[Переезжай со мной в город, Не хочу быть один. Ты слишком прекрасен для меня, Дорогой, я знаю, это правда, Когда я вижу тебя по утрам, ты лучше Всех, кого когда-то любил. Дорогой, мне повезло с тобой, Я не знал, что мы доберёмся сюда, И это только начало, Дорогой, ты заставляешь меня волноваться]*.
Илья проснулся в белой комнате, не сразу признав в ней больничную палату. Подняться с кровати было не сложно. Он не чувствовал себя плохо, оглядев собственное тело не нашёл никаких повреждений из-за которых мог оказаться здесь. Что с ним случилось? И почему он в уличной одежде? Парень ещё раз пробежался взглядом по палате, заметил дверь и вышел в пустой коридор. Он прошёл немного вперед, мимо нескольких других дверей и заметил только что вышедшую из-за поворота уборщицу. Маленькая пожилая женщина с убранными в пучок седыми волосами в зелёном халате выглядела задумчивой и суровой. Она смотрела, как бабушка Ильи, когда Мурка, их кошка, окотилась. Илье тогда было восемь и он впервые приехала в деревню. Илья отмахнулся от воспоминаний. Сейчас ему нужно разобраться, что с ним случилось. Уборщица уже подошла совсем близко, толкая тележку с ведром, но до сих пор не подняла глаз. Теперь Илья слышал, что она что-то бормотала себе под нос. — Жалко мальчика, жалко. Илье пришлось отойти в сторону, чтобы его не задело тележкой. — Извините, — начал парень, но женщина так и продолжила толкать тележку, бубнить себе под нос. Она даже не обернулась, чем выбесила и так вспыльчивого парня. Ему нужно знать, как он сюда попал, где выход. — Она не услышит тебя, — вдруг раздалось где-то из-за спины и Илья резко обернулся. Облокотившись на стену, за ним стоял парень в синей толстовке, который как будто сквозь стену прошёл, раз Илья раньше не заметил его. Муромов быстро пробежался по нему взглядом: с ног до блондинистой головы, замечая задорную улыбку. — Что? Она глухая? Парень отошёл от стенки, засовывая руки в карман толстовки. — Не совсем, кто его знает. Из какой ты палаты? Илья моргнул. Уже было очевидно, что это блондин знает что-то, но не хочет так просто рассказывать. Они были знакомы полминуты, а он уже раздражал Илью. — Зачем тебе знать это? Блондин усмехнулся. Он подошёл ещё ближе и, взяв Илью за локоть, повёл его по коридору назад к палате, где тот проснулся. — Идём, сам всё поймёшь. В другой ситуации Илья бы не позволил вот так вести себя куда-то, но сейчас ему нужно было знать почему он проснулся не дома, где его родители, почему уборщица не смогла услышать его и что этому парню известно. Это не было ситуацией из разряда «обыкновенная» и всё происходящее откровенно пугало Илью. Не тем ужасом, что он испытывал, когда смотрел фильмы ужасов, что было крайне редко, а тем таящимся под рёбрами, сжимающим лёгкие и не дающим адекватно думать. Илья не был глупым мальчиком: всегда хорошо учился, играл на скрипке, дополнительно изучал немецкий и планировал закончить в следующем году школу с золотой медалью. Знаниями и умением думать он точно не был обделён, но разобраться, что происходит он всё равно не мог. Блондин остановился возле входа в палату и повернулся к нему. — Очень краткий инструктаж. Увиденное может шокировать тебя, так что будь готов. Ничего страшного на самом деле нет и если захочешь покричать, то — кричи. Тебя услышат человек пять, если не меньше и они не будут осуждать. Илья нахмурился, вникая в информацию. О чём этот парень вообще говорит? Илья уже выходил из этой палаты, был внутри неё и ничего страшного не видел. Почему он должен кричать? Муромов кивнул. Он потянулся к ручке двери и почувствовал, как скрутило живот от страха. Страха неизвестности. Он открыл дверь. И понял, что до этого совершенно не обращал внимание на кровать, в которой проснулся. — Этого… Этого просто не может быть… — вслух сказал Илья, но блондин не ответил ему. На постели лежал сам он. Точно Илья. Его форма лица и вздёрнутый нос, веснушки и тонкие губы, которые скрывала маска для ИВЛ, его огненно-рыжие волосы, его маленький шрам над бровью, полученный в детстве при падении. Рядом теперь красовалась ссадина. Это был Илья, сомнений не было. Илья смотрел сам на себя. Живот скрутило в несколько раз сильнее. Муромов сначала подумал, что его вырвет прямо сейчас, а потом о том, что он разрыдается.***
— Куда ты пойдёшь дальше? Илью трясло двадцать минут, прежде чем он разрыдался, смотря на своё собственное тело, окутанное трубками, похожими на змей, вылазивших из его тела. Ещё пятнадцать минут ушло на то, чтобы успокоиться. И час на то, чтобы Фил, этот блондин, провёл «полный инструктаж». — Это на самом деле не сложно понять, — Фил говорил мягко, всё ещё поглаживая по плечам подрагивающего Муромова. Его голос действовал успокаивающе. Илье даже казалось, что он сможет заснуть, но каждое слово давало обратный эффект, заставляло осознавать, что это всё происходит в заправду. — Ты не жив и не мёртв, то есть ты — баллансируешь где-то на грани. Собственно, раз ты не мёртв ты не можешь отправиться дальше, но и не можешь ходить среди обычных людей. — От куда ты знаешь? — всхлипывая, спросил Илья. Фил посмотрел прямо — в окно, закрытое жалюзи. Задумчиво и печально, на что Илья не обратил внимание. — Люди иногда умирают и мы, так скажем, призраки воспринимаем это по-другому. Мы не