***
По возвращению в Петербург, Илья точно решил навестить сначала родителей, а потом себя самого, как бы странно это не было. Он планировал остаться уже в больнице, так как идти ему теперь было некуда. Муромов чувствовал себя, как в воду опущенным. Хотелось пойти в квартиру к Филу, в надежде встретить его там, и всё обсудить. Но Илья не мог, из-за того, что каждый раз вспоминал, как оттолкнул его, хотя хотел этот поцелуй больше всего на свете. Больницу Илья нашёл скорее интуитивно. Наверное, это был ещё один из нюансов прозрачной жизни, когда ты всегда можешь вернуться к своему телу, где бы ты не был. Внутри здания ничего не изменилось, рыжеволосый даже встретил ту же самую уборщицу, которая мыла полы на первом этаже и даже не подняла на него глаза. Илья за это время уже привык к тому, что люди не видят его, для них он не существует, хотя может для уборщицы и другого персонала, который он встретил, он был лишь пациентом, лежащим без сознания в одной из палат. Илья вспомнил, как он в первый раз встретил Фила. И как Черных успокаивал его, когда объяснил, что происходит. Это не было грустным воспоминанием, оно наоборот отзывалось чем-то приятным в душе. Может из-за того, что Фил обнимал его тогда? Муромов чуть было не толкнул дверь в палату, как делал это почти всю свою жизнь. В палате его ждал сюрприз. На кровати, в ногах у его тела, сидел Фил и читал увесистую книгу в слух: — Несколько часов, пока солнце медленно пересекало небо, я, размышляя таким образом, провел в лодке, которая лежала на боку и давала немного тени. Понемногу грязь- — спокойный голос Черных оборвался, когда Илья взволнованно позвал его. — Фил? Блондин тут же поднял голову и его лицо изменилось на виновато-ошарашенное. Он встал и захлопнул книгу. — Илья, — выдохнул он, — я могу всё объяснить. Муромов смотрит несколько секунд, которые для обоих кажутся невозможно долгими. Илья наконец принимает решение и махает головой. — Не стоит, — рыжий за несколько шагов преодолевает расстояние между ними и обнимает друга. Фил тут же в ответ обвивает его руками и Илья наконец просто закрывает глаза и выдыхает. В объятиях спокойно. В них Илья впервые за всё время после ссоры чувствуетсебя по-настоящему виноватым. Ему хотелось сказать, что ему жаль, что он тогда просто испугался. Илья хотел бы рассказать, что провёл неделю с замечательной девушкой, которая донесла до него мысль, что он дурак, а потом всеми силами показывала, что ей не страшно, когда она встретила смерть. Илья хотел сказать, что — Я скучал, — сказал Муромов, вмещая в эту фразу всё, что он хотел бы сказать. Фил улыбается ему в макушку. — Я тоже.***
— Почему именно Лавкрафт? Парни сели на полу, возле кровати. Илья рассматривал сборник рассказов, листая страницы и иногда останавливаясь и читая строчки. — Мне очень нравятся его истории. Один мой давний знакомый фанател по нему. Я не думал, что тебе такое понравится, но почему бы и нет, — Фил улыбается, смотря с каким заинтересованным лицом он листал книгу. — Кстати, я хотел рассказать тебе одну историю — Давай, — Илья закрывает книгу и устраивается поудобнее. — Это короткая история, — Фил глубоко вздыхает. — И она про двух мальчиков, которые дружили с детства. Они были очень близки, ну знаешь, за одной партой с первого класса, много общих знакомых, даже родители знакомы, ну и так далее. И один из этих мальчиков тоже любил Лавкрафта. Незадолго до основных событий, у этого мальчика порвалась его книга и они поехали на метро в книжный магазин. Это был апрель. Третье апреля. Две тысячи семнадцатого года. Помнишь, что было в тот день? — Илья покачал головой и Фил продолжил. — Теракт в метро. Илья тут же уставился на него. Фил смотрел куда-то в сторону пустым взглядом. — И они оба стали призраками. Но один из них пропал через неделю. Просто умер. Оставшийся мальчик долго не мог найти себе место, ему ещё и пришлось самому разбираться, как это всё работает. Знаешь, что было хуже всего? Это