Небо темное за пределами кровати, осознанием того, что знаешь: в мире 117 миллионов озер и несколько тысяч растений.
Тебе одиноко.В человеческом теле 7 триллионов нервных окончаний.
Ты хочешь, чтобы к тебе прикоснулись.Деревья акации могут предупреждать друг друга об опасности.
Тебе кажется, ты не создана для любви точно так же, как трава не создана быть высокой или насекомые, которые не созданы прожить долгую жизнь.Но это простая истина, здесь не о чем скорбеть, но все же ты скорбишь.
«Когда Адам укусил яблоко, он сделал это, потому что доверял Еве. Потому что он любил ее. Адам откусил яблоко, потому что женщина, которую он любил, сказала ему это, независимо от того, что сказал Бог. Независимо от правил небес. Что такое рай для женской любви? Что такое Бог для вашей любви? Первыми грехами человечества были доверие другим. Ева доверяла змее, Адам доверял Еве, совершив один из самых страшных грехов. Я никогда не задумывалась о том, что готова сделать ради человека, который мне дорог. «Я тебе доверяю». «Я с тобой хоть на край света». «Ты лучшее в моей жизни». «Я тебя люблю.» — это все мы говорим людям, которые нам дороги, которых мы любим. Но правильно ли это? Думаем ли мы о своих чувствах в тот момент, когда соглашаемся с человеком? Мне никогда не приходило в голову сказать подобные слова кому-то из тех, кто меня окружает. Родители, друзья, одноклассники, Ямудзаки, Семи. Все, кого я люблю или любила. Мне никогда не приходило в голову следовать за кем-то из них, или произносить слащавые фразы из фильмов. Я бы не сказала, что меня это сильно гложет, но мысль об этом иногда не давала покоя. Почему? А может, потому что я никого не любила до сегодняшнего дня? Потому что именно сейчас, находясь рядом с Суной, я, наконец, могу сказать:» Я доверяю тебе». Возможно, это ошибка или грех, как в случае с Адамом и Евой. А может быть, мы рождены грешниками, и своим доверием к любимым оскорбляем Бога, не задумываясь об этом. Но, как я уже сказала, что такое Бог для женской любви? Что я не смогу найти на небесах, сидя рядом с ним прохладным осенним утром?» — Атсуму, влево, — кричал Аран, отходя назад для подачи. Ты сидела на скамейке с тренером, как обычный зритель, изредка записывая, что тебе говорили. Честно, нужды в присутствии на тренировке ты не ощущала, и тебе иногда, точнее часто, всегда, хотелось покинуть этот пропахнувший потом зал. Подперев подбородок, ты продолжила смотреть за игрой команды. Тебе никогда не приходило в голову, что этот спорт интересный или захватывающий, скорее, нудный. Шестеро парней прыгают за мячом, выкладываясь на максимум, чтобы победить. Скука, да и только, и вообще, как показывает практика, каждый вид спорта скучный. Ужасная морока. Но не это тебя заботило в данный момент. Тебя до сих пор смутно тревожил Атсуму и то, что он сказал: «все останется между нами». Этот ублюдок живёт в мире, полного мрака и страданий, где он является одним из тех людей, кто приносит эти страдания. И, честно, его обещание и уговоры мало тебя успокаивали. Ты ощущала горькое поражение в этой схватке. У тебя возникло желание уйти из этого зала, упасть на колени и закричать: «О Великий Будда, забери мою жизнь, чтобы я больше ничего не чувствовала». Вырвать себе сердце, и упасть замертво…чтобы все исчезло. Главное забыть все это. Но эти маниакальные мысли быстро выветрилась у тебя из головы. Ты слишком слабая и тебе не хватит смелости вырезать себе сердце, плюс твоя жертва была бы напрасной просто из-за того, что никого не существует. Свисток тренера эхом пронесся по-спортивному залу оглушив тебя на левое ухо. — На сегодня достаточно, — крикнул главный тренер, показывая на часы. Ты встала со скамьи и потянулась. Твоя спина готова была сказать тебе «гуд бай» от твоего вечно сгорбленного положения. Солнце потихоньку садится, окрашивая спортивный зал в оранжево-красные цвета. Ты собиралась идти ко входу, как на твои плечи легла тяжёлая потная рука. Фу, блять. Это был Мия. Этот человек, при всей своей привлекательной внешности, был отвратителен, но многих в этом убедить было сложно. Атсуму был типичным парнем из подростковых сериалов, который преуспевает в