видим Смерть со стороны, мы можем контактировать с ней. И Смерть достаточно разговорчивая, хотя информацию говорит в зависимости от того насколько ты близок к смерти. Хотя я подозреваю, что их несколько и у них просто коллективный разум. Илья слабо улыбнулся, — улыбка его дрожащая и нервная, выдавленная почти через силу. Фил говорил слаженно, чётко — будто не в первый раз. Муромов приходит в себя достаточно быстро, подбирает собственную гордость и корит себя за то, что позволил себе разрыдаться перед кем-то. Они разговаривают долго. В основном, конечно, Фил рассказывает что-то и отвечает на вопросы, но видно, что он всеми силами пытается отвлечь парня от угнетающих мыслей о возможной смерти. Так Илья узнаёт, что Черных абсолютно случайно оказался рядом, потому что его основное времяпровождение — посвещать в курс дела вот таких несчастных, чтобы бедняги не мучались, пытаясь разобраться со всем этим сами. Ещё он рассказывает, как можно проходить через стены (это на самом деле слишком просто) и рекомендует забыть про использование дверей, чтобы не прославиться полтергейстом больницы номер 57. Этот метод работает со всеми преградами, кроме горизонтальной земли. Так можно провалиться с верхнего этажа до самого подвала, или случайно обнаружить склеп. Ещё Фил сказал, что когда твоё состояние определяется, ты начинаешь чувствовать что-то странное и можешь чётко сказать — умрёшь ты или нет. Они выходят из здания больницы, решая пройтись немного по скверу, а потом за разговорами не замечают, как выходят с территории и уже гуляют по апрельским улицам Питера, с которых только-только ушёл запах тающего снега. — Кстати, почему я не помню, что со мной случилось? В смысле, я помню всю свою жизнь, но из-за чего попал в кому — нет, — спрашивает Илья, задумчиво смотря на дорогу. — Как часто ты помнишь свою самую последнюю мысль перед тем, как заснуть? Илья многозначительно повёл головой вперёд и задумался об этом. И, порядком, десять минут они шли в тишине, каждый думая о чём-то, пока Муромов не спросил, что Фил собирается делать дальше. — Ну, даже не знаю. В принципе, можно отправиться куда угодно, путешествовать, посещать самые разные страны, знакомиться с другими призраками, но сегодня я точно иду домой. Я устал за ночь. Вчера пятница как никак была. Муромов резко остановился. — Пятница? — переспросил он. — Разве не четверг? — Нет, пятница, — Фил помотал головой. — Последний день, который ты помнишь это четверг? Илья кивнул. — Да, помню я шёл в школу и думал об обществе, которое у нас только по четвергам. И всё. Они снова восстановили шаг. И снова молчали, только теперь Илья выглядел более хмурым, из-за того, что смотрел исключительно под ноги. Он уже перестал думать о том, что скорее всего, что-то произошло с ним в пятницу. Илья думал о том, что он теперь может сделать что угодно, даже закричать на оживлённой улице и никто действительно не осудит. Он невидим для общества, как и раньше, но теперь он ещё и свободен от чужого мнения. Впрочем, он всё равно бы никогда не стал кричать на улице. Даже если бы точно знал, что на всей планете — он остался один. И тут Илью резко осенило. Он посмотрел на своего спутника и позвал его по имени, дожидаясь, когда Фил обратит на него внимание. — Я могу пойти с тобой? Я просто не очень хочу сейчас возвращаться домой. — Хм, думаю, да, почему нет. Тем более вдвоём веселее. Только спать ты будешь на полу. Илья счастливо улыбнулся. — Погоди, призракам нада спать? — вскидывая брови, спросил рыжеволосый. «— Есть в этой улыбке что-то не то» — подумал Филл. Как-то слишком много оптимизма. До нужного дома они добирались почти сорок минут, десять из которых ждали автобус. К тому времени уже начало вечереть. Илья, да и Фил тоже, вертел головой пока они сидели на остановке, рассматривая, как бледно-бледно оранжевый закат немного окрашивает здания вокруг. А когда они уже ехали, Муромову вообще казалось, что он оказался в каком-то музыкальном видео с эстетичным сопровождением. — Я как-то раз ездил из одного города поменьше в другой на автобусе, — решил рассказать Фил, — такого и врагу не пожелаешь. В общем, там не было свободных мест и я сидел прям на полу, представляешь? Короче, думаю водителям стоит всегда оставлять хотя бы одно свободное место на такой случай. Нам с тобой повезло, на нас ещё никто не сел.***
— Ладно, попробуй ещё раз. Мне кажется, что ты пытаешься сосредоточиться, а нужно наоборот расслабиться. Прими как факт, что ты можешь пройти через эту чёртову дверь, так прям и скажи себе «я могу, в чём проблема», и сделай это уже наконец. Когда Илья хмурил брови, ему казалось, что он выглядит устрашающе или сурово, как минимум, но когда он уже десять минут гладит дверь, пытаясь пройти сквозь неё, а потом поворачивается с таким выражением лица, это выглядит больше забавно. Один раз он настолько преисполнился в своём сознании, что провалился в подвал с третьего этажа. Фил уже рассказывал, как призраки чувствуют боль, но ощущать это на практике было хуже, чем по его описанию. Во время падения Илья подумал, что, оу, видимо вот так он и столкнётся со своей смертью. На секунду он действительно почувствовал наставший конец, когда столкнулся с фундаментом здания и ощутил весь спектр болевых ощущений. Всего на секунду. А