What does tomorrow want from me?
— Есть одно предположение, — отвечает Александр после продолжительной паузы, когда Агата уже не надеется услышать ответ на свой вопрос. — Поделишься? Он задумчиво стучит пальцами по рулю, погрузившись в свои мысли, пока ждёт, когда сменятся сигналы светофора, и больше не произносит ни слова. Агата решает не лезть к нему с расспросами. Пустое шоссе сменяется шумными улицами города, который, не смотря на спустившиеся сумерки, только начинает гулять. Барселонцы большими компаниями лениво переходят из одного бара в другой. Среди смеха и громкой музыки привычно слышатся политические лозунги. Мужчина паркует машину во дворе своего дома, глушит мотор и долго смотрит в одну точку, не торопясь покинуть водительское сидение. Агата вытягивает руку и касается его щеки, пытаясь вложить в это простое прикосновение всю поддержку, на которую способна, спускается ладонью к плечу и снова возвращает её на место. Мужчина на несколько минут прикрывает глаза. — Пообещай мне, что с тобой ничего не случится, — шепчет он. — Обещаю, — отвечает она так быстро, будто от простого слова действительно зависела чья-то жизнь и промедли она секунду — останется только горстка пепла. Он молчит ещё несколько секунд, которые кажутся Агате вечностью, и затем поворачивается к ней и целует центр её ладони. — Я же хотел посмотреть фотографии… Можно сделать это сейчас? — Конечно. — Александр тянется к зажиганию, но Агата его останавливает: — Давай пешком дойдём. Тут недалеко, да и погода просто прекрасная. Мужчина кивает. Южная ночь укутывает их в свои объятия, а воздух всё ещё хранит тепло ушедшего дня. Магия вечернего города манит их, забирая все плохие эмоции, — будто их жизни не находятся под угрозой, будто они простая пара, решившая продолжить свидание в другом месте. — Знаешь, а я ещё ни разу не гулял по Барселоне просто так, — произносит будто невзначай Александр, беря девушка за руку. — Неужели ни разу? — переспрашивает она и, получив отрицательный ответ, улыбается: — Мы обязательно исправим это. На выходных. Обещаю подробную экскурсию. — Ты давно живёшь тут? — Чуть меньше года. — Она делает паузу, решая, стоит ли рассказывать. — Переехала, когда… когда решила, что не могу больше находиться в Лондоне. — После пожара? — Агата поворачивается к нему, будто спрашивая, откуда он знает, и Александр тут же поясняет: — Сесар рассказал. В общих чертах. — А ты? Почему Барселона? — Амелия всегда хотела жить здесь. Агата не удивляется тому, что только что услышала, смотрит на Александра — задумчивого, уязвимого — прямо и открыто. Вспоминает стоящую на комоде фотографию — счастливая невеста и счастливый Александр, — с которой сталкивалась взглядом каждое утро, просыпаясь в постели мужчины. Агата всё понимает и задаёт следующий вопрос только лишь для того, чтобы убедиться в собственных догадках: — Кто такая Амелия? — Моя жена. Она останавливается, но не отнимает руку, вынуждая мужчину, уже сделавшего несколько шагов вперёд, обернуться, едва не выпуская её ладонь из своей. — Её убили полтора года назад. Удивляет не ответ — в конце концов несложно догадаться, — а то, с какой интонацией он был произнесён: в нём нет горечи или сожаления — лишь принятие факта, пусть и такого печального. Агата осознаёт, что сама говорит так же, когда речь заходит о смерти тёти. — Прости. — Тебе не за что извиняться. Последняя деталь пазла к портрету Нильсена становится на своё место. Вскоре они подходят к дому Агаты.***
— Будешь кофе? — спрашивает девушка и, получив положительный ответ, отправляется на кухню, пока загружается ноутбук. Буквально через десять минут она возвращается в спальню с двумя чашками и застывает на пороге, наблюдая, как Александр медленно прохаживается по комнате, внимательно всё рассматривая и кончиками пальцев касаясь поверхностей. Он замирает перед пробковой доской, висящей над рабочим столом, где всё ещё приколоты фотографии и заметки на стикерах с предыдущего расследования, но его взгляд останавливается возле небольшой и неприметной вырезки из газеты, расположенной в самом уголке — «Пожар в Бишоп-Мэнсон: кто виноват и кому достанется наследство?». Пауза затягивается, и девушка неловко покашливает, мужчина отмирает и отходит на шаг от доски, ничего не говоря. Агата передаёт одну чашку в руки Александра, другую ставит рядом с ноутбуком и вводит пароль, открывая защищённую папку, а следом — единственный файл, который в ней хранится. Фотографию. Перечёркнутый по диагонали круг, нарисованный красной краской, и алая роза, привязанная к дверной ручке. Они склоняются к экрану, и лицо мужчины становится всё мрачнее и мрачнее. — Это точно он. — Кто? — Один старинный… — запинается Александр, — друг. Заметив печаль, промелькнувшую в глазах мужчины, Агата твёрдо — будто уверена, что всё решится завтра — произносит: — Мы его обязательно найдём. — В том-то и дело, что поймать его непросто. Он не оставляет следов: поддельные документы, постоянная смена внешности и места нахождения, все сигналы с телефона и выхода в сеть группа хакеров перенаправляет так, что не отследишь, где начинается и заканчивается сигнал. — Тогда как ты узнал, что он здесь? — Иногда он оставляет след — не думаю, что это делается случайно. Я за ним уже полтора года езжу и немного понял его логику. — Почему, Александр? — Мужчина смотрит на неё вопросительно, и они впервые пересекаются взглядами. — Почему для тебя это так важно? — По той же причине, по которой ты расследуешь дело о пожаре. Агата не находит, что ответить, и, смотря в голубые глаза мужчины, понимает: дело не только в том, чтобы просто закрыть очередное дело и убедиться в собственной крутости. Всё гораздо глубже. Так же, как и её желание добиться справедливости возникло вовсе не потому, что полиция Великобритании явно плохо сделала свою работу. Это личное. Она опускает глаза в пол, переводит взгляд на экран, затем на фотографии на доске и поднимает брови от осознания простого факта, на который до этого не обращала внимания. — В одном букете тоже есть красная роза… — Это фирменный почерк — некое предупреждение. — Но записок с предупреждениями у нас только две. — Да. И будет третья. — Тоже фирменный почерк? — догадывается Агата. — Своего рода. — Александр неопределённо пожимает плечами. — Он любит символы, даже если они ничего не значат. Агата, кончиком ногтя постукивая по ободку чашки, которую до этого не выпускала из рук, сосредотачивает взгляд на оставшемся кофейном осадке — в гуще с трудом угадывается силуэт рук, а рядом с ними — единица. Что бы это значило? Очередная загадка, которая останется без ответа. — Что означает роза? — Возможно, смерть. Для каждой страны он придумывает разное. В Сеуле рядом с каждым трупом находили цветок камелии. — Смерть вряд ли… Смотри. — Агата указывает на фотографию одного из букетов из белых цветов. — Это тубероза. В поэзии Лорки она означает смерть. — А тогда роза — это?.. — Давай посмотрим. Девушка выходит из спальни и возвращается с небольшой книгой в руках. Она садится на край кровати и листает потрёпанные страницы в поисках нужной. Наконец находит её и, прокашлявшись, начинает читать строчки: — «Не видишь ты эту рану от горла и до ключицы? — Всё кровью пропахло, парень, и кровью твоей сочится, а грудь твоя в темных розах и смертной полна истомой…» Роза — это рана. Тех девушек. — Она указывает рукой на портреты. — Убили, нанеся колющие раны ножом. — Тебя тоже хотели убить так. — Ещё рыцарь сжимает розу… — Агата старается не думать о том, что сказал только что сидящий рядом Александр, и разворачивается к нему, переключаясь на другой вопрос: — Что такого в этой картине? Мужчина смотрит на неё недоумённо, но тут же понимает, о чём речь. — Рыцарь на картине принадлежит к знатному роду, который существует до сих пор, но никто не знает на самом деле, какой именно. А на картине есть шифр — и только родственник сможет разгадать его. Вроде как картина и реликвия, помогающая разгадать его, передаются по наследству. — И наш «антигерой»… — подхватывает мысль девушка. — Предположительно, да. Он приходится родственником. — Что за шифр в картине? — Никто не знает. — Мы его найдём, — снова повторяет девушка, но на этот раз менее уверенно. — Сейчас, пока у нас нет третьего предупреждения, он не появится. Светает. Лёгкий ночной ветер играет со шторами, путаясь в них. Агата встаёт с кровати и начинает ходить по комнате, пытаясь найти решение, лежащее на поверхности, но упорно не приходящее на ум. Наконец она останавливается. — Тогда нам надо привлечь его внимание.***
Утренние звонки из департамента давно стали чем-то обыденным. Не важно, по какой причине вызывают: грабёж, угон, мелкое хулиганство. Убийство. Сейчас было именно оно. Агата с неким ужасом осознаёт, что в доме, расположенном по указанному Гудманом адресу, они с Александром были вчера. — Не знаю, что вы задумали, но мне кажется, что это не очень безопасно. В антикварную лавку практически не проникает солнечный свет, и Агата, проведшая всю предыдущую ночь без сна, едва не засыпает на мягком диванчике под неспешный разговор Сесара и Александра, пока он не становится напряжённее. Сонливость пропадает, и девушка касается ладони мужчины — их маленький традиционный жест, чтобы успокоить. — Это не опасно, дядя. — Агата рада, что в полутьме не видно, как она на мгновение скривила губы от лжи. — Нам всего лишь нужна картина. В глазах Сесара — сомнение, он переводит взгляд с пары на картину, молчит и, собравшись с мыслями, протяжно вздыхает. — Обещайте мне, что с вами всё будет в порядке. Картина ваша. Только без экспертной оценки вам никто не позволит организовать выставку. Он встаёт и подходит к прилавку, достав из ящика потрёпанный блокнот. Открывает в нём нужную страницу и довольно хмыкает, крутя диск, чтобы набрать нужный номер. — Здравствуй, Хулия. Можешь помочь? Нужна экспертная оценка для одной картины. — Мужчина обменивается ещё парой слов и прощается с собеседницей, а затем поворачивается к Агате и Александру: — Хулия Варгас — лучший реставратор. Она согласна написать заключение по картине. — Цена? — интересуется инспектор. — Она моя давняя знакомая, так что можете не беспокоиться об этом. Уже когда Агата и Александр стоят на пороге, пожилой антиквар окликает их. Он открывает ящик секретера и достаёт оттуда небольшую шкатулку — девушка запоздало задаётся вопросом, сколько же ей лет. — Аннет просила передать это накануне твоей свадьбы, но, думаю, лучше сделать сейчас. Внутри шкатулки на бархатной обивке лежит медальон. В квартире пахнет кровью. Кажется, это запах пропитал всё: ковёр, на котором сейчас лежит труп девушки, стены, шторы, уже приехавших Каталину и группу судмедэкспертов, Агату и Александра, едва переступивших порог. — Пулевое ранение. Скорее всего, смерть наступила от большой потери крови, — привычно начинает отчёт девушка. Агата осматривается в квартире — в ней ничего не изменилось, даже одежда на убитой та же, что и вчера. Она подходит к столу — все бумаги, инструменты и другие вещи, которые сложно идентифицировать непрофессиональным взглядом, на нём расположены в творческом беспорядке, но понять, что есть что, можно. Сверху лежит листок с записями от руки, часть из которых забрызгана пролитым кофе, и она аккуратно берёт его, чтобы прочитать обрывки фраз вместе с Александром. —… в правом … углу… под двумя слоями… подпись автора?.. метод — рентген. Мужчина отрывает взгляд, смотрит на Агату и озвучивает догадку, которая настойчиво стучит в голове у девушки: — У картины есть автор. Они снова возвращаются к осмотру стола, но прочие бумаги не имеют никакого отношения к текущему делу. — Надо осмотреть картину, чтобы понять, о какой подписи идёт речь. Они проходят в смежную комнату, оборудованную под мастерскую. И всё-таки есть изменение: на большой подставке, куда они вчера втроём ставили большое полотно, пусто. На одной из опор прикреплён знакомый листок.Третье предупреждение.