***
Когда Серёжа выскочил из квартиры, хлопнув дверью, Демидов испытал что-то близкое к шоку. Погрузившись в себя, устав от контакта с внешним миром, он забыл о чувствах Беляева, который, оказывается, уже настроил теорий и, более того, всё решил за него, пробравшись в его мозги. Это очень сильно разозлило Дмитрия. Скрипнув зубами, он подошёл к аппарату, поднял трубку и велел Эдуарду ехать за сбежавшим и следить за ним, не привлекая внимания. Тот ещё не успел отъехать, поэтому тотчас начал преследование. А спустя двадцать минут мужчина позвонил ему и сообщил, что Сергей сиганул в горящий дом. Лицо Демидова стало каменным, но в глазах появилось очень много эмоций, они буквально загорелись ими. Полковник помчался туда. …Сергей открыл глаза и, кашлянув, сонно осмотрелся. Он лежал в их кровати, дома. В кресле восседал Дмитрий, и вид у него был достаточно свирепый. Беляеву стало не по себе. Снова кашлянув, он натянул одеяло до подбородка, испуганно взирая на полковника. Молчание затянулось. Это было неприятное, какое-то злое молчание, такое же холодное, как Демидов в те минуты, когда они возвращались из ресторана домой. — Я очень сердит на тебя, — сурово сказал Дмитрий. И Сергей вдруг испытал облегчение. Слова мужчины помогли парню понять, что тот чувствует, а это куда лучше тёмной неизвестности. Сглотнув, Беляев очень хотел спросить «Вы изменили ко мне отношение? Только скажите правду», но не мог набраться на это храбрости. — Простите, — прошептал он. В лёгких было неприятно. — Больше никогда не смей уходить, хлопнув дверью, — с расстановкой произнёс Демидов. — Хорошо, простите… — Сергей покраснел. — Ты чуть не погиб в пожаре. Что это за фокусы? — Дмитрий медленно встал и подошёл к кровати. — Зато я спас девочку и щенка, — в голосе студента зазвенела гордость. — Это похвально, — совершенно серьёзно сказал мужчина, — но ты мог погибнуть. — Я не думал об этом. — А зря, — Демидов чуть прищурился, на миг поджимая губы. — Ты везде найдёшь приключения, правда? Беляев смущённо закусил угол губ. — Надеюсь, инцидент исчерпан, и ты больше ничего не выкинешь? — сухо спросил полковник. Сердце парня заклокотало в груди. Это был его шанс задать самый важный вопрос. Если он сейчас согласится, что всё в порядке, то говорить об этом после будет глупо и неправильно, и Серёжа весь изведётся домыслами. — Я… хочу кое-что спросить, — с трудом произнёс он, кашляя. — Слушаю. — Вы… вы изменили ко мне отношение после этого ужина с вашими товарищами? — почти прошептал Сергей, взирая на мужчину, как кролик на удава. — А должен был? — нахмурился тот. — Они сказали, что я вражина… Узнай они, кто я, они бы перестали с вами дружить. Или уговаривали бы расстаться… — пылко заговорил студент. — Стоп, — прервал его брюнет. — Во-первых, я не поддаюсь влиянию. Во-вторых, мнение других меня совершенно не волнует. В-третьих, нет, я не изменил к тебе отношение. Беляев снова ощутил облегчение и даже радость. Губы невольно дрогнули в улыбке и стало так легко, так хорошо. — Это всё? — столь же сурово спросил Демидов. — Да, теперь всё… Дмитрий отошёл к столу, взял графин и налил в стакан воды, затем вернулся к любовнику и вручил ему напиток. Тот с жадностью выпил всю воду. — Спасибо. Демидов забрал стакан и вернул его на стол. — У нас же сегодня театр, — вспомнил Беляев и вздрогнул. — Тебе надо лежать. В театр сходим в другой раз, — бесцветно ответил полковник. Сергей немного помолчал, переваривая всё услышанное, а потом тихо сказал: — Полежите со мной. Пожалуйста… Дмитрий как-то странно посмотрел на парня, но ничего не ответил и выполнил его просьбу. Серёжа ощутил волнующий аромат его одеколона и свежести. Улыбнувшись, он лёг головой на плечо мужчины, и тот медленно обнял парня одной рукой. Дав себе волю, Беляев положил ладонь на живот полковника и испытал полнейшее удовлетворение. — Не сердитесь на меня, пожалуйста. Я должен был поговорить с вами, а не набрасываться, но вы казались таким мрачным и холодным, что я… — сбивчиво произнёс он, глядя на то, как по лакированному шкафу ползёт солнечный луч. — Впредь будь добр объясняться, — раздался строгий голос. — Простите, но… — Что? Беляев отлепил голову от прекрасной груди Демидова и посмотрел в его глаза очень тепло и доверчиво: — Но как мне понять, сердитесь вы или нет? Иногда по вам этого совсем не видно… — Если меня будет что-то не устраивать, я сообщу, — бесстрастно ответил мужчина. Сергей подался вперёд и коснулся губами его губ. Дмитрий редко закрывал глаза при поцелуе, вот и сейчас не стал. Поглаживая кончиками пальцев спину Серёжи, он ответил на ласку, медленно проталкиваясь языком в его рот. И Беляев окончательно растаял, отдаваясь во власть страстного и такого нежного поцелуя.***