потом боль прошла, как будто Илья и не падал вовсе. Он встал, зачем-то отряхнул одежду, которая даже не запылилась и пошёл искать выход. На на втором этаже он уже столкнулся со ржущим Филом, назвал его дебилом и они вместе поднялись, позже Черных рассказал, что он мог и замедлить падение, да и вообще остановиться на втором. — Спасибо за ценные сведения, но расскажи мне поподробнее об этом в следующий раз. Прям перед тем, как я начну падать, — сказал Илья и, фыркнув, снова повернулся к двери, стуча в неё. Ничего очевидно не вышло. — Скажи, что мне ещё нужно расслабиться и плыть по течению. Илья на самом деле привык, что у него всё получается чуть ли не сразу, а тут с такой пустяковой вещью разобраться не может. Когда у него что-то не получается, он вспыхивает, как зажженная лёгким движением руки спичка. Это, вроде как, защитная реакция. Он всегда ожидает, что его тыкнут носом в ошибки и начнут рассказывать, как он плох. Из него даже приведение было плохим. Но Фил так точно не собирался делать. Это было видно потому, как терпеливо он ждал, когда у него получится, объяснял по несколько раз одно и тоже, а на все колкие фразы отвечал такими же, только со своей ухмылкой. Вот ухмылка Илье сразу не понравилась. — Расслабься и плыви по течению, — и снова ухмылка, — а если серьёзно, то просто представь, что двери вовсе нет. — Как это сделать, если она тут есть? Фил тяжело вздохнул и подошёл к Илье, который почувствовал себя виноватым из-за того, что задерживает его. Но Черных не выглядел злым или раздражённым. Его скорее забавляла вся эта ситуация. Он подошёл вплотную к рыжему парню и взял его руку в свою, ладонью вперед. — Теперь закрой глаза и доверься мне. — Знаешь, я знаю тебя всего день… — Хватит острить. Тем более ты сам попросился ко мне. А теперь закрывай глазки и позволь мне вести тебя. Илья хмыкнул, но всё равно закрыл глаза и тут же почувствовал, как его руку двигают вперёд. Фил говорил, что нужно думать обо всём, только не о двери и Муромов в этот момент думал о нём. Если бы кто-то из знакомых Ильи увидел, как парень общается с этим парнем, которого он знал полдня, они бы не поверили собственным глазам. Он не был слишком замкнутым, но и чересчур общительным тоже. Если смотреть по шкале, то между этими двумя значениями, он даже больше склонялся к замкнутому. Компаниям он всегда предпочитал книги, как и прогулки — полноценному отдыху дома. И он так быстро нашёл общий язык с Филом. Хотя может, это только из-за того, что Илья балансирует на грани жизни и смерти. И если ему придётся умереть, пробыв какое-то время призраком, он бы определённо провёл его с кем-то классным. А Фил класный. — Делай шаг, — прозвучало прямо над ухом. Илья послушно ступил вперед, перекатываясь с пятки на носок. Фил ещё раз легко подтолкнул его в поясницу и тот сделал ещё шажок — более смелый и уверенный. В нос резко ударил запах еды. — Можешь открывать глаза, у тебя получилось. Первой реакцией было именно восхищение и гордость, ну и конечно капелька благодарности. — Вау, — сказал Илья, рассматривая прихожую. — Чё лыбишься-то? Нам ещё через дверь в мою комнату проходить. Илья хохотнул, он даже не заметил, как расплылся в широкой улыбке. Впрочем и сам Фил улыбался, так что ничего страшного. В этот раз у рыжеволосого пройти в комнату получилось быстрее. Ещё совсем немного практии и он сможет проходить через стены, не закрывая глаза. Комната Фила была была оформлена в синих и голубых тонах. Всё смотрелось красиво и гармонично, особенно на фоне вечернего неба. Больше всего Илье понравился балкон. — Мы можем выйти на него через, а не сквозь дверь, если хочешь, — предложил Фил. — А твои родители? Если они зайдут или услышат скрип? — Ничего страшного не будет. Я часто оставляю дверь специально открытой. Ещё до того, как я попал в кому я постоянно забывал закрыть его. Думаю, это одна из немногих вещей, позволяющая моим родителям держаться. Фил улыбнулся. Не той противной усмешкой, а добродушной и мечтательной. Наверное, у него были хорошие отношения с родителями, раз он с такой теплотой рассказывает о чём-то таком. И теплота эта была душевной, заставляющей Илью чувствовать тоску. С родителями ему повезло чуть меньше. Балкон выходил на маленький двор, с четырёх сторон окружённый другими домами, а внутри располагалась детская площадка. Илье нравился вид. Вдруг, дверь в комнату открылась и оба парня обернулись одновременно. В дверном проёме стояла мама Фила, с такими же светлыми волосами, обрезанными по плечи и длинными ресницами, что почему-то бросилось в глаза сразу. «Наверное, много плакала из-за сына» — подумал Илья. Уголки её губ поползли вверх. И всё-таки, мама Фила была красивой. — Серёжа, Серёжа! Иди сюда, тут снова дверь открылась! Сначала Илья испугался, но не подал виду. Он посмотрел на самого Фила, который облокотился поясницей об перила. Он выглядел задумчивым, но одновременно с этим достаточно уверенным. К женщине подошёл мужчина. Он приобнял жену за плечи и уткнулся губами ей в висок, смотря на балкон. Он смотрел на небо, но для Ильи создавалось ощущение, что смотрел он на Фила. — Оксан, это просто сквозняк. Опять. Мужчина отстранился от жены и подошёл к балкону. Фил тут же выпрямился. Они с отцом стояли так близко. И не могли коснуться, хотя