***
«Здесь всё серо, части помещения имеют смутные очертания, что глазам не за что зацепиться, вообще никаких ориентиров, дальше трех метров ничего не различить. Я плохо себя чувствую. Вижу себя в кандалах и в серых обносках. Босой, но мне не холодно, только оковы тянут руки вниз. Рядом полно таких же заложников, как и я. Пытаюсь посмотреть им в глаза, но они на меня никак не реагируют – безжизненные персонажи. Точно, все они – просто сопровождение, которое никогда не несет никакой смысловой нагрузки: они не двигают сюжет и не пытаются сбить меня с толку, чтобы я снова стал частью глупого сценария, чтобы я снова ничего не подозревал и продолжал спать… Где я? Где я был и что делал до этого момента? Давай, это важно, сконцентрируйся на теле. Я плохо себя чувствую. В смысле, нет, мне не больно. Так. Сосредоточься. Что я чувствую? Что мое тело – это сгусток некой плотности, и я не ощущаю себя так, как если бы это было мое физическое тело в бодрствующем состоянии. Так бывает только тогда, когда я сплю. Я сейчас сплю. И нас куда-то ведут».***
По всему периметру темного зала с высокими стенами и ярко освещенной сценой расставлено множество круглых столиков, за которыми в ожидании презентации товара сидят гости: одни набивают животы, вторые ведут светские беседы, рождая общий гул под стать приглушенной атмосфере замкнутого пространства, третьи предвкушают пополнение своей коллекции развлечений, а четвертым… четвертому просто скучно. – Я вытащила тебя сюда, чтобы ты развеялся и приглядел себе какую-нибудь зверушку. Ты в последнее время совсем нас забросил. – Обратила на себя внимание Пироника, поскольку безучастное лицо Сайфера никак не вписывалось в ее представления о сегодняшней вылазке на аукцион. – Вот поизмываешься пару дней над новеньким питомцем, и настроение кутить-властвовать-бесчинствовать сразу появится! – Самое отвратительное в этой жизни – это всепоглощающая, опускающая всё твое нутро вниз, заставляющая выть от отчаяния и не ясно откуда взявшего режима ожидания скука. – Излив всю свою тираду, глядя куда-то перед собой, демон устремил взгляд своего золотого глаза, в котором читалось нарастающее нетерпение, на собеседницу только на последнем слове. – Не ожидал ощутить эту дрянь, посетив «одно веселое местечко, тебе обязательно понравится, Билл». Премного благодарен, сестрица, за невероятные ощущения! За это я откушу тебе голову, если сейчас же не выползет из-за кулис этот чертов «пастор» со своим стадом овец. Темно-розовая из-за недостаточного освещения соседка за столом ничего не ответила. А она ведь была готова осуществить покупку раба за свой счет. Какой благородный жест! Какой порыв души! Всё для друга! И всё в утиль. Демонесса перестала понимать своего соратника с тех самых пор. По крайней мере, она попыталась что-то для него сделать, вытащить за пределы своего пепелища. Это ведь уже хорошо?***
«Ну, это не дело: нас вывели на сцену, на нее льётся яркий свет, что мои и соседские лохмотья кажутся белоснежными, внизу в потемках еле различаю каких-то разодетых в парадно-выходное упырей. Они явно не люди, хоть и выглядят таковыми. И этот товарищ, что нас вывел на всеобщее обозрение, какой-то сомнительный. Но он куда более вменяемый, чем мои собратья-заключенные. И у кого мне помощи просить, и надо ли вообще высовываться? Потому что у меня такое чувство, что здесь мне нельзя привлекать к себе слишком много внимания. Ладно. Раз я сплю, значит мне надо а) по-тихому, не привлекая ничье внимание, освободиться из пут (благо я затесался в толпе безжизненной массы ближе к стене, а не к краю сцены), и б) выбраться на открытое пространство, за пределы этого помещения, а в идеале сменить локацию сновидения. Ничё. Нормальный план. Сдалека попрёт. Что я знаю о вскрытии замков? Я знаю, что в сновидении сработает абсолютно всё при должном сосредоточении. Думай, Диппер, думай. Вот: «каждая дверь хочет быть открытой»¹, думаю, с замком на кандалах это тоже прокатит». Диппер опускает голову, немного вытягивает руки вперед, смотрит на оковы и, излучая всем телом едва заметное малиновое сияние, проявляя уважение к тому, кто его заковал, к тому, зачем его заковали, и к выполненному долгу самого замка, негромко, но твердо произносит: Ты хороший замок, старый замок, Я – твое хорошее масло, Я – твой золотой ключ!