Haikyuu!!

      Ты не отличалась особой склонностью к эмоциональным расстройствам в отношении работы, но сегодня была подавлена и разочарована в своих действиях. Изрядно потрудившись, чтобы доделать рекламный проект, тебя совершенно расстроил получившийся результат. Может быть, все потому, что ты вкладывала в него больше сил и времени, чем во все другие проекты, а может ожидала большего от проделанной работы. Тяжело вздохнув, ты вспомнила слова босса: «Великолепная работа! Что и следовалось ожидать от Т/и».       «Если будет ещё одна «великолепная работа», то может написать на увольнение?»       Выйдя из автобуса, ты закинула сумку на плечо и побрела в сторону дома, попутно шаркая ногами, как старуха. Тебе навстречу, высунув от восторга язык, бросилась твоя собака — молодой рыжий пес с карими глазами.       — Юмэ, — не веря своим глаза, позвала ты собаку, — что, черт возьми, ты тут делаешь?! Почему ты не во дворе?       Ты осторожно стала подходить к дому, не понимая, что происходит. Крутившийся юлой вокруг тебя Юмэ успокоился только тогда, когда ты взъерошила ему шерсть на шее и сказала, что да-да, он был хорошим мальчиком, да, очень хорошим, после чего пес убежал обратно в дом.       Ты хорошо понимала: твои собственные ноги словно налились свинцом, с трудом поднявшись по лестнице, подошла к двери и остановилась. Замок был отодвинут. С минуту постояла, задумчиво глядя на дверь, в это время сердце бешено стучалось, готовое выпрыгнуть из груди. Ты стала открывать дверь намного тише, чтобы не спугнуть «незваного гостя». Зайдя в дом, положила сумку около двери и стала искать что-то, что можно было использовать, как оружие. Около стены стоял длинный зонт. Взяв его, ты на цыпочках прокралась по длинному коридору, ведущему в гостинную. Сделала глубокий вдох, стала тихонечко открывать дверь, подцепив ее носком.       — Кто здесь?       Посреди комнаты, засунув руку в карман, стоял Куроо Тецуро, в одной руке державший твои наброски. При виде тебя он и улыбнулся, с удивлением смотря на зонт. Мужчина положил бумаги обратно на стол, заложив с преувеличенной любезностью руки за спину. Ты секунду-другую пристально смотрела на незваного гостя, затем прислонила зонт к стене:       — А я-то думала, почему собака не лаяла.       — Я и он. Ты же знаешь, как это у нас бывает.       Юмэ, этот юлящий предатель, тыкался длинным носом в руку Куроо, явно напрашиваясь на ласку.       Ты сняла туфли, поставив их около стены, потом стала разминать шею со словами:       — Вот уже не ожидала тебя увидеть.       — Котенок, не туда смотрела, — усмехнувшись ответил он, продолжая наблюдать за тем, как ты открываешь ему вид на свою длинную шею.       Стараясь не встречаться с Тецуро взглядом, ты подошла к столу, взяв кувшин с водой, чтобы налить воды в чашку.       — А мне не предложишь попить?       — Никогда не знала, что ты пьешь воду, — бросив на него взгляд, ты приподняла одну бровь.       — Может, предложишь кое-что покрепче?       Ты устало вздохнула и поставила чашку:       — Тецуро, что ты тут делаешь?       Он в упор посмотрел на тебя. На нем была чистая белая рубашка, серые классические брюки, и пахло от него прекрасным мужским одеколоном, ты готова была поклясться, что в нем были какие-то феромоны, потому что этот запах всегда сносил тебе голову, и еще чем-то неповторимым, чем-то таким, что говорило о мужественности.       — Котенок, я скучал по тебе.       Почувствовав, что пружина внутри начинает ослабевать, ты поспешно поднесла чашку к губам:       — По-моему, ты прекрасно без меня обходишься.       — Мы оба знаем, что я могу прекрасно без тебя обойтись, — он улыбнулся и стал подходить к тебе ближе. — Но вот какая штука: я не хочу.       — Все, проехали, — резко ответила ты.       — А вот и нет. Я ведь говорил тебе: если ты переедешь в Токио, я не стану ограничивать твою свободу. И не стану тебя контролировать, помогу найти работу, связанную с рекламой. Ты сама знаешь, что у меня есть связи. Я позволю тебе жить так, как хочется, но только ты и я…       — Ты мне позволишь? Я не ослышалась?       — Черт побери, Т/и, ты прекрасно знаешь, о чем я! — У Куроо заиграли желваки на скулах. — Я дам тебе полную свободу.       — Тогда какой смысл нам съезжаться? Что тебя сейчас не устраивает? У меня полная свобода действий!       — А такой, что мы будем вместе, а не так, когда у меня выходной, отпуск или, когда мне нужно приехать по работе в Осаку. — Куроо начинал злиться. — Думаешь, мне это нравится? Думаешь, мне нравится скрывать от родителей, от друзей тот факт, что я тебя люблю, но мы не можем быть вместе, потому что ты не хочешь переезжать из-за работы, на которой, к слову, платят копейки.       — Тецуро, я не перееду в Токио. Я всегда говорила, что не собираюсь. Здесь моя жизнь! Мои друзья, семья, работа, на которой, да, мало платят, но тут все. Здесь я чувствую себя в безопасности, зная, если что, меня поддержат в любую минуту, и никто не упрекнет или будет попрекать. И каждый раз, как ты заводишь этот разговор, мне кажется, будто у меня голова вот-вот взорвется, точно фанаты всех волейбольных команд начинают все хором орать на ухо. Я не хочу с тобой разговаривать, если ты будешь приходить и каждый раз говорить одно и тоже.       — Ты в любом случае не хочешь со мной разговаривать, — усмехнувшись и прикусив внутреннюю сторону щеки, произнес он. — И что, черт возьми, мне тогда делать?!       — Оставить меня в покое. Как мы и порешили.       Отвернувшись, ты пошла на кухню. И достав овощи, которые купила вчера для рагу, стала нарезать и кидать их в миску, которая стояла на столе.       Ты почувствовала Тецуро, даже не видя его. Он тихонько подошел сзади и остановился у тебя за спиной так близко, что кожей ощущалось его присутствие. Ты и без всякого зеркала знала, что кожа на обнаженной шее покраснела там, где ее касалось его дыхание.       — Котенок, я не такой, как твой бывший, — прошептал он. — Но если ты до сих пор этого не поняла, нет смысла тебе говорить.       Ты старательно резала овощи, пытаясь тонко нарезать каждый кругляшок. Под ногами скрипели доски пола.       — Скажи, что ты по мне не скучала.       Пять грибов готовы. Еще один готов, теперь другой. Он был так близко, что ты спиной чувствовала его грудь, когда он говорил. Куроо понизил голос:       — Скажи, что ты по мне не скучала, и я уйду прямо сейчас. И больше никогда тебя не потревожу. Обещаю.       Ты закрыла глаза. Уронив нож, положила ладони на столешницу и опустила голову. Куроо выждал секунду, затем осторожно положил ладони на твои руки. Ты открыла глаза и посмотрела на его руки: грубые ладоши с длинными пальцами. Руки, которые так любила почти все последние два года.       — Котенок, скажи мне, — прошептал он тебе на ухо.       И тогда ты повернулась, обхватила его лицо ладонями и страстно поцеловала. Боги, как же ты соскучилась по вкусу его губ на своих губах, прикосновению его кожи к своей! Тебя бросило в жар, дыхание участилось, и все, что ты говорила себе, все логические аргументы, которые репетировала в голове длинными ночами, растаяли точно дым, как только его рука обвилась вокруг тебя, прижимая к себе. Ты целовала его, целовала его, целовала его, и тело парня было таким знакомым и в то же время незнакомым, все доводы разума отхлынули вместе с болью, невзгодами, и разочарованиями сегодняшнего дня. Ты услышала, как миска со стуком упала на пол — и все. Остались лишь его дыхание, его губы, его прикосновения, и ты, Т/и. Т/и, которая никому не могла принадлежать и которой никто не мог указывать, позволила себе размякнуть и сдаться, твое тело опускалось дюйм за дюймом, пока его не пригвоздило к буфету тяжелое мужское тело.