CIX - Jungle вижу данную историю исключительно под эту песню \(=-=)/
- Вы ходите дома в маске? – вопрос кажется настолько нелепым напрягшемуся чуть ли всеми имеющимися извилинами мозгу, что Феликс почти пропускает его мимо ушей. - Ах, это… - под хмурым сканирующим взглядом нелепым кажется теперь он сам, снимая вышеупомянутый предмет - Простите, я просто недавно пришёл и забыл, видимо… - Хм… - служитель о чём-то задумывается, пытаясь разглядеть со своего места квартиру за юношескими плечами - Я могу пройти? Пауза длинной в пару секунд кажется бесконечной. Ликс окидывает человека перед собой изучающим взглядом, словно оценивая противника перед решающим боем, а после натягивает самую дружелюбную улыбку, на кою вообще способен. - Конечно. – отшагивают назад, оставляя дверь открытой нараспашку. - У вас гости? – оживляется мужчина, заслышав шум воды - Или… - О, это моя девушка. – отмахивается Ли - Принимает ванну. – внутри он возликовал несколько сотен раз, спел самому себе дифирамбы за находчивость, помолился всяческим известным ему богам, чтобы Чанбин не проснулся раньше, а главное – чтоб Ли успел выпроводить недоброжелателя. - В какой бы квартире я ни побывал… - отзываются, расхаживая по кухне, останавливаясь рядом с подносом и остатками овощного рагу, пробегаясь по внешнему виду интерьера. Затишье обрывается аккурат у комнаты, где спит и в принципе существует жертва - Знаете, мне кажется это довольно странным. – служитель оборачивается на юношу, замерев посреди прохода - Почему этот дом ещё не поставили в очередь на капитальный ремонт? - Вот вы о чём. – облегчённо выпуская воздух из лёгких, Ли добавляет в улыбку малую долю искренности. Удивлённо изогнутые брови с залёгшей меж них складкой свидетельствуют о требовании срочных пояснений, иначе мыслительный процесс заведет мужчину в соответствующее русло - Я уже начал было думать, будто вы меня в чём-то подозреваете. Выборочная радикальная честность видится наиболее оптимальным вариантом. - Не беспокойтесь. – расхаживают вдоль окна. От газет там не осталось ни кусочка. Ли избавился от них после завтрака. Кровать, к коей направился служитель, находилась далеко и вряд ли Чанбин совершит побег, когда увидит, на что способен разъярённый Ли - Лично я не вижу ничего криминального, значит и обвинять вас не в чем. – совсем не вовремя Феликс вспоминает о не сложенных аккуратными стопками распечатках с Со в главной роли, что свалены как раз таки под скрипучим ложем. Покрывало небрежно свисает вместе с простынями, загораживая обзор и единственное, о чём стоит волноваться – наручники. Исполняющий форменец кидает на «игрушку» мимолётный взгляд, ухмыляется сам себе, надумав о чём-то пошлом. Ах, точно, то ведь наручники из секс-шопа и Ли заикнулся про… - Вы с девушкой живёте вместе? - Нет-нет, она периодически ночует у меня, - запоздало отвечает, добавляя - но мы ещё не думали над тем, чтобы съехаться. - Чтож, торопиться не стоит… - сердце ухает вниз и снова вверх, стоит мужчине отойти к шкафу, а после проскользнуть мимо него, сверля недоверчивым прищуром запертую ванную комнату - Сколько вы уже встречаетесь? - Где-то полгода. – Ли возводит глаза к углу потолка над проходом, делая вид, будто усердно ищет нужную информацию в закутках памяти - Наверное. - Не можете вспомнить точную дату? – брови во второй раз летят на лоб и в этом действе читалась вопиющая наигранность - Плохо. – всего лишь одно слово, одно жалкое предложение, оказалось способным вызвать неумолимую панику и, видимо, она отразилась частично на лице, раз ему удосуживаются разъяснить - Когда-нибудь ваша девушка захочет отметить её, а вы не купите подарок, потому что забыли. Тогда даже полицейские не помогут. – так же притворно отсмеявшись с односторонней неудавшейся шутки, Ли провожает осмотревшегося вдоволь служителя, задавшего тележку дополнительных интересующих вопросов, за порог квартиры - Желаю вам хорошего вечера и прошу прощения за причинённые неудобства. Надеюсь, вы вспомните и нам не придётся спасать вас от разъярённой подруги. – произносят перед тем, как отойти к следующей двери, вынужденно нарушая спокойствие других жильцов. «Что за придурок» - думает Ликс, хлопая о косяк. Улыбка слетает, радужка перестаёт наигранно сверкать. Он помнит. Помнит, как ничто другое. Даже если однажды забудет, чем жил и как его звали – никогда не осмелится похоронить воспоминание о том дне, когда Со Чанбин стал его главной одержимостью.=:=:=:=:=:=:=:=