он случайно порвал ту книгу. И это из-за него его лучший друг умер. Он думал, что никогда больше не сможет ни с кем дружить. А потом совершенно случайно познакомился с ещё одним мальчиком, который тоже был призраком. И тогда его жизнь очень круто поменялось. И всё благодаря этому мальчику, который дал ему смысл надеяться на то, что он проснётся. Вместе с ним. Фил замолчал. И посмотрел на Илью. Он уже не винил себя и давно смирился со смертью друга. — Он был твоим парнем? — спросил Илья, затаив дыхание. — Да. — Я тоже хочу тебе кое-что рассказать. Мои родители гомофобы и я часто слышал от них такие фразы. И я испугался. Но я встретил одну девушку, которая знала, что умрёт через неделю и она образумела меня, — Илья делает паузу, которая затягивается из-за того, что он не знает, как закончить свои мысли. — Можешь не заканчивать, я всё понял. Ты мне тоже нравишься, даже больше. Они смотрят друг на друга. И вмиг широко улыбаются.***
Октябрь брал своё. Листва на деревьях опала, а люди начинали утепляться. Илье было странно смотреть на всё это и ходить в том же свитере, что и полгода до этого и даже не чувствовать холода. Даже вода на небольшом озере в сквере начала замерзать. — Пошли домой, уже темнее, — предложил Илья и Фил согласился, взяв Муромова за руку. В такие вечера было бы неплохо выпить чай с каким-нибудь вареньем и укутаться в плед. Чисто теоретически, они могли это устроить, а потом полюбоваться реакцией родителей Фила, когда они бы заметили, что вещи лежат не на своих местах. Филу бы наверное понравилась это идея. Уже в комнате, Фил притянул Илью к себе в объятиях и поцеловал в губы, на что рыжий с удовольствием ответил. Парни встречались уже полтора месяца и каждый новый этап в отношениях были чем-то новым для Ильи, который переступал через себя и и все слова, которые внушали ему родители. Ему нравились все прикосновения и слова Фила. Первое время он не мог так же осыпать его комплиментами, как это делал Черных, разве что самыми стереотипными и прямолинейными. Но Фил видел, как его парень старался и всегда снисходительно улыбался. Черных провёл ладонью по его щеке и улыбнулся в поцелуй, другой рукой прижимая Илью к себе за поясницу. Муромов начал пятиться назад, пока не споткнулся об кровать, утягивая за собой и блондина, который упал сверху на него и тут же разорвал поцелуй. — Подожди, — притормозил его Фил, когда Илья снова потянулся за поцелуем. — Ты уверен, что хочешь продолжить? Илья смутно понимал, о чём говорил его парень и задумался. Он уже давно хотел получить больше, но говорить об этом было слишком неловко. Рыжеволосый покраснел, но кивнул головой. Фил тоже покраснел и наклонился, чтобы снова поцеловать его, но уже не в губы, а в шею. Его руки быстро залезли под зеленый свитер, поглаживая ребра и торс, а потом и вовсе потянули его вверх, чтобы снять. Фил начал спускаться ещё ниже, составляя дорожку на коже из поцелуев, а Илья охотно подстраивался под все его действия. Ему казалось, что кожа плавится только из-за того, что это Фил. Его Фил.***
Дни тянулись почти монотонно. Такой бессмысленный образ жизни негативно сказывался на Илье и он обленился. Раньше Муромов могу назвать себя активным парнем, теперь же ему нравилось целыми днями валяться в кровати и ничего не делать. Иногда, он просил Фила почитать ему вслух ещё и устраивался на его коленях. Под вечер они могли сходить погулять, но это уже не особо нравилось Илье. — Ты похож на кота, — однажды поделился своими наблюдениями Фил. — Знаешь, такой тип котов, которые такие пушистые, ленивые и вредные. Илья привстал на кровати, опираясь на локти и сощурил глаза. — Вот, даже сейчас ты похож на кота. — Ты назвал меня вредным? — Вредным котом. Любые коты классные, но вредные особенно классные, — Фил улыбнулся, наблюдая как черты лица его парня сменились и теперь оно выражало удовлетворение. — Спасибо и на этом. — Ой, да ладно тебе, — Фил поднялся с кресла и лёг к нему на