CIX - Jungle
вижу данную историю исключительно
под эту песню
\(=-=)/
С повязкой на лице можно было мириться. От неё Чанбин, к счастью избавился. Точнее не он, а сталкер. - Феликс…. – имя всё ещё казалось знакомым, воспоминания витали где-то на периферии, но никак не хотели клевать на удочку. Впрочем, у Со и приманки то не имелось. Дверь открывается беззвучно, однако парень, словно чувствует кожей те недолгие колебания воздуха, понимая, что в комнате уже не один. А когда на плечо ложится чужая ладонь, вздрагивает, выдавая себя с потрохами. - Давно не спишь? – слышится над головой и веки размыкаются. Бин предпочитает не отвечать и не смотреть на похитителя, жадно наблюдая за следующими действиями. Тот отстёгивает одну его руку, отодвигает одеяло, скомкавшееся в ногах, и присаживается. Шуршащий отзвук разворачиваемой упаковки заставляет сработать рефлексы, словно у собаки Павлова. Его пришли покормить, принесли завтрак и, кажется, он сам начинает привыкать к этому. Плохо… Очень плохо…. Тревожные мысли прогоняют мягкие поглаживания в районе щиколоток. Ступня снова дёргается, скрываясь под тёплым ворохом одеял. Вслед за громким тяжёлым вздохом, отозвавшимся от стен и вернувшемся обратно, следует жёсткое прикосновение всё в том же месте. За ногу тянут, медленно, как будто выжидающе. Чанбин резко понимает, чего от него хотят. Приподнимается на локте руки, оставшейся в наручниках, выпрямляя спину. Не решается вздёрнуть опущенной головы, отчаянно разглядывая тонкие фаланги, вернувшие едкое ощущение фантомной боли. Кончик большого пальца скользит по наружной части голеностопного сустава, к пропитавшимся бинтам, очерчивая контур стопы, только через долгие несколько секунд дав Со выдохнуть спокойно, покидая его личное пространство. Наконец, гулко сглотнув скопившуюся слюну, Чанбин поднимает взгляд, натыкаясь на крайне странную картину. Вокруг глаз похитителя отчётливо проглядываются морщинки, — особенно в уголках — искорки на глубине радужки видны не вооружённым зрением. Его… забавляет всё это? Веселит беспомощность своей жертвы? Потупленный взгляд вновь опускается, не замечая в миг исчезнувших смешинок на чужом лице, когда Чанбин подтянул ногу к себе, бережно её закутав. Всё так же молчаливо Феликс придвигается поближе, вытягивая ладонь со сладкой булочкой. Бин послушно наклоняется, откусывая под пристальным вниманием. К собственному сожалению, он перестаёт чувствовать дискомфорт. Утолённый голод затуманивает способность мыслить здраво. Зато придаёт новых сил.=:=:=:=:=:=:=:=
Вызовы, поступающие в участок, записываются. И один из таких, посеявший много суматохи, сейчас стоит на средней громкости, воспроизводя незнакомой трелью в напряжённое пространство внутри неопрятного кабинета знаменитый голос, издающий непривычную дрожь, излучающий, ничем не скрываемый, страх. Джисон зол. На себя, на халатно сработавшего полицейского, на детектива, хотя тот и не причем. Он бы хотел обозвать случившуюся заминку сводом непредвиденных обстоятельств, но надоедливое чувство собственной виновности в произошедшем снедает жестоко, кромсая самые лакомые кусочки адекватности в пыль. - Мистер Хан, - привлекает к себе внимание мужчина, дождавшись окончания записи телефонными помехами - мы все люди, нам всем требуется отдых. Прошу, не нужно винить себя. – детектив старается, как лучше, сводит брови для пущей убедительности, стараясь не выдавать внутреннего волнения. Отчасти, он сам не в восторге от промаха подчинённого. Но поучать тут действительно было некого – Вашей вины в том, что вы устали и решили элементарно выспаться – нет никакой. – мелко потрясывающиеся плечи и бледная полоска вместо губ говорят об обратном эффекте. Джи сильнее сжал кулаки в бессильном самобичевании. Если бы он только остался на пару часочков бодрствовать. Если бы он только смог ответить на звонок. Кто знает, может быть, тогда бы всё кончилось и он не сидел бы тут с пустой головой, отказываясь принимать реальность. - Мы нашли! – внезапно врываются, разрушая устоявшуюся атмосферу безысходности, провозглашая об удачно проделанной работе. Джисон быстро смекает и порывается вслед за вскочившим мужчиной, но его останавливают, не дав пройти и половины метра. - Детектив Ким, я… - ему улыбаются измученно, обезоруживающе, заставляя продрогнуть каждой клеточкой туловища и онеметь. -Оставьте всё остальное на нас. – слова отдаются эхом в черепной коробке – Буду держать вас в курсе расследования. Дверь захлопывается. За ней раздаются отдалённые копошащиеся звуки. Общая суета одетых в упряжку цирковых оленей. Они наврятли успеют, а Джисон уже ни в чём не уверен. Он закусывает губу чуть ли не до крови, ловит случайную мысль в комке таких же несвязных. «Он бесполезен. Абсолютно.» На выходе из участка случайно удаётся уловить разговор. Парень даже осмеливается замедлиться, дабы расслышать чуть больше. Возможно, это вернёт ему былую надежду. Сейчас он только и может, что надеяться. - Если посчитаешь нужным, можешь и зайти и обыскать, но не действуй в открытую и не переворачивай весь район верх дном. – приглушённые хлопки широкой ладони по чужому плечу почему-то слышатся намного громче самих слов - Нам не нужна шумиха. Голос Ким Сынмина сложно не узнать. Этот голос иногда ему снится в снах, где он получает мрачные вести о том, как Чанбина не успели спасти. - Как только мы найдём что-нибудь, сразу же сообщим. Похоже, в скором времени поиски могут продвинуться. По крайнеё мере, Джисон уповает на это всеми силами. Нельзя сдаваться.=:=:=:=:=:=:=:=