Сознание возвращается менее болезненно, по сравнению с прошлым разом. Фактически, Чанбин чувствует лишь усталость, лёгкое головокружение и затёкшие конечности. Промычав несвязно и тихо, он раскрывает веки, наблюдая расплывающиеся предметы. Они как будто верх ногами изучают его невидимыми колкими взглядами в ответ. Или не как будто… С измученным стоном, Бин тянется подбородком вперёд, выпрямляя еле слышно пощёлкивающую шею. Перевёрнутый мир принимает прежний вид, однако продолжает шататься, словно парень находится в поезде. Шум в ушах быстро прогоняет всплеск воды, ведомый лёгким движением занемевших пальцев. Окончательно приводит в себя ощущение непринуждённых касаний к ступням. Проморгавшись, Со понимает несколько вещей: первое - он голый и в полугорячей воде, приятно обволакивающей кожу; второе – события последних дней не оказались сплошным сводом кошмарных снов, а «весёлой» реальностью; и третье – он больше ни за что, ни под каким предлогом, не выпьет, что бы то ни было, предлагаемое его сталкером. Сосредоточив кое-как расфокусированный взгляд на похитителе, Бин подумал о том, как же мечтает поменяться местами с этим парнем. Чтобы тот ощутил, насколько сейчас ему самому жутко. Он не знает, сколько был в бессознательном состоянии, не знает, что с ним делали за этот промежуток времени. А сделать могли что угодно. Всё-таки Чанбин находился на территории, где не имел ни единого права на возражения. Возражений же имелся целый вагон. Феликс заметил пробуждение своего заложника с первых секунд. Не обращая особого внимания на чужие копошения, расправлялся с последним отрезком бинтов и, подхватив освобождённые ноги под лодыжками, поднялся с корточек, опуская их всё в ту же воду и присаживаясь на бортик. Чанбин притягивает получившие шанс двигаться конечности поближе к груди, но замирает, стоит ладони похитителя пасть поверх колена. Смотреть ему в лицо совсем не хочется. Только сбросить с себя руку, проскальзывающую меж коленей и медленно проглаживающей путь вдоль по внутренней стороне бедра. Он уверен, что похититель чувствует его дрожь. Это получается непроизвольно. Рефлексы срабатывают сами по себе, не спрашивая о разрешении. Такого же разрешения не нужно и похитителю, забавляющемуся с ним, словно с домашним питомцем. Иногда Чанбину кажется, будто Феликс какое-то неведомое сверхъестественное существо, которое питается страхом людей. Подобные мысли лишь заводили в тупик, поэтому парень их забрасывал, обрывая кривую цепь. Конечно же, ноги разъехались, ведомые прикосновениями сталкера, а Бин не стал их сводить обратно. Он ждал. Ждал любого зверства по отношению к себе, любого похабно отпущенного комментария. Осознание сложившейся ситуации просочилось как никогда отчётливее. Ну да, зачем бы ещё похищать молодого парня, если не для того, чтобы позабавиться в постели? Выкуп за него не просили. Всё изначально вело именно к этому моменту – его просто напросто используют. Сначала вымоют, а чуть позже испачкают. Разложат прямо на кафеле, не церемонясь с прелюдиями, размажут по полу, словно букашку, а после…. А после либо убьют, либо отложат на следующий раз. Чанбин предпочёл бы быть убитым. Он и есть букашка. Феликс способен раздавить его хоть сейчас своими коротковатыми, притом не лишёнными юношеских сил, пальцами, блуждающими по коже бёдер, погружающихся в воду и выныривающих наружу вновь. Что-то определённо не так. Похититель встряхивает ладонью, разнося по воздуху пенистые брызги, встав твёрдо на ноги и огибая ванну. Неправильно. Почему? Чанбин даже оборачивается, разнося вокруг громкие лужици от столь непроизвольно-резкого действа. Смотрит как никогда удивлённо, выискивает во внешнем виде сталкера хоть какой-нибудь намёк на ответ. Вопрос слишком некорректен, чтобы распознать его. Сквозь извечную маску Чанбину видится самодовольная ухмылка. - Выглядишь взволнованно. – смотрят открыто, не моргая, переходя к сути – Мне