расстояние позволяло. С губ Фила почти сорвалось «Привет, пап». Сергей закрыл окно, потом дверь и увёл жену назад на кухню — готовить вместе и тихо-тихо разговаривать о прошедшем дне, вслушиваясь в звуки за стенкой, как будто могут услышать что-то. Тогда Илья посмотрел на Фила и это было единственный раз, за всю его долгую жизнь, когда он видел настолько поникшее лицо человека. Это была и грусть, и скорбь, и тоска, и траур, и все эти другие ужасные чувства, которые такой хороший человек не должен переживать. Тогда Илья смотрел на Фила и думал как это наверное тяжело — не иметь возможности даже контактировать с близкими. Он думал насколько Фил сильный человек. Тогда он думал о Филе. И совершенно не думал о том, что родители вели себя так, будто их сын не в коме, а мёртв. Он думал о Филе и не замечал вещей, лежащих на поверхности. Он думал о Филе и не задавал подходящих вопросов, он вообще молчал, не зная, что сказать. Черных взял на себя ответственность заговорить первым. — Я очень устал. Думаю, кровать должна вместить двоих человек. Хотя, ты же проснулся относительно недавно и тебя ещё наверное не тянет в сон. — Стой, призраки реально могут спать? — спросил Илья. — Пфф ну да. Это не обязательно, ты всё равно не умрёшь, но просто будешь сильно уставшим. А вообще, мы и есть можем. Только в этом нет нужды. Илья посмотрел с недоверием, а потом прислушался к внутренним ощущениям и понял, что действительно устал. Поэтому они вернулись в комнату и легли на кровать. Ни холода, ни тепла они не чувствовали поэтому надобность в одеяле отпадала и расстилать постель они не стали. Илья смотрел, как закат на стене растворяется. И наконец решил спросить: — Фил? Парень лежал к нему боком, поэтому промычал в знак того, что слушает. — А ты как давно в кому попал? — А, ну где-то год назад вроде. А что? — Просто интересно, — ответил Илья и тут же задал другой вопрос. — То есть, это ты меня где-то на год старше? — Ну да, математический гений, получается, я старше. — Ясно… Но пока мы в коме, ты со мной одного возраста, — задумчиво сказал Илья. — А, кстати, как много Смерть тебе говорила? Фил не ответил. Илья решил, что тот уснул и зевнул сам, через несколько минут заснув полностью. И только тогда в пустой комнате раздался ответ: — Достаточно, чтобы не знать, что будет после смерти.***
— Давай слетаем куда-нибудь. Вместе Илья и Фил живут месяц. И это самый лучший и комфортный месяц в жизни обоих. У них много общих тем для разговоров, есть о чём спорить и что обсуждать. Есть вещи на которые они смотрят одинаково, а есть вещи в которых их взгляды слишком разнятся. И всё равно это здорово, что они встретились. Даже если вот так — всё равно это классно. — И куда например? — Не знаю. Куда захочешь, — ответил Фил и поднялся с кровати, на которой растянулся до этого. Черных подошёл к висевшей над письменным столом карте мира, на которой красными флажками были отмечены два места — два города, и то оба в России, — Питер и Москва. Илья думает, что когда Фил проснётся, то флажков обязательно станет больше. Обязательно. — Ну, поехали тогда в Германию. А то я, что, зря язык учил? Фил внимательно посмотрел на Европу, пытаясь найти нужную страну. — Туда только если из-за пива ехать, а так не. Может в Австралию. Их же вроде как раз немцы колонизировали. Илья, вместо тысячи слов, решил кратко и лаконично цокнуть и закатить глаза. — Только не туда. Там пауки. — Везде, так то, есть пауки. Да и что они тебе сделают? — Сам факт того, что они там есть будет меня раздражать. Вместе они ещё ни разу никуда не ездили, не считая достопримечательности их города. За этот месяц они побывали у нескольких памятников, в Эрмитаже, в двух музеях и на нескольких представлениях в театре. Это, конечно, не полный список всех мест и только тот, куда идти предложил сам Илья. Фил в свою очередь таскал его по менее историческим местам. Они были в кино, на премьерах четырёх фильмов: о супергероях и два про школу. Черных ещё хотел сходить на фильм ужасов, но уговорить Илью ему не получилось. Он не любил такие фильмы. Так что, к выбору следующей точки их путешествия оба парня подошли ответственно. Решено было сесть на самолёт из Питера в Москву, а оттуда — в Нью-Йорк. Фил уже был в Америке и сначала предложил снова побывать в Лас-Вегасе, но Илья не хотел ехать туда, из-за тёплого климата, боясь, что после родного дождливого города ему может стать плохо. Отправиться было решено немедленно, всё равно все сборы были бы бессмысленны. Долго самолёта ждать не пришлось, но пока они добирались до аэропорта Илью не покидала мысль, что они могут вот так просто улететь из страны, без виз, без чемоданов, без покупки билетов и денег вообще. За месяц Муромов более-менее привык, что он призрак, но вот такие масштабные вещи всё ещё делали его неуверенным в элементарных вещах. Ранее Илья никогда не летал на самолётах, лишь слышал истории о том, что во время взлёта сильно закладывает уши. Параллельно с этими историями он помнил и те, в которых железные птицы не долетали до пункта назначения. Поэтому, когда они уже сидели внутри самолёта, ожидая вылета, Муромов забеспокоился. Он знал, что не умрёт, но чувствовать эту боль было бы неприятно. Фил сразу же заметил, что его спутник напрягся. — Ты никогда не летал раньше? — спросил блондин. Илья заметил, что Фил очень контактный человек. Он постоянно приобнимает его за плечи, хватает за локти, треплет волосы и касается запястий, как сейчас. Черных положил свою руку поверх его, лежащей на подлокотнике, и пытался заглянуть ему в глаза. Им повезло, что в самолёте остались свободные места, да ещё и рядом. — Нет, — он качнул головой, немного отворачивая голову. Иногда от таких долгих взглядов Фила становилось совсем каплю некомфортно. — Это на самом деле не так страшно, даже прикольно. Только уши может заложить., но, а в целом классно очень, — Фил ободряюще сжал его руку и улыбнулся. Не улыбаться в ответ было невозможно.***
