It's my fault that you're gone
Ветер путается в пальцах. Агата пытается поймать его, сжав в кулак выставленную в окно руку, но упускает и разворачивает открытую ладонь кверху. От моря, вдоль берега которого они едут, долетают редкие капли. Или это только кажется? Центральные улицы перекрыты несмотря на будний день, и всюду висят красно-жёлтые ленты — каталонцы решили устроить очередную забастовку из-за отделения региона. Через пару минут они будут проезжать мимо порта, и сейчас за окном, сменяясь один за другим, плывут старые склады, которые уже не используются. Крики чаек и шум волн смешиваются с грохотом разгружаемых барж и выкриками матросов. Девушка оборачивается к Александру, который сосредоточенно смотрит прямо перед собой на пустую дорогу. Ночью он снова звал Амелию во сне, наверняка нехорошем, и Агата, просыпаясь от каждого шороха, гладила его по руке, пока дыхание не выравнивалось, чтобы через некоторое время повторить это снова. А на утро опять столкнулась с улыбчивым взглядом девушки с фотографии. Она не ревнует, но просто каждый раз думает, что нужно отступить, ведь она не может бороться с той, которая мертва, за место в сердце. Позади раздаётся гул мотора, и вскоре чёрный «Дукати» равняется с машиной. Водитель, одетый в чёрную, немного мешковатую экипировку и лицо которого скрыто шлемом, поворачивает голову в сторону Александра на мгновение, вновь возвращаясь к дороге, и некоторое время они едут рядом. Вдалеке показывается развилка — стрелка на указателе любезно подсказывает, что за поворотом начинается дорога на Бильбао. Мотоциклист выезжает вперёд, пересекая дорогу перед машиной по диагонали, и на спине у него виден рисунок розы — этакая эмблема, знак принадлежности к какому-то сообществу байкеров. Не снижая скорости, он оборачивается, и Агата видит в его руке пистолет, направленный прямо на неё. Он целится. Опускает руку и стреляет в переднее колесо со стороны девушки, а через секунду — со стороны Александра. И сворачивает на Бильбао. Машину резко кидает вперёд, и, чудом не перевернувшись, она несётся на полной скорости в боковом заносе ещё несколько метров. Затем, описав полукруг, останавливается меньше чем в полуметре от отбойника. Агата и Александр спешно покидают машину и отбегают на безопасное расстояние. — Что это было? — переводя дыхание и оторвав взгляд от своих дрожащих пальцев, спрашивает девушка. — Ничего хорошего, — отвечает ей мужчина, смотря на место аварии, а затем поворачивается к ней и, смотря прямо в глаза, серьёзно произносит: — А теперь слушай внимательно и запоминай. Сейчас ты вызываешь такси и едешь к себе домой. Запираешь дверь, никуда не выходишь и ждёшь моего звонка. Я дождусь аварийную службу, разберусь со всем и приеду к тебе. — Но… — Никаких но, Агата, это слишком опасно. — Я тебя не оставлю! — Ты едешь домой. Это приказ инспектора департамента полиции, и ты должна подчиниться, — напоминает Александр, произнося каждое слово медленно и будто по слогам — в голосе и интонации сквозит холод, как тогда, когда он отстранил девушку от расследования, отвлекается на смартфон, что-то увлечённо печатая. — Такси приедет через пять минут. Агата смотрит на него, пытается что-то сказать, но взгляд мужчины непреклонен, и она сжимается под ним. Ей ничего не остаётся, кроме как подчиниться. Такси подъезжает ровно через пять минут, и, прежде чем сесть в машину, девушка долго смотрит в глаза Александра, будто надеясь, что он передумает и позволит ей остаться. Но мужчина молчит, в ответ сверлит взглядом своих невыносимо голубых глаз. Агата наконец садится в машину и провожает его фигуру до тех пор, пока она не скрывается за поворотом. В такси тихо поёт какую-то песню из прошлого века радио, и в другой раз девушка обязательно прислушалась бы к приятной мелодии, а потом спросила у водителя, кто поёт, выслушав историю, как этот исполнитель однажды сел именно в эту машину. Но только не сейчас. Тревога бьёт в висках, и страх смыкает свои холодные пальцы на её шее. Это неправильно. В городе за очередным поворотом показывается знакомый фасад, и в голову тут же приходит безумная мысль. — Остановитесь здесь, — просит Агата и, едва дождавшись, когда машина остановится, и сунув в руки водителю купюру, выбегает в сторону департамента. Хоть бы Сэм был на месте. Хоть бы его не отправили ни на какое место преступления. И он действительно в своём кабинете. Сидит, перебирает бумажки, заполняет многочисленные отчёты, тихонько напевая себе под нос, и поднимает голову лишь тогда, когда слышит, с каким грохотом открывается дверь. Агата стоит, пытается отдышаться, согнувшись пополам и уперев ладони в колени, но вспоминает, что там, возле складов, остался разбираться с явно неслучайной аварией Александр, и, пропустив приветствие, обращается к сидящему мужчине, смотря на него безумным взглядом: — Там… Александр… мотоциклист пробил колёса… Нужна помощь, Сэм!.. — Не нужно никуда ехать, — спокойно отвечает мужчина, вновь возвращаясь к документам. — Ты не понимаешь, там остался Александр, его могут убить. — Агата, я уже сказал и ещё раз повторю: тебе не о чем беспокоиться. Тот же холодный ответ. И взгляд отводит, и в глаза не смотрит, будто… знает? — Ты всё знаешь, да? — неверяще шепчет Агата, делая несколько шагов назад. Сэм встаёт из-за стола и, обойдя его, подходит к девушке, крепко сжимая её плечи и надавливая на них. — Прости, Агата, но будет лучше, если ты останешься здесь. Девушка успевает вырвать свои руки из крепкой хватки прежде, чем кожи коснётся металл. В руках Сэма — наручники. Она выходит из кабинета, покидает здание, бежит ещё несколько метров на соседнюю улицу, словно мужчина преследует её и ей надо убежать, скрыться. Ловит такси и едет к старым складам порта. Находит в кармане джинсовой куртки старинный медальон, который несколько дней назад ей передал Сесар и который она так толком и не рассмотрела, и теребит в руке, кончиком большого пальца ощущая тонкую работу мастера по металлу и перекатывая цепочку. В другой ситуации это бы успокоило расшатавшиеся нервы не хуже антистрессовой игрушки, но не сейчас. Такси останавливается, и перед девушкой возникает череда одинаковых помещений. Она выбегает из машины и бежит наугад к первой двери. Закрыто. За второй — никого. У дальнего по диагонали склада она замечает приоткрытую дверь. До него метров сто, и девушка бежит, надеясь, что ещё не поздно, со всех ног, не зная даже, есть ли там кто. И если есть — то что делать дальше. У неё нет оружия. У неё нет плана. У неё нет вообще ничего — только ненужный сейчас медальон, от которого никакого толка. За приоткрытой дверью слышны приглушённые напряжённые голоса: первый — Александра — она узнаёт сразу, а второй кажется смутно знакомым, но только девушка никак не может вспомнить, где же слышала его раньше. — …А как же Сеул? Тебе мало смертей? — Подумаешь. Мы все когда-то умрём: кто-то раньше, кто-то позже, невелика разница… Агата осторожно проскальзывает внутрь, бесшумно ступая по бетонному полу и поднимая низкие клубы пыли, короткими перебежками перемещается от одного контейнера к другому. Сердце бешено бьётся в груди, будто вот-вот проломит рёбра, и девушка старается дышать как можно тише, чтобы не выдать своё присутствие и суметь подслушать, о чём говорят Александр и незнакомец, которого она видит только со спины и который выглядит очень и очень знакомо. Светлые, коротко стриженные на затылке волосы; тонкие, изящные пальцы, сжимающие набалдашник трости; нервная, напряжённая поза. Он, чуть повернув голову в сторону девушки — так, что она видит его профиль, негромко произносит: «Медленно, Агата». Всё-таки заметили. Отвернувшись от места основного действия, она сталкивается с Каталиной, которая двумя руками сжимает пистолет, направляя его в сторону Агаты. Девушка узнаёт в ней мотоциклиста, прострелившего колеса меньше часа назад. — Привет, подруга. Так, находясь под прицелом, Агата подходит к мужчинам и, неверящим взглядом окинув старого знакомого, наконец понимает, кто перед ней. — Джон? — И я рад встрече, милая. Как жизнь? — произносит он как ни в чём не бывало, и на его тонких губах появляется острая улыбка — абсолютно такая же, какая была год назад и которая до сих пор беспокоит Агату по ночам. Каталина тем временем опускает оружие и подходит к Джону непозволительно близко, и тот небрежно кладёт ладонь на её талию, притягивая к себе. Агата зеркалит её жест, не сводя глаз со стоящего напротив мужчины, будто он вот-вот набросится на неё, и становится рядом с Александром. Он, переведя взгляд с неё на оппонента, спрашивает: — Вы знакомы? Едва девушка открывает рот, чтобы всё объяснить, как её тут же перебивают. — Агата не сказала тебе? Ну, так и быть, поделюсь информацией с лучшим другом. — На лице Джона проскакивает печаль, а голос становится ниже и серьёзнее. — Мы встречались. До пожара и её побега. — Лучшим другом? — удивляется Агата. — Алекс, ты и об этом не рассказал? Ну, мои хорошие, сейчас я раскрою все ваши секреты, раз вы сами не можете… Теперь твоя очередь рассказывать, или мне самому?.. — С тебя достаточно, — холодно произносит Александр и, не отрывая взгляда от мужчины, объясняет Агате: — Мы дружили раньше. И это он убил Амелию. — Потому что ты не уделял мне внимания! Разве так поступают с друзьями? — истерично выкрикивает Джон. — Но это всё неважно, перейдём к главному. Он указывает в дальний угол помещения, где между двумя контейнерами стоит картина, которую Агата не заметила в тусклом свете ламп. — Да-да, можете удивляться. Хотя нет. Потом. — Неспешно подходит к ней, держа трость в руках. — Я слишком долго ждал этого момента. Только не хватает одной детали. Агата, медальон. Я знаю, что он у тебя. Каталина тут же, как верный приспешник, подходит к паре, протягивая ладонь, а другой сжимая пистолет для надёжности. Агата медлит, но, поймав на себе недовольный взгляд некогда хорошей подруги, достаёт из кармана нужную вещь и передаёт её. Испанка направляется к Джону уверенной походкой, будто несёт как минимум корону британской королевы, и остаётся рядом с ним, снова опустив оружие. — Великий момент, хочу растянуть его. — Мужчина прикрывает глаза, блаженно улыбаясь. — Когда-то Генрих Соулсбери, будучи недовольным королём Англии и Шотландии, основывает рыцарский орден Алой Розы как своеобразную оппозицию политике короля Якова Второго и Парламенту. Орден становится популярным, и к нему присоединяются другие рыцари. Большинство — из ордена Чертополоха. Агата слушает вполуха, отчаянно пытаясь придумать план и понять мотивы мужчины. Александр наклоняется к ней и шепчет, обдавая кожу горячим дыханием: — Когда я скажу — беги… — Эй, я не разрешал разговаривать! — Инспектор тут же отдаляется от девушки, увидев вновь направленный пистолет; на это раз — на него. — Так лучше. Идём дальше. Благодаря их влиянию на трон взошли Мария Вторая и Вильгельм Оранский. Генрих Соулсбери обладал потрясающим талантом: он написал кодекс рыцарей, в котором убедил всех сдать все ценности в пользу ордена, создал эту картину как символ и подсказку, где находится всё имущество ордена, заказал вот этот медальон, чтобы он служил ключом. Потом создатель попал в опалу, скрыл подпись на картине, орден распался и ушёл в забвение. Но эту легенду знают все в его роду. Кстати, к вашим услугам, Джон Генрих Соулсбери. Он поворачивается к молча стоящим Александру и Агате и низко кланяется, светлые волосы разлетаются из идеальной укладки, а затем продолжает рассказ, будто совсем не торопясь: — Где ваши аплодисменты? Не хотите? Ваше право. Судьба картины и медальона долгое время была неизвестна. Только недавно выяснилось, что полотно последние сто лет было в частных коллекциях. За ним пришлось побегать, конечно, по всему миру. — И убить кучу народа, — перебивает Александр. — Это было весело. Представь, ты в незнакомом городе и тебе надо как-то развлекаться между поисками того, без чего не можешь представить свою жизнь. Какой прекрасный был теракт в Мехико. Такой красивый взрыв в наземном метро, столько жертв… — Это несправедливо, — дрожащим голосом шепчет Агата, и её голос эхом отлетает от стен склада. — Если бы это было так, — горько усмехнувшись, отвечает Джон. — А где она, эта ваша справедливость, когда она вам так нужна? Вот скажи мне, Агата, справедливо ли то, что вещь, принадлежащая моей семье, всё это время принадлежала твоей? Но с тобой проще было. А Аннет — прекрасная женщина. Была. — Тётя?.. — Да. Я перерыл весь дом, взломал два сейфа — а медальона не было нигде. И ещё тут твой дядя — помнишь Чарльза? — рассказал о тайнике под домом и пообещал приличную сумму за ваши смерти. Ну как тут можно было отказаться? И бизнес, и поиски. Но только тайника не оказалось и ты не погибла. И вот сейчас, когда все детали пазла у меня, мне ничто не мешает выполнить обещанное. Ведь я, как истинный рыцарь, всегда держу слово, данное клиенту. С этими словами он достаёт неизвестно откуда пистолет и направляет его на Агату. А дальше всё происходит как в замедленной съёмке: сперва девушка видит, как Джон нажимает на курок, затем где-то далеко, словно на задворках сознания, раздаётся выстрел. Пуля летит медленно, и Агата замирает, не в силах пошевелиться. Она закрывает глаза. Ладони саднит от соприкосновения с полом. Девушка распахивает глаза и наблюдает, как два тела медленно оседают на пол. На светлой рубашке Александра медленно расплывается алое пятно. Только сейчас Агата слышит сирены машин скорой помощи и полиции. Она опускается на колени перед мужчиной, парализовано смотря в его глаза и пытаясь прикрыть пулевое ранение ладонью. — Только не отключайся, хорошо? Поднимает взгляд от него и видит, как застёгивают наручники на руках Каталины, как по виску Джона тонкой струйкой течёт кровь и как медленно опускает свой пистолет Сэм. Подбежавшие медики аккуратно перемещают Александра на каталку, и, кивнув второму инспектору, Агата спешит за ними. Поездка в скорой проходит как в тумане, девушка переводит взгляд со своих дрожащих пальцев, измазанных кровью, на Александра, за жизнь которого врачи борются прямо сейчас, и её собственный пульс набатом бьёт в висках. На какое-то мгновение сознание отключается, и она приходит в себя, когда сотрудники больницы забирают каталку у крыльца. Она следует за ней до тех пор, пока молодой санитар в мешковатой голубой форме не говорит, что дальше ей нельзя. Стеклянные двери бесшумно захлопываются. Агата опускается на кушетку и позволяет всё тому же санитару провести осмотр прямо в коридоре, невпопад отвечая на его вопросы. Время тянется медленно. Мимо проходят сотрудники больницы. Из пациентов в приёмном покое — никого. Наконец стеклянные двери вновь распахиваются, и к Агате, успевшей задремать, неудобно прислонившись к стене, приближается врач. — Операция прошла успешно, было пробито лёгкое. Состояние стабильно тяжёлое, мужчина в реанимации. Но он потерял много крови… — У меня первая положительная, я универсальный донор и согласна на переливание, — скороговоркой произносит Агата, перебивая врача. Через некоторое время она наблюдает, как по трубке, капля за каплей, бежит её кровь. Поворачивает голову — рядом лежит бледный Александр. Тихо пищат многочисленные приборы, но отчётливо слышен её шёпот: — Только, пожалуйста, живи. Прошу.***
Remember all the sadness and frustration
And let it go, let it go
Белый потолок. Белые стены. Вообще всё вокруг настолько белое, что слепит глаза. Тихий писк какого-то прибора. Тихий голос где-то сбоку. — … «Незнакомец какое-то время молчал, неподвижный, окутанный голубым дымком сигареты, которая, казалось, никогда не истлеет до конца. Я заметил, что от нее исходил запах не табака, а горелой бумаги. Хорошей бумаги, книжной»… — Агата? — слышится хриплый шёпот сквозь кислородную маску. Девушка откладывает книгу на тумбочку и улыбается. — С возвращением, Алекс. — Она берёт его за руку, крепко сжимая её в своей, и смахивает непрошенную слезинку. — Ты спас меня. Снова. Следующие слова она не слышит, а угадывает в надрывном и тихом шёпоте: — Я не мог поступить иначе. Через несколько дней Александра переводят в обычную палату, а врач разрешает принимать посетителей, и вдвоём они уговаривают Агату, с момента операции практически не покидавшую пределы больницы, отправиться домой. Она не соглашается, но красноречивый взгляд Александра и убедительный тон доктора, который сокрушается, что очаровательная сеньора просто обязана хорошо себя чувствовать, убеждают её. Девушка приходит на следующий день, выспавшаяся и отдохнувшая, и застаёт Александра сосредоточенно листающим пухлую папку. Она, ещё не видевшая материалы дела, присоединяется. Взгляд цепляет протокол допроса Каталины, сознавшейся и в пособничестве, и в убийстве банковского работника Эдуардо Рио Медины. Агата задумывается, что же связало прекрасного судмедэксперта и её бывшего молодого человека, который на самом деле оказался не тем, кем себя выдавал. В памяти возникают картинки того вечера, и девушка вспоминает случайную фразу, брошенную Джоном. — Почему он назвал Чарльза клиентом? — Потому что у него такой бизнес — давать людям то, чего они страстно желают, в обмен на деньги или ответную услугу. Чаще всего просят, нетрудно догадаться, убить кого-нибудь. — Получается, Каталина — его должница? — Да. — Какой кошмар… Робкий стук в дверь, и после небольшой паузы она распахивается. На пороге стоит Сэм, сжимающий в руках больничный халат и две папки. Он молчит, смотря на пару, и в его взгляде сквозят вина и сожаление. Первым приходит в себя Александр, холодно обращаясь к напарнику, с которым его когда-то связывала дружба: — Потрудись объясниться. Сэм, избегая прямого взгляда, медленно и сбивчиво рассказывает, не вдаваясь в подробности, а затем обращается к Агате: — Не знаю, простишь ли ты меня за то, что подсыпал тебе снотворное в баре и хотел удержать в департаменте. — Приблизившись, мужчина протягивает девушке медальон. — Он принадлежит тебе. — А как же сокровища и загадка картины? — Вряд ли мы теперь узнаем правду, но, думаю, это всего лишь детская сказка, — встревает Александр. — Может, это хоть немного загладит мою вину. Сэм кладёт на тумбочку две не очень толстых папки и, кивнув на прощание, уходит, бесшумно закрыв за собой дверь. Агата берёт одну из них. Внутри — её личное дело, написанное нервным почерком, и снизу, как приговор, — несколько вариантов её убийства. Среди них — пожар и покушение в библиотеке. Она ошарашено откладывает папку, раскрывая вторую. Дело Амелии. Она передаёт её Александру, и его лицо становится мрачнее с каждой прочитанной строчкой. — Что будешь делать со своей? — спрашивает он, когда заканчивает читать. — Пока не знаю, — неопределённо пожав плечами, отвечает Агата и направляется к выходу, прижав папку к себе. Уже возле выхода из палаты она слышит: — Ты больше не хромаешь. Не вопрос — просто утверждение. Обернувшись, она объясняет: — Хромота была психосоматической после пожара. До завтра. Поправляйся. Через три недели, когда Александра выписывают, они встречаются возле порта. На этот раз в его новой части. Знакомые звуки: крики чаек, грохот и шум волн — смешиваются в один гул. Ветер развевает волосы, и Агата нервно переминается с ноги на ногу, смотря, как мужчина неспешной походкой приближается к ней. Волнуется. И он тоже. — Ты спрашивал, что я буду делать с папкой, и я решила, — начинает она вместо приветствия. — Впереди жизнь, а прошлое должно оставаться в прошлом. В этими словами она подходит к металлической канистре, в которой горит огонь, и бросает папку внутрь. Пламя вспыхивает с новой силой. Отходит в сторону и наблюдает, как вверх поднимаются редкие искры. В глазах Александра читается борьба. Он открывает свою папку, которую, по просьбе Агаты, принёс с собой, и смотрит на фотографию бывшей жены, невесомо касаясь её кончиком пальца. Наконец он решается. — Да, ты права. Прошлое должно остаться в прошлом. Вторая папка летит вслед за первой, и пламя вспыхивает новой порцией искр. — Что теперь? — Путешествовать. Работать. Жить, — отвечает девушка, смотря, как постепенно затихает огонь, а затем лукаво улыбается, поворачиваясь к Александру и позволяя ему взять себя за руку. — Но сначала — обещанная экскурсия. Откуда начнём: Монтжуик или Саграда Фамилия?