Знаешь, Что Такое Вечность?

3717 г. до н.э. Восточная Африка, Племя Эноса. — Мне нельзя говорить с вами, — неуверенно сказал Махалалель. — Мои дедушки сказали, что вы двое хотите испортить меня. Азирафель поморщился. Именно поэтому им пришлось ждать так долго, чтобы попытаться поговорить с мальчиком. — Они могли сказать это, но, знаешь… Ева твоя, эм… Прапрабабушка. И мы не причиним тебе вред. Тебе не нужно бояться. — Он изобразил самую добрую и Ангельскую улыбку. Махалалель неуверенно переступил с ноги на ногу, перекинув гладкий камешек в другую руку. — Именно это сказал бы тот, что, кто хочет меня испортить. Помимо Азирафеля вздохнула и Ева. — Мы не испортим, — сказала она. — Я обещаю. А хотя, ты не хочешь фиников? — Она протянула ему миску. — Я уже сыта, а Азирафель их не любит. Камень негромко звякнул, ударившись о другие камни, когда Махалалель отбросил его в сторону и сел с ними на поляну, которую они выбрали для этого случая. Это было превосходно. Азирафель и Ева ждали, пока мальчик не станет достаточно взрослым, чтобы думать самостоятельно, чтобы попытаться объяснить ему все. И Адам вмешивался, не давая Эносу и Ноаму изгнать их маленькую троицу из племени. — Почему ты не любишь финики? — спросил Махалалель, съев один. — Ну, — сказал Азирафель. Он все ещё не был уверен в этом плане, но Ева, казалось, была уверена в нем. В конце концов, это всего один единственный мальчик. — Я Ангел, дорогой мальчик. Я не ем пищу. — Воу, — сказал Махалалель. — Ты можешь творить магию? — Немного. Мне нельзя делать это слишком часто. Кроме того, эта «магия» называется чудесами. И это секрет… который ты никому не должен рассказывать. Последняя часть была важна. Несколько десятилетий назад Небеса дали ему разрешение, в свете численности людей и того факта, что Ева в любом случае уже знала о нем, рассказывать некоторым людям о его сущности Ангела, и только тогда, когда это послужит исполнению Божьего Плана. — Я люблю секреты, — сказал Махалалель, потянувшись за еще одним фиником. — Это весело — знать то, чего не знают другие. — Ты знаешь, кто такие Ангелы? — спросила Ева. — Нет, — сказал Махалалель. — Это кто-то с белыми волосами? Потому что только у тебя были белые волосы из всех тех, кого я видел. У всех остальных черные. — Он указал на свои густые черные кудри. — Как у меня. — Не совсем так, дорогой мальчик, — сказал Азирафель. — Хотя мои волосы белые, потому что я Ангел*. (*Азирафель выглядел очень человечно по стандартам Ангелов. Что-то Ангельское всегда просвечивается через их человеческие тела, и его белые волосы были явно лучше, чем что-то иное. Сейчас у большей части Ангелов была золотая кожа, что было несколько неудобно при общении с людьми, чья кожа была оттенков коричневого. И розового, хотя Азирафель пока таких не видел. Азирафель однажды встретил человека из другого племени с такими же белыми волосами, как и у него, хотя у нее также была слишком бледная кожа. В отличие от нее, кожа Азирафеля была тёмно-коричневой, потому что у людей она была именно этого цвета и именно этот цвет он ожидал.) — Круто, — сказала Махалалель. — Что такое Ангел? Ева объяснила. — Круто. И что он здесь делает? — Ну, когда Бог создал людей, — начала Ева, — или, по крайней мере, меня и Адама, он поселил нас в Эдемском Саду. И Азирафель охранял его. Махалалель выглядел задумчиво. — Если он охранял, то как вы оттуда вышли? — Демон, — сказал Азирафель. — Злой змий по имени Кроли искусил Еву съесть яблоко, которое она не должна была есть, а затем и Адама. Так что Бог отправил их за пределы Сада, а я спустился, чтобы приглядывать за всеми вами. — За всеми? — спросил Махалалель. — А разве не звёзды это делают? Азирафель поморщился. — Ну… не совсем. Ева кивнула. — Бог создал… Рядом хрустнула ветка, и все трое, подняв глаза, увидели, что там стоял Ноам, который, видимо, вышел из себя. — Что именно вы рассказываете моего внуку? — спросил он. — Ох, Боже, — сказал Азирафель. — Убирайтесь. Оба, — сказал Ноам. — Вам нельзя говорить с детьми. Это понятно? — Ужасно, — сказал Азирафель. Ева шлепнула его по руке. — Да. Прости, Ноам. Ноам поджал губы и поманил к себе Махалалеля. — Пойдем. Пастухи уже вернулись. Давай встретим твоего папу. Махалалель выплюнул финиковое семечко и вскочил на ноги, хватая дедушку за руку. — Мы можем его обнять? — Не понимаю, почему нет, — сказал Ноам.