Haikyuu!!

      Небольшая префектура в Японии, где не менее пяти миллионов жителей, невысокие здания, магазины, стены… все это, когда-нибудь, пожалуй, станет казаться невероятным, что существовали такие места.       С улицы послышался лай собаки, которая начала гавкать на другое животное, а потом — жалобный голос проходившего под окнами ребенка.       Ты сидела на мягком диване цвета слоновой кости, наблюдая за радостной группой ребят и мысленно завидуя их беззаботности и радости, которой тебе стало последнее время не хватать. На светлых стенах висели картины и грамоты за заслуги в области психологии, а мерное тиканье часов разносилось по помещению, нарушая молчание в кабинете врача.       — С чего бы вы хотели начать, Т/И? — спокойно спросила женщина, наблюдая за тобой.       — Не знаю, — неуверенно ответила ты, покрутив головой и пожав плечи, а после провожая взглядом компанию.       Женщина отложила ручку и повернула голову в сторону окна, куда был прикован взор твоих глаз. Психолог выпрямил плечи и откинулся на стул, задав вопрос таким тоном, которым обычно задает мать, интересуясь жизнью своего дитя.       — Почему ты пришла сюда, и как это связано со страхом подпустить кого-либо, или показать себя настоящую?       Во рту резко пересохло. Ты перевела испуганный взгляд на врача, будто она задала что-то недопустимое и неприемлемое. Женщина умиротворённо повернула голову к тебе, поймав испуг в твоих глазах. Она наклонила голову набок, пытаясь понять, с чем связан этот взгляд.       — Давайте не сейчас, я пока не готова об этом говорить, — проглотив тяжелый ком, вымолила ты.       — Почему? — невозмутимо поинтересовалась она.       Ты поежилась на диване и непонимающе стала бегать глазами по кабинету, думая, чем именно поделиться, чтобы перевести тему от тебя настоящей.       — Пожалуйста, давайте не сейчас, я правда не хочу об этом говорить, — умоляющим тоном попросила ты, смотря на невозмутимое лицо женщины.       Ты была похожа на маленького ребенка, который, напроказничав, пришел сознаваться в содеянном, сидя перед матерью, которая все это время знала, но ничего не говорила, ожидая признания.       — Хорошо, тогда о чем ты хочешь поговорить?       — Просто, — насупившись, протянула ты, пытаясь правильно сформулировать свои мысли, не превращая их в один большой ком. — В последнее время я очень агрессивна и не могу сдержать свою злость, из-за чего часто срываюсь на своих друзей, хотя сама виновата. Ещё в мою голову приходят мысли что-то разгромить или сделать кому-то больно. И я знаю, что думать и сделать — это разные вещи, но когда ты часто об этом задумываешься, границы начинают потихоньку стираться…       — Вы не задумывались, из-за чего к вам приходят такие мысли? — спросила женщина, записывая что-то в блокноте.       — Я…я не знаю, просто меня раздражает, когда люди тупят или не понимают с первого раза, а иногда просто ведут себя так, будто они не виноваты в содеянном или произошедшем, хотя они ещё как виноваты.       — Почему вы так думаете? Может они и вправду не виноваты. Всем людям свойственно что-то не понимать или…       — Нет, — резко перебиваешь психолога, поймав наконец-то ту самую нить, которую не могла соткать из-за нерешимости и хаотичности своих мыслей. — Некоторые люди прикидываются тупыми, чтобы отгородить себя. Легче прикинуться больным или глупыми, чтобы тебя не трогали. А иногда легче скрываться под каким-то ником в интернете, чтобы было легче… Ха, и шутка в том, что я такая же обманщица и идиотка, как они. Наверное, из-за этого меня все и злит, потому что я такая же, как и все.       — Об этом могу сказать одно, что вы слишком строги к обществу и к себе. В вас слишком много самокритики.       — Да, вы правы, но, я думаю она необходима для осознания себя и понимания, что тебе нужна помощь. — Ты усмехнулась и подняла руки, посмотрев в потолок. — Или я просто сошла с ума       — Нет, вы не сошли с ума, вы просто требуете от себя больше, чем стоило бы.       Ты тяжело вздохнула и качнула головой в знак солидарности с ее словами.       — Да, я все говорю по делу, но без самокритики я бы пропала, — ты шмыгаешь носом, теребя уже растянувшиеся рукава кофты, которые с каждым твои движением становились более бесформенными. — Благодаря ей, я понимаю, что качусь ко всем чертям из-за всего этого, и мне кажется, если я буду менее агрессивной, люди будут более лояльны ко мне и всему происходящему.       — Или вы освободитесь, оба чувства могут пугать. — Врач снова отложил ручку и нагнулся к тебе, чтобы лучше разглядеть твое лицо, которое носило оттенок печали и скорби. — Т/И-сама, вы настолько зависимы физически и эмоционально от общества, что не хотите принимать тот факт, что с вами как раз таки может быть все так, в отличии от самого окружения.       — Что? — эти слова были как удар под дых. Ты выпустила истеричный смешок и посмотрела на женщину, которая продолжала спокойно наблюдать за тобой.       — Т/И, — она сложила руки в замок и внимательно на тебя посмотрела, будто пытаясь найти ту самую тебя, которая прячется в самой глубине твоего сознания. — Я буду говорить с вами или с аватаром, которого вы себе создали в ответ окружающим?       Ты накрыла лицо руками и покрутила головой в разные стороны. Все слои, под которыми живешь — были основой становления тебя для общества. Из-за чего ты никогда и никому не открывалась и не говорила о себе, как о личности, как о чем-то значимом в мире. Биение сердца отдавалось острой пульсацией в висках. Для тебя открыться было сложнее, чем прыгнуть с парашютом, из-за чего, убрав руки за голову, ты осторожно произнесла:       — Думаю, что настоящая я пока еще не готова открыться, так что, скорее всего, второй вариант. Я, моя личность так искусственно создана, мой почерк - от девочки, с которой я сидела рядом в четвертом классе, мое чувство юмора - от моей лучшей подруги в третьем классе, то, как я сижу — от главного героя фильма, который я когда-то смотрела, то, как я печатаю — от одного из моих одноклассников в шестом классе. Все это то, что нравится и комфортно обществу, нежели мне.       — О чем вы?       — Но, знаете, многие, когда с ними разговаривают, хотят увидеть тебя в своей иерархической системе. В системе, в которой ты будешь занимать одну из позиций. Будешь ли ты для него мусором, песком под ногами или же лучшей подругой, сестрой, девушкой, а может и покровителем. И все это человек пытается понять, когда заводит общения с незнакомыми людьми. Хоть общество и научились это скрывать, но ты все-равно видишь, как они изучают твое лицо, или глазами скользят сверху вниз, чтобы понять. Все они ищут в тебе недостатки, чтобы выгоднее смотреться.       — Но не Суна?       Черты лица смягчились. Заставляя нервы дрожать, ты внезапно почувствовала, как внутри что-то родилось. Что-то такое, в чем не решалась признаться, нечто первобытное, связанное с любовью, утратой и одиночеством. Ты вдруг удовлетворенно улыбнулась, и не сказав ни слова, утвердительно помотала головой.       — Что сразу приходит на ум, когда вы о нем думаете?       Сердце приятно защемило от воспоминаний о нем. О его имени. Внутри разлилось какое-то доброе и душевное тепло, которое всегда возникало при общении с ним. Ты усмехнулась и ровным голосом произнесла:       — Ни один парень не слушал меня с такой внимательностью и пониманием, как он. Я думаю, он был первым, кто просто услышал мое имя, или узнал где я живу или когда родилась. — Ты подняла голову к потолку и облизнула пересохшие губы, пытаясь сдержать слезы, которые стали потихоньку накатывать на тебя. — Он, будто, слышал меня всю, начиная от тупых разговоров до ритма моего сердца. Как бы банально это не звучало — он видел меня настоящую, ту, которой я на самом деле являюсь.       — Наверное, это облегчение, — женщина улыбнулся тебе по дружески, будто это имело какой-то глубокий посыл, нежели утешение.       — Это очень приятно. Это так, как бы слушала тебя мама. Она ведь знает тебя до того, как только ты кем-то становишься и любит тебя просто так. Для этого тебе нужно просто родиться. Я говорю о том времени, когда у всех женщин появляется эйфория при рождении ребенка, когда они фотографируют и лелеют тебя, рассказывая всем что у нее самый прекрасный и милый ребенок на свете. А ты просто лежишь рядом с ней, пока она слушает твое маленькое сердечко и вдыхает аромат молочка от твоей кожи.       — Вы думаете именно так она вас слышала и понимала?       Мысли о матери напомнил тебе о долгих годах, когда вы нежно любили и прекрасно понимали друг друга — понимали не потому, что горячо желали счастья друг другу, но и потому, что всегда и до сих пор чистосердечно делились всеми своими чувствами и настроениями.       В горле застрял ком, и глаза увлажнились, как ни старалась скрыть волнение. Как хорошо было бы все рассказать матери! Но, поддавшись любви, ты опозорила себя, воздвигла преграду, которую нелегко разрушить.       Ты колебалась несколько мгновений: тебе хотелось быстро и ясно описать всю тяжесть своего положения и встретить если не помощь, то сочувствие. Но вместо это ты сказала:       — Ха, может быть, но давайте дальше.       - Хорошо, мы будем говорить о том, о чем вы захотите.       — Да, агрессия, я хочу ее подавить, найти очаг. Я хочу, чтобы люди, видя меня, не думали, что я какая-то агрессивная и глупая девушка, у которой не все в порядке с головой. Я хочу быть адекватным человеком, умеющим сдерживать свои эмоции. Нам с раненного детства говорят, что мы должны быть добрее и доброжелательнее к людям, особенно девушкам, но в этом мире так тяжело оставаться собой, даря тёплые улыбки, радость, получая взамен тоже самое. Но, к сожалению, мир поглощает это, стирая все на своем пути, показывая нас такими, какими мы самом деле являемся. Злыми и холодными. Но суть в том, что я не хочу быть такой, я хочу попытаться сохранить тот самый свет, ту самую добрую улыбку и уверенность в яркости дня, тем самым подавить очаг агрессии… Я бы не хотела оказаться в западне агрессии и злости, в плену этого мира. — Твое сердце бешено забилось, грудь стала подниматься и опускаться от тяжелого дыхания. — И проблема в том, что, в процессе идеализировать себя для мира, в этом круговороте я потеряла Ринтаро.

Признаваться кому-то всегда тяжелее, нежели себе.

      — То есть?       Ты закусываешь нижнюю губу и устало потираешь виски, пытаясь собраться воедино — в один большой организм, который сможет наконец объяснить и нормально изъявить суть происходящего, суть твоего пребывания в этом кабинете.       — Я звонила ему несколько раз, но он не брал трубку и не отвечал на мои сообщения. И мне кажется, что я правда облажалась. — Мысли эти давили и жгли тебя, и ты совсем приуныла. — Я запаниковала конкретно, и я вовсе не драматизирую. Последний год дался очень тяжело, экзамены, поиск универа и все это просто...даже не знаю. Все как-то навалилось сразу и мне показалось, что если я не оттолкну его, то просто умру от тяжести ответственности.       — Как?       — Я оттолкнула человека, которого очень люблю. — Пружина, которая сдерживала все время твои слезы выскользнула. Ты поджала губы и начала рвано дышать, пытаясь хоть как-то сдержаться, но слезы стали непроизвольно бежать по твоим щекам, а рваные вздохи превратились в громкие всхлипы, похожие на крики о помощи. — А сейчас, когда я готова принять его, открыться ему, отдать свою любовь, этому человеку она уже не нужна. Я проебалась по полной. — Твои плечи начали конвульсивно дергаться. Обычный плач превратился в непроизвольную истерику, которая с каждой секундой все увеличивала обороты. — Простите, я...я не знаю, почему плачу.       — Потому что вам больно.       — Да… — ты начала нервно потирать глаза и все сильнее всхлипывать, пытаясь остановить слезы, которые переросли всепоглощающую бурю эмоций, которую ты уже не могла остановить. Ты начала нервно всхлипывать и еще сильнее прижимать руки к глазам. — Черт, но в то же время я злюсь на него. Почему он так все спускает... то есть, он мог бы со мной поговорить, хотя бы написать что-то, но нет, он просто разорвал все связи и уехал, не подумав, что мне тоже может быть плохо. Он просто оставил меня с этой болью и ненавистью к миру.       Ты откинулась на спинку дивана, пытаясь восстановить сбивчивое дыхание. Ты зажала губы, после чего дрожащим голосом произнесла:       — Реальность всегда полна боли и разочарования.       — В каком смысле? — спросил психолог, пытаясь понять твой ответ.       — В интернете общаться проще. В мире интернета, когда десять человек — это уже толпа, так много фейков и не настоящих аккаунтов, под которыми скрываются, разные люди, пытающиеся скрыть истинное «я». Там можно быть более откровенной и не бояться осуждения. Еще тягостнее и мучительнее было думать, что иллюзии, связанные с Такумой, не позволяли тебе быть откровенной ни с кем, даже с психологом. Как бы она не решила, что ты в своих мечтах занеслась слишком высоко. Кроме того, она может задать такие вопросы, на которые нелегко будет ответить.       — Самые лучшие отношения были со всеми, кого я не видела в жизни. Стоило осознать риск, который может за ним последовать, а может я и осознавала, и меня это привлекало и…возбуждало.

Факт того, что эти отношения не настоящие, а фантазия.

      Он начал покрывать твое тело горячими поцелуями, несвязными словами говоря что-то о своём ожидании и неуёмной тоске, о страсти и печали. Ты ощущала прикосновения, и в ушах стоял неистовый гул, точно перезвон колоколов. Как сквозь густую пелену ты увидела, как иступлённое лицо и дикие глаза, обращённые к тебе. Все твое тело трепетало, как натянутая струна, белье обжигало тело, и хотелось сбросить все, чтобы впитать всю величину всепоглощающей страсти, которой жаждала.       Ты чувствовала, как этот мужчина был весь обращён к тебе, как восторженно тянулся он навстречу, как никто и никогда прежде, как крепко он прижимал меня к себе. Твои мысли бродили ярко и беспорядочно. Ты звонко смеялась и улыбалась, прижимая его к себе, пытаясь слиться с ним настолько близко, насколько это было возможно, а он продолжал поцелуями исследовать, каждый сантиметр твоего тела.       Ты схватила его лицо и притянула к себе, властно завладев им, пропуская вздох наслаждения и эйфории, будто вбирая всю влагу с его губ.       Снаружи вперемешку с сигналами машины были слышны какие-то крики. Ты, большой любитель перебранок, обычно бросала все дела и подходил к окну, чтобы понаблюдать за происходящим на улице. Но сейчас сидела на диване и смотрела на свои руки.       — Я так легко влюбляюсь, что мне даже стыдно, — разорвав угнетающую тишину, уныло призналась ты.       — Почему так получается? — наклонила голову психолог, как маленький ребенок, пытающийся понять, что ты имеешь введу.       Женщине показалось, что ты не услышала ее, потому что ты взглянула на часы, а потом судорожно покачала головой.       — Наверное, потому что все отношения в моей голове…       Мир в твоей голове был самым лучшим местом на свете: небо было светлым и ясным, лучи солнца, освещали все темные уголки города, не оставляя ни один участок без внимания. В твоей светлой комнате играл приглушённо телевизор, служивший фоновым звуком, пока вы с Суной расположившись на огромной кровати заливались смехом, даря друг другу счастливые улыбки.        Ты находилась в том состоянии, когда от избытка чувств всё кажется хорошим, и вызывает восторг; когда хочется обнять каждое дерево и гладить его, как гладила ты сейчас своего возлюбленного; когда в груди становится слишком тесно и ты жаждешь излить душу, отдать всего себя — только бы с кем-то поделиться, кого-то одарить избытком своего счастья.       В какой-то момент Суна приподнялся, оперевшись на локоть. Как приятно было смотреть на него: освещенное солнцем лицо, растрёпанные волосы, рубаха навыпуск и непобедимая полуленивая улыбка, которая с каждой секундой растягивалась на его губах.       — Я рад, что наши пути переплетены, — произнес он, потянувшись за поцелуем.       — Мне столько раз хотелось признаться Ринтаро, поцеловать, прижаться к его широкой спине, но я не стала. В тот день префектуру трудно было назвать приятным местом: небо было низким и мрачным, дождь шел стеной, вода скапливалась в лужах на неровных тротуарах и заползала вверх по брючинам. Порой тучи опускались так низко, чуть ли не на крыши домов, что ты даже начала опасаться, что у тебя разовьется клаустрофобия. Ты о чем-то активно рассказывала как всегда, а Ринтаро, не отрывая взгляда, слушал твои речи, которым, как он думал, нет конца. Но, к его удивлению, быстро пересказав последнюю историю, ты опустила руки и посмотрела на него.       — Иногда мне кажется, что кроме тебя в этом мире нет никого, кто бы так слушал мой бред.       Он усмехнулся и поддался вперед к тебе, от чего ты немного опешила от такой близости к нему.       — А мне кажется, что в этом мире нет никого ближе и роднее тебя, — он смотрел тебе глаза, в которых читалась немая просьба, которая не нуждалась в твоем ответе. Ринтаро поддался вперёд, вовлекая тебя в нежный и чувственный поцелуй, который, как тебе казалось, длился вечность…       — Когда он меня поцеловал, я запаниковала и убежала от него. Убежала от стыда, будто я какая-то обманщица или предательница, которая не заслуживает этого.       — Почему?       — Из всех тех людей, кого я люблю и кто по настоящему дорог мне, никто не говорил мне ничего подобного и не признавался в своих чувствах. — Ты закусила губу и проглотив слезы горечи произнесла:       — И вообще, разве он может также сильно любить меня, как я его?       — Более удачный вопрос: почему вы в это не верите?       Невольно в голове стали расцветать воспоминания о тех временах, которых тебе не хотелось озвучивать. О тех днях, когда ты предпочла отдаться незнакомому человеку, анониму из интернета, нежели реальному парню, который любил тебя и готов был быть с тобой рядом, но уже с твоего позволения. От осознания содеянного у тебя перехватывало дыхание и каждый вздох отдавался колкой болью под ребрами.       — В тот момент, когда мы с Суной сближались, я познакомилась с парнем в интернете. Я даже не замечала, как засиживалась до 4 утра, продолжая переписываться, — ты откинулась на диван и положила руки на шею, пытаясь восстановить все обломки печальных воспоминаний. — Знаю, глупо так думать, но мне казалось, что его я знаю лучше, чем Ри. Мы переписывались, обсуждали все на свете, не скрывая от друг друга ничего… — ты усмехаешься и отводишь взгляд от психолога. — Знаю, для вас покажется странным, но с ним у меня был лучший секс на свете.       — Почему лучший? — интересуется женщина, сложив руки на груди.       Ты хитро улыбаешься, проводя языком по верхнему ряду зубов.