Через три дня настало двадцатое июня. В то утро Демидов был на службе. Его подчинённые раскручивали дело о крупной финансовой махинации, и полковник лично присутствовал на допросе. Он мог бы не приходить, сидя в своём шикарном кабинете, облицованном дубовыми панелями, и пить чай с лимоном из гранёного стакана в подстаканнике. Мог бы, если бы был не собой. Для Дмитрия пытки всегда являлись некой игрой и частью его природы. Это вам не протоколы заполнять. Это азарт, сила. — Ты же понимаешь, что скоро сюда приведут твоих жену и дочь? — насмешливо спрашивал Демидов, то включая, то выключая лампу, яркий свет которой был направлен прямо в лицо лысоватого мужчины с окровавленным лицом. — Их будут пытать. Бить шлангом, поливать кипятком… Это больно. Тебе не жаль их, Еглеев? — Прошу, поверьте мне… — чуть не плача, прошептал арестованный. — Я не совершал махинаций, я ничего не воровал из кассы… — Но кто-то же это сделал. Ты директор магазина, именно ты проводишь сверку в конце каждой смены, — деланно-ласково отозвался Демидов, с наслаждением глядя на то, как затравленный жмурится и из его глаз текут слёзы. — Я не хочу наговаривать на коллег, но я этого не делал… — А кто тогда? Шульц? Она дала показания против тебя. Директор магазина заплакал, его лицо стало ещё более несчастным и некрасивым. — Подпиши эти бумаги, не стоит портить судьбу себе и своим близким. — Я не могу подписать то, что ко мне не относится. — Ясно, — кивнул Демидов, явно не ожидая ничего другого. Встав, он провёл ладонью по блестящим чёрным волосам, зачёсанным назад, и кивнул стоящим у стены лейтенантам. Те без лишних уточнений схватили директора магазина под мышки и приставили спиной к стене. Пока один удерживал его, второй сдёрнул вниз штаны Еглеева вместе с бельём. Тот плакал и дрожал, шепча: «Молю, не надо…». Но подобное никак не могло остановить или разжалобить Дмитрия. Полковник взял стоящий в углу пыльный солдатский сапог, и со всей силой ударил его подошвой член и яйца мужчины. Директор магазина взревел. Чуть улыбнувшись, Демидов начал быстро двигать рукой, нанося сильные и сокрушительные удары. Еглеев дёргался, вопя нечеловеческим ором, срывая голос. И снова во время истязаний в голове полковника возник образ Серёжи. Должно быть, тот уже готовится к бракосочетанию, ведь через каких-то два часа они распишутся. Потом они приедут домой и поужинают: Беляев сказал, что хотел бы сам всё приготовить, без походов по ресторанам. Милый, тёплый, уютный Серёжа! Низ живота Демидова слегка свело сладостным томлением, в то время как половые органы Еглеева превращались в фарш, и по ногам того текла кровь, сапог тоже из чёрного превратился в алый. Вскоре полковник заменил его деревянной пластиной. Директор магазина то терял сознание, что возвращался в него. Понимая, что такими темпами тот скоро умрёт, Дмитрий ударил арестованного по лицу. Несчастный уже ничего не понимал от боли, безумно глядя на мучителя сквозь пелену горячих слёз. — Подпишешь, сука? — скалясь, шёпотом спросил Демидов. — П-подпишу… — с трудом проговорил Еглеев, дрожа от адской боли в паху. — Значит, воровал? — оскал мужчины стал ещё более зловещим. — В-воровал… — Сука, — повторил полковник, улыбнувшись. Между ног у Еглеева было всё разбито и травмировано. Сплошное красное месиво и висящие куски кожи, залитые кровью. Отбросив деревяшку, Дмитрий кивнул на стол, мол ведите его и дайте подписать бумаги. Каждый шаг арестованного был сопровождён диким воплем боли. Демидов поднял окровавленные ладони и с блеском в глазах рассматривал кровь на пальцах. В этом было что-то невообразимо приятное и волнующее. Тот факт, что Еглеев теперь стал совершенно недееспособным как мужчина, дарил сладкое удовлетворение, заставляя взгляд становиться ещё более тёмным и глубоким. «Пора ехать за Серёжей», — с теплотой подумал Демидов. Беляев встретил его мягкой улыбкой. Он был уже облачён в чёрный костюм и белую рубашку. Дмитрий тщательно устранил следы насилия на работе, сменив форму. Позже, одеваясь в нарядный костюм, брюнет вдруг подумал: «Как бы отреагировал Серёжа, увидев то, что произошло?». И тут же ответил сам себе. Ужасом, страхом, обмороком, как же ещё? И Демидову страшно захотелось слегка помучить своего без пяти минут мужа. Не пугая. Совсем чуть-чуть. Блестя глазами, словно после пары бокалов вина, он вышел в коридор и, когда Сергей поднялся со стула, шагая ему навстречу, полковник мягко протянул его к себе, поцеловал в губы, а затем положил ладонь на его шею и начал её сдавливать, с наслаждением наблюдая, как краснеет лицо студента. Тот явно доверял Дмитрию, и поскольку уже переживал подобное в сексе, не заволновался, просто оставил ладонь на запястье сжимающей руки, и приоткрыл рот, пытаясь хлебнуть воздуха. Демидов откровенно любовался выражением лица парня, и когда то стало чрезмерно красным, отпустил шею, принимаясь ласково поглаживать её. Серёжа блестел глазами, жадно глотая воздух. — Ты прекрасен, — шепнул Дмитрий и коснулся губами его губ, а затем принялся покрывать лёгкими влажными поцелуями следы своих пальцев на шее Беляева. Тот растворился в ощущениях, обнимая мужчину и всё ещё неровно дыша.