***
Холодным осенним утром, я проснулась от странного чувства необъяснимой тревоги. Оглядев комнату и пододвинув будильник, стоявший на прикроватной тумбе, я осознала, что опаздываю в школу, но почему-то никто из родителей не спешил будить меня. Мое детство было самым обычным. Отцу приходилось много работать для того, чтобы я ни в чем не нуждалась. Мы почти не видели его с мамой, но те короткие, но такие ценные моменты, проведённые с ним, оставили отпечаток на мне. Благодаря его тылу и безоговорочной любви я доверяла людям, доверяла этому миру, не подозревая о том, что могут таить внутри себя заблудшие души. Мама оставила только начинающую карьеру искусствоведа, не закончив последний курс колледжа, чтобы растить меня. Должна признать, Ребекка Уокер была воплощением истинной женственности, статности и грациозности. Моя мать была сильной женщиной, но в какой-то момент что-то сумело ее сломать. Она замкнулась. Отец замечал, что с ней происходит что-то неладное, но ничем не мог ей помочь. Ребекка долгое время посещала психотерапевта, но попытки совладать с собой не увенчались успехом даже со сторонней помощью. Папа страдал, а она молчала. Мама могла молчать несколько дней и единственным средством общения с нами, была ее неземная улыбка, способная осветить весь мир, и до невозможности печальный взгляд. Ее глаза буквально кричали о неизбежности. Неизбежности чего? Я чувствовала боль матери и каждое ее прикосновение словно выбивало это горькое послевкусие из меня. Она словно забирала себе все мои страдания, природа которых была мне неизвестна. Истина откроется для меня гораздо позже. В то утро я видела ее в последний раз. Мама положила свою ладонь на мою грудь в области сердца, и казалось, что сам Бог заглянул в мои глаза: — Ты особенная девочка, Вики Уокер. Я запомнила маму именно такой. Такой, какой она предстала передо мной в последний раз. Ее роскошные платиновые локоны, идеально пропорциональные черты лица, длинное белое платье из струящегося шелка. Воплощение божества. Когда она уходила, я не испытывала щемящей сердце тоски. Какое-то новое чувство подсказывало, что все так и должно быть. Ребекка Уокер была найдена мёртвой на берегу реки за чертой города, спустя три дня после ее ухода. Позднее место ее смерти станет моим пристанищем, моей крепостью, где сердце обретёт покой, избавит от пожирающей скорби. Место, где я смогу слышать свой внутренний голос. Место, где я смогу найти ответы на ещё не заданные вселенной вопросы.***
Штат Мэриленд, несколько месяцев назад. Поежившись от ледяного ветра и липкой сырости, я оглянулась по сторонам, пытаясь понять, где я нахожусь. «Что, черт подери, это за место?» Серое небо, затянутое почти что чёрной пеленой облаков, и этот паршивый еле заметный туман, расстилающийся по земле... Я сделала несколько шагов вперёд, прежде чем передо мной начали вырисовываться силуэты... Ангелов?! Я была не в силах осознать суть происходящего и вспомнить как я могла здесь оказаться явно было не по силам, но поддавшись необъяснимому ощущению, которое буквально вело меня в гущу событий, я сделала ещё несколько шагов вперёд. Там, на краю обрыва перед многочисленной толпой людей, похожих на ангелов, с белоснежными крыльями и нечеловечески красивыми очертаниями лиц, стоял маленький мальчик. Струящиеся на ветру черные волосы и его лицо... Идеально красивое лицо, каких я никогда не встречала в жизни. Мальчик, словно нарисован, и я едва осознавала, являлась ли реальностью картина, представшая моему взору. За его спиной красовались пепельные пушистые крылья. Малыш был похож на ангела, но его дьявольски чёрные глаза заставляли мое тело покрыться мурашками, стоило мне только взглянуть в них. — Мальбонте, мы не причиним тебе вреда, — выставив руки вперёд в сдающемся жесте, один из ангелов пытался медленно приблизиться к мальчику. — Ты должен пойти со мной. Он, пронизанный насквозь страхом и неконтролируемой тревогой, отходил назад и нервно мотал головой. На каком-то высшем необъяснимом уровне я чувствовала всю его боль и страх, как когда-то чувствовала свою маму. Ребенок в ужасе попятился назад от приближающегося к нему старика и от испуга я инстинктивно вытянула руки вперёд, хоть нас и разделяло несколько десятков метров. Мальбонте, как назвал его ангел, сжал свои маленькие ручки в кулаки и закричал: «Нет!!!» Его крик прошёлся по местности ударной волной. Внутри меня все сжалось, когда земля под ногами начала трескаться, а больше половины стоявших перед ним ангелов, упали наземь, бившись в конвульсиях и хватаясь за головы. — Ты должен уйти с нами! — старик еле поднялся на ноги, опираясь на трость, но не терял надежды достучаться до мальчика. Почему он боялся их? Кто он? «НЕЕЕТ!!!» Я ахнула, увидев его выражение лица, буквально кричащее о неподдельном страхе перед этими существами. Для него существовали вещи страшнее, чем смерть. Когда самый последний из оставшихся в сознании ангелов, упал на колени и в конечном итоге потерял сознание, я поняла, что все они мертвы. Он остался совсем один среди пепелища своей ненависти. Мальчик с неподдельным удивлением бродил мимо трупов, рассматривая каждого так, словно это не его дьявольской силы крик послужил причиной их гибели. Что-то заставило меня подойти к нему и опустившись на колени, положить свою ладонь на его плечо. Он испуганно вздрогнул, взглянув на мое лицо. Я тепло смотрела в его поглощающие чёрные глаза и мне показалось, что моя улыбка подействовала на него также, как действовала на меня улыбка моей мамы. Из его прекрасных широко распахнутых глаз потекла слеза, Мальбонте поджал обветренные губы, заставив все внутри меня перевернуться. Одним лёгким быстрым жестом я смахнула пальцами слезу с его лица. Он снова поднял на меня молящий о чём-то взгляд... — Останься, — тонким голоском заговорил Мальбонте, я вздрогнула. Я не испытывала ни капли страха. Каждой клеточкой своего тела я чувствовала, что его злоба и нечеловеческая сила не может обратиться против меня. Картинка передо мной начала размываться, я как будто бы отдалялась от него, а все вокруг погружалось в туман. Мальбонте испугано протянул руку к моей, пытаясь схватить меня, удержать: — Останься! 7:30 утра — Вики! Я резко открыла глаза, на удивление испугавшись голоса собственного отца. — Вики, дорогая! Ты опоздаешь! — папа продолжал без остановки надоедливо стучать в дверь моей комнаты. Делаю глубокий вдох: — Все в порядке, пап, я не сплю. — Мне пора ехать, милая, завтрак на плите, — он осторожно заглянул в мою комнату, убеждаясь, что я открыла глаза, подмигнул и удалился, спеша покинуть дом. Я накрылась с головой одеялом, пытаясь отдышаться. Все казалось настолько безумным, но чересчур реалистичным. Я не могла поверить в то, что это всего лишь странный сон, который, уверена, можно объяснить логически. Выглянув в окно, я поежилась, заметив грозовые облака в тяжелом небе. Воспоминания укололи. Неосознанно я стала прокручивать в голове тот пасмурный и ветреный день, когда почувствовала прикосновение мамы в последний раз. Пытаясь отогнать подступивший ком в горле, я поспешила в душ. Как будто бы струи прохладной воды могли отрезвить меня, вернув в реальность. Тело все ещё дрожало, но не от потока воды, а от чувств, которые принёс мне этот чертов сон. Мне никогда не снилась подобная чертовщина, но ещё больше пугало то, что наравне с тревогой, я чувствую полнейшее спокойствие и блаженство после пробуждения, словно во мне одновременно могут уживаться два противоречивых чувства. Как будто бы этот мальчик, маленький ангел, был предвестником чего-то необратимого. Чушь! Я не верю в подобную чепуху. Я пытаюсь отогнать навязчивые мысли и закрыв глаза, улыбаюсь, предвкушая скорую успешную защиту диплома и исполнение маминой мечты. Она гордилась бы мной, зная, что я стану профессионалом в деле всей ее жизни, так и не увенчавшемся успехом из-за моего раннего появления. В спешке натянув на себя классические чёрные брюки и остановив свой выбор на свободной рубашке цвета хаки, дополнила свой повседневный образ кожаным чёрным ремнём с серебристыми цепочками. Подхожу к зеркалу, убедиться наверняка в том, что выгляжу я исключительно хорошо. Словно завороженная, я всматривалась в свои кристально голубые глаза, такие же, как у моей трагично и загадочно ушедшей матери. «Ты красавица, Вики, ангел, спустившийся с небес», — в голове эхом пронёсся ее голос. Я вздрогнула, обхватив себя руками. Что может быть обреченнее, чем потеря близких сердцу людей? Когда они рядом, мы воспринимаем это как должное, как что-то обыденное. Могла ли я, будучи ребёнком прочувствовать боль утраты? Я принимала все это как должное, будто бы так и должно было случиться. Воспоминания о ней остались в моей голове мелкими рваными обрывками, и я не понимаю почему рана снова начала кровоточить, спустя столько лет. Я окончательно беру себя в руки и выхожу во двор дома, направляясь к своему автомобилю. Включив радио, отправляю отцу сообщение: «Я в пути, люблю тебя» Нарастающая паранойя заставляла меня поежиться и крепко обхватить руль. Сегодня что-то должно случиться. «Твою мать, Вики, просто успокойся», — тысячная по счёту за утро попытка отогнать мрачные мысли, но все тщетно. Жуткий ливень и скользкая трасса. Я должна была предвидеть это. Пока я прокладывала маршрут в своём телефоне, заметила в зеркале заднего вида автомобиль, которого, готова поклясться, не было позади меня, когда я брала в руки телефон. «Что за чертовщина? Откуда он мог внезапно