— Потому что его не существовало. Это было чистейшее воображение…

      Мужчина начал целовать внутреннюю сторону твоего бедра, затем двинулся выше. Такума развёл твои колени в стороны, затем, наклонившись, поцеловал дрогнувший живот. Ты сомкнула ноги за его спиной, мышцы отозвались ноющей болью. Дышала ты отрывисто и со всхлипами, ловя каждый момент удовольствия от этого незнакомца. Когда он поцеловал твое обнажённое плечо, когда мужчина вошёл в тебя, стон наслаждения сорвался с твоих губ, и глупая улыбка окрасила твое лицо.       Ты начал медленно двигаться, превратившись в слепую волну, призываемую близящимся штормом. Такума вздрогнул и застонал, ты почувствовала, как он дёрнулся под тобой, а затем поразил болезненным толчком. Твое дыхание сделалось горячим и частым, всё тело напряглось, от его вибрации внизу.       Ты извивалась, скользила, как змея, становясь то огнём, то водой. Твои руки, покоившиеся на его сильных плечах, начали притягивать все ближе, чтобы ты могла услышать, почувствовать его дыхание на своей коже.       Он вонзил пальцы в твои бёдра, словно гвозди, согнул твои ноги в коленях и резко подался вперед. Тебе хотелось зажмуриться, но ты усилием воли заставила себя держать глаза открытыми, чтобы видеть Такумы каждый миг. Он поражал тебя снова и снова, и ты, принимая все эти удары.       — Я вожделела Такуму в своих мечтах и фантазия, представляя его в разных образах, в таких, в каких хотела видеть, не отдавая себе отчёт о том, что это все ложь. Что все это в моей голове — обман. Из-за чего я не заметила, как стала отталкивать Суну, предпочитая фантазии, нежели реальный мир с ним. — Твое сердце бешено забилось, грудь стала подниматься и опускаться от тяжелого дыхания. — Знаете, иногда ложь единственный способ уменьшить боль.       Он потянул тебя к себе, и ты вскрикнула от первого оргазма. Мужчина зажал тебе рот губами, но это был вовсе не поцелуй, а нападение. Такума рывком подхватил тебя под живот, вынуждая повернуться к нему спиной, и поставил на четвереньки. Ты ахнула от грубого и резкого толчка, который сопровождался негромкими гортанными стонами. Капли пота стекали по его лицу, падая тебе на спину, испаряясь от соприкосновения с твоей разгоряченной кожей.       — И когда Суна в реальной жизни, признался мне, — ты закусила большой палец и отвела взгляд к белоснежной стене, где висели грамоты в области психологии. — Я просто испугалась разрушить свой иллюзорный мир. Испортить все, что было создано и, в частности, также связанное с ним. Из-за чего, я не заметила, насколько далеко оттолкнула его от себя.       Ваши тела вновь и вновь столкнулись со звуком удара; бедра твои болели от его пальцев и непрерывных толчков. Его напор оставался безжалостным.       Вдруг дверь из соседней комнаты открылась и из нее вышел Суна со своим вечно измученным выражением лица. Он, засунув руки в карманы и не смотря на вас, шел к входной двери, пытаясь выйти из этого дома. Ты открыла рот от изумления, пытаясь понять, что здесь творится. Ринтаро спокойно обошел кровать, не обращая внимание ни на звуки бьющейся плоти об плоть, ни на твои стоны, целенаправленно опустив голову, направился к выходу.       Ты хотела остановить его, но сильная мужская рука прижала твою голову к матрасу, из-за чего ты не смогла вымолвить ни слова. Дойдя до двери, Ринтаро потянул ручку, спокойно открывая её. От страха потерять его без возможности вернуть назад, у тебя округлились глаза. Ты потянула руку в его сторону, но все было бесполезно. Такума схватил и заломил ее за спину, не давая никакой возможности остановить его. Открыв дверь, Суна с знакомой усмешкой посмотрел тебя, после чего со звонким хлопком захлопнул ее за собой. Навсегда…       — Иногда, бывают такие моменты, когда ты не хочешь видеть с собой никого. Просто никого, кроме себя. Как ты бежишь по берегу моря, смеясь и радуясь лучам солнца, наслаждаясь одиночеством и компанией с собой. Но суть в том, что ты настолько привык к тому, что в твоих снах и мечтах ты с кем-то, что твой мозг просто не воспринимает эту картину, дорисовывая кого-то нереального. И это самое обидно. Я не хочу обвинять общество, но они навязывают нам то, что счастье бывает только при любви, только при соединении двух людей бывает счастье. И эти иллюзии, эти фантазии показываются в книгах, фильмах, что мы забываем, что одиночество, это нормально, что одиночество — это хорошо. Что одиночество это мир, в котором ты можешь разобраться в себе. Но, к сожалению, Бог создал Адаму Еву, чтобы они сношались, принося потомство в этот грешный мир, что является основным законом существования. — По твоему лицу бесконтрольно начали течь слёзы. Ты смотришь на женщину, будто ища подтверждения этому, но она молчала. — И не мы это все испоганили, все это было изначально испорчено.       В воздухе повисла напряженная тишина, которую никто из вас не решался разрушить. Тебя била мелкая дрожь от всего произошедшего, ты до сих пор не могла поверить в то, что смогла с кем-то поделиться, кроме самой себя.       Женщина спокойно посмотрела на часы, после чего произнесла:       — Простите, Т/И-сама, но на этой неделе мы закончили.       — Уже?! — тихо интересуешься ты, вытирая остатки влаги с щек. — Простите за эти сопли.       — Передо мной вам извиняться не стоит, — она нагнулась вперед, сжав твои руки в легком рукопожатии. — Я рада, что ты пришла, главное не кори себя.