кровать. — У них даже образ жизни классный. Лежишь целыми днями и ничего не делаешь. Ляпота. Хочу переродиться в следующей жизни котом. — Это только если ты домашний и кастрированный, то можешь целыми днями лежать и ничего не делать, — флегматично ответил Илья, хотя больше его внимания привлекла другая фраза. Фил сказал о перерождение так, будто твёрдо уверен в том, что оно есть. И это немного напрягло Илью. Вряд ли ответ на этот вопрос можно получить от Смерти, если прогнозы хорошие. Значит ли это, что у Фила нет шансов проснуться? Илья мотнул головой. Если бы это было так, то Фил бы уже сказал ему об этом, а ничего подобного он никогда не говорил. — Ладно, это да. Хочу быть домашним кастрированным котом. — Желай сразу стать рыбкой. У них жизнь ещё легче.***
Иногда, Илья наблюдал у себя лёгкую апатию, будто позднюю осеннюю депрессию. В такие дни он становился ещё более ленивым и только и делал, что глядел в окно. Не был бы он призраком, то точно поправился килограммов на пять, а то и больше. Фил ленился вместе с ним, только не у окна, а на кровати. Он называл это — «призрачной депрессией». Если прислушаться к ощущениям сильнее, то можно заметить, что это не пустота, а грусть и ностальгия по нормальной жизни со всеми обычными человеческими делами и заморочками. Или недостаток общения с обычными, живыми людьми. И обычно, как только Илья начинал грустить, Фил тут же понимал его настроение и старался исправить ситуацию. Он прилагал все усилия, чтобы поднять своему парню настроение и развеселить его: вытаскивал из дома, показывал свои любимые места (иногда по десять раз одни и те же). Он даже водил его по условно призрачным местам, где собирались такие же, как они, чтобы Илья мог восполнить свой недостаток общения. Муромов, под конец дней «призрачной депрессии», очень сильно ощущал всего две вещи — это то, как сильно его любит Фил и то, как он сам любит его. Так же сильно. Но в середине декабря Илья понимает, что больше ему это не грозит. Он просыпается одним утром и чувствует всем телом что-то странное. «Вот оно» — думает он. Тем утром Илья проснулся и его всего прошибало осознание того, что он будет жить. Ему всегда было интересно, как это происходит и теперь он понимал. Он чувствовал какую-то отметку времени физически, как будто был заведенными часами и ждал своего момента, чтобы прозвенеть. Почти ровно три дня. Илья тут же начал трясти за плечи рядом спящего Фила, который нехотя повернулся к нему и разлепил сонные глаза, мыча, вместо вопроса, что случилось. — Я чувствую это, — шёпотом, от волнения, сказал Илья. — Я проснусь через три дня. Фил сначала никак не реагирует, а потом тут же кидается с объятиями: неуклюжими и тёплыми. Муромов не обращает внимание ни на, что вокруг, лишь на это чувство внутри себя. И не слышит, как что-то внутри Фила с грохотом разбивается на кусочки. Он и не обращает внимание на его натянутую улыбку, с которой Черных ходит весь день после этого. Фил искренне раз за Илью. Он рад, что у него будет ещё шанс. Вот только, сам блондин не уверен, что проснётся однажды. — Знаешь, я буду ждать тебя. Илья шепчет Филу в шею, пока Черных поглаживает ему спину. Руки плавно то поднимаются, то опускаются к пояснице. В Илье от кота — больше, чем может показаться. — Очень долго, если понадобиться. Только, ты проснись. Обязательно. Есть очень много вещей, которые нам нужно сделать вместе, — Илья говорил всё тише и тише — засыпает. — Очень много. Фил вслушивается в уже спокойное дыхание и совсем слабо улыбается. Илья-то, наверное, и не вспомнит завтра о чём говорил перед тем, как заснуть, а блондин не станет ему напоминать. Потому что это уж слишком больно. Черных знает, что ему нужно быть честным с этим очаровательным парнем, но он не мог заставить себя сказать это. Да что там, он и для себя отказывался признавать это. И никогда не было нужного момента, а сейчас что? Илья скоро проснётся и для него всё будет хорошо. Пройдёт время и