взяться?» Я бы не придала этому значения, если бы не факт того, что он стремительно набирал скорость, пытаясь сравняться со мной. Подумав о том, что это может быть очередной кретин, заметивший за рулём девушку и решивший погеройствовать, я продолжала соблюдать дистанцию, слегка прибавляя скорость. «Вики, ты просто встала не с той ноги, прекрати накручивать» Ещё чуть-чуть я пошлю к черту этот день. Вижу съезд впереди и принимаю решение свернуть. Так я сумею сократить путь до заправки и поскорее добраться до места назначения. Перестраиваюсь в нескольких десятках метров от съезда, но в последний момент решаю, что мне стоит продолжить движение по автомагистрали, дабы успокоить себя тем, что мысли о преследовании навязчивы, ведь он перестроился следом, а значит, изначально ему со мной не по пути. Напрягаю руки, держащие руль сильнее, заметив, что он повторил мои действия. «Черт бы тебя побрал, ублюдок», — вслух выругалась я, осознав, что ещё чуть-чуть и он врежется в меня. Накидываю скорость, выжимая педаль и мчусь в сторону уже виднеющейся заправки. Сердце колотится так сильно, что вот-вот выпрыгнет наружу. Ладони вспотели, и я ещё крепче вцепилась в руль, ощущая нарастающую панику. Все, что происходило в следующие мгновения казалось мне очередным жутким кошмаром. Мощный удар где-то сбоку и отвратительный рёв шин по мокрому асфальту. Кромешная тьма. Острая обжигающая боль, сосредоточенная где-то глубоко в груди. Если бы человек мог охарактеризовать природу ощущений в момент, когда его грудную клетку вскрывают на живую, это было бы тем самым чувством. Невероятное ощущение эйфории и легкости сменило болезненную агонию. Я слышу только стук сердца и множество неразборчивых голосов, доносившихся издалека. Необратимость. «Ты должна покинуть это место» Будучи в сознании, я бы, наверное, сошла с ума, но именно этот голос заставил меня четко осознать — я на самом краю. На самом краю жизни и смерти. На том самом месте, у той самой пропасти. На мгновенье я начала ощущать что-то еще. Неизъяснимое волнение, нарастающее в том же самом месте, в котором я почувствовала оглушительную боль. Где-то возле сердца. «Ты должна бежать!» Бархатистый и до мурашек глубокий мужской голос, будто посланный мне с небес, продолжал эхом окутывать темное пространство вокруг меня и, я, наконец, сдвинулась с места. Так бывает во снах. Когда ты чувствуешь явную угрозу и пытаешься пошевелиться, но у тебя едва выходит. Неведанная сила поселилась в моем теле, и я смогла. Я смогла бежать! Я бежала так быстро, насколько могла. Дальше резкая вспышка света.***
Я потеряла счёт времени, казалось, что прошла целая вечность, но это разнилось с действительностью, которую я лицезрела, когда мне удалось открыть глаза и прийти в себя. Крепкие мужские руки прижимали меня к своей груди. Я не могла оторвать глаз от его лица. Темно-пепельные волосы, прядь, слегка выбившаяся на бледное почти сияющее лицо, отчерченные, словно по линейке, скулы. Его серые глаза были похожи на дождливое грозовое небо. На небо, способное очистить, омыть своей водой боль, которая таилась в моей погрязшей в бессмысленном существовании душе. Он нес мое обездвиженное тело на руках, вдоль дороги. Вокруг ни души, только темные сосны по обе стороны и мы вдвоем. Позади остался мой пылающий огнем автомобиль, от которого через мгновение не останется ничего. Я снова смотрю на него и не понимаю, откуда он мог взяться. Кто он? Что со мной произошло? В моем теле проснулись неведанные ранее ощущения, стоило мне только сконцентрироваться на его прикосновениях. Это сравнимо с ранним солнечным утром, когда лучи пробираются сквозь окно к оголенному телу и согревают его. Вот только с неба все ещё лил ледяной дождь, но именно то самое тепло и свет я ощущала на открытых участках рук, которых он касался. Это было чертовски странно и не могло не пугать меня. Возможно, всему виной посттравматический шок и все это лишь игры разума, всего лишь галлюцинации? Но пережитое мной, ничто в сравнении с тем, что я испытывала сейчас. Он, словно почувствовав мое смятение, заговорил: — Еще можешь терпеть боль? Разомкнув сухие губы, на которых засохла кровь, я медленно вдохнула. Там, в темноте, я слышала его голос. Его выражение лица собрало в себе всю вселенскую боль и страдания. Его брови были нахмурены, уголки губ опущены. Я смогла прикоснуться к тьме, я была на той стороне и осталась жива. Как это возможно? Неожиданно для нас обоих из меня вырвался измученный стон, я почувствовала, как снова ослабла, как остатки сил покидают меня. На последнем дыхании я успела произнести полушепотом: —Ты спас мне жизнь. Последнее, что я помнила, это его прикосновение. Он дотронулся своей теплой рукой до моей щеки и прошептал: — Останься.