спорте, но полный «профан» в учебе, что было видно, по его глазам. Он говорил, всем, что это не так. Но по нему было видно. Мия обманывает. — Отойди от меня, — с отвращением сказала ты, сбросив потную руку волейболиста. — От тебя воняет, как от свиньи. — Как грубо, — театрально обиделся он, держась за сердце, — а я думала, мы друзья. — Значит показалось. Ты вышла из зала и резко свернула за угол, чуть не врезавшись в стоящего Киту. Мия шел за тобой, держа руки за головой, лукаво улыбаясь и смотря на твою фигуру. — Да ладно тебе, — застонал он. — Мы же с тобой не чужие друг другу люди, или ты уже забыла? — Вот именно, что я хочу забыть, — со злостью, присущей тебе, произнесла ты, сжимая кулаки до побелевших костяшек. — Так что отвали от меня и веди себя так, будто нас связывает только волейбол. Он откинул голову и наигранно засмеялся, добавив: «К сожалению, это невозможно». Мия пошел вперед, оставляя тебя позади с чувством разгорающейся ненависти. Чем дальше он удалялся, тем больше ругательств ты придумывала. Повернувшись на пятках, ты бьешь кулаком в стену шкафчика. Тонкая фанера расщепляется, косточки пальцев саднит, но боль не приносит облегчения. — Эй, ты что делаешь? — раздаётся спокойный голос сзади. — Ты так переживаешь по поводу рождественского праздника? А, точно, еще и это.***
Зачем отмечать Рождество в Японии ты так и не поняла. Но для этого была цель: классическое утверждение всего правильного, истинного и порядочного, что есть в национальном характере. Грубая физическая дань уважения фантастическим возможностям, что открывает эта страна — но только тем, кто крепок духом. Вы были крепки. Родители дали тебе 5000 иен на покупку платья. Лето было полгода назад, а ощущения были будто лет 10. За это время многое поменяло, как то, что теперь тебе не боялись давать карманные деньги. — Тебе хватит? — поинтересовалась Тока, посасывая через трубочку колу. — Думаю, да. Ты заверила ее, что все будет, хотя сама, даже и не думала об этом. «Меня не интересует статус «Самое красивое платье вечера», — заверила ты ее. — Главное выглядеть нормальное, а остальное шелуха. Ведь никому не интересно, как ты выглядишь, потому что многих больше интересует, как будет выглядеть они, чтобы на нашем фоне казаться круче… Вот это, Тока, соревнования, в которых тебя неосознанно заставляет учавствовать общество». Она скептически взглянула на тебя, приподняв левую бровь со словами: — Я думаю, ты слишком сильно это утрируешь. — Да. Возможно. Но, все равно, из-за этого общество нас заставляет красиво наряжаться, — пожав плечами, равнодушно призналась ты. Был еще социопсихический фактор. Всякий раз, когда жизнь ставила тебя в свой центр и вокруг тебя начинали кружить хищные твари, в виде твоих одноклассниц, единственное лекарство — нарядиться, как тебе подсказывает твое чувство стиля, и показать им средний палец. Обрести покой в внутри, и пойти танцевать. Поддаться звукам музыки и станцевать медленный танец с Суной. А еще лучше было бы закинуться и станцевать. Ты знала: единственный способ подготовиться к такому вечеру — нарядиться как павлины и, попрощавшись с разумом, сходить на скучный школьный вечер и поседеть под музыку из 2000 х. Главное — не упускать из виду основную задачу. А в чем она, собственно, состоит? Никто так и разъяснил. Значит, придумаем самой. Свобода действий. Праздник в честь рождества. Достать наряд было сложнее чем ты думала, но найти достойный магазин с платьями, было еще сложнее. У тебя было одно, но оно было старое и не годилось — слишком давно ты его надевала. Вы зашли в первый магазин, где Тока, как настоящая подруга бросила тебя, углубившись в наряды. — Что ты стоишь? — спросила она, смотря наряды. — У нас не так много времени. Возникла пауза, потом ты сказала: «У меня была одна мысль, но, к сожалению, у меня появилась вторая мысль. Они отрикошетили друг от друга, и я больше не могу найти ни того, ни другого, чтобы объяснить, почему я так туплю.» — Ну, раз у тебя нет оправдания, тогда начинай искать наряд, — в приказном тоне сказала она. — Потому что времени у нас нет. Еще несколько магазинов — и вы нашли нужные платья, но в километрах пяти от