В целом путешествие до американского города заняло около суток из-за того, что из ближайших рейсов были только с пересадкой. Наверное, при других обстоятельствах они обязательно посчитали бы дорогу ужасной, но проведя всё это время за разговорами парни остались довольными. У них была какая-то часть бесконечного времени, которую они тратили на разговоры. Такие же долгие и незабываемые. Даже если бы у них была вечность, им было бы мало. — Как думаешь, когда он свалит? Илья валился с ног от усталости, когда они сошли с самолёта. В Нью-Йорке была уже ночь, поэтому было решено переночевать в одном из ближайших отелей, заняв один из свободных номеров, и надеяться, что за это время туда никто не въедет. Проблемой было узнать какой именно номер пустовал — сил на то, чтобы бегать по этажам и заглядывать в каждый, уже попросту не было. За стойкой регистрации стоял мужчина, на вид — лет двадцати пять или чуть старше. Перед ним лежал журнал, в котором были отмечены занятые и пустые номера. И он всё никак не хотел никуда уходить, а листать книгу прям при нём тоже не хотелось. — Не знаю, может заснёт скоро. Вон, смотри какой сонный, — ответил Фил, такому же уставшему Илье, которые почти заснул на его плече. Мужчина положил голову на руку и скучающе осматривал холл. Было видно, что у него уже слипались глаза от сонливости. Наконец, когда Илья засопел, Фил не выдержал и аккуратно поднялся с диванчика, на котором они разместились. Черных сонно посмотрел на него, спрашивая, что он делает. — Сейчас увидишь. Фил заприметил цветок в горшке, стоявший у самого края на стойке регистрации. Он столкнул его на пол, из-за чего фарфоровый горшок разбился и земля высыпалась на красный ковёр. Мужчина аж подпрыгнул от неожиданности и громкого звука. Сначала он несколько секунд смотрел на упавшее растение, а потом громко выругался и ушёл в подсобку. Фил воспользовался этим моментом и начал листать журнал. — Ты ж мой молодец, — улыбаясь, сказал Илья, когда подошёл. Фил ничего не ответил, но улыбнулся и едва заметно покраснел. Через полминуты он захлопнул журнал и в этот же момент из подсобки вышел тот мужчина с пылесосом в руках. — На втором этаже есть один свободный. До него ближе всего. За весь этот месяц Илья много практиковался, чтобы научиться проходить сквозь вещи и держать их в руках, так чтобы они не падали и сейчас, проходя сквозь дверь номера он поражался, как легко это было. Номер был небольшим: спальня совмещена с залом, а кухня отделялась перегородкой. Только в глаза сразу бросилось то, что кровать была всего одна, хотя и большая. Фил тоже обратил на это внимание. — Чёрт, я не знал, что будет только одна кровать. Мы можем проверить другой номер, если хочешь, — Черных положил руку ему на плечо. — Нет, — Илья покачал головой и направился к кровати. — Я слишком сильно устал. спать вместе с другим парнем уже не было странно. Всё таки Илья уже месяц так делает и привык за это время. Привык даже к тому, что Фил во сне либо обязательно развалиться и займёт всё место, либо они каким-то странным образом проснуться в обнимку. Когда Илья в первый раз проснулся с чужой рукой, обнимающей его поперёк торса, он пришёл в ужас и смятение. Ему было неловко и он сразу же постарался убрать конечность с себя, из-за чего Фил и проснулся. Они не обсуждали это ни разу, да и это быстро стало нормой. Если заснуть позже Фила, то даже можно застать момент, как он тянется к нему. Это было даже забавно, но сегодня этого точно не произойдёт. Илья устал слишком сильно, после долгого перелёта.***
— Иии дома тебя не было три месяца, в родной стране — около двух. Как тебе? Ощущения после Нью-Йорка остались незабываемыми. Сложно было описать насколько Илье понравилось в этом городе. Ему даже не хотелось возвращаться домой, поэтому они продолжили свой маленький тур по Америке и за два месяца пересекли всю страну. Больше всего Илье понравилось в Портленде, штат Орегона. Там были просто невероятные сады-леса и мосты, которые особенно сильно запомнились Муромову. Ещё Илья хорошо запомнил, как они были в парке аттракционов и Фил громко и заразительно смеялся, жмуря глаза. И Муромов тогда впервые посмотрел на него совсем по другому. Посмотрел и совсем тихо сказал «Neben dir fühle ich mich seltsam» (рядом с тобой я чувствую себя странно) и отмахнулся, когда Черных переспросил его. Он подумал, — «Ох, вау, Фил такой красивый, когда смеётся. Я бы хотел встречаться с ним.» и испугался собственных мыслей. Нет, Черных и вправду красивый, с этим Илья бы не стал спорить, но встречаться с ним… Они же оба парни. Конечно, Илья знал, что иногда бывает и так и считал это вполне нормальным, хотя скорее он думал, что это вообще не его дело. Но сам он всю жизнь был твёрдо уверен, что ему нравятся исключительно девушки, у него ведь даже типаж был. Он же не мог в один момент просто влюбиться в парня, да? Илья в тот день отложил все размышления до вечера, потому что, Фил схватил его за руку — обожегосподиэтобылотакневероятно — и потащил на следующий аттракцион. «Фил классный, Фил потрясающий, Фил невероятный, Фил замечательный» — про себя повторял Муромов, когда они уже легли спать. Это и был момент, в который он до конца осознал, что влюбился. И он испугался. Они с Филом, не только оба парня, они — между жизнью и смертью, они никогда не виделись до того злополучного дня, они были разными. Илья думал над этим и с каждой мыслью понимал, что если это правда и если это не взаимно — то он просто не сможет жить нормально. Если будет, конечно. Илья был в замешательстве, испуган и не мог заснуть, но когда Фил снова обнял его во сне, он подумал, что может быть всё и не так плохо. И теперь они, закатав штаны до колен, шли по мокрому песку и их лодыжки постоянно обмывали волны. Фил убедил Илью съездить в Сан-Франциско хотя бы ради пляжей и никто ни о чём не жалел. — Даже не знаю. ничего не думаю по этому поводу на самом деле, — ответил Илья. На самом деле у него были мысли на этот счёт, но делиться ими не очень хотелось, да и голова сейчас была забита другим. Они пришли на общественный пляж. Илья ел своё мороженое (он не знал, как это работает, но Фил сказал, что еда вроде как автоматически тоже становится невидимой, и пока что ещё никто не закричал, что видит летающее мороженое) и смотрел на парней в плавках, пытаясь понять будут ли они нравится ему так же сильно, как Фил. Объективно, даже сейчас его больше тянуло к девушкам в купальниках, но сравнивая их со своим другом, он всё равно выбирал Фила. Неожиданно, Черных схватил задумавшегося Илью, пытаясь отодвинуть его в бок, но тот среагировал слишком поздно и врезался в парня, который выкрикнул что-то на английском, а потом все трое начали смотреть друг на друга, осознавая, что сейчас произошло. Тёмноволосый парень, в которого и врезался Илья, заговорил первым. Причём на английском. — Do you see me? Are you in a coma too? (Вы видите меня? Вы тоже находитесь в коме?) Фил как-то рассказывал, что едва-едва вытягивал английский в школе на тройку, в отличие от Ильи, который прекрасно знал иностранный язык. Муромов поднял взгляд от упавшего мороженного, пытаясь понять появился ли рожок он в привычном людском мире. — Он спрашивает видим ли мы его и находимся ли мы в коме как и он. — Скажи, что да. — Yes, we see you. And we are also in a coma. We are from Russia. (Да, мы видим тебя. И мы тоже находимся в коме. Мы из России). Парня звали Томас и он оказался одногодкой Ильи. По пляжу они продолжили идти уже втроём, хотя Филу казалось, что это эти двое идут вместе, а он просто проходит мимо. У Ильи и Томаса оказалось много общих интересов, но каких Черных не понимал. Поначалу Муромов старался переводить все слова нового знакомого, но потом забыл об этом и начал беседовать с ним только вдвоём, что выводило Илью из себя. — Илюх, нам пора. — Муромов не сразу обратил внимание на его слова, из-за того, что обсуждал что-то. Из их разговора Фил смог разобрать лишь «нравится». Он дёрнул друга за локоть. — Идём. — Куда? — Куда-нибудь. Илья наградил его долгим хмурым взглядом, пытаясь понять, что вызвало в нём такое желание уйти, а потом повернулся к Томасу: — We have to go. Find my instagram when you wake up. (Нам нужно идти. Найди мой инстаграм, когда проснёшься). Томас очень мило улыбнулся ему. Это вывело Фила из себя меньше, чем то, что Илья улыбнулся ему точно так же. — Okay. Good luck to you! (Ладно. Удачи вам!) Они отошли на несколько метров и Муромов резко остановился, намереваясь начать разговор прямо сейчас. — Что на тебя нашло? — Мне надоело смотреть, как вы любезничаете. Ты вообще забыл, что я тоже там присутствую! А потом ещё спрашиваешь, что на меня нашло. Фил сложил руки на груди. Он выглядел обиженным. Илья понимал, что он действительно был виноват перед ним, поэтому гнев быстро стих. В отличие от блондина. — Мне просто было интересно пообщаться с носителем языка, который я изучаю, и ничего больше. — А если бы он залез тебе в рот языком, ты бы назвал это «практика с носителем языка»? — Фил понимал, что скорее всего перегнул палку, но всё равно выжидающе смотрел на собеседника. Илья опешил от такого вопроса. Он не совсем понимал почему Фил так завёлся из-за этого. В сердце теплилась надежда, что это из-за ревности и ему вовсе не всё равно на него и это взаимно. Но здравое мышление говорила, что скорее всего Филу просто было неприятно и он на самом деле гомофоб. — Что? Нет, конечно же. Мы же с ним оба парни… — И что? — вмиг Фил остыл. Теперь он смотрел не со злостью, а с какой-то суровость. — Ты имеешь что-то против геев? Это, знаешь, было бы печально, потому что я — гей. — Что? — Илья моргнул и осмотрелся. Они ругались на широкой многолюдной улице и у него появилось ощущение, что все смотрят на них. — Ты гей? Илья уставился на Фила, потому что, ох, он был геем, и он так отреагировал, когда Илья общался с другим парнем. — Да. Фил резко поддался вперёд и Илья зажмурился, ожидая, что его сейчас ударят, но вместо этого блондин вцепился в его зеленый свитер и прикоснулся губами к губам. Ох. Чёрт, только не это. Илья не знал, как он должен реагировать. Фил поцеловал его. Тот Фил чья усмешка раздражала его, тот Фил, который успокаивал, когда он ревел и не называл сопляком, как его отец. Фил, который позволил остаться вместе с ним, который обнимал его во сне и ничего не говорил, если Муромов стягивал всё одеяло на себя. Тот Фил, который нравился Илье, поцеловал его. Прямо на оживлённой улице, хотя их никто и не увидел. Илья на самом деле желал этого. Он, как будто, всю жизнь нуждался в том, чтобы какой-то Филипп Черных прижался к нему своими губами. И не было никаких проблем. Всё было просто. Фил нравится Илье. Илья нравится Филу. Они могут просто целоваться. Но Илья оттолкнул от себя Фила, который нравится ему. — Я не гей. Они смотрели друг на друга больше минуты. Потом Фил снова потянулся к Илье, чтобы положить руку ему на плечо, как делал это обычно, но рыжеволосый дёрнулся и отступил на пол шага назад. — Я не должен был- — Не трогай и не подходи ко мне. — Илья, послушай меня. Это может ничего не значитъ, если ты… Муромов не дослушал его. Он развернулся и побежал.***
Илья бежал долго. Даже когда понял, что потерялся в незнакомом городе. Даже когда лёгкие не могли больше нормально работать и саднили. Илья продолжал бежать, по ощущениям от самого себя. Боже, ему так понравилось. Ему хотелось получить ещё больше от Фила. Ему правда хотелось быть с ним, тем более зная, что это взаимно. Но не может. Слишком много отрицательных вещей о геях он слышал за свою жизнь. От своих же родителей. Илья не может разочаровать их ещё больше. Муромов резко остановился, перед проезжей частью. Его резко осенило, что всё так и было. Илья тогда шёл в школу. Среда. Он остановился на переходе, дожидаясь зелёного света. За это время он решил полистать свой плейлист. Точно, в наушниках заиграла какая-то песня, которая ему не нравилась. А когда он поднял голову, снова загорел красный. Илья выругался про себя и посмотрел на время. Чёрт, он опаздывает в школу, а сегодня обществознание первым, по которому он обязательно должен получить оценку. Муромов посмотрел вокруг: машин было мало. Он решил перейти дорогу сейчас, чтобы сэкономить время. И это и стало его роковой ошибкой. Он был уже на середине дороги, когда из-за угла резко вывернула машина. Грузовик явно превышал дозволенную скорость, но Илья этого не видел. Он и не слышал скрипа шин и криков людей. Машину он заметил, только когда она врезалась в него. Так всё и было. Илья резко повернулся, намереваясь рассказать об этом Филу, но рядом никого не было. Он остался один, в чужом и незнакомом городе. Снова.***
Илья решил отправиться назад домой. Он и не надеялся снова найти Фила. Если судьбе будет нужно (или кому-то сверху) — они обязательно пересекутся ещё раз. А пока он совсем не хотел видеть его. Хотел просто подумать. На самом деле лететь в самолёте одному не хотелось. Это напоминало о их самом первом полёте. Тёмно-синее небо наводило уныние. В этот раз место было у окна. Илья уже жалел, что убежал. Он должен был остаться и они бы обсудили всё. Но он всё испортил. Через двое суток самолёт приземлился в Лондоне и Муромов вышел, чтобы немного размять ноги. Всё равно на это у него было где-то полтора часа. Это стало ещё одной ошибкой. Илья посмотрел на большое табло с расписание рейсов. Через десять минут должны были объявить посадку в самолёт Лондон-Мюнхен. Муромов подумал о маме, вспомнил, как в шесть лет она привела какого-то мужчину к ним домой (с седыми волосами и суровым лицом) и сказала, что это его учитель по немецкому. Она не спрашивала мальчика хочет ли он изучать этот язык. Просто поставила перед фактом. Илья ведь совсем недавно (относительно того, как он попал в кому) начал осознавать, что всю жизнь из него лепили что-то идеально подходящее под стандарты, в то время, как он даже не замечал этого и думал, что живёт полностью осознанно. Хотел ли он действительно учить немецкий? На самом деле нет. Это сложный язык, особенно для ребёнка без передних молочных зубов. Андрей Иванович всегда слишком грубо обращался с ним, если Илья неправильно произносил слова или делал ошибки. А маму это не волновало. Хотел ли Илья на самом деле лететь в Германию сейчас? Не особо. Это парень знал точно, но так же он понимал, что стоит перед двумя чёткими выборами: либо полететь в Мюнхен либо домой в родной Питер, где ему придётся вновь встретится с родителями. Даже если они не будут его видеть. Илья много думал о них с того момента, как попал в кому. Его посещали самые разные мысли и ярче всех выделялся один вопрос. А они скучают по мне? На него не было ответа и Илья сам не понимал: хочет он, чтобы это было так или нет. Но точно Муромов знал, что видеть их сейчас он не хочет. Так же, как и получать ответ на этот вопрос. Так что, самолёт приземлился в Мюнхене почти ровно в обед. Пока что Илья не жалел ни о чём. Кроме того, что вот так просто убежал.***