Утро выдалось довольно тихим. В комнате, где из развлечений лишь потосканая мебель, невыносимо скучно. И план побега придумать не получается от слова совсем. Какие планы можно построить с заплывающим мозгом, в котором лишь одно бьётся ключом: свободасвободасвобода…. Тем временем, неумолимо пролетают час за часом, предрекая обед. - Могу я спросить? – поднос с подогретыми тушёными овощами и стаканом воды покоится на коленях, выглядит слишком правильно. Чанбину не нравится эта правильность. Одной рукой есть трудно, но достаточно. Иначе его бы начали кормить с ложечки, словно малое дитё. - Спрашивай. – хотя, если подумать глубже, Чанбин согласился бы, захоти того Феликс. Он бы как всегда просто продолжал поглощать, необходимую его организму, пищу. Выбора для отказа нет, только для увиливаний. - Как я буду мыться? – ткань одежды уже липла к спине, кожа чесалась, а волосы начинали лезть. - Всё очень просто Чанбин~ни, - говорят проникновенным тоном и Со не нравится ощущать себя подопытной крыской, словно под скальпелем лаборанта – пара капель снотворного и твоё тело полностью в моей власти. Толпа мурашек проходится от позвонка к позвонку перед тем, как наступает осознание: воды в стакане от силы половина, ведь Бин осушил его минутой ранее. Феликс молчит. Да и не нужно слов, чтобы понять. Проходит совсем немного прежде чем разум уплывает в неизвестность, выхватывая краешком оставшихся чувств, удерживающую от падения, хватку на плечах.Уголки губ содрогнулись в подобии улыбки. Другой же кривил их в немощной безысходности.
Ли аккуратно перемещает поднос в то место на кровати, где сидел и ждал миллисекундой ранее. Выуживает маленький ключик, щёлкая замком в наручниках, освобождая второе запястье, и укладывая Чанбина на подушку. Парень безмятежно пребывает в стране Морфея, тихонько сопя. Феликс позволяет себе полюбоваться на сие умиротворяющее зрелище. Бывало, он приходил по ночам и так же наблюдал, но света ночью мало. А днём есть возможность разглядеть все детали. Однако действие малой дозы снотворного не вечно и стоит совершить задуманное до того, как оно закончится. Нехотя относя поднос на кухню, Ли возвращается обратно, принимаясь к избавлению от грязной одежды. Снять штаны с нижним бельём оказывается проще, чем верх. Кофта быстро поддалась напору, а вот с футболкой пришлось повозиться. Вид безвольного и абсолютно голого кумира, которого хотелось перетрогать с головы до пят, смущал жутко. Каждый раз, когда у него появлялось желание и он частично осуществлял его, то испытывал безграничное смущение. Не вообразить — столько сил требовалось сохранить относительное спокойствие и не засмеяться в голос, словно полоумный.… Подхватив Со под коленями и за спиной, Ликс направился в сторону ванной комнаты. Чужая голова по инерции облокачивается к плечу, щекой прижимаясь рядом с грудной клеткой. Феликс думает, что его сердце готово выскочить от бешенного ритма. Прямо на кафель под ними. И даже будучи с оборванными артериями продолжило бы скакать от стены к стене, прожив с точностью до последней капли крови, сколько живут курица без головы. Опуская парня в ванну, Ли придерживает ноги на весу, чтобы бинты не коснулись воды. Нужно размотать их. Стихим всплеском горячая пена покрывает живот и упавшие руки. Ликс оставляет икры свисать с бортика, а шею изогнуться запрокинутой дугой, как вдруг на всю квартиру раздаётся перезвон дверного звонка. Он не ждал гостей. Он в принципе никого сюда не пускал. Его обитель сначала представлялась чем-то вроде зоны комфорта, нарушать которую окружающим себе дороже. (Оно практически приравнивалось к «зайти во двор с предупреждением о злой кусачей собаке».) Теперь же, очевидно, она превратилась в нечто большее. В подобие убежища. Пещеры, где есть свободное место лишь для двоих. Для него и его драгоценного Чанбин~ни. Тем не менее, нельзя привлекать к себе излишнего внимания, посему открыть или элементарно поинтересоваться - жизненно важно. Феликс передвигает кран в сторону раковины, включая и горячую и холодную. Нужно создать видимость занятости, чтобы никто не зашёл и не лицезрел кумира тысячи людей без сознания, в бинтах и полной ванне. Его ванне. Закрыв снаружи комнату, резко выдохнув через рот, он продвигается ко входной двери, отворяя сразу же после второго звонка, – кто бы там не находился, лучше покончить со всем за один присест – с удивлением обнаруживая в коридоре служителя закона. Буркнув скомканное «Здравствуйте» осипшим голосом, парень вперивается глазами-блюдцами в статного мужчину напротив. Он не мог просчитаться. Он не мог ошибиться. Он следовал плану точь в точь, до мельчайшей детали, не допуская оплошностей…. Если только недавняя выходка заложника не увенчалась успехом.