продолжить? – указательный палец упирается точно в шрам на подбородке, заставляя под чужим напором приподнять голову, вытягиваясь в шее. Их лица разделяет не так много, но достаточно, дабы почувствовать скопившееся чувство недосказанности. Не озвученный диалог оседает на глубине зрачков. Надо сказать, это было весьма познавательно – Я так и думал. – заключает Ли, занявшись замыливанием мочалки светло-салатового цвета. явно новой – Помогу со спиной, дальше сам. – доносится приглушенно через ткань маски. Со кивает отрешённо, поворачиваясь и подтягивая коленки, подмяв их под локти. Странные ощущения. Его только мама и мыла. И то в глубоком детстве. Во времена, когда он не испытывал стыда, обнажаясь перед кем-то посторонним. Странно испытывать стыд вместо, ставшего обыденным, страха. Странно смущаться перед человеком, который вызывает этот самый страх, ведь обнажился он насильно. В гипотетическом смысле. - Ты не мог бы выйти…. – вырывается под шквалом накопившихся эмоций за недолгое наслаждение помощи в купании. - Радуйся, что я не полез к тебе в ванну. – голос произносит предложение тягуче, щекоча мочку испускаемым при этом воздухом. Чанбин бы подскочил к потолку от неожиданности, если бы не был так разморен ещё толком не начавшимися водными процедурами. Порывы смелости рано или поздно иссякнут. Сначала начнут подавляться, потом станут проявляться всё реже и реже, будут отдавать меньшей уверенностью, пока не исчезнут безвозвратно. Чанбин всё прекрасно понимает. Впервые за прошедшие дни. Понимает и гасит до поры до времени. Запасы необходимой смелости ему ещё пригодятся для будущих подвигов. Ликс же, пораскинув мозгами, нашёл оптимальное решение. Он недолго роется в барахле внутри тумбы возле раковины, с победным воодухотворением достав из недр скорее комок, чем сложенный вдвое пласт, неизвестно чего. Рывком Ли расправляет находку, красуя миру старую штору. Парень умудряется дотянуться до веревки, натянутой над ванной, чтобы зацепить за неё края тонкого материала со вшитыми закрепами. Сама она не представляла из себя ничего особенного, лишь напоминала огромный кусок ткани, которому не нашли иного применения. Ликс сумел разглядеть в ней нечто большее. Он сел по турецки опрокинувшись спиной и затылком о стену напротив ванной, где плескался вновь удивлённый Чанбин. Чувство превосходства заполнило лёгкие, заменив кислород. Словно подросток, подглядывающий за ширмой, Феликс жадно ловил взором изгибы теней, пляшущих на смятом полотне. Вот Со ведёт по запястью и от локтя к плечу, перетекая мочалкой на шею. Запрокидывая голову, спускается к груди и ниже. Будто специально изводит парня по ту сторону, ведь Ли действительно еле сдерживается, чтобы не отдёрнуть к чёртовой матери ненавистную штору, отпечатывая увиденное в памяти плотным штампом. Когда, вдоволь насладившись водными процедурами, Чанбин воспользовался любезно предложенным большим махровым полотенцем, чем-то напоминавшим детский плед, по разомлевшему разуму стукнул незамеченный аспект – одежды рядом нет. Однако пока он думал о том, что предпринять в таком случае, шторка резко отдёрнулась, являя перед ним решительно настроенного похитителя со свёртком в руках. - Ты что делаешь! – забывшись, полу вскрикивает Бин, опустившись на пол и запахнул концы полотенца на манер халата, изображая незамысловатый шалашик. - Вот. – коротко озвучивают, протягивая свёрток и поясняя, как ни в чём не бывало - Купил вчера. Брови призывно изгибаются. - Прямо при тебе? – изрекает, переводя взгляд с одежды на невозмутимые блики темнеющих зрачков, излучающих скептическое: «А как думаешь, кто тебя раздевал, относил? Воздух?». И прикусывает язык изнутри, понуро поднимаясь, перехватывая сваливающееся с туловища полотенце, чтобы обтянуть вокруг бёдер. На верхушке лежала клетчатая рубашка. Она пестрила жёлтым, мозолила цветовые рецепторы. Обычно Бин отдавал предпочтение тёмным оттенкам, но похититель, судя по купленному – и ярко красным вихрам волос – любил точно противоположное. Натянув злосчастный предмет одежды, Чанбин преступил к низу, но так и не нашёл кроме белья ничего, что походило бы на штаны или хотя шорты. После мимолётного изумления, он приметил в другой руке