рыжик даже не вспомнит о том, что Фил хотел ему что-то рассказать, если, конечно, он заметил. В конце-то концов, не существует подходящего момента, чтобы подойти к любимому человеку и сказать 'знаешь, я ведь не проснусь никогда». Илья просыпается поздно, с ленивой улыбкой он потягивается в кровати. Фил уснуть за ночь так и не смог и теперь чувствует себя ещё хуже, но тут же начинает улыбаться, когда чувствует возню рядом. — Сколько время? — Илья сонно трёт щёку и тут же льнёт к своему парню, устраивая свою голову на его груди. — Я думал, ты знаешь. Ты ж теперь ходячие часы, а? — шутит Фил и тут же получает щепок в рёбра. — Как подло. Ладно. Думаю, сейчас часов двенадцать. — Так это получается нам осталось три часа? — Илья тут же приподнимается и садиться на кровать, но Фил тянет его назад в свои объятия. — Почему ты не разбудил меня раньше? И как давно ты вообще сам не спишь? — Хотел ещё немного полюбоваться тем, как ты спишь. Фил не врал. Он любил любого Илью — бодровствовшаго, спящего, уставшего, немного злящегося, чего-то не понимающего. Он любил смотреть на него в любом настроении, просто разглядывать его силуэт и любоваться так долго, как только сможет. И особенно сильно он любил его спящего, когда веснушчатое лицо полностью спокойное и не выражает никаких мыслей. Илья выглядел так завораживающе, что Фил не мог оторвать взгляд и тем более разбудить его. Думать об этом больно на самом деле. Фил ведь не проснётся с ним, конечно, он сможет ходить за ним по пятам, как личное приведение, но ведь Илья всё равно не увидит его, не коснётся своими красивыми пальцами, не попытается убрать чёлку с его лицо и не обнимет. Им осталось часа три. Илья имел виду время на сборы, но Фил знал, что эти три часа — всё, что у них есть. — Мы успеем дойти часа за пол, — говорит Черных. — Давай просто полежим вот так вот, пожалуйста.***
Забор напоминал копья, как в учебнике по истории, что на прошлой неделе принесла мама. Это из-за тонких прутьев и заостренных концов. Снег у забора — совсем ещё не растаял. А ведь через неделю весна. Илья аккуратно схватился за один из прутьев покрасневшими пальцами и аккуратно опустился на корточки. Снег даже тут был чёрным от дорожной грязи, хотя рядом располагалась дорога только для медицинского транспорта. Муромов аккуратно раскопал верхний грязный слой и взял в ладонь тот, что был снизу. Крупный и холодный. Пальцев он и так почти не чувствовал, но когда держал в руках что-то холодное — осязание возращалось. Снег растаял, оставшись маленькой лужицей на ладони. Теперь Илья снова чувствовал лишь лёгкое покалывание. И чувство, будто он что-то забыл. Рыжеволосый вернулся в больницу, сдал верхнюю одежду в гардероб и пошёл в свою палату. Часы в коридоре показывали одиннадцать утра, значит, скоро к нему зайдёт мама. Она обещала поговорить с лечащим врачом на счёт выходных дома. Первых за столь долгий срок. Илью не покидало чувство будто он забыл что-то важное. Как будто недавно только об этом и думал, а сейчас в голове не осталось ничего. Уже полмесяца его преследовало это чувство. Муромов зашёл в палату и взгляд его упал на тумбочку, где лежала какая-то книга. Он в несколько шагов подошёл и взял её. «Зов Ктулху» Говарда Лавкрафта. На секунду его рыжую голову будто осенило чем-то, как будто он наконец вспомнил что-то важное, что не давало ему покоя. Вспомнил и тут же забыл. Илья даже не понимал откуда книга тут взялась, но она не давала ему покоя не из-за этого. Она наводила на мысли о чем-то, говорила не прямым текстом, а подталкивала к ответу, но Муромов упрямо не мог найти его, как будто что-то мешало. Илья так усердно пытался вспомнить это «что-то «, что у него снова разболелась голова. Врач говорил, что теперь такое будет происходить часто, из-за повреждений в результате аварии. Парень уже отложил книгу, обещая себе вернуться к ней позже, когда в палату зашла мама. Она села у него в ногах, ласково, но строго улыбаясь. — Ну как ты? