Вожак йонов

// На утро потеряли Сьёфн. Её няня Скада не обнаружила девочку в комнате и подняла панику. Нашлась она в комнате Йокке. Вообще-то брат планировал выставить Сьёфн через полчасика, и чтобы никто никогда об этом не узнал. Но оба так и заснули, Сьёфн — с книжкой в руках. Разбуженный, брат вытолкал сонную сестру и громко хлопнул дверью перед носом няни. У Йокке со Скадой была холодная война. Сьёфн няня нравилась (а кто Светлячку не нравился?). Но женщина считала: брат может дурно повлиять на девочку, и старалась их разделять. Как и многие другие Скада считала, что, когда Йокке в детстве похитили йоны, бестии его прокляли. Йокке бесился, ведь со Сьёфн у них были нежные отношения, отдушина среди постоянного сопротивления. Членов семьи Йокке в основном доводил устно, а случающиеся проделки были больше смешными, чем злыми. С «чужаками» Йокке не церемонился. И для Скады он организовывал куда более обидные гадости. Отчего няня ещё больше пыталась встать между младшими детьми. И Скада с Йокке ходили по замкнутому кругу взаимной ненависти. Женщина была в ужасе: — Сьёфн, милая, юным леди нельзя так делать! — Почему? — Вы уже слишком взрослые чтобы ночевать вместе… — замялась няня. — Йокке надо было поддежать — бесхитростно объяснила Сьёфн. — Ему было очень плохо. — С чего бы. По-моему, только змеёныш всем плохо делает — Папа сильно наказал, — Сьёфн не могла говорить без того, чтобы не накатывали слёзы. — Ему было очень больно — Быть не может! — не поверила своему счастью Скада — Неужто на смаарту сводил? — Да — губы Сьёфн затряслись от огорчения. — Милостивые предки! Услышали мои молитвы, — она сделала ритуальный жест — Ну наконец-то, давно пора было… У Сьёфн округлились глаза — Ты что правда о таком молилась?! // Младший Бьёнен вышел из своей комнаты и смерил Скаду неприязненным надменным взглядом. — Убедилась, что я сестре руки-ноги не отгрыз? — едко прокомментировал Йокке. — Я смотрю, господин Бьёнен таки нашёл на тебя управу. Йокке потерял дар речи, что случалось в исключительных случаях. — Что после розги язычок не такой острый? — наслаждаясь эффектом продолжила няня. — Унялась таки твоя спесь. Йокке рассвирепел: — Я тебя предупреждал, что однажды горло перегрызу? — и перекинулся на сестру. — Ты зачем этой козе сказала?! — Прости-прости, я не хотела. Это получилось случайно… — Это получилось случайно, — тонким голосом передразнил брат. — Предательница! — А с тобой мы потом разберемся, — недобро пообещал няне юный йон — Не сомневайся. — Я сразу к твоему отцу пойду… — Не тешь себя иллюзиями, что я оставлю возможность что-либо доказать — зло бросил младший Бьёнен за спину, удаляясь по коридору. // К неудаче, на пути попался Штефан собственной персоной. — На пару слов, сынок — они прошли в мотсол (столовая), где пока никого не было. — А что я тебе ещё сын? — с наигранным удивление уточнил младший. — Не что-то типа твоих дуболомов? — Ты можешь хоть раз спокойно выслушать? — Тяф! — Йокке вывалил язык, сложил руки на груди, изображая пса. — Такого ответа ты хочешь? Штефан потер лоб. Как же сложно с ним. — Пожалуйста, Йокке. Нормально можем поговорить? — Это к тебе вопрос, — холодно ответил Йокке. — Не я за… различные вещи хватаюсь в разговорах. Штефан сделал глубокий вдох. «Не выходить из себя, спокойно». — Короче, я хотел сказать… Ты прости меня. Я вчера погорячился. — Я обратил внимание, — таким же ледяным тоном ответил сын. — Если спрошу, ответишь честно? «Ага, сейчас ловушку расставит» — подумал Йокке — «Если спросит раскаиваюсь ли я, то что отвечать?» — За честностью к Брану. Не мой