ещё один свёрток. Серый, на вид мягкий. Со тянется за ним, нацепив боксеры под полотенце, однако свёрток заводят за спину, не дав элементарно дотронуться, дёргают за кусочек махровой ткани, дабы та спала на пол. - Как я и думал. – произносят, отходя на полтора шага, откидывая куда-то назад оставшуюся заветную часть - Великолепно смотрится. – похититель продвигается дальше, пока не упирается спиной всё в ту же стену. Сползает по ней, прокрутив указательным пальцем в воздухе. Бин поджимает губы, распознав жест, который иногда использовали стилисты, чтобы убедиться в правильности своего выбора, хорошо ли сел фасон, вдруг где-то дырка…. Сцепив зубы, Со не спеша проворачивается вокруг оси. Он чувствует себя униженным от исполнения не то что услуги, скорее приказа - Иди ко мне. – подзывают, хлопая по ляжкам. Странно. Теперь происходящее кажется куда более правильным. Ликс дёргает его на себя, поторапливая и надавливая на руки, которые пристроились на костлявых плечах. Сам же пробрался на поясницу, затуманено любуясь жертвой. Со вынужденно осел на чужие колени. Стыда более габаритных масштабов он ещё не испытывал. Скрашивало неуютные ощущения то, к чему Бин определённо не был готов. Обожание. Да, именно оно. Только эта эмоция и угадывалась в отражении расширившихся зрачков. Помнится, Чанбин думал, что скоро точно превратится в безвольную куклу. Чтож, можно сказать, он ошибся. Теперь Со безоговорочно уверен – из него сделали домашнего зверька. Кормят, покупают одежду, укладывают спать, даже мыться помогают и цепь в атрибуте имеется. Чем не домашний зверек? А домашние зверьки имеют право знать своих хозяев в лицо. Как бы парадоксально по отношению к жертве сталкера ни звучало. Пальцы, следуя какому-то непреодолимому мановению, вспархивают над плечами похитителя настолько быстро, что тот и моргнуть не успевает толком, как маску срывают с лица. Внутри Бин позволяет себе возликовать. Возможно, это его маленькая месть за испускаемый сталкером гнёт.Месть за местью по пятам ступает, отпускать не вознамеривается.
Порывы смелости…. рано или поздно иссякнут….. Сначала начнут подавляться…… потом станут проявляться всё реже и реже…….будут отдавать меньшей уверенностью…….пока не исчезнут безвозвратно…… Чанбин понимает…. Или не совсем….. - Надо же. – хмыкает Ликс, не увидев ожидаемой растерянности, лишь неподдельный интерес, с которым его разглядывают, судорожно пробегаясь по острым чертам - Ты не помнишь меня. - Не обязан запоминать лицо каждого встреченного психа, извини уж, если обидел твоё зазнавшееся эго. – выдыхает Бин. Он поборол себя. Преодолел крупицы уязвимости…. Почти. Мелкая дрожь в голосе не осталось без внимания. Блики исчезли, а рёбра пронзило болевой струёй, от чего из горла вырвался задушенный писк. Позвоночник напрягся, выгинаясь по струнке. Со положил свои руки поверх ладоней похитителя под рубашкой, прося остановиться в беззвучных рваных выдохах - Прости….Прости! – слова застревают в глотке, парень буквально захлёбывается ими, судорожно перебирая варианты спасения - Да, я помню, как я мог забыть такого удивительного человек- Кха-ахх... Поверь мне, я бы никогда не забыл тебя! – скривившееся губы и нос, поросший недовольными складками, ни коим образом доверия не внушают и всё же Чанбин с толикой надежды шепчет последние просьбы - Ты же отпустишь меня? Отпустишь, правда ведь? – хватка никуда не исчезает, не слабеет, лишь передвигается ниже, а самого парня опрокидывают на кафельный пол, не позаботившись о комфортабельном приземлении. - Чанбин~ни, не играй со мной. – голова снова кружится, собственное имя проникает глубоко внутрь тяжело вздымающейся груди, задевая ранее неведомые тональности. Он сейчас, словно расстроенное фортепьяно под умелыми руками виртуоза. Чужая маска в разжавшейся Чанбиновой ладони уныло покосилась на развернувшуюся перед ней картину. Она всего лишь вещь, зависит выживанием от степени аккуратности обращения с собой хозяина. У неё одно единственное предназначение и никакой поблажки на несуществующее мнение. Вскоре Чанбин станет таким же. Обретёт обоюдную зависимость. И от него прежнего останется только отблеск, тусклое напоминание о не менее тусклом прошлом.