себя. Продавец уже закрывался, но он пообещал подождать, если поторопитесь. Однако вы задержались в пути, из-за аварии на улице. Когда доехали, магазин уже закрылся. За стеклянной дверью были люди, но открывать они не хотели, пока вы несколькими сильными ударами по двери, начиная объяснять, кто вы такие и почему опоздали. Впустив вас с недовольными лицами, они дали вам пару минут, чтобы успели найти платья и уйти. — Наконец-то это закончилось, — простонала ты, вытягивая ноги на остановке. — Да ладно, было весело, — пролепетала подруга, прижимая платье. — Разве нет? Ты скептически посмотрела на нее, не веря, что ей нравится бегать по все префектуре и искать «дрянное платья» для одного вечера. — Ты сумасшедшая, раз тебе такое нравится. Она рассмеялась, закинув голову уже темному небу, на котором начали виднеться звезды. — Нет, сейчас я безумная, — призналась она, — но раньше я была ооочень сумасшедшей. Остаток вечера вы провели у Токи. А потом ты пошла домой, в надежде завалиться в кровать без задних ног и проспать до завтрашнего утра. «Да, хорошие вещи происходя, как и хорошие моменты, как например сейчас, но для сначала ты должна потерять всякую надежду и умереть 45 раз. А притворяться, будто все предстоит иначе, — это вообще не жизнь.» На ваш город спустился вечер. В любом маленьком городе вечерние сумерки сопровождались красивым закатом. Солнце окрашивало небо в розово-персиковые краски давали тишину и спокойствие. Все шло своим чередом. Вы с Токой нарядились и пошли в школу к семи часам вечера, когда праздник был уже в разгаре. «Они никогда не начинают вовремя» — сказала подруга за два часа до выхода. Звуки музыки разрывали тишину коридоров и разговоры подростков. Почти все источники света выключены, так что найти путь не так уж и просто, ведь в поле вашего зрения блистают неоновые ленты, из-за которых актовый зал окрасились в тёмно-синий цвет. Толпы школьников заполонили все пространство. Кто-то спокойно стоял, попивая пунш, или что это вообще такое, а кто-то энергично танцевал, показывая свое мастерство. Грубые вибрации и мерзкая музыка современности начинала тебя уже бесить. Что ты не любила в таких мероприятиях, так это музыка. Черт, она была такой попсовой и нудной, что тебе всегда хотелось выйти в окно. Вы подошли к ближайшему столу, чтобы Тока поправила босоножки, которые были явно ей малы. — Зачем нужно было их надевать, — кричала ты, — если тебе в них не удобно? — Удобно, просто они новые, из-за этого немного жмут. — Оправдывалась она, корчась от боли. Но тебя это мало волновало, больше всего тебя интересовало другое. Где Суна Ринтаро?! Ты начала бегло рассматривать зал в поисках знакомой фигуры. Покрутив головой в разные стороны и осознавая, что его нет не за одним из столов, ты пожимаешь плечами, поворачиваясь к Токе, как чья-та грубая ладонь легла тебе на плечо. — Кого-то ищешь? — раздается знакомый, и до боли приятный голос Ри. — Нет, точнее уже нашла, — ты оборачиваешься к нему, поправляя черную толстовку. Вы усмехаетесь друг другу. Ты перекидываешь волосы, открывая вид на шею. Брюнет молча наблюдает за тобой, ожидая твоих дальнейших действий. — Ты… Но вдруг тебя отвлекает знакомая песня. Та самая, под которую вы впервые и станцевали с ним. По твоему лицу расплывается улыбка, а Ринтаро смущенно чешет переносицу, понимая, что его ждет. — Может станцуем? — спрашиваешь ты, заглядывая в его золотистые глаза. — А у меня есть выбор? Ты смотришь на Току, которая вымученно улыбается, ибо другого ей не остается, и схватив Суну за руку ведёшь на танцпол. Выйдя в центр, ты начинаешь медленно двигаться из стороны в сторону, чтобы как-то уловить ритм. Закрываешь глаза, начиная покачивать бёдрами, а потом всем телом, проводя руками от шеи и опускаясь все ниже. Неоновый свет, который постоянно менял цвета, звуки музыки, доносившиеся из колонок, сделали свое. Тебе было совершенно все равно, что происходит вокруг. Существовали только ты и он. Это все было настоящей эйфорией, оргазмом, кайфом в чистом виде. Когда нет ничего, кроме вас. Ты чувствуешь, как Суна кладет руку на твой живот, как в тот раз, начиная потихоньку поглаживать его. Ты