стиль — сразу предупредил младший. — Ты вчера специально ленты поджег? Второй раз в течение получаса Йокке потерял дар речи. Вот уж действительно странное утро. Младший Бьёнен стремительно соображал, обрабатывая загадочный вопрос. Он чувствовал подвох, но не понимал, какая реакция должна быть наиболее выгодной. Штефан не обладал проницательностью Ливейи, но и он заметил растерянность Йокке. Тем более, такое смятение разительно отличалось от его обычной надменности. «О предки, а вдруг не специально?!» — поразился Штефан. Йокке понимал: пауза затянулась, и надо что-то отвечать. — Поджег ленты? — повторил часть вопроса сын, как можно более нейтрально. — Ясно, — сокрушенно отметил глава ордена. — Тогда тем более… Я вчера был слишком суров с тобой. Три из трёх за полчаса. Йокке не нашёлся, что ответить. Он даже не успел остановить отображение удивления на лице. — Наказание ты заслужил, — свёл брови старший Бьёнен — Но со строгостью я хватил через край… За это прости. — Ну уж нет, что это за история с лентами? Я такого не помню, — спохватился Йокке. — У меня сейчас нет времени, — уклонился Штефан. — Меня срочно вызвали на службу, чрезвычайная ситуация. Завтракайте без меня. «В кои-то веки повезло» — зафикировал Йокке — «Что нашло на офицера непробиваемого? И про ленты эти…» // Йокке не собирался оставаться с семейкой и выслушивать замечания ко вчерашнему событию. Настроения на остроумные колкие обратные пасы не было. Не говоря уже о физических препятствиях. Младший Бьёнен намеревался покинуть мотсол. «Да что ж такое, как сговорились!» Проем двери перегородил здоровяк, полный сочувствия (вы когда-нибудь видели щенка шести с половиной футов?). — Ты как, братец? Сильно досталось? — Понятия не имею, о чем ты, — безразлично увильнул младший. — Мне Скада нажаловалась, что у тебя Сьёфн ночевала. Всё так плохо? — Ах, кстати, про маленькую предательницу… — Она мне нажаловалась, потому что отца вызвали на какую-то небывалицу. — Тебя не позвал, заметь, — не преминул съязвить Йокке. — Сдаешь позиции любимого сына? Мне папочка стал куда больше внимания уделять… — Да, он так быстро ушёл, — Бран как всегда игнорировал колкости и иронию. — Не похож был на себя… Мрачный был… как ты. — О, это точно: будто подменили нашего офицера! Что это на него нашло… Извинялся передо мной… Йокке спохватился, что от волнения ляпнул лишнего, но старший брат услышал. — Извинялся? — Не важно. — Очень даже важно, — улыбнулся Бран. — Видишь, он тебя любит! — По такой логике — вас всех ненавидит. — Чего? — Если он отцовскую любовь на лавке выражает, то вы все крайне недолюблены, — ядовито разъяснил Йокке. — Братец… ну ты ж сам виноват… Младший брат хотел возразить, но пришла младшая дочь Бьёнен. — Вот тебе задачка, Сьёфн. Тут шесть кружек и в пять из них я положил по ворсинке. Не ошибись в выборе. И Йокке практически выбежал из комнаты, избегая разбирательств со страшим братом. У девочки была странная фобия, что в любой емкости из которой она пьёт может быть волосок, ниточка, нечто маленькое и отвратительное. Поэтому Сьёфн никогда ни один напиток не допивала до конца. Йокке постоянно подшучивал на эту тему. // Утро главы ордена и так не задалось. А тут на службе выяснилось, что всё ещё хуже. Бьёнену сообщили, что ночью несколько бестий проснулись, многие ворочались. Событие из ряда вон. Их конечно погрузили обратно в сон. Однако сам факт вызвал большую тревогу. Четырнадцать лет йоны спали спокойно. И вдруг — на тебе. — Во сколько они начали ворочаться? — спросил Штефан, зная, какой ответ получит. — Около девяти часов. Штефан крепко выругался. Слишком очевидно, чтобы быть совпадением. Только что это значит? // Бестий удалось усмирить и переловить только после гибели короля йонов Утгора. Без предводителя проклятые стали неорганизованные, ослабели и совсем одичали. Штефан поёжился, вспоминая как был убит Утгор. Забрал за собой пятерых асвов. Он тогда ещё не был главой ордена. Асвы пошли забирать похищенных детей. Йоны воровали детей, чтобы вырастить вместе с проклятыми и в дальнейшем обогатить кровь. В храме йоновских шаманов была прогретая комната, устланная пушистыми шкурами. На шкурах ползали, дрались и резвились «волчата» от трех до шести лет на вид. Когда Штефан вошёл они распознали запах врага. Часть бросилась наутек. Те, что постарше неуверенно попытались напасть. Асв быстро справился с бесятами, осторожно связал. В конце комнаты, возле очага стояла плетенная корзина с совсем маленьким йоном. Год от силы. Вокруг корзины лежала мертвая змея. Труп положили так, будто змея кусала свой хвост. Из корзины за Штефаном следили умные серые глазки. Асв не знал, как быть с таким крохой. Не связывать же такого маленького. Он взял его на руки. Чужак напугал йона и тот зашелся рыданиями. Притихшие до того связанные собратья, стали неистово биться в веревках. Видимо громкий плач их взбесил. Настолько яростно пытались освободиться, будто асв собирался перерезать им глотки. Наконец, троим удалось извернуться. Но вместо того, чтобы бежать, они изо всех своих детских сил набросились на Штефана. Кусались как бешенные. Один из мелких бестий воткнул в ногу асву обломок кости. Штефан боялся отпустить крошку-йона с рук. Как бы обезумевшие собратья того не разорвали. Асв так и вырвался из храма с малюткой-йоном на руках. Другие офицеры отряда помогли утихомирить мелких бестий. Из-за такой реакции все и подумали, что Штефан спас похищенного. А он так и не сказал никому. Кроме Ливейи. По непонятным причинам жена с первого взгляда прониклась нежным чувствами к сероглазому йону, зашептала успокаивающие заклинания. Штефан рассказал, как всё было, пока жена перевязывала раны. — Бедный малютка — проворковала Лив, беря на руки затихшего йона. — Чуть не убили собственные братья. — Мы должны о нём позаботиться, взять к нам — сказала тогда вайна. — Подумай, какое будущее его ждёт. Уснуть навечно и никогда не узнать жизни. Или гораздо хуже — асвы вымесят на нём злость. А он совсем крошка и ни в чём не виноват. У них бы больше не было своих детей, Бьёнены и так хотели взять кого-то из осиротевших. — Ну может… Возьмем кого-то из… наших? — засомневался Штефан. — Да, и кстати, почему это обязательно асвы? Вайны тоже много вытерпели от бестий. — Мы гораздо более уравновешенные, — укоризненно парировала Лив. — Нет, мы возьмем его. Посмотри какой милашка! Лив осторожно нажала на нос малыша. Йон смешно поморщился во сне. — А если он вырастет как они? Ты понимаешь, тогда нам придется усыпить как остальных. А мы уже привяжемся… — Глупости. Йоны дикие, потому что их такими воспитывают. Злыми, необразованными, с этими их жуткими верованиями… — Ливейя была непоколебима как скала. — А мы вырастим Йокке как нашего сына. — Ты уже и имя ему дала? — похоже жену уже не переубедить. — А чуть попозже возьмем ещё девочку, — мечтательно улыбнулась Ливейя. — Ну хоть девочку-то давай не из бестий… // На следующий день после отъезда Ливейи на долгосрочный ритуал памяти предков Йокке забрался в ласрум и почти не выходил неделю. Исчез в книгах, не ел и практически не спал. — Йокке, надо поесть — бубнил Бран. Крепыш, который ел за троих категорически не понимал, как можно