Высокие стволы деревьев тянулись к небу и снизу казалось, что до облаков им оставалось совсем немножко. Особенно хорошо это было видно, если стоять под раскидистыми ветвями в тени. Сегодня хорошая погода. Илья улыбнулся. И зашагал дальше по парку, постоянно оглядываясь по сторонам. Он был во многих парках. И все считал красивыми. Илья восхищался природой и наслаждался умиротворением, которое селилось под рёбрами в такие моменты уединения. Муромов наслаждался редкими лучами солнца, падающими на него сквозь кроны. Он подставлял лицо и жмурился, как кот. Впереди показалась лавочка и Илья решил немного отдохнуть. Одна половина уже была занята девушкой, но после долгих странствий он привык не обращать внимание на других людей. Подумать только. Уже много времени прошло с того момента, как Илья стал неосязаемым. То был конец апреля, а сейчас уже конец августа. Много бессмысленных дней скитаний и маленьких путешествий. Вместе с Филом. Они не виделись уже четыре дня, за которые Илья честно надеялся, что светловолосый парень оставит его голову в покое и перестанет терзать разум своим появлением в каждой мысли. Фил так плотно въелся в его рассудок, что в каждой вещи можно было заметить его присутствие. К примеру, когда они ещё гуляли по Питеру они точно так же сидели на лавочке, смотря на весенний город и наслаждались уютной тишиной, повисшей вокруг них. Так мало времени прошло, а Муромов скучал слишком сильно. — Почему ты улыбаешься так печально? — прозвучало рядом на ломаном английском. Сначала Илья вздрогнул и обернулся по сторонам, но рядом с ним и девушкой на другой половине скамейке не было никого. — Ты видишь меня? — рыжеволосый сначала не понял, что от него хотят, а потом догадался, что девушка скорее всего признала в нём чужестранца и пыталась заговорить с ним на английском. Ответил он ей на немецком, давая понять, что в переводе нет необходимости. Илья только сейчас обратил внимание на неё и удивился, как он раньше не догадался, что она такая же, как он. Она почти светилась из-за бледной кожи, нежно-голубое платье лишь подчёркивало это, на тонких сухих губах застыла слабая улыбка, а редкие светлые волосы обрамляли лицо слабыми волнами. — Да, я тоже нахожусь в коме. Почему ты грустишь? — она повторила свой вопрос. — Я… — Илье хотелось рассказать незнакомке всё, что с ним случилось, но гордость не позволяла. Гордость вообще притупляется только рядом с Филом, рядом с человеком, который важен для него… — Это не важно. Я Илья. Как тебя зовут? И как ты поняла, что я тоже призрак? — Приятно познакомиться, Илья. Я Луитгард. Просто Лу, — «Лу. Красивое имя.» — Это мой маленький секретик. Но я думаю, я бы могла его тебе рассказать, если ты ответишь на мой вопрос и выполнишь одну моё просьбу. Илья нахмурился. Лу не выглядела, как человек, который мог бы пожелать что-то совсем за грань выходящее, а Муромову было интересно от куда она могла узнать это, поэтому после недолгих раздумий и взвешиваний всех «за» и «против» он согласился. — Я, кажись, по собственной глупости потерял очень важного для меня человека, — Илья хмыкнул и на его лице снова проскочила печальная улыбка. — Как это произошло? — Лу пододвинулась ближе и положила свою тонкую руку ему на плечо, заглядывая в глаза. Прямо так, как это делал Фил. — Я был влюблён в него. И он поцеловал меня, но я так сильно испугался, что это неправильно, что просто убежал. Мы вряд ли когда-нибудь ещё пересекемся. — Мне очень жаль, — девушка отвернулась. Она задумалась о чем-то, а потом снова заговорила. — Но это не так. Вы ещё обязательно встретитесь. И если ты правда любишь его, то никакие сомнения не должны помешать тебе. По отношению к такой любви нет слова «неправильно». — От куда ты можешь знать, что мы ещё встретимся? Луитгард ничего не ответила. Она усмехнулась и поднялась с лавочки, из-за чего подол её платья разлетелись в стороны и снова прильнули к ногам. Только сейчас Илья понял какой маленькой и худой была девушка. — Идём, я покажу тебе кое-что. Они шли недолго. Минут двадцать от силы. И вышли возле белого здания. — Это больница? — спросил Илья, читая табличку у дверей. — Да, — кратко ответила Лу и зашла в здание. Они поднялись на третий этаж, где были расположены палаты и зашли в самую дальнюю. На больничной койке ожидаемо лежала сама Луитгард. И от её тела тянулась ещё больше проводов, чем от Ильи. Девушка села у кровати в ногах, мечтательно улыбнулась и провела рукой по прикрытым одеялом лодыжкам, будто разглаживая складки. В её глазах плескалась печаль и погасшая надежда. — Ты же знаешь, что мы почувствуем, если скоро должны проснуться или умереть? — Илья кивнул. — У меня был рак. Я всё думала, что смогу победить его, но сейчас знаю точно, что мне осталась неделя. Ни больше ни меньше. Открытые платьем плечи девушки резко опустились и она наклонила голову вперёд, пряча за редкими прядями лицо. — Иногда здесь можно пересечься со Смертью. И чем ближе ты к собственной смерти, тем больше она может тебе рассказать, — Луитгард повернулась к нему. — Я вижу, что ты любознательный. Тебе интересно. И я расскажу тебе всё, что я знаю, если ты проведёшь эту неделю со мной. Я не хочу умирать одна. Илья присел на корточки перед девушкой, чьи плечи теперь затряслись в рыданиях. Он взял её руки в свои и сжал. Луитгард теперь выглядела в его глазах ребёнком, у которого не было никого и он должен был умереть в одиночестве. Она и была таким ребёнком. И просто хотела на последок ощутить, что не одинока.