***

      Улицы покрыла непроницательная темнота ночи, погрузив всю префектуру в свой плен. Ты лежишь на кровати, разглядывая белоснежный потолок и крутя телефон в руке. Через пару часов закончится день, а ты до сих пор не поздравила Ри с днем рождения.       Ты думала о том, что сказал психолог и обо всем что сегодня случилось. Стоит ли тебе снова попробовать позвонить ему или написать, чтобы понять: нужна ли ты ему или нет? За окном слышался вой деревьев, поющих ночную музыку, которая помогает тебе расслабиться. Ты цокнула языком и лениво открыла переписку с Суной. Пробежав глазами по последнему сообщению, закусила нижнюю губу, нажав на строку написать. Ты долго разглядывала буквы на клавиатуре, после чего закрыла ее и нажала на кнопку вызов.       Сердце сильно билось, дыхание было сбито. Ты пыталась быть спокойнее, чтобы сконцентрироваться, но у тебя не очень получалось. Только услышав гудки на другом конце провода, ты по-настоящему впала в отчаяние.       «Зачем?!» — единственный вопрос, начал крутиться у тебя в голове, пока его не прервал знакомый автоответчик: «Йо, это Суна. Уже давно никто никому не звонит, если у вас что-то срочное, то напишите СМС. И да, если вы не скинули до этого момента, то знайте, я все равно ничего не прослушаю. Мам, к тебе это не относится…»       После секундной паузы послышался писк.       — Эм, привет, наверное, стоит скинуть, но может быть это и к лучшему, что ты не прослушаешь, так что я просто выскажусь. Хочу поздравить тебя с днем рождения и пожелать всего самого наилучшего. — Ты усмехаешься и принимаешь сидячие положение на кровати. — Боже, эти поздравления ставят меня в тупик, прости, что не сделала этого ранее, но все же… Ри, несмотря на все что было, я хочу сказать... прости меня, правда, я проебалась по полной перед тобой. Наверное, мне стоило бы больше сконцентрироваться на других, нежели на себе и подумать также о твоих чувствах, но уже поздно жалеть!? — мысли путались, словно все в тумане. Во рту вдруг появился противный металлический привкус от того, насколько сильно ты прикусила губу. — Я ходила сегодня к психологу, так сказать пробное занятие, и я поняла, что от этого мне правда становится легче, и если я пройду курс, то, может быть, не буду такой сумасшедшей эгоисткой. Ах, черт, опять я про себя, что-то заболталась, прости Ри. в общем, я хочу пожелать тебе всего самого хорошо, продолжай также успешно продвигаться в своей карьере и найди тех людей, которые тебя заслуживают. Ибо я совсем тебя не заслуживаю, прости. Мне так повезло, что наши пути пересеклись в этой жизни, — ты начинаешь тяжело дышать в трубку, пытаясь сдержаться от накаливающих эмоций. — Еще раз с днем рождения, — ты замялась, думая, стоит ли это говорить или нет. Но в ту секунду, в глубине души ты осознавала: если не сделаешь это, то этот звонок будет глупым решением. Ты глубоко вздохнула и на одном дыхании произнесла - Я тебя очень сильно люблю. Пока.       Бросив трубку, ты нервно начинаешь потирать лицо руками, при этом издавая мучительные стоны стыда после содеянного. Теперь тебе оставалось только надеяться на то, что Суна, все-таки, ничего не услышит.