не есть даже несколько часов. — Отвали — отмахивался младший — У меня важные исследования. В итоге Бран просто приносил тарелки. — Мне с ложечки тебя кормить, как маленького? — добродушно спрашивал здоровяк, а брат ожигал его ледяным взглядом. // — Я изобрел свою собственную ветвь магии! — серые глаза сверкали восторженными искрами. — Описания нет нигде, я всё обыскал. Всё, до последней припрятанной пыльной строчки. Рассказывал тогда Йокке за ужином, чрезвычайно гордый собой. А его и не могло быть. Описания. Потому что маги не должны уметь делать такие вещи. Отец не стал говорить, что Йокке вовсе не изобретал новое направление. Этот талант был у младшего буквально в крови. Штефан понимал, вряд ли сможет что-нибудь поделать с врожденными качествами. Они с женой множество раз обсуждали, что момент рано или поздно наступит. Вот только тогда они не предполагали какой характер сложится у Йокке. «Черты-то характера не врожденные» — одновременно и с раздражением и с нежностью думал Штефан — «Всё от мамы — такая же гордая и своенравная». Взять хотя бы их немыслимый брак: асв с вайной. Против всех устоев и предписаний! Пошла наперекор всем. Яблоко от яблоньки… Надо было конечно рассказать. Но решительность как ветром сносило. «Будет не правильным не дождаться Лив» — нашел наконец причину оттянуть сложный разговор Бьёнен. Как рассказать своему сыну, что он из тех, с кем офицеры ордена так отчаянно боролись в прошлом? Что таких как он больше не осталось… Асв вспомнил как сыновья облепляли его и слушали про очередную кампанию. Как папа всех победил. Как мальчишки потом носились, играя в орден, и вызволяли из воображаемого плена сестренок. Маленькими дети были таким дружными, с теплотой вспоминал Штефан. А теперь Бран с Йокке как кошка с собакой. Впрочем, Бран-то брата любит как может, несмотря ни на что. У близнецов — свой мир. Сьёфн вечно разрывается между старшими, стараясь охватить всех вниманием и любовью. Хотя бы с младшей сестрой ершистый сын сохранил нормальные отношения. Потому что Сьёфн тоже приемная? По каким-то своим причинам Йокке отделял сестрёнку от остальных членов семьи. При ней будто снимал маску. Не кривился — улыбался искренне только Сьёфн. Штефану дерзил и отстранялся. Над остальными братьями и сестрой постоянно подтрунивал, ехидничал, устраивал шуточки. Главу семейства огорчало такое положение вещей. Но теплота между младшими детьми возвращала отцу веру в то, что Йокке не такой злодей, какого старательно изображает. Для Сьёфн он использовал магию исключительно в приятном ключе. Младшей отпускал в разы меньше колкостей. Светловолосая девочка внешне почти не отличалась от родных детей. Самой Сьёфн пока не рассказали, старшие знали. Штефан очень боялся, что язвительный сын будет измываться, используя этот факт как козырь в словесных баталиях. Но о приемности Сьёфн Йокке ни разу не упомянул. // Ситуация с проснувшимися йонами была критическая. Надо было что-то предпринимать. Обдумать. Для начала, каким-то образом разделить юного йона и его собратьев. Но как? Не может же глава ордена просто выслать младшего сына без объяснений. Йокке слишком любопытный и дотошный. Это не Бран, которому просто можно сказать «так надо». Кроме того, у них в последнее время очень натянутые отношения. Штефан представил, как отреагирует младший, который считает, «что к нему предвзято относятся». Надо признать, не без оснований. Придется вывезти всех. В Мидваде, у людей, есть штаб ордена. Огромный дом, места ораве хватит. А повод не вызовет подозрений — заботливый отец переживает за безопасность детей.