пыр просто вытащил Джекса за шкирку, сказав, что тому стоит развеяться. К тому же помня историю с цирком, оставить все так будет большой ошибкой. Не хватало им в городе ещё педофилов. Джекс с досадой понимает, что Пыр прав. К тому же, что бы он сейчас ни делал, никто не поверит, что это Клэй виноват в смерти Донны. Ходить же и кидаться на всех как дикий зверь – тоже не решение проблем. Злость и досада клокочут внутри, и Джексу нужно сделать над собой усилие, чтобы подавить их. Выезжая с территории клуба с Пыром и Омлетом, Джекс жалеет о том, что Рыжий сейчас не рядом. Остановка табора пестрит яркими палатками и зеленью деревьев, под которыми те стоят, а разбавляют краски белые с желтизной трейлеры. Над палаточным городком стоит веселый шум. Смех детей, играющих в догонялки, визг и лай собак, крики взрослых. Посреди палаток на небольшой площадке готовят место под костер. Шум стихает, стоит им подъехать ближе. Джекс осматривает людей, пока снимает с головы шлем. Старшие подбираются, как можно незаметнее стараясь встать поближе друг к другу. Кто помладше смотрят с любопытством и легкой опаской. – Чем обязаны, господа? Вперед выходит молодой парень, черные волосы его коротко стрижены, но в них уже видна седина. В ушах блестят серьги, расстегнутая на груди рубашка даёт возможность рассмотреть кучу подвесок и кулонов. Джекс пытается разобрать его акцент, но бросает это дело, потому что парень может быть как из Штатов, так и из Австралии. – Шериф уже пообщался с нами, все законно, ничего не нарушаем. Он улыбается широко, настороженно следя за прибывшими. Закидывает на плечо пиджак в тонкую полоску, переминается с ноги на ногу. Джекс ухмыляется в ответ. Он оглядывается на Пыра и Омлета, слегка разводит руки. – Просто хотели поприветствовать гостей города. – Пыр за правым плечом тихо хмыкает. – Наш клуб приглядывает за порядком в городе, и мы решили, что стоит познакомится поближе с новыми людьми. Парень щурится, и Джекс внутренне готовится к любым поворотам событий. –Что ж, тогда предлагаю присоединиться к нам, дорогие гости, у нас сегодня праздник. – Парень резко оборачивается к людям у себя за спиной, вскидывая руки к небу. Он смеется и подмигивает опешившим Сынам, пока люди перед ними громко и радостно кричат. Парни не успевают и глазом моргнуть, как их затягивают в шумный поток людей. Женщины, мужчины, дети и домашние животные. Все вокруг превращается в огромный, яркий калейдоскоп. Джекс успевает раз десять "потерять" и случайно "найти" свои ключи от байка и бумажник, кажется кто-то даже пытался стащить его кольца, но стоило тому самому парню («Зови меня Тренер, Джекс») пройти мимо, как все вещи чудесным образом находились и возвращались владельцам. Народ вокруг улыбается и часто шутит, Джекс не успевает понять как, а его уже втянули в расстановку столов и стульев для праздника.В отдалении он замечает Омлета, с совершенно потерянным видом помогающего женщинам с готовкой, и Пыра, которого со всех сторон облепили дети. Те тащат его мимо палаток, прося подсадить, чтобы прицепить очередное украшение, растянуть между стволов деревьев гирлянду или натянуть яркое полотнище на ветке покрепче. Пыр ворчит словно старый дед, но терпеливо поднимает малышню повыше и разрешает тягать себя за руку из одного угла стоянки в другой.Люди все еще оглядываются на них, но Джекс не чувствует в этих взглядах враждебности. Опаска и недоверие – возможно, но злости точно нет. Через два часа, когда уже опускаются сумерки, он пьян, его голова идет кругом. Они сидят перед костром, слушая, как Пыр ругается с кем-то из старших о том, на чем лучше делать домашнюю настойку. Джекс даже не подозревал, что у того имеются такие познания. Вокруг горят огни гирлянд, слышен смех и гомон. Костер пускает в темное небо снопы искр, свет от пламени рождает множество причудливых теней. Чуть в отдалении, рассевшись на стульях и поверх уже убранных столов, играют музыканты. Звуки гитары, аккордеона и контрабаса слышно во всех уголках стоянки. Перед костром танцуют пары, кто постарше, кто помладше. Иногда в круг танцующих врываются дети, неумело, но не менее радостно двигаясь под музыку. Быстрый и задорный ритм подогревает нетерпение, заставляя кровь бежать быстрее по венам. Омлета уже утянули в танец, несмотря на то, что он отпирался, краснел и бледнел, смотря на братьев (кузенов?) черноглазой красавицы, тянущей его за руку. Два высоких и рыжих, словно поцелованные солнцем, парня красноречиво разминали кулаки и хмурились, прозрачно намекая, что станет с невезучим байкером, если его руки окажутся не там, где следует. Джекс остался один и, несмотря на это, впервые за долгое время чувствовал себя хорошо. Он следит за тем, как сидящий на шатком стуле Тренер быстро и четко перебирает струны гитары. Его пальцы над грифом порхают так легко, что Джекс не успевает за ними. Он чувствует досаду, что так и не научился играть –ему хочется составить компанию Тренеру. Из них бы вышел отличный дуэт. Тренер странный. Он улыбается дерзко и легко, двигается по табору как король, решая любые конфликты всего парой слов. Он спокоен и уверен в себе, и кажется, что его невозможно задеть ни словом, ни делом. Джекс ловит себя на мысли, что хочет походить на него. Иметь такое же самообладание и уверенность. Джекс невольно вспоминает Клэя. Они с Тренером словно небо и земля. Клэй давит на окружающих авторитетом, недвусмысленно давая понять, кто здесь главный, он словно вулкан, монументальный и такой же опасный.