поворачиваешь голову и сталкиваешься с его золотистыми глазами. Пульс учащается, а щеки начинают гореть, как в прошлой раз. Но в этом случае, ты знаешь из-за чего. Вы продолжали двигаться под знакомую песню, которая давала вам ощущения спокойствия и одиночества, чувство, что кроме вас здесь никого нет. Подняв руку, ты закидываешь ее назад и притягиваешь его ближе к себе. Он начинает прижиматься к твоим бёдрам своими. Вы танцуете, сливаясь с ритмом музыки воедино, пока руки брюнета непроизвольно скользят по всему твоему телу. Он касался своими губами тыльной стороны твоего уха, обдавая его горячим дыханием. Ком внизу живота начинает сворачиваться от его действий. Музыка заканчивается, и парень медленно опускает руки с твоих бедер. Вдруг, ты чувствуешь себя одинокой и пустой без его руки и тебе хочется вернуть ее обратно на место. — Я немного развеюсь, — шепчет он, отходя от тебя, — хочу отдохнуть от этой духоты. Ты понимающе киваешь, начиная провожать его одобрительным кивком. «Я никогда не мучалась от синдрома «я его исправлю». Мне наоборот казалось, что могла бы сделать его еще хуже. Хоть я и не говорила ему этого, но он мой якорь. Очень скоро тайны разделят нас, а потом он поймёт, что я не заслуживаю его, и он бросит меня, оставив в пучине ненависти и тьмы.» Суна стал подходить к выходу из зала, как в его кармане завибрировал телефоне с уведомлением. Неторопливо достав смартфон, он увидел сообщение: Мия 2: «Тебе это понравится» Нахмурившись и выйдя полностью в коридор, Ринтаро разблокировал смартфон уставившись на файл. Видео начинает грузиться, понемногу показывая кадр из содержимого. Облокотившись на стену, Суна включает его. Сначала было темно и непонятно, что происходит. Суна начинает щурится и напряженно всматриваться пытаясь понять, что происходит, но когда понимает, то на секунду замирает. Во рту будто все пересохло, а тело начинает пробивать мелкая дрожь от увиденного. Суна крепче сжимает телефон, пытаясь вглядеться, надеясь, что это не тот человек, о котором он подумал. Ты поворачиваешься к двери и видишь, как он остановился в коридоре. Его фигура стоит чуть дальше дверей, а взгляд направлен в экран смартфона. Ты смотришь на Суну, который, как тебе кажется не двигается. Ринтаро сжимал свой смартфон, напряженно смотря в экран. По его выражению лица было сразу ясно, что что-то не так. Попытки выбросить все мысли из головы обессилили тебя. Ты стремительно пересекла зал, и вот уже стоишь перед ним, а Ринтаро смотрит на экран: судорожно сжимая и тяжело сглатывая так, что тебе казалось, что ты слышала это несмотря на громкий звуки музыки. — Что-то случилось? — осторожно спросила ты, легонько касаясь руки Ринтаро Услышав знакомый голос, он поднял глаза. — Это ты? — резко спросил он, поднося экран телефона к тебе, чтобы ты могла увидеть содержимое. Как только он включил запись, то по твоей спине побежали мурашки, а страх щипцами стал сжимать твое сердце. Там ты стояла между ног Атсуму, растягивая ему ширинку. «Я ненавижу клише и фразы из книг. Наша жизнь не роман и не детектив, чтобы использовать эти слова, но в тот момент, из-под ног и правда ушла земля.» — Я…- ты замялась, начиная спешно пытаться подобрать правильные слова. Суна устало хмыкает на твои попытки оправдаться, засовывая руки в карманы. Его лицо было совершенно спокойно, а в глазах стояла грусть и обида. Девушка, которую, как он считал, больше, чем другом предала его, оставив с тем же, с чем и был. Невозможно объяснить тот ужас, что обуял тебя, когда ты наконец осознала все, что происходит сейчас. Перед пристальным взглядом этого парня рассыпались все фразы, аргументы и оправдания. — Суна, … я … э … прости … я не специально. У меня не было другого выбора. У Мии был компромат на меня. Он сказал, если я этого не сделаю, то… разошлет видео все, тем самым сломав мою жизнь. Я правда не знала, что делать. Суна, пожалуйста, не молчи. Он даже не моргнул: — Тебе легче отсосать Мие, чем поговорить со мной и попытаться решить это? Слова кажутся такими едкими и чужими. Ты прокусываю щеку и сосредотачиваюсь на боли. Тебе хочется броситься к нему на шею, начиная умолять простить тебя и начать все