Под покровом ночи всегда хозяйничают демоны

      Шэнь Цинцю тяжело дышит. Капля пота собралась под губой. Ло Бинхэ, улыбаясь, аккуратно слизывает её языком. Сзади, крепко стискивая за руки, связанные рукавами собственного зеленого ханьфу, держит Ло Бингэ. Его теплый поцелуй опускается прямо на затылок. Шэнь Цинцю тихо вздыхает. Зажатый двумя своими мужьями — сидя на животе у одного и прижимаясь ягодицами к паху другого — он ощущает себя, как меж двух ярких горячих солнц.       Они… Обжигают. Их прикосновения обжигают. Их поцелуи — везде, где можно и где нельзя — заставляют гореть в неописуемом жаре. И сладкие порыкивания, которые они выпускают, борясь за его губы, за его внимание, за его тело и его любовь — лучшая музыка для слуха Шэнь Цинцю.       Прикусывая губу, Шэнь Цинцю медленно опускается на крупную головку члена Ло Бинхэ, лежащего под ним. Судорожно сжимающаяся хризантема, пускай и будучи растянутой четырьмя пальцами, привычно принимает только половину. Спустя десяток размеренных вдохов и выдохов и долгие секунды покусывания губ, Шэнь Цинцю вбирает в себя всё. Он длинно стонет, дрожа всем телом, а Бингэ прижимает его к своей груди, целует волосы и гладит спину, путаясь в складках ханьфу, порочно спущенного на плечи, но не снятого до конца, и Цинцю чувствует, как заполошно бьется его сердце.       — Ты в порядке? — взволнованно шепчет Бинхэ, поднимая свои звездные глаза, и Цинцю вместо ответа порывисто целует его губы, засасывая их мякоть в свой рот. Глаза Бинхэ покрываются поволокой, прикрываются длинными ресницами, и он мгновенно отвечает, проникая в чужой рот языком, подчиняя, делая своим, заставляя Шэнь Цинцю плавиться от ощущения заполненности спереди и сзади. Проход пульсирует, пытаясь привыкнуть к по-демонически огромному члену, и скоро Бинхэ начинает двигаться, постанывая Цинцю в рот. Цинцю жадно вцепляется в его нижнюю губу, посасывая, с покорной готовностью принимает крупный орган в себя, и с каждым толчком тихо всхлипывает, трогательно заламывая брови и… Желая большего.       Все они знают, что это «большее» Цинцю получит сегодня в двойном размере.       Свечи в полутемной комнате подрагивают, подпитываясь силой, что гуляет по просторным покоям трех супругов. В такой темноте, под покровом ночи, всегда хозяйничают демоны. И если речь идет не о Ло Бинхэ и Ло Бингэ (а это в основном так), то можно говорить о других демонах — тех, что скрываются глубоко в душе всегда сдержанного Шэнь Цинцю. Тех, о которых он молчит, прикрываясь веером в свете солнца, но о которых неизменно вызнают его мужья по ночам, жестко прижимая к постели и мучая сладкие губы… И эти губы всегда — всегда, терзаемые невыносимыми ласками, — сознаются в порочных желаниях своего хозяина.       Сегодня — одна из таких ночей.       — Кажется, наш супруг уже готов? — тихо тянет Бингэ сзади, и Цинцю, влажно чмокнув губы первого мужа, выдавливает хрипло:       — Да.       — Ты уверен? — с прежним волнением спрашивает Бинхэ, и Цинцю, сглотнув тяжело и поелозив немного на крепких бедрах, тихо повторяет:       — Да.       Сильной хваткой Ло Бингэ дергает за связанные руки Шэнь Цинцю, встряхивая подрагивающее тело. Низкий голос заполняет уши, пуская мурашки по телу:       — Скажи так, чтобы мы оба слышали.       — Я… хочу этого. Я хочу… Вас обоих, — Шэнь Цинцю блаженно закатывает глаза, получив скупой поцелуй в шею, и охает, когда руки отпускают его, заставив упасть на грудь Ло Бинхэ.       — Будь нежнее с нашим супругом, — рычит Бинхэ, бережно положив ладонь Цинцю на голову.       — Ему это нравится, — фыркает Ло Бингэ, приподнимая ягодицы Цинцю на члене Бинхэ и жестко раздвигая округлые половинки в стороны. Красная хризантема сжимается и разжимается, обхватывая толстый ствол, чем приводит Бингэ в неописуемый восторг.       — А ну-ка, овечка, подвигайся, — низко шепчет Бингэ и припадает языком к месту единения своих супругов, чем вырывает из Цинцю стыдливый окрик:       — Бингэ!       Но Бинхэ уже совершает новое движение бедрами, Цинцю всхлипывает, а на язык Бингэ, приласкавшего одновременно и дырочку Цинцю, и член Бинхэ, попадает их перемешанная влага. Бингэ довольно рычит, влажно целует место единения и вновь собирает языком их вкус, пока член Бинхэ медленно двигается внутри Цинцю. Ощущения донельзя странные, но Шэнь Цинцю… Нравится. До одури нравится.       Черт… Он рад, что его румянец скрывает темнота.       — Муж готов принять этого супруга? — судя по голосу, Бингэ с трудом сдерживается. Сжимаясь от внутреннего страха и трепета, Цинцю кое-как кивает.       — Тогда этот супруг…. Постарается.       В следующее мгновение к члену Бинхэ проникает кончик пальца Бингэ, оттягивая пульсирующий край дырочки в сторону. Цинцю стонет и прячет лицо в шее первого мужа, пока тот оглаживает его спину, успокаивая, а второй муж аккуратно двигает кончиком пальца, давая привыкнуть к новым ощущениям. Скоро палец начинает продвигаться все дальше и дальше. Цинцю становится странно, непривычно, он сжимается непроизвольно, но потом ощущает прикосновение губ к лопаткам и неосознанно выгибается сильней, пропуская в себя палец до конца. Остальные пальцы Ло Бингэ трепетно щекочут растянутые края дырочки, поглаживают, пачкаясь в масле, и Цинцю скоро расслабляется.       — Мой супруг отлично справляется, — ласково, как большой дикий тигр, урчит Бингэ.       — Наш супруг, — вновь не сдержавшись, рычит в ответ Бинхэ.       — Ох, прости, муж,— издевательски протягивает Ло Бингэ, обхватив Шэнь Цинцю за талию, положив подбородок ему на плечо и заглядывая в искаженное лицо Ло Бинхэ. — Как-то и забыл, что ты тоже здесь.       — Не ссорьтесь, — раздраженно выдыхает Шэнь Цинцю, сжавшись сзади и утягивая готовящегося разразиться ругательствами Ло Бинхэ в примирительный поцелуй.       Ло Бингэ ворчит, закусывает загривок Цинцю в мягком захвате зубов, слегка сгибает палец изнутри, поглаживая мягкие стеночки, и Цинцю пробивает на мелкую-мелкую дрожь. Это… Волнительно. Прежде его супруги не хотели переходить черты, боялись сделать ему больно, но сейчас, когда Шэнь Цинцю сам утащил их на их большую постель, всё было иначе. Услышав его просьбу, они кинулись его целовать — чувственнее и глубже чем обычно, обещая неописуемое удовольствие, и…       Цинцю тихо охнул: кажется, он стал течь ещё обильней. Его смазка наверняка уже собралась у Бинхэ в пупке маленькой лужицей… Боже, как стыдно… Цинцю, не удержавшись от нахлынувшего возбуждения, проезжается своим влажным органом по животу Бинхэ, но вместе с тем опускается на его член ещё больше — и стонет, тихо, жалко, неудовлетворенно. Бингэ, заметив это, щекочет бок Цинцю свободной рукой, заставив его тем самым чуть-чуть приподняться, и обхватывает истекающий смазкой член в свои пальцы, начиная двигать рукой.       — Ещё, — почти хнычет Цинцю.       — Скоро, — многообещающе шепчет Бингэ, целуя его волосы.       Всё ещё не успокоившийся Бинхэ ревниво ловит дрожащее дыхание супруга в свой рот, начиная толкаться внутрь, и Цинцю ощущает, как палец Бингэ и член Бинхэ начинают двигаться вместе. Привыкнуть к этому, кажется, не так уж и сложно. Сложнее принять ещё один палец, но когда у Цинцю получается и это, становится легче — хотя бы морально.       Как ни странно, оставаясь в какой-то степени соперниками в повседневной жизни, Ло Бинхэ и Ло Бингэ неплохо ладили, когда дело касалось занятий любовью с Шэнь Цинцю. Даже сейчас, быстро позабыв о своих распрях, Бингэ и Бинхэ действуют сообща: первый беспрестанно поощряет Цинцю, целуя кромку уха и лаская рукой его член, а второй не отстает, осыпая поцелуями лицо и губы. Внутрь медленно, очень медленно начинает проникать ещё один палец — а Цинцю мало. Когда в нем оказывается уже два пальца Бингэ, не считая размашисто вбивающегося члена Бинхэ, ему кажется, что он сможет… Сможет принять ещё. И пускай то, что сейчас предстоит пережить Цинцю, было для него чем-то неизведанным и потому — пугающим, Цинцю знает, что бояться ему на самом деле нечего. Его мужья — люди, демоны, полудемоны — какая, в Бездну, разница? — это те, кому он готов отдать свою жизнь прямо в руки. Что там какая-то хризантема?       — Хочу тебя внутри, — хрипло произносит Цинцю, оборачиваясь. Голодный взгляд Ло Бингэ практически пожирает его, но это возбуждает лишь сильнее. — Пожалуйста, — поясница прогибается глубже, голос становится тише, а влажный взгляд, напротив, сверкает в свете свечей ещё ярче, — вставь…       Когда округлые ягодицы Шэнь Цинцю призывно поднимаются кверху, а его дрожащие руки сами раскрывают половинки, демонстрируя расслабленную дырочку, непроизвольно сжимающуюся на гигантском члене Ло Бинхэ, Ло Бингэ тяжело сглатывает. От одного осознания того, что скоро в нее поместятся сразу два таких, у всех присутствующих в головах мутнится, а в разуме становится так приятно и гудяще пусто, что не остается места ничему, кроме дикого, острого, всепоглощающего желания.       Бингэ оглаживает свой орган — не менее внушительный, чем у Бинхэ — размазывает смазку, выливает в ложбинку между ягодицами Цинцю побольше прохладного масла, что тут же пачкает простыни и ноги сразу двух его мужей, а потом приближается, обхватывает Цинцю поперек ребер, прижимается грудью к спине и предупреждает тихо:       — Сейчас… Может быть немного больно.       Цинцю судорожно кивает. Боль ему не страшна. Уже нет. Прожив с двумя ненасытными демонами достаточно времени, он прекрасно знает, что за возможной болью всегда следует всесокрушающее удовольствие. И он хочет его. До дрожи в коленях и сердце, до закушенных в кровь губ и трепета где-то за грудиной, хочет, хочет, хочет…       Когда головка члена Бингэ начинает медленно проникать внутрь, Цинцю, несмотря на всё его желание, всю его уверенность, на мгновение, не сдержавшись, теряется в незнакомых ощущениях и… Всё же пугается. Вскрик застревает у него в глотке, тело спешит податься вперед, чтобы уйти от пронзающего давления, и Бинхэ тут же торопится помочь, сцеловывая трепетное дрожание адамового яблока на влажном от сладкого пота горле супруга. Теплый язык Бингэ властно проходится по его шее сзади, рука продолжает двигаться на его члене, доставляя удовольствие вопреки дискомфорту, и низкий голос шепчет сладко:       — Ты будешь хорошим мужем для нас. Ты примешь нас обоих, и тогда драгоценный супруг осознает, что на самом деле значит принадлежать своим мужьям…       Не переставая сыпать грязными дерзостями, Бингэ осторожно, несмотря на свои распаляющие дерзкие речи, продвигается внутрь — а Цинцю чувствует, что его хотят казнить. Всё же, это действительно больно — казалось, что кромка его бедной дырочки сейчас с треском порвется, смешивая прозрачное масло со струйкой теплой крови… Но оба его мужа достаточно внимательны, чтобы не допустить этого.       Ло Бингэ терпелив. Он не торопится, выцеловывая на шее и лопатках Шэнь Цинцю ласковые узоры, пока тот толкается вперед, на самую малость проникая внутрь, то снова выскальзывает назад. Когда же головка смогла, наконец, протиснуться внутрь, давя на член Бинхэ и распирая натруженные от предыдущих игр стенки, Цинцю просит их остановиться. Ненадолго, только чтобы прочувствовать, запомнить, привыкнуть… Бинхэ и Бингэ тяжело дышат, а Цинцю, прикрыв глаза, впитывает в себя каждое ощущение.       От двух членов Бинхэ идет отчетливая пульсация и удивительный жар. Жарко, больно… Но приятно. Его мужья оба в нем. Одновременно. Одно только это осознание пускает душу Цинцю лететь птицей. Если бы он мог, он бы с нежностью приласкал лицо Бинхэ перед собой, утерев слезу наслаждения, собравшуюся в уголке чуть прищуренных глаз. Он бы дотронулся до волос Бингэ, чтобы приласкать нежные кудри.       Ему с ними… Так хорошо, что… Кажется, что сердце в груди вот-вот разорвётся от нежности.       — Если я сейчас не двинусь, сойду с ума, — низко, почти умоляюще рычит Бингэ сзади, и Цинцю пробивает на ласковый смех.       — Не у тебя ли самая большая выдержка из всех нас? — Ло Бинхэ не может упустить возможность поддеть Ло Бингэ, дерзко сверкая глазами.       — Бинхэ, — незлобливо журит его Цинцю. — У нашего мужа это тоже впервые. Не обижай его.       — Вы… — ошарашенно звучит голос Бингэ, но Бинхэ и Цинцю уже слились в нежном поцелуе, чтобы спрятать свои широкие улыбки.       — Ты можешь… Зайти глубже, — выдыхает Цинцю, оторвавшись от поцелуя и обращаясь к Бингэ. Заклинатель расслабляется, насколько возможно, и прикрывает глаза, готовясь к вторжению.       Бингэ мстительно входит чуть быстрее, чем думалось, и Цинцю с Бинхэ ахают в голос — они оба чувствуют, насколько туго и плотно теперь стало внутри. Рука Бингэ поворачивает искаженное сладкой мукой лицо Цинцю к себе, и Бингэ накрывает его уста своими, словно извиняясь.       — Тише, расслабься… — мягкие губы целуют нежно-нежно, и у Цинцю все мысли вылетают из головы. — Умница, всё просто великолепно, — поощряет его Бингэ сквозь новый ласковый поцелуй, пока сам совершает аккуратное движение вперед, пробивая себе путь ещё ненамного. От распирающего давления изнутри Цинцю несдержанно вскрикивает — Бингэ выпивает и этот вскрик, ускоряя движение руки на его члене, заставляя тугое нутро расслабиться и пустить массивный член в себя ещё дальше.       Бинхэ смотрит на своих супругов, кусает губы и оглаживает бока Шэнь Цинцю, пытаясь сдержать стон. Ему тоже больно — всё-таки, Цинцю оказался слишком тугим для них с Бингэ — но совсем скоро, благодаря совместным усилиям двух полудемонов, проход Цинцю расслабляется достаточно, чтобы принять два органа на половину их длины. Учитывая, что это их первый раз в таком положении — этого уже достаточно. Заклинатель кивает слабо, смаргивая слезы, и выдавливает:       — При… Приступайте.       Первым слушается Бинхэ. Он мягко двигает бедрами вперед, загоняя себя вглубь мужа до самого конца, и сразу аккуратно ведет бедрами вниз. Бингэ довольно гудит, ощущая приятное трение, и следующий толчок уже за ним. А потом… Они начинают двигаться одновременно, и Шэнь Цинцю, наконец, понимает, что значит быть супругом сразу двух Владык мира. Шэнь Цинцю хочет упасть на грудь Бинхэ, но Бингэ собственнически удерживает его своей рукой за торс, прижимая к своей груди. Заклинатель в этот момент абсолютно беспомощен — не имея возможности шевелить руками или же сместиться, он лишен инициативы. Он может лишь отдаться на милость двум до головокружения любящим его искусителям, что целуют его сверху, ласкают спереди и заполняют собой снизу… И он делает это с превеликой радостью.       Совсем скоро комнату заполняют громкие стоны, полные ошеломительного удовольствия: Цинцю расслабляется настолько, чтобы не обращать внимания на боль. В конце концов, всё равно каждый толчок, помимо боли, несет за собой волнительную дрожь; она щекочет пах и выбивает из охриплого голоса высокие ноты стыдливого наслаждения.       Бингэ скалится, целуя-кусая молочную кожу загривка мужа, и начинает толкаться мощнее, глубже, резче, каждым своим несдержанным движением заставляя Цинцю — и даже Бинхэ — жадно всхлипывать. Смазки членов Бингэ и Бинхэ хватает для того, чтобы облегчить проникновение. Более того, ее оказывается даже больше, чем думалось — скоро два синхронно двигающихся члена начинают выдавливать её из красной содрогающейся дырочки, перемешанную с маслом, и воздух наполняется пошлыми, возбуждающими звуками сливающихся в страсти тел.       Шэнь Цинцю кричит, закатывая глаза от удовольствия, когда оба его мужа совершают особенно удачный толчок внутрь. Два полудемона переглядываются, лаская ладное тело своего супруга четырьмя руками, взгляды их теплеют, и Ло Бингэ, потянувшись из-за спины Шэнь Цинцю, прижимая того к чужой широкой груди, целует Ло Бинхэ. Шэнь Цинцю всхлипывает, смазывая слезы о шею Ло Бинхэ, пока Бинхэ и Бингэ сплетаются в поцелуе — таком странном и редком для них двоих, но, несомненно, обоюдно теплом. Они словно благодарят друг друга — за заботу о своем супруге, за удовольствие, делимое на троих, и за эту самую минуту, в которую три жарких сердца бьются, как одно.       Движения становятся беспорядочными и рассинхронными, крики Шэнь Цинцю — всё более бесстыдными, воздух — ещё более горячим, и скоро Ло Бингэ окончательно приваливается к спине Шэнь Цинцю, вжимая его в тело Ло Бинхэ до предела, и обильно кончает с глухим стоном. Ему кажется, что он может ощущать биение сердца Ло Бинхэ сквозь тело Шэнь Цинцю, и это приводит его в странное волнение.       Черные бездонные глаза Ло Бингэ застывают на глазах Ло Бинхэ, улавливают в них какое-то ласковое понимание и прикрываются, трепеща… Прежде Ло Бингэ почти никогда не кончал первым. Но в этот раз, слившись в совершенном единении не только с Шэнь Цинцю, которого он всем сердцем любит, но и с Ло Бинхэ, которого всё ещё с трудом подпускает к себе, он вдруг ощутил, что они и правда… Связаны. Все трое.       Ло Бинхэ удивленно мычит, когда Ло Бингэ целует его ещё раз — коротко, но мягко. Так, как обычно целует только Шэнь Цинцю. Сверкнув глазами напоследок, Ло Бингэ выходит и падает на смятые простыни рядом со своими супругами. Бинхэ, с трудом отойдя от странного, приятного потрясения, что подарил поцелуй Бингэ, осознает, наконец, что обрел полную свободу действий и может делать всё, что пожелает. Получив благосклонный взгляд Ло Бингэ, он поворачивает голову к лицу Шэнь Цинцю и нежно целует его в щеку, прижимая к себе крепче.       — Всё хорошо?       Шэнь Цинцю не может ответить — только тихо-тихо стонать. Он тяжело дышит, всхлипывая и содрогаясь всем телом, переживая целый фейерверк ощущений. Сперма Ло Бингэ горячит нутро и толчками вырывается наружу, пачкая не только дырочку Цинцю, но и мошонку Бинхэ, стекая на девственно белые простыни… Он ещё не кончил, но, вообразив, какая соблазнительная картина предстала пристально-нежному взгляду Ло Бингэ, вдруг чувствует, что невероятно близок к этому.       Ло Бингэ с непривычной для него теплотой наблюдает за ними двумя, опершись на один локоть и поглаживая поясницу Шэнь Цинцю. Ло Бинхэ запускает руку ниже, без труда вставляя к своему члену два пальца, пачкая их в семени, смазке и масле и приоткрывая проход шире, позволяя мешанине соков свободно стекать вниз. Цинцю вздрагивает, пробормотав обесиленно: «Прошу», — и одного этого слова хватает, чтобы Бинхэ, послушавшись, начал двигаться.       Он доводит их до оргазма аккуратно, не торопясь, с оттяжкой и расстановкой. После сумасшедшего ритма предыдущих минут это кажется самой настоящей пыткой. Но именно это удовольствие, что медленно копит и крутит горячее возбуждение в животе, является самым приятным из всех возможных. По крайней мере, для Шэнь Цинцю. И оба его супруга прекрасно об этом знают.       Шэнь Цинцю и Ло Бинхэ кончают почти одновременно. Ло Бинхэ быстро распутывает руки Шэнь Цинцю, и они разнеженно обнимают друг друга, закрывая глаза и пытаясь перевести неспокойное дыхание. Ло Бингэ поднимается с постели и приносит ткань, принимаясь обтирать своих супругов, и Шэнь Цинцю, ощущая приятную истому во всем теле, тихо улыбается, утыкаясь Бинхэ в шею.       После Ло Бингэ аккуратно перемещает тело Шэнь Цинцю между ним и Ло Бинхэ, разворачивая лицом к себе. После он накрывает их всех одеялом, закидывает руку через Шэнь Цинцю, касаясь плеча своего двойника, и кладет подбородок Цинцю на макушку. Заклинатель, что ещё не успел провалиться в сон, не перестает улыбаться, прижимаясь лицом к широкой груди Ло Бингэ, в которой сильно и спокойно бьется большое сердце, и касаясь пальцами пальцев Ло Бинхэ, переплетенных с его под одеялом, через которые хорошо чувствуется стройный, теплый пульс. Засыпает он с мыслью о том, что его мужья… Самые-самые лучшие.       А Бингэ и Бинхэ, засыпая следом, в унисон думают, что им с Шэнь Цинцю очень и очень повезло.