В противовес ему спокойный Тренер, которого Джекс знает от силы несколько часов, но уже готов доверить ему свою спину, сердце и байк. На него хочется положиться, поверить в его слова и обещания. Улыбчивый и дерзкий, подвижный как река и такой же гибкий. Джекс устало трет глаза. Проблемы в клубе были всегда: с Маянцами, с Девятками, с любыми другими идиотами, решившими поживиться. Копы, АТФ, арийцы – ничего из того, с чем бы они ещё не встречались. Но в этот раз все вышло из-под контроля. Словно выделенное на спокойную жизнь время внезапно закончилось, и теперь впереди только тернии, никаких звезд. Он смотрит на праздник, на радостные лица людей, и ощущает нечто сродни тому, что чувствует, когда дома на ужин собирается клуб. Чувствовал. Сейчас к радости, сплоченности и причастности примешивается изрядная доля злости и жажды справедливости.Очутиться снова в этой атмосфере и вновь ощутить весь спектр этих эмоций – словно глоток свежего воздуха. Джекс знает, что большая часть людей здесь приходятся друг другу родней, но несмотря на то, что они с парнями чужаки, здесь их приняли как своих. Как давних и старых друзей. –Над чем задумался? Тренер садится рядом – он отдал гитару,и теперь задорный ритм выбивает высокий смуглый парнишка. Кто-то протягивает Тренеру бутылку пива из-за спины, и тот благодарит, лучезарно улыбаясь. – Думаю о том, что у тебя крутая семья. – Поверь, друг, ты просто не знаешь их близко. Тренер улыбается мягко, следит за людьми, снующими то тут, то там, танцующими парами, и в конце концов останавливает свой взгляд на костре. – В прошлом месяце моя двоюродная племянница от злости на своего парня спалила к чертям его дом и машину. – Джекс только брови поднимает. Тренер смеется, глядя на него. – В ее оправдание, он ей изменял. Джекс усмехается, как бы говоря: “Это все еще странно”. Тренер только посмеивается, отпивая пива. Джекс качает головой, улыбаясь. Он замечает, как в круг танцующих затаскивают упирающегося Пыра. Он не видел, как тот танцует, с того раза, как Пыр перебрал на дне рождении Боби. Джекс жалеет, что у него с собой нет камеры, чтобы заснять это. Он прикуривает и предлагает пачку Тренеру, но тот отказывается. Джекс хмыкает. – Следишь за здоровьем? – Когда большую часть своей жизни зарабатываешь, прыгая по рингу и уклоняясь от чужих кулаков, приходится следить, чтобы в легких хватало воздуха. – Так это не просто прозвище? Джекс немного удивлен. По Тренеру не скажешь, что он участвует в боях или еще в чем-то подобном. Хотя и совсем безобидным Джекс бы его не назвал. – Вообще–то, у меня даже был свой зал. – Тренер как-то горько хмыкает и поворачивает голову в сторону музыкантов. Отпивает пива и возвращает взгляд к костру. – Пока я по глупости не натворил дел, и не пришлось драпать как можно дальше.– Он улыбается криво, и в этой улыбке чувствуется застарелая боль. Джекс понимающе хмыкает. Они замолкают, смотря за людьми, изредка перебрасываются ничего не значащими фразами. Джекс не понимает, что меняется, но внезапно его резко дергают за руку, утаскивая в круг танцующих. Он не может взять в толк, что происходит, и растерянно оглядывается, пытаясь понять, кто его выдернул. Тренер смеясь говорит: – Ты так все веселье пропустишь. – Он смотрит на хмурого Джекса и строит умоляющее лицо. – Да ладно тебе, всего один танец! Джекс не выдерживает жалостливого взгляда и заломленных бровей, расслабляется и позволяет утянуть себя в бушующее море людей.Один танец превращается в три, а те – в пять. Утром Джекс просыпается под открытым небом, лежа на столе с покрывалом в мелкий цветочек и парой подушек. Пыр выползает из чьего-то фургона как раз тогда, когда Джекс находит Омлета, спящего в обнимку с одним из тех самых братьев. Кажется, парни нашли общий язык. Они уезжают еще до того, как проснется весь лагерь, буквально выпихнутые хмурым после сна Тренером. – Ой, да пошел ты со своей помощью. – Бурчит он, потирая след от подушки на щеке и кутаясь в плед. – Если нам что-то понадобится, поверь, мы тебя и в Канаде найдем. Пыр только смеется на такое заявление. – Надеюсь,вам никогда ничего не понадобится, второго такого раза я не переживу. – Он жмет руку Тренеру и заводит байк первым. Джекс прощается последним и уже собирается трогаться с места, как Тренер перекрикивает шум моторов: – Мы пробудем тут еще какое-то время, потом двинем на Юг. Джекс кивает и отрывисто машет на прощание. Они выезжают на пустую трассу, ветер бьет в лицо и треплет волосы, а Джекс думает, что навряд ли они еще хоть раз встретятся. Дома все так же: Клэй пытается усидеть на двух стульях и не свалиться. Джекс все чаще натыкается на виноватый взгляд Тига. Он пытается как можно меньше пересекаться с ними, выбираясь по делам клуба за пределами Чарминга все чаще. Вернувшись, он утыкается Таре в шею, и, завалившись с ней на диван или кровать, просто лежит, пока она перебирает его волосы. Идиллия длится, пока не начинает плакать Авель. Яркие воспоминания ночи с музыкой и нетрезвыми танцами тают с каждым днем, покрываясь патиной реальности. И его все сильнее тянет прочь от дома, от клуба, от матери и отчима. Через неделю он возвращается к месту стоянки. Тренер просто улыбается и утягивает его в живущий в собственном ритме мир.