сначала, но не можешь. Ноги стали резиновыми. Вцепившись в дверь, ты наклонилась к нему. Он, как не в чем не бывало поворачивается к двери, начиная отдаляться от тебя. — Неужели ты собираешься так просто уйти! — Глотая слезы, сказала ты. — Разрушить все то, что было, между нами. Наши отношения. — А у нас были отношения? — переспросил он, даже не оборачиваясь на тебя. — Вроде, такого не было. — Это бред! — воскликнула ты, закусив губу. Щеки твои пылают так жарко, что слезы испаряются. Дикая ярость начала притеснять страх, а воздух сжимается до такой степени, что ты начала задыхаться. — Ты же обещал, что не уйдешь. Он остановился и пожал плечами, начиная поворачивать голову. Ты сжимала кулаки, нервно сглатывая от каждого вздоха. В тебе кипел гнев и страх от происходящего. Если он уйдёт, то ты не сможешь сказать ему, что только он один удерживает тебя на этом свете. Что его губы судили счастье. Что он заставлял тебя становиться лучше. Если он уйдет, то ты поверишь во все ужасные слова, что говорили о тебе. — Я просыпаюсь и засыпаю с тобой. Я живу из-за дня переписываясь с тобой, и, знаешь, за то время, которое мы общаемся, я ближе тебя никого не знаю, — ты облизнула пересохшие губы, уставившись в его спину. — И мне кажется, что ты тот человек, который меня понимает. И сейчас ты хочешь бросить все из-за какого-то видео. Серьёзно? Кажется, что все звуки этого мира затихли. Ты продолжала пристально смотреть в его спину ожидая, что он обернется, или скажет, что это все ерунда. Ринтаро продолжал молчать, и это пугало тебя больше всего остального. Суна повернул голову обратно, тихо прошептав: — Прости, Т/И, но я не могу. Засунув руки в карманы и немного сгорбившись, он пошел к выходу. Звуки музыки вновь стали разрывать гул коридора и разговоры подростков в другому углу, которые маловероятно, что слышали вас. «Я много чего надумывала. Но главное — что твои переживания означают для меня куда больше, чем что-либо. И если даже я никогда не смогу быть той, о которой будут все твои мысли и фантазии — пускай, лишь бы ты был рядом, а главное счастлив. Я думаю, что уже в тот день поняла, что люблю тебя по-настоящему…» Ты поправляешь платье и, не сказав никому, идешь в след за Суной, домой. И снова ты осталась одна, испуганная и в смятении, как в первый раз. Перед глазами влажно мерцали звезды, кровь толчками приливала к голове. «Чувство отчаяния. Наверное, одно из ужаснейших на свете чувств — когда наступает понимание, что ничего уже нельзя сделать, ничего не изменить. Ты начинаешь убивать себя изнутри. Тебе больно, жутко от одной только мысли, что это тупик, конец, конечная остановка твоих страданий и длинных шагов к цели. В глубине души ты понимаешь, что пора выходить, начинать всё заново, но пока у тебя не хватает духу. Главное — не сломаться под действием отчаянья, иначе могут возникнуть непоправимые последствия. Но, к сожалению, я уже сломана, чтобы думать о неправильности последствий. Сейчас происходит все заново. Дежавю. Повторение событий из прошлого. Все начинается заново, как три месяца назад.» На часах без двадцати минут час. Почти все источники света выключены, кроме гирлянды в виде звезд, из-за которой комната окрасилась в тепло-желтый цвет. Ты сидела на кровати, снова держа ту книгу. В руках был маленький белый квадратик, вырезанный пять минут назад. Ты свернула его в трубочку и подставила к одной белой дорожке. Недолго думая, наклонилась и провела по белой дорожке, делая затяжку. Ты откинулась на кровать, вдыхая побольше воздуха в легкие, в ожидании того самого момента. Все, что ты чувствуешь, чего желала, казалось бы, давным давно, снова обретает смысл, когда дыхание замедляется и с каждым выдохом выпускаешь весь свой запас кислорода, после чего все замирает. Сердце, легкие и наконец мозг. Все, что ты чувствуешь, чего желаешь, меркнет, а потом внезапно ты снова даешь телу воздуха, снова даешь ему жизнь. «Всякий раз, когда жизнь усложняется, единственное лекарство — заправиться губительными веществами и лечь спать. Обрести покой в утробе, поглощённой темнотой в комнате. Откинуть на подушку, закрыть глаза и расслабится с пинтой эфира — не меньше…»