² Ни от кого в зрительной нише не утаился звук упавших на пол сцены оков, публика заметно оживилась. Неужели за столько лет нашелся кто-то, способный проявить волю, а не глупо следовать туда, куда тебя поведут? Конкретно в лапы этих извращенцев. Диппер обрадовался успешному освобождению, от хороших эмоций прибавилось самоуверенности. На этой волне он попытался встряхнуть ото сна какую-то русую девушку справа от него, но безуспешно – ноль реакции, фунт презрения – всегда бесполезная затея тормошить персонажей сна. Пора выбираться… – Куда это наш товар собрался? – Поинтересовался аукционист, встав прямо перед Диппером, преградив ему путь к отступлению. – В туалет. – «Логично? Логично. Снять путы, потом штаны, а потом на горшок. И какой ответ этот «куда более вменяемый, чем другие» товарищ ожидал услышать от… товара? Так. Тупой сюжет, надо срочно валить. Только уйти незамеченным уже не получится. Пора импровизировать». «И всё, на что мне хватило соображения, – оттолкнуть этого странно-смотрящего на меня и дежурно улыбающегося мужчину, протиснуться сквозь безжизненную толпу и спрыгнуть в зрительный зал. Где тут выход?» Поднялся шум, гости недоумевают и смотрят то на аукциониста, то на сбегающего юношу. Забавное зрелище. Давно такого не было. – Хоть какая-то движуха. А у этого приятеля какая-то знакомая кудрявая макушка… – Сайфер вышел из своего скучающего состояния и подался чуть вперед, пытаясь разглядеть того, кого через пару мгновений прикончат. Потому что именно так и поступают с бракованным товаром. Диппер спешно пробирается через проёмы между столиками в направлении конца зала в поисках двери, стараясь никого не задеть. Лучше вообще никого не трогать, т.к. его уже пожирают взглядом все эти существа, и чем больше заинтересованности с их стороны он получает, тем опаснее для него складывается ситуация. План побега проваливается со страшной скоростью. Диппер в центре зала, Диппер в центре внимания. Если ты не вписываешься в сюжет сна, если ты не безвольная кукла, без права голоса следующая согласно сценарию, то тебя идентифицируют как чужака и уничтожают. И если бы это был просто сон, то от страха ты бы просто проснулся или произошла бы смена локации уже с новыми декорациями, персонажами и конечной целью. Но Диппер чувствует, что так просто он не отделается. Что всё это – не привычный ему сон. Это – странное место, где он явно лишний. И здесь нет дверей. – Вернись на сцену, мальчик мой, не порти мне работу. Такой беспорядок тут устроил. – Аукционист, не теряя своего лица, незаметно появился позади Диппера и развернул юношу к себе лицом. – Рабу велено стоять смирно со всеми ему подобными, да помалкивать, а затем беспрекословно выполнять всё, что ему хозяин прикажет. «Если такой брак вообще кто-нибудь пожелает приобрести». Таков твой скромный удел, а мне – скромная прибыль. Мягко, почти ласково, как воспитатель в детском саду, проговаривал свою мантру аукционист. Ему лишь надо затуманить голову мальчишке, и инцидент будет исчерпан. Может даже удастся впарить это недоразумение какому-нибудь болвану за пару бронзовых монет. Хотя бы за одну. Деньги лишними не бывают. Крепко держа парня за плечи, мужчина тащил горе-товар задним ходом по залу обратно на сцену. Как неожиданно в груди юноши родился гнев, позволивший вырваться из лап захватчика и процедить: – Да вы права не имеете! От Диппера исходило отчетливое светло-желтое сияние. Он говорит правду, исходящую из души. Он не раб. Он больше не боится. От нарастающей паники и след простыл. Диппера охватила боевая решимость. Зрелище заворожило всех присутствующих. Такая желанная для демонов светимость. Самое вкусное во всех существующих измерениях лакомство – светимость искренних человеческих намерений. – Значит, мои речи на тебя не подействовали, что ж, будем решать проблему по-другому. – С аукциониста спала маска любезного торговца, он сделал шаг назад. Не дожидаясь выпада этого чудовища, Диппер сосредоточился и вообразил защитную пентаграмму под своими ногами, меч с крестообразной рукоятью и быстро произнёс: – Во имя Божие я беру в руку Меч Силы для защиты от зла и нападения!³ Тут же по залу рассредоточилось множество астральных проекций человека с мечом, между которыми истинный Диппер мог перемещать свою суть – своё внимание, пока разгневанный аукционист разделывается с копиями. – Беглец хочет выжить, занятный ход. – Так и не рассмотрев лица мальчишки из-за оживленной толпы, где каждый приподнимался и высовывал свою голову, Сайфер не подал виду, насколько интересный попался экземпляр, иначе Пироника потребует извинений за недавнее обвинение в бесполезности пребывания на данном мероприятии. – Если выживет, заберу себе. Диппер перемещает себя от одной копии к другой, внимательно следя за происходящей расправой над прежними своими вместилищами: «Вот я в проекции, которая затесалась на сцене в толпе рабов, до сих пор ничего не воспринимающих. Как же мне отсюда выбраться? Этот отвлекающий манёвр скоро исчерпает себя, и это существо прикончит меня. Чудовище устремилось ко мне на сцену – перемещаюсь в проекцию на колонне, цепляющуюся за удачно выступающий рельеф. Я не хочу его убивать. Нельзя убивать живое существо. Будь оно во сне или наяву. Так просто нельзя. А ему можно? Нет, но он – часть программы, и походу не задумывается о морали. Его задача – устранить чужака в моем лице, даже если я не собирался причинять здесь кому-либо вред. Хотя я уже не уверен, часть ли он программы и насколько он живой, как и все здесь присутствующие. Этот странный сон слишком затянулся. Что мне делать? Не могу же я вечно бегать. Скоро он меня поймает. Я помню, как страшно умирать, даже во сне». Диппер решил спрыгнуть с колонны. Приземлился на четвереньки прямо на чей-то стол, чем вызвал грохот столовых приборов и посуды. Элементарная вежливость берет над ним верх, несмотря на напряженность ситуации, и каштановая кудрявая макушка оборачивается в сторону одного из мирно сидевших за столом гостей, пока рука пытается нашарить выскользнувший меч: – Извините… – Сказал Диппер и застыл на месте от взгляда золотого глаза (второй же был прикрыт чёрной повязкой) мужчины, на мгновение выразившего удивление, но последнее тут же сменилось твёрдым намерением. Появился недобрый оскал. Юноша уже с мечом в руке отходит от шока: другое обличие, но он узнал смотрящего на него. Он всегда узнает это ощущение, исходящее от демона Разума и Снов. – Билл? – Сосенка решила проявить немного осознанности? – «Просто встретились два одиночества, развели у дороги костер»⁴. «Надо же, ему хватило сил узнать меня в новой форме существования». – Заберу тебя к себе. Сайфер резко подымается и в одно мгновение усыпляет добычу, ловко ловит падающего в забвении юношу, а меч бесшумно исчезает, как и все созданные мальчишкой проекции. Демон прижимает к себе обездвиженное тело и впитывает следы угасающей светимости, оставшиеся от боевой решимости человека, который осмелился изъявить свою волю, который просто хотел выжить. Этих крупиц мало, чтобы насытиться, но достаточно, чтобы распробовать. Нельзя упустить такой шанс. Наконец, демон Разума и Снов испытывает удовлетворение за проведенный вечер и вообще за последние годы жизни в своём новом воплощении. Эти изменения замечает сидящая за разгромленным столом розовая особа – с Сайфера теперь причитается. Ведь она, как и обещала, привела его в «одно веселое местечко», и в итоге ему всё понравилось. – Господин Билл Сайфер, Вам удалось поймать оригинал! Прошу прощения за доставленные неудобства, причиненные этим бракованным товаром Вам и Вашей прелестной спутнице. – Аукционист снова нацепил профессиональную маску и с облегчением, что больше не нужно бегать за копиями, позорясь перед потенциальными покупателями, выпалил: – Передайте его мне, и я, наконец, прикончу причину всеобщего беспокойства. А затем мы продолжим торги. – Я покупаю его. – Сайфер одной рукой придерживает тело мальчишки, а другой, пылающей синим огнём, протягивает ошарашенному таким заявлением аукционисту небольшой черный флакон с собственной кровью. – Честная сделка? Не в Вашем духе, но я более чем доволен. – Ещё бы – такая высокая плата за такое ничтожное создание, как человек. Обычно он за одного раба, допустим особо привлекательного или даже при жизни значимого, от силы смог выручить небольшой мешок серебряных монет. Какая удача! Побегал, отработал. – Рад, что не нужно объяснять демону, что за всё в этой жизни нужно платить, да? Господин Билл Сайфер. Последний молча проигнорировал как тот факт, что он, действительно, впервые в жизни не обманул при совершении сделки, так и высказывание аукциониста, явно забывшегося от такой незапланированной щедрости. Эта бутыль с её содержимым дороже всех здесь присутствующих. Главное, что зеваки, наблюдающие за происходящим, не осмелились вставить свои три копейки. Кто станет перечить демону, прежде славившемуся своим Безумием? А может никто не решился претендовать на мальчишку, потому что он бракованный, как и было заявлено ранее? Никто из них не мог быть точно уверенным в такой сомнительной покупке, каким был уверенным Билл Сайфер.