Haikyuu!!

      На Гавайи незаметно опустился вечер. На любом острове вечерние сумерки сопровождает особенный ритм: птицы громкими трелями объявляют о конце дня и затихают; люди под тихий прилив волн возвращаются домой; где-то вдалеке собачонка истерическим лаем предупреждает о конце дня. Это место было полно и других звуков: через открытые окна было слышно, как бряцали кастрюли; скрипели покореженные двери сараев у пристани; внизу на прибрежной дороге шелестели по песку шины автомобилей; одни рыбаки готовили свои лодки к спуску на воду, а другие в это время, кряхтя и добродушно переругиваясь, затаскивали свои лодки на берег. А потом, когда солнце медленно опустилось за холмы, в заливе начали подмигивать огни, появился первый свет маяка, и наконец наступила полная темнота. В эту темноту можно проецировать все, что угодно: песню невидимого кита, биение сердца, бесконечное и ненужное будущее.       Ты спустилась в гостиницу, где около лестницы стоял волейболист. Ойкаву снова стошнило. На этот раз, судя по всему, уже ужином. В углу рядом с лестницей появилась белая лужица, в которой виднелись куски риса.       — Сколько можно…       Ойкава в согнутом положении долго смотрел на лужу, которую оставил. Будто не веря, что это он. Ты подошла к мужу, что с бледным лицом стоял, схватившись рукой за стену. Тоору прерывисто дышал, постоянно сглатывая и прислоняя тыльную сторону ладони ко рту, боясь, что его снова может стошнить. Взяв салфетки у кофейного столика, ты отвела его руку и бережно вытерла уголки губ от остатков рвоты.       — Тоору, милый, отравление не проходит бесследно, — услужливо поддержала его ты, провожая в ванную комнату, в которой уже была включена вода.       — Зачем я только съел эти мидии! — он сел на крышку туалета, безнадежно откинувшись и выпустив вздох сожаления. — Прости, Т/И, я все испортил.       Вчера вы ходили на ужин, где вам подали мидий. Ты, скривившись от запаха, отодвинула их, ссылаясь на жуткую вонь, которая исходила от морепродуктов. Тоору, как человек, долгое время проживавший в Аргентине, заверил тебя, что все выловленные мидии так пахнут и ничего в этом нет и съел почти всю тарелку. О чем вскоре очень сильно пожалел.       А сейчас ты находишься с ним в ванной комнате, одобряюще хлопая по плечу и говоря утешающие слова.       — Зато мы хорошо отдохнули на катере.       Ойкава поднял голову и скептически посмотрел на тебя, чтобы понять, шутишь ты или нет. Он был сто процентов уверен, что ты издеваешься над ним, потому что такое понравится вряд ли кому-то может.       — Это, когда мы перепутали катера и попали на тот, в котором были похороны? — в словах Ойкавы слышится намек на сарказм. — Очень хорошо насладились поездкой, наблюдая, как та сумасшедшая раскидывала прах матери.       Ты прыснула в ладонь, еле сдерживая смех.       Да, конечно, вы не этого ожидали, когда покупали билеты на Гавайи. Не ожидали, что ваш медовый месяц будет проходит в таком ключе. В ваших представлениях было то, как вы в своем номере планировали отдыхать в перерыве между завтраком и вечерним свадебным приемом. Ты полагала, что слово «отдыхать», в данном случае означает «заниматься любовью». Однако ты с Ойкавой заняты вовсе не этим.       Вчерашнее событие, последствия которого продолжаются до сих пор, явно произвели на него удручающее впечатление. Ты изо всех сил старалась разрядить атмосферу, ведь ничто не должно омрачить этот отпуск, который вам предстоит запомнить на всю жизнь.       — А куда уехал Иваизуми? — спросила ты, решив хоть немного отвлечь своего мужа.       Ойкава хмурится и морщит нос, словно пытается вспомнить все подробности, связанные с внезапным отъездом друга. Вспоминать ему нечего, потому что никаких подробностей он ему не сообщал.       — Обратно в Японию, — говорит он равнодушно, умывая лицо холодной водой.       Рвотные позывы Ойкавы снова взяли вверх над ним. Тоору поспешно отвернулся и побежал к унитазу, поставив точку на этом разговоре.       Ты тяжело вздыхаешь и направляешься в спальню, чтобы найти номер врача отеля. В вашем номере для молодоженов все впечатляющих размеров — начиная от ванной и кончая увешанной балдахином кровати, такой высокой, что забираться на нее надо с помощью ступеньки.       Идеальное ложе для принцессы на горошине.       Найдя около кровати телефон и бумажку с номером ресепшена, ты, недолго раздумывая, взяла трубку и набрала на ресепшен. На другом конце провода раздался женский голос.       — Добрый день, вас что-то беспокоит? — Поинтересовался администратор.       — Здравствуйте! Мой муж вчера отравился, могли бы вызвать врача в бунгало номер 5? — на ломаном английском, выговорила ты. Девушка обеспокоено сказала, что как можно скорее вызовет врача и попрощалась.       Услышав положительный ответ на свою просьбу, ты бросила трубку и ринулась к мужу.       — Я вызвала врача, — сказала ты, вернувшись обратно к Тоору. Он сидел на кафельном полу, уперевшись спиной о ванну.       Ойкава молча кивнул. Ты села рядом с ним, начав поглаживать его по голове.       — Прости за это все, — хрипло говорит волейболист. — Мне жаль, что все так произошло.       Ойкава смотрит тебе в глаза, лицо бледного цвета, а черты расслабленные. По нему было видно, что он устал от этого кавардака, связанного с отпуском, и ему реально жаль за это все.       Ты слегка проводишь рукой по его каштановым блестящим волосам и улыбаешься.       — Тебе не за что извиняться. — ты отрываешь бумажное полотенце и убираешь остатки пищи с уголков его губ. –Я рада, что ты появился в моей жизни и стал таким важным для меня. Да, неприятности бывают, и от этого не сбежать. Но, думаю, что именно это и делает жизнь… такой интересной. — Полуулыбка слетела с его губ, а ты медленно продолжала. — Не вини себя в том, в чем ты неподвластен. Я люблю тебя и счастлива, что мы здесь.       — Ты само чудо, — говорит он, целуя твою ладонь. Несколько мгновений вы молчите, потом он неожиданно спрашивает: — Зная, что будет, ты бы сказала мне «да»?       Ты удивленно смотришь на него. Подобного вопроса ты не ожидала.       — Разве это и так не ясно?       — И, все-таки, скажи.       Выражение его лица внезапно становится непривычно серьезным.       Ты смотришь прямо в его глаза и чувствуешь: от твоего ответа зависит судьба нашего брака.       — Да, и я благодарю свою счастливую звезду за то, что мы с тобой встретились.       Он молча смотрит на меня, серьезный, невероятно красивый. Глаза его говорят, что он хотел бы сказать о многом, но не сейчас, не в таких обстоятельствах.       Тоору тянет тебя за руку, заставляя наклониться к нему.       — Я бы поцеловал тебя, но боюсь, что…       — Можешь не продолжать, — перебила его ты, учтиво улыбнувшись. Он припадает к твоему лбу, оставляя невинный поцелуй, одна его рука обнимает тебя за талию, другая гладит по щеке. Ты молчишь, про себя молясь, чтобы вы всегда были так же близки, как и сейчас.       — Иваизуми прав, — шепчет он. — Повезло мне, засранцу!