Cendres de Lune

— Момо, здесь мы в безопасности. Голос мужчины казался таким теплым, лучезарным и до боли знакомым. Хоть он и похрипывал и басил, но тон был таким мягким, что хотелось его словами укутаться и раствориться в них, уплывая в сонное царство. Девушке никак не удавалось рассмотреть его лицо, как бы она ни старалась, лишь его длинные прямые черные волосы зеркальным полотном закрывали большую часть обзора. В горле Яойорозу нестерпимо запершило, словно после долгого мучительного забега, а где-то глубоко в глотке появился противный металлический привкус крови, который хотелось поскорее залить кружкой воды. Зажмурившись и глубоко вздохнув, девушка почувствовала терпкий кисловатый смоляной запах сосны с горечью полыни. Он мигрировал в легкие, заставив их сжаться, сдавив приступом нестерпимого кашля. — Солнышко, ты в порядке? Казалось, на грудину наступили широким армейским сапогом и надавили, заставляя ртом тщетно пытаться глотнуть воздуха. Тонкие ребра, решеткой опоясывавшие сердце, готовы были сломаться с оглушительным треском, вонзив осколки в упругие ткани органов и мышц. Спазмы нарастали вместе с жгучей лихорадкой, выкручивавшей суставы и обдававшей жаром измученную чувствительно саднящую кожу. И после нескольких тщетных попыток хрупкое тело сдалось и обмякло под гнетом давления, а взгляд потух, и веки окончательно сомкнулись, чуть дрогнув. — Принцесса? — послышался другой, совсем детский голосок. Слишком много усилий потребовалось измученной девушке, чтобы вновь поднять припухшие воспаленные веки. Яркий солнечный свет ослепил ее, заставив зажмуриться. Потребовалось около минуты, чтобы глаза хотя бы немного привыкли к лучам, заливавшим белокаменную галерею своим светом, а тело — к тяжелому платью из красно-золотого бархата из парчи, расшитому нежными бутонами анемонов. — Принцесса Момо? Обернувшись, девушка увидела широко улыбающегося миловидного мальчишку лет семи, стоявшего в нескольких шагах от нее, переминавшегося с ноги на ногу. Синий бархатный камзол плотно обтягивал стройную детскую фигурку, а объемный плащ ниспадал с плеч, спускаясь тяжелыми фалдами. Одна половина волос ребенка была белая, как снег на шапках Палтиннских гор, а вторая — алая, словно последние закатные лучи солнца, заливающие весь мир кровавой пеленой. — Что тебе нужно? Собственный голос Момо казался совсем чужим и странным — слишком высоким и дребезжащим, словно хрусталь на шатком стеклянном столике. Юнец сразу почувствовал в словах нотки недовольства и высокомерной холодности. — Просто хотел сказать, что вы сегодня прекрасно выглядите, принцесса. Нет, я не принцесса, больше не принцесса, хватит. Этого давно больше нет и тебя больше нет, — вот, что хотелось крикнуть девчонке этому глупому и наивному ребенку, обхватить его покрепче, прижать к груди и убежать, убалтывая не плакать и не обижаться на ее порывистые и грубые действия, ее жесткий и приказной тон, и только раз за разом мучительно обещая ему, что все будет хорошо, что все будет в порядке, что всего ужаса не произойдет… — Мамору? Громкий голос хозяйки таверны вывел рыцаря из сонного болезненного оцепенения, охватившего его практически сразу, как он растворил в воде ароматные порошки, оставленные старым лекарем. Густой горьковато-жженый мшистый запах моментально проник везде: в трещины в мебели и доме, швы на просторной рубахе, грубое переплетение нитей в старом застиранном постельном белье. И чем дольше лейтенант находился в этом удушливом плену, тем больше его охватывали старые воспоминания и страхи, перемешиваясь в одном бурлящем водовороте, в котором длинноволосый юноша и тонул. — Мамору, вы в порядке? — еще раз позвала Тсу, аккуратно касаясь его плеча. Холодные кончики пальцев обожгли кожу, даже через матерчатую рубаху. — Да, конечно… — кое-как откашлявшись, Яойорозу наконец-то поднял голову с кровати, у которой и расположился, отдавшись окончательно в руки дурмана. — Все в порядке? Вы так кричали… — хозяйка таверны присела на корточки рядом с юношей и опустила кружку на пол. — Я вам принесла рыбный бульон, выпейте, полегчает. — Ч…Что это было? — Момо наконец-то смогла кое-как выпрямить спину с громким и отчетливым хрустом где-то в грудине. — Я даже не помню как сделал ему примочку. А теперь вот лежу здесь… Что это за порошок? — Не знаю, — пожала плечами девушка. — На всех он действует по-разному. Но каждый раз после него ужасно хочется пить, а к желудку подступает тошнота, так что сегодня больше поесть вряд ли удастся. Так что пейте, захотите еще — спускайтесь за добавкой. — Спасибо, Тсу. Вы так добры. Я могу вам хоть чем-то отплатить? — Нет-нет, это уже забота Эйджи. Кстати… — Тсу вновь поднялась и оправила сбившийся чуть набок фартук. — К вам пришли отец и брат Эйджи. — Но зачем? Я сам хотел сходить… — начал было неуверенно бормотать рыцарь, как хозяйка таверны его прервала. — Все в порядке, перед выездом Эйджи к ним заехал и все рассказал, так что они практически не медля пришли встретиться с вами. — Хорошо… — юноша с трудом встал и ладонью оперся о стену, отмечая про себя то, что ноги его совсем не держат. Чудовищное головокружение вместе с приступом мучительной тошноты схватили рыцаря за горло, практически сваливая с ног, одинаково дощатые пол и потолок, казалось, поменялись местами и дразнили девушку. Но вместо того, чтобы спиной почувствовать жесткое дерево, что-то большое и теплое обхватило хрупкое тело и понесло в другой конец комнаты к дальней кровати, подальше от источника дурмана. Впервые в жизни зрение так сильно подводило, сколько бы Момо не пыталась рассмотреть того, на чьих руках она оказалась, ничего, кроме широкой улыбки и круглых глаз никак не могла рассмотреть, из-за чего сердце заколотилось в каком-то животном, первобытном ужасе. — Тихо, тихо, дочка! — послышался такой же мягкий, как и объятья, мужской голос. — Не дерись, мы тебя не обидим. — М…Мы? — вырвалось из пересохшей глотки, и Мамору попытался нервно сглотнуть ком, прилипший к одной из стенок пищевода. — Да-да, все в порядке. Кири давно все рассказал, мы многое о тебе слышали. Поспи пока… — Но раненый… — Тихо, тихо, — теплая гигантская рука легла на щеку Момо. — Мы за вами последим, ты только хорошенько поспи. Тсу, опять Койо дал безумной травы? — Нет, это порошок… — Тогда все понятно… Голоса постепенно начали отдаляться, словно Яойорозу погрузилась в теплую купальню с головой. Пуховая перина с каждой минутой становилась все мягче, практически засасывая девушку внутрь своих удушливых объятий — или так рыцарю только казалось. С чудовищным упорством она пыталась расслышать о чем еще говорил тот странный человек с глазами-блюдцами и улыбкой на пол лица, но вместо фраз слышала лишь какие-то бессмысленные обрывки, сбивавшие с толку. — Кири… — тяжкий выдох вырвался из груди, и девушка наконец-то позволила себе провалиться в блаженное беспамятство, оставив все вопросы, тяготы и беспокойства на будущее. Теперь уже ни в чем не было смысла, осталась только лишь священная темнота, заполнявшая все сущее изнутри.

***

Тенья про себя отметил, с какой невероятной спешностью авантюрист собрался в путь в поисках ведьмы. Движения красноволосого юноши были хоть и размашисты, но точны, он явно не двигался без какой-либо определенной цели. Он не барабанил большими пальцами по поводьям, как большинство наездников, не вертел головой, в поисках хоть чего-либо интересного в скудном лесном пейзаже, а на лице застыло выражение серьезной сосредоточенности вместе с глубокой складкой, залегшей меж густых бровей. Капитану хотелось о многом расспросить Киришиму: о тех странных людях, что жили в покосившемся доме на краю деревни, к которым они заехали на пару минут, о том, что именно он сказал тому круглолицему и круглоглазому улыбчивому толстому великану в желтой рубахе. Однако, прежде чем рыцарь успел хотя бы выбрать один из сотни вопросов, явственно вертевшихся на языке, его спутник прервал долгое липкое молчание. — Так почему ты решил помочь Момо с его желанием спасти несчастного половинчатого парнишку? Произнесено было так небрежно, словно между делом. И будто не было того часа с неловким покашливанием и тихим фырчанием коней. Это прозвучало, как продолжение приятной дружеской беседы, внезапно прервавшейся из-за прохожего, подошедшего спросить дорогу или из-за глупого зверька, неудачно шлепнувшегося с дерева. — Да так… — задумчиво протянул Иида. — Мамору удивительно находчив. И если в самом начале я никогда к нему не прислушивался, думая, что он просто глупый идеалист, то сейчас понимаю, что он просто совсем иначе смотрит на многие вещи… — Да уж, этого ему не занимать, — усмехнулся Эйджиро. — Я видел, как у него дрогнули губы, слышал, как он отчаянно меня звал, оттаскивая этого пацана к нам на привал. К тому же уж слишком странные у него ранения. Я не смог это проигнорировать, — пожал плечами Тенья. — Армия давно для меня не на первом месте, видимо, мне просто был нужен повод, чтобы уйти в отставку. — Даже так, — задумчиво поджал губы авантюрист. — А ты не так-то и плохо понял Момо. Я думал, что ты очередной наглый и напыщенный капитан, который еле-еле научился банальной вежливости. А ты даже оказался слегка проницательным. Неплохо, очень даже неплохо… — Ты решил хамить? — резко вспыхнул рыцарь, намертво сцепив зубы, сдерживая злость, вспыхнувшую от одной только усмешки юноши. — Да нет же! — хохотнул парень. — Не обижайся, просто большинство рыцарей, уж прости, тупоголовые до жути. А ты вон с Тсу сдружился, местные тебя знают с хорошей стороны. Так что, считай это комплиментом. — Ладно уж, — тяжело выдохнул капитан, крепко сжав поводья и ладонью коснувшись горячего бока коня, который тут же громко фыркнул, отгоняя назойливого болотного москита. И разговор вновь застрял, прилипнув мутным слизнем на грубую подошву армейских сапог. Постепенно скудный лесной пейзаж изменился: болотные растения уступили место буйной и сочной зелени чернозема, а это означало лишь то, что они въехали на территорию Бакурского леса. Тяжелый влажный кисло-горький запах быстро превратился в звенящий аромат свежести и хвои. — Смотри внимательнее, скоро будет ущелье, придется слезть с коней, — тихо прогорил авантюрист, словно опасаясь, что его услышат. — Было бы для начала хорошо найти их повозку… — пробормотал Иида, на что Киришима решительно мотнул головой. — Нет. Ближайшая дорога в нескольких часах от нас, они, скорее всего, заехали в эту часть леса по объездной и более укатанной дороге, мы потеряем много времени. Лучше попробовать пойти им навстречу и, если уж не найдем, все равно выйдем к месту, где они скорее всего могли оставить повозку. — А если уедут? — хмыкнул рыцарь. — Земля влажная, так что на дороге останутся следы от колес, сможем поехать следом за ними, ничего страшного. Тяжело выдохнув, Тенья кивнул и продолжил уже путь молча. Лес почему-то казался совсем чужим и враждебным, хоть он через эти места проезжал