Игры Бездушных. Живая улика

Предупреждение: книга первая и пока единственная, текст корявый. Не обессудьте. Негатив попридержите при себе и даже не пытайтесь - удалю. Не за этим сюда пришла. В писатели не мечусь, собственно, таковым и не являюсь. Книга - чисто творческий эксперимент, вызов, на который было потрачено уйма времени и ресурсов. И, тем не менее, если вам захотелось написать критику к данному произведению, делайте это аргументированно и корректно. Спасибо за понимание! Приятного чтения! — Беги, Анна, беги! — вырываясь, кричала мама. Бездыханное тело сестры уже лежало у моих ног, а я стояла. Я, чёрт подери, стояла и ничего не могла сделать, ничего не могла предпринять! Тело категорически отказывало подчиняться, словно я была запечатана в абсолютно бестолковом куске неподвижной и бесчувственной плоти, который игнорировал посылаемые мозгом сигналы. Давно охватившие страх, отчаяние и безысходность разрывали меня изнутри, и я кричала. Нет, не вслух. Внутри этой оцепеневшей оболочки. Безмолвно. Душераздирающе. Слёзы бесконечными ручьями бежали вниз по щекам, и я не могла оторвать взгляда от безумных и жутких глаз монстра, который, впившись в тело моей матери, жадно поглощал её жизнь. С каждым новым его глотком она увядала, и смерть её неумолимо быстро приближалась. А нещадные глаза бездушной твари смеялись, да так громко и раскатисто, что смех буквально отдавался гулким и до неприязни отвратительно-липким эхом в моей голове. С каждым разом смех становился ещё более раскатистым и ещё более невыносимым, пока и вовсе вконец не ошалел… Я проснулась в холодном поту, с заплаканными глазами. Сердце вот-вот было готово выскочить наружу. Казалось, будто всё это со мной случилось только вчера. События трёхлетней давности периодически возвращались в виде ночных кошмаров, и я вновь и вновь переживала весь этот ужас, страх, вновь становилась безмолвным свидетелем того, как на моих глазах убивают близких мне людей. Иногда менялись какие-то незначительные детали, а иногда кошмар, полностью изменив структуру, преобразовывался в нечто поистине сюрреалистичное, и от этого образы становились ещё более зловещими, переживания — болезненно острыми. Часто после пробуждения я долгое время приходила в себя. Вот и сейчас мне потребовалось как минимум двадцать минут, чтобы успокоиться. Но душевные раны, нет, огромные зияющие дыры, даже спустя три года не желали затягиваться, вернее, это я не позволяла им затянуться и бесследно исчезнуть. И ночные кошмары мне в этом всегда подсобляли. Нужно прямо-таки отдать им должное. До сих пор ненавидела и корила себя за слабость и бездействие в тот треклятый вечер, но что я могла сделать, когда разум мой находился под действием гипноза бездушного? Ничего! Хотя не факт, что, умей я тогда возводить ментальные барьеры, смогла бы хоть как-то воспрепятствовать монстру и защитить свою семью. Скорей всего, меня бы постигла точно такая же участь, как сестру и мать. Но тогда мне уже попросту было бы всё равно. Тем не менее, я осталась жива. Меня вырвали из лап бездушного его же соплеменники. Сэмюэль заверил, что теперь меня никто не тронет и теперь я нахожусь под опекой некой Виттории Ариосто. Затем он заглянул в глаза, вернее, он заглядывал в глубь моего сознания. Что-то произнёс, а я в ответ кивнула, и весь этот ранее случившийся со мной ужас мгновенно стёрся из памяти, на душе стало спокойно и пусто одновременно. Меня куда-то везли. И вот я тут, три года спустя, скорей всего, пожизненно заточённая в стенах огромного поместья, которое являлось частью огромного комплекса Ариосто — одной из древнейших, и её клана, подчеркну, одного из сильнейших кланов на территории Евразии. А таких, как я, адоптов, тут проживало ещё с несколько десятков. Кто-то попал сюда не по воле своей, кого-то также спасли, вытащили из цепких лап обезумевших хищников, предоставив так называемый кров над головой, но такое определение как «пожизненная каторга» тут более чем уместно. Мы просто серая безвольная масса, легко управляемый персонал, который взамен на собственную жизнь готов исполнять практически все приказы. Достаточно одного мрачного взгляда и жуткого оскала управляющего бессмертного, и ты готов в считаные секунды