не раз. Молодой мужчина никак не мог отделаться от странного, практически зудящего где-то на уровне седла ощущения надвигающейся беды. Это чувство, нет, скорее даже слабое, но назойливое предчувствие было инстинктивным предупреждением о предстоящей битве, ссоре, проблеме. И каждый раз Иида пытался понять в чем же причина этого назойливого ощущения, не дававшего покоя ни на минуту. И в этот раз он внимательно рассматривал мирно проплывающий мимо пейзаж, прислушиваясь к каждому звуку: глухой стук копыт, треск сухих веток, ломавшихся под мощными лошадиными ногами, шелест листьев. И тут рыцаря, наконец-то, осенило. Ничего не было слышно, кроме шума, что они издавали сами. Ни один зверь, птица или насекомое не посмели издать ни звука, затаившись, спрятавшись от чего-то мощного и свирепого, готового растерзать их на тысячи мелких кусочков. И только Тенья собрался открыть рот, чтобы рассказать спутнику о своих наблюдениях, как Эйджиро резко наклонился к нему, выбросив вперед руку и схватив рыцаря за наплечник и дернув вниз: — Берегись! — вырвалось из груди Киришимы. Охнув, Иида услышал тонкий визг стрелы, пролетевшей в нескольких сантиметрах над его головой, после чего почувствовал, что теряет равновесие. Предприняв тщетную попытку удержаться в седле, капитан сполз на землю. — Эльфы! — выдохнул авантюрист, спрыгивая на землю. — Надо было скакать быстрее! — процедил Тенья. — Бесполезно, рядом ущелье, мы бы промахнулись и рухнули вниз и стали бы им кормом там. Со всей силы шлепнув лошадей по массивным бедрам, авантюрист позволил им побежать подальше, хотя бы попытаться спасти свои жизни от лап серых чудищ. Ходило множество слухов о выродившихся эльфах: что они жили на севере страны и питались человечиной, подстреливая нерадивых путников или грабя мелкие поселения. Многие говорили, что они видели эти свирепые создания, но от показания к показанию описания так сильно разнились, что никто уже и не доверял этим былинам и слухам, что разносились меж деревенских. Однако, про Бакур никто никогда ничего не говорил. В эти места вообще мало кто совал свой длинный любопытный нос, поэтому появление группы из дюжины коренастых серокожих эльфов стала неприятной неожиданностью для путников. Достав турбо-меч, рыцарь приготовился отражать атаку дикарей. — Какие из них эльфы, уродцы какие… — просипел Иида, окидывая противников взглядом. — Не старые, это точно, — хмыкнул авантюрист, доставая короткие сабли. — Иначе от нас уже ничего не осталось бы. — Спина к спине! — скомандовал капитан, прижимаясь доспехом к крепкой спине попутчика, обтянутой толстым кожаным жилетом, и, как раз вовремя — в нагрудник с государственным гербом попала вторая стрела, которая отлетела от металла с коротким лязгом. Эльфы перешли в наступление хоть и с небольшой паузой, но все же невероятно стремительно. Сложно было поверить, что эти массивные туши, чрезмерно покрытые мышцами способны на подобную прыть. Молниеносность атаки оказалась истинным сюрпризом для путников, из-за чего рыцарь с небольшим опозданием запустил мотор у меча. И этих нескольких секунд хватило выродкам, чтобы выбить оружие из его рук. Развернувшись, Эйджиро заметил, как что-то яркое блеснуло за одним из деревьев. Маленькая огненная точка с быстротой артиллерийского снаряда разрезала воздух, с каждой долей секунды приближаясь к Ииде. Тело двигалось само по себе — или авантюристу так только казалось, но он сделал шаг, поравнявшись с товарищем и плечом его выбил в сторону, приняв огненную точку на себя. Тенья же левой рукой перехватил вылетевший меч и коротким движением отсек продолговатую голову эльфа с тяжелой нижней челюстью. Темная, почти черная зловонная кровь окропила доспех, тихо шипя, вступая в реакцию с металлом наплечника. В ту же секунду Эйджиро рухнул на колени, глухо застонав и упал лицом вниз, неестественно выгнув руки. — Эй, Киришима! Не смей умирать! — взревел рыцарь с ускорением протаранивая следующего нападавшего. Краем глаза капитан заметил, что из зарослей все больше и больше выходило темно-серых существ, вооруженных наспех сделанными грубыми кинжалами, мечами, луками и стрелами. И он точно понимал, что если авантюрист не встанет — им обоим настанет конец. — Давай же! Да что б тебя! — выпалил темноволосый мужчина, отбивая все новые и новые атаки. Резвый мотор, установленный на турбо-мече позволял хоть как-то соперничать с грубой мускульной силой чудищ, и это давало хотя бы слабую надежду на то, что из этой передряги хоть как-то удастся выбраться, если и не целыми и невредимыми, то уж хотя бы живыми. Но, убив с десяток и ранив и того больше, Иида понял, что количество противников все так же не уменьшается и рыцарю даже начало казаться, что они появляются, словно грибы, из-под земли. А авантюристу с каждой секундой становилось все хуже: стоны, вырывавшиеся из груди, стихли, сменившись на громкий, булькающий хрип. Крепкое тело извивалось на влажной земле, выкручивая суставы, словно пытаясь сбросить с воспалившихся мускулов мучительную боль, пронзавшую каждую мышцу и кость. — Держись, эй! — устало прохрипел Тенья, схлестнув клинки с очередным эльфом. И тут же мотор в мече дал сбой, впервые за несколько лет, и чудовище опрокинуло рыцаря, словно тряпичную куклу. «Вот и все» — устало пронеслось в голове Ииды, когда он рухнул рядом с авантюристом навзничь и одним слабым движением закрыл его своей спиной. Он чувствовал, как Эйджиро двигался, лихорадочно и неестественно, но рыцарь знал, что не мог позволить дикарям просто так отдать хотя бы товарища. Он слышал, как со свистом в воздухе двигалось вражеское оружие, и сжался плотнее, крепко обхватывая руками и ногами юношу из Асена. «Не смейте. Не отдам. Кто-то из нас должен выжить и рассказать! Должен!» Мысли затейливым водоворотом крутились в голове капитана, намного быстрее чем раньше, а перед глазами возникли непрошеные воспоминания: первая тренировка с Тенсеем, экзамен на поступление в усиленный отряд, мамина улыбка и луковый пирог, папина похвала… Такие простые вещи, на которые раньше Тенья практически никогда не обращал внимания, гонясь за очередным рангом, как и его отец, и брат. Такой же целеустремленный и себе на уме — так о нем отзывалась его начитанная матушка, общаясь со своими подругами за очередной чашкой травяного чая. Но все же каждый раз, возвращаясь из долгого турне по стране, его дома ждала всегда горячая купальня с тарпейником, горячий ужин и стакан домашней фруктовой браги. Несколько ударов толстым тупым кинжалом по броне громким скрежетом разнеслись по округе. Эльф, недовольно сплюнув, что-то гортанно проревел и схватил рыцаря за волосы всеми шестью пальцами, приподнимая над землей. И вместе с громким стоном из груди Ииды, в его голове пронеслось тупое: «Прости, маменька, я не вернусь». Но вместо оглушающей боли, тьмы беспамятства и остальных атрибутов, присущих скорой смерти, по всему лесу пронесся странный, ни на что не похожий рев, от которого волосы становились дыбом, а на спине выступил ледяной пот. Цепкая хватка ослабла, и рыцарь вновь упал сверху на авантюриста, придавив его. А затем земля загорелась. Ало-золотые языки пламени лились с неба разрушительным водопадом, окутывая выродков, захватывая в свои убийственные объятья. Серые существа падали на землю, извиваясь и оглушительно вопя, срывая грубые глотки. И лишь маленький пятачок, на котором оставались двое раненых, оставался целым в этом аду, сошедшем на землю по чьей-то легкой прихоти. Когда крики стихли, послышались тихие шаги, на чей звук Тенья поднял голову, пытаясь хоть как-то разглядеть своего спасителя, но веки с каждой секундой становились все тяжелее и тяжелее. И прежде, чем окончательно провалиться в беспамятство, рыцарь услышал насмешливое: — Куда вы сунулись, идиоты казенные.