выдраить все углы и вылизать каждый сантиметр этого злосчастного места. Да что там. Готов денно и нощно стоять, смахивать кружащие над прекрасными иссиня-чёрными волосами Григория пылинки, а то не дай Бог спикирует хоть одна на идеально зачёсанную причёску, и считай всё, ты не жилец. Одно безумно радовало. У нас был некий статус неприкосновенности. Никто, кроме самой Виттории не вправе был сильно навредить адопту… ну, практически никто. Поэтому чем ты тише, незаметнее и послушнее, тем у тебя больше шансов прослужить долго и без каких-либо эксцессов на свою голову. И, конечно же, твои шансы удваиваются, если у тебя появляется, скажем так, друг, защитник, попечитель в облике более или менее человечного Сэмюэля. Единственный бессмертный, к которому с того момента, как спас меня, в каком-то смысле прикипела. Но даже с таким заступником под боком мне не миновать смерти, узнай кто-либо из клана, кем являюсь на самом деле. От таких, как я, избавляются не раздумывая, безо всяких сожалений сворачивают шею прямо на месте, ибо память моя может хранить то, в курсе чего простому обывателю, вроде меня, не следовало бы быть. Слишком рискованно для Них, и нет мне по сути места даже среди адоптов. Поэтому каждая минута моего пребывания здесь является чем-то сродни хождению по краю лезвия ножа. Иногда приходится использовать по максимуму мне отведённые актёрские способности и «поддаваться» гипнозу, чтоб не выдать себя с потрохами. Серьёзных посягательств на моё тело со стороны членов клана не было и, надеюсь, не будет, но всё же не могу оставаться полностью спокойна на этот счёт, даже не смотря на статус неприкосновенности и частичного покровительства Сэмюэля Харта. А ещё я дала себе и своей погибшей семье обещание, что обязательно выберусь из этого адского места и наперекор судьбе продолжу свой род — заведу собственную и нарожаю много детишек. Слишком амбициозно в моём-то положении? Возможно. Я до сих пор жива, что придаёт невероятно много сил, мотивацию и надежду на будущее вне этого адского места. Не собираюсь всю оставшуюся жизнь провести в раболепном плену у ненавистных мне бездушных. А посему буду и дальше продолжать маленькой, незаметной мышью ловко, почти бесшумно лавировать меж лап опасного и очень грозного хищника — Виттории и её клана, и терпеливо выжидать нужного момента. Четыре пятнадцать — большими красными буквами на экране цифрового будильника — единственная устройство-роскошь в комнате каждого адопта. Чёрт! Сегодня намечается вечер Кровавой охоты. Будем принимать гостей из союзного клана, также будут присутствовать высокопоставленные лица. Вкалывать по самое не могу. Да, это про нас любимых бесхарактерных заморышей — адоптов. У меня пятнадцать минут на то, чтобы быстро одеться, привести себя в порядок и подняться в холл нашего корпуса. Бросила последний взгляд на собственное отражение в зеркале: ничем не примечательная, в серой униформе, серо-зелёные глаза, тщательно зачёсанные и собранные на затылке волосы, каштанового цвета, но в такой мрачной обстановке совсем уж блеклого, лишь только непослушная кучерявая чёлка немного разбавляла образ непосредственной серой мыши. Невольно остановилась на маленькой татуировке на шее, которая выдавала принадлежность к самому низшему сословию клана. Клеймо. Меня передёрнуло от секундного отвращения к самой себе. Но клянусь богами, однажды избавлюсь от этой метки раз и навсегда. Почти незаметно проскользнула в холл, где адопты нашего корпуса уже стояли в одну ровную линию и слушали указания Григория на сегодняшний день. Затем быстренько протеснилась между двух адоптов в самом конце. К сожалению, это не ускользнуло от взгляда Григория. — Анна, плюс два часа. Всю неделю, — не глядя в мою сторону, но назидательным тоном произнёс бездушный. И не возразишь ведь. Ох, не так должен был начаться этот день. Ещё плюс два часа к уже имеющимся двенадцати. Чёрт! А сегодня вообще хоть в могилу от бессилия уройся, но сделай всё как надо и много — определённо практически беспрерывный, в связи с намечающимися событиями, «пахач» обеспечен. Иногда случается, что адопт просто падает в обморок от переутомления, но хрена с два. Никто тебя не уложит в кроватку и не укроет мягким одеялом, чтоб отоспался себе и набрался новых сил до следующего утра. Для таких случаев существует один весьма простой и легкий метод восстановления энергии: тебе вливают в рот несколько капель вампирской крови, которая обладает не только лечебным и наркотическими эффектами, но и действует на человека как сильный энергетик. Ещё пара часов неустанной работы, а потом ты валишься на жёсткий пол своей маленькой комнаты-каморки так и не дойдя до собственной кровати. И не помню, когда в последний раз приходилось вкалывать сверхчасовую. Да это вообще на меня не похоже! Всегда собранная и пунктуальная Анна. И надо же было именно сегодня облажаться. Кошмары. Чтоб их! Когда Григорий закончил с наставлениями, мы быстренько направились к столовой, в спешке затолкали еду в желудки, распределились по парам и разбрелись кто по комнатам, кто по коридорам, в главный зал и главный двор. День обещал быть тяжёлым и весьма насыщенным. — П-с-с-с-т, — вдруг знакомое послышалось из-за угла. И я невольно обернулась, лицо моё тут же озарила счастливая улыбка. — Сэ-эм, ну наконец, — с едва сдерживаемым писком кинулась ему в объятия, выбив из его лёгких весь воздух. — Тише, тише, — слегка опешил Харт, но не преминул в ответ одарить меня уже привычно клыкастой улыбкой. — А я уже думала, что ты не придешь, — сказала я, прищурив глаза. — Ага, щас, — поддел Сэм, сияя лучезарной улыбкой на лице. — Пошли, — дёрнул за руку, и мы исчезли в проёме потайной двери. Потребовалось немало времени, чтобы наши с Хартом отношения вновь обрели более-менее тёплый и дружеский характер, как и раньше до того момента, когда стёртый кусок памяти внезапно обрушился на меня весьма болезненным и изничтожающим шквалом. Мне хотелось кричать и реветь с такой силой, что было всё равно услышит меня кто-нибудь или нет. — Сотрясение мозга и большой провал в памяти? Гибель родителей и сестры в автокатастрофе? Это лучшее, что ты мог придумать и внушить? — обида, злость, негодование на друга, а ещё внезапно вернувшаяся боль от потери близких разрывала с невиданной силой. Сэмюэль молчал. Его невероятно красивое лицо не выражало ровным счётом ничего. — Всё ради твоего же блага и твоей безопасности, Анна. — Заткнись! — вскрикнула, эмоции просто бурлили. — Что сталось с телами моей матери и сестры? — Могу только заверить, что наши чистильщики позаботились о телах. — Позаботились? Ты имеешь в виду, согласно всем святым канонам православной церкви вы провели все надлежащие обряды с телами моих близких? — с горечью в голосе продолжила. — Анна… — Отвечай! Как чистильщики Ариосто «заботятся» о телах вами же убитых людей? — Существуют два метода, — начал с большим нежеланием после продолжительной паузы. — Я тебя слушаю. — Первый — это кремирование. Виттория могущественна, у неё достаточно власти и денег, чтобы обзавестись собственными крематориями, там мы и избавляемся от тел. Второй… — замолчал, на мгновенье потупив взгляд. — И? Второй метод, Сэм? — На территории клана содержится очень опасная порода собак — Кане Корсо. Их выводят и дрессируют для того, чтобы сделать из них идеальную машину убийств, и собаки Виттории в корне отличаются от обычных Кане Корсо: слишком агрессивны, слишком опасны, слишком сильны. На территории содержатся также и другие животные, дикие, поэтому… — Каким методом вы избавились от тел близких мне людей, Сэм? — прервала бездушного. — Анна… — вновь этот взгляд в никуда. — Давай я закончу. Скормили тела собакам? Я права? — Ариосто не выбирает пищу для своих животных, ибо труп остаётся трупом с большим количеством улик, от которого нужно незамедлительно избавиться, поэтому ей всё равно, будут ли тела кремированы или же будут скормлены собакам, — произнёс утвердительно. — Ты омерзителен! Ты и вся ваша вампирская шайка! — меня просто выворачивало. — А теперь ответь мне, Сэм, где же убийца? — снова это абсолютное бесстрастие на лице Харта. — Отвечай! — терпению моему уже приходил конец. — Он больше не причинит тебе вреда, Анна. Поверь. Я этого не допущу, — уверил парень и приблизился, попытавшись обнять, на лице сдержанная сосредоточенность. Отскочила, как от чего-то поистине отвратительного и омерзительного. — Я знал, что рано или поздно память к тебе вернётся, — на лице ни одной эмоции. — Мозг твой не поддаётся гипнозу, и всё счастье, что тогда ты ещё не знала о своих способностях возводить ментальные барьеры. Поэтому мне с большим трудом, но удалось наложить временные ложные воспоминания, дабы на какое-то время обезопасить тебя. — Что ты такое, чёрт подери, несёшь? — спросила, с трудом осознавая суть сказанного. — Ты не обычная смертная, Анна. Но! От таких, как ты, избавляются, причём сразу. А я не смог этого сделать. — Не смог почему? — Что-то меня тогда остановило, и нет этому никакого объяснения, просто решил, что сохраню тебе жизнь. О чём ни на минуту не пожалел, — едва заметная улыбка на лице. — И как же ты понял, что я «необычная»? — голову сносило от поступающего потока информации. — Сразу, как только попытался стереть последние воспоминания из твоей памяти. Неосознанно, но ты уже тогда сопротивлялась, и это очень ощущалось, — протянул руку в попытках прикоснуться, сделал шаг вперёд. — Анна… — Нет, не подходи ко мне, — отступила и уже было развернулась, дабы свалить подальше от него… — Отныне будь осторожнее, Анни. Меньше видишь, меньше слышишь, тем лучше для тебя. Я, в свою очередь, сделаю всё возможное, чтобы ты как можно дольше оставалась в безопасности, и быть может, однажды… Но у меня больше не было сил находиться с Хартом в одной комнате, и я уже мчалась от него как можно дальше. Для нас, адоптов, не было секретом, кому принадлежат наши бесхребетные задницы, и всё же, оказывается, я долгое время пребывала в какой-то прострации, а трезвомыслящая часть моего сознания отказывала работать. До того самого момента, как ко мне вернулись воспоминания. Я понимала, что мне ничего не остаётся, как только окончательно смириться с реальностью, посмотреть в кои-то веки ужасающим фактам в лицо. Нет здесь места прекрасному. Этот мир жесток, и главными хозяевами тут являются не менее жестокие твари. Свои устои, свои законы, свои правила. А ты находишься на самом его дне в попытках, в бессмысленных потугах, уворачиваясь от участи, которая то и дело, что пытается тебя ухватить за горло. В следующий раз, когда-нибудь в следующий раз мы закончим наш разговор. И вот снова я тут, сижу напротив Харта, на излюбленном зелёном участочке-лужайке, который находится достаточно далеко от центрального и главного построения, где сейчас полным ходом шло приготовление к вампирской тусовке. У меня об одном только упоминании о Кровавой охоте всё сжималось внутри, но! Я не в силах буду что-либо изменить. Не в силах… У меня, собственно, тайм-аут на час, возможно на полтора, хотя, знаю, Григорий постарается и восполнит этот пробел дополнительными часами, и даже самые сильные уговоры Сэмюэля не убедят его в обратном. А наплевать. Пусть хоть ещё десять часов заставит работать, но я не собираюсь лишать себя сегодняшнего недолгого и приятного времяпрепровождения в компании единственного друга. Друга. Мысленно про себя улыбнулась. Какая может быть дружба меж опасным хищником и овцой? Оказывается, может, и мы тому подтверждение. Уже три года как довольно неплохо ладим. Волосы ржавого цвета, уложенные в художественном беспорядке, насмешливые временами хитроватые глаза, того же ржавого цвета, красивые, островатые черты лица, лучезарная остроклыкая улыбка. Сидит и что-то с таким энтузиазмом рассказывает, а я делаю вид, будто внимаю, улыбаюсь и просто наслаждаюсь моментом и его присутствием. В рот отправляется очередная сушина. Любит побаловать — не отнять, а я и рада. Сэмюэль — единственный островок утех среди всего этого вампирского безумия. Такой весьма неоднозначный островок. Плевать! — Анна, — взгляд внезапно серьёзный, проницательный. — М? — на мгновенье перестаю жевать. — Я хочу, чтобы сегодня вечером ты была более чем осторожна! — с напором продолжил Сэм. — Как, впрочем, и всегда на всех вампирских мероприятиях, — я пожала плечами и потянулась за очередной сушинкой, но руку мою перехватили. — Ты не понимаешь, — запястье сжали до боли. — Сегодня намечается очень серьёзная сходка двух кланов. Укрепление союза, так сказать. А это означает, что Виттория готова будет закрыть глаза на некоторые моменты, такие, как посягательства на её прислугу со стороны членов союзного клана. Так что будь осторожна, Анна. Возможно, не смогу сегодня за тобой полноценно присматривать. — Чёрт, Сэм, я и без тебя знаю, что должна быть осторожна. Уже три года, как осторожничаю! А теперь отпусти руку, — хватка разжалась, и я наконец дотянулась до последнего желаемого кусочка-сушинки и вкинула его в рот. — И, возможно, ты в кои-то веки вернёшься к вопросу об вызволении моей задницы из вашего… этого вампирского дурдома. — Я возвращаюсь к нему… постоянно, — произнёс с какой-то еле уловимой горечью в голосе Сэм. — Ещё не подходящий момент. — Надеюсь, он вскоре настанет, так как клянусь, сама сбегу из этого места, так и не дождавшись твоей помощи. — Не осмелишься. Чревато… — Поглядим, — пожала плечами и направила взгляд на поместье Виттории. Ненавистное здание. Ненавистное место. — Ага, поглядим… — с усмешкой повторил тот. — Что-нибудь слышно о Несторе? — спросила я как вроде между делом. — Всё ещё отбывает наказание, — пытался что-то разглядеть на моём лице Сэм, но я старалась выглядеть непринуждённо. — Анна, я обещал, что он и пальцем тебя не тронет — обещание выполню. На что я просто улыбнулась. А на самом деле мозг мой закипал при одной только мысли о Несторе. Я знала, союзный клан скоро его освободит. Каких-то три жалких года. И отнюдь не за сами убийства, а за превышение их количества, за то, что ослушался и наплевал на политику своего же клана. Горькая реальность. Тут своя правда, свои устои. Бессмысленно скулить. Ох, если бы я только смогла ему отплатить по достоинству за смерть близких, но это не в моих силах, при моём-то положении… пока не в моих. — Что ж, жаль, но время возвращаться, — с грустью вымолвила я и кинула последний взгляд на опустевший поднос, а затем резво подскочила, отряхнулась, и уже было рванула с места… — Э, нет. Не так быстро, — следом встал Харт, схватил меня за плечо и резко к себе развернул. Глаза в глаза. Чувствую ментальное давление, затем попытку внедрения в сознание. Возвожу ментальный барьер-препятствие, аккуратно, не ощутимо, и делаю это практически машинально. Спасибо Сэмюэлю, это и его заслуги тоже, отличным наставником оказался. — Анна, — ехидная улыбка отразилась на лице у бездушного. — Теперь ты возьмёшь и поцелуешь меня так страстно, как никогда прежде не целовала мужчин. "Ох, и вновь он меня испытывает. Ладно, вызов принят!" Ну держись! В этот раз не отступлю. И для самой себя неожиданно прильнула к губам бездушного, руками обвив его шею. Возможно, я и была девственницей, но, как целоваться всё же знала, и, к счастью, за все эти три года не забыла, как это делать. Сначала поцелуй был нежным, изучающим, затем он постепенно начинал набирать обороты. Дыхание участилось, сердце ускорило темп, а поцелуй, в свою очередь, стал ещё более требовательным. Сильнее прижалась телом. Чувствовала, как напряглась его грудь. Низ живота приятно зажгло. Чёрт! Я даже не думала, что поцелуй с бездушным, с Хартом в особенности, может быть настолько приятным. Затем он перенял инициативу, начал терзать мой рот, тщательно его изучая, местами невольно расцарапывая клыками, но как только непрошеному стону удалось вырваться из моих уст, Харт резко отстранился, тяжело дыша и тут же заглядывая в глаза затуманенным взглядом… — Анна? — хриплым голосом произнёс Харт. Я чувствовала, как пылали мои щёки, а сама находилась в лёгком шоке от того, что только что произошло. Голова кружилась, и мне всё же безумно сильно хотелось продолжения, но! Тотчас дала себе мысленную оплеуху. Что-то я совсем разошлась целоваться с упырём. Лицо Сэмюэля вмиг изменилось от удивления, как только он увидел победоносную улыбку на моём лице. Не ожидал? Спасибо актёрским способностям, хотя, надо признать, совсем не притворялась. — Демоны. Это было более чем убедительно. Никаких барьеров не ощутил. Абсолютно никаких, как бы ни старался. И ты была такой… податливой? — немного склонил голову Харт, его взгляд внимательно изучал моё лицо. — Сам напросился, — неожиданно показала ему язык. — Ты права, — Сэм небрежно взъерошил волосы и тут же весело подхватил: — Где мой Оскар? Кандидат на номинацию лучшей актёрской роли прямо передо мной! — довольно хихикнул, театрально поклонившись, и, взяв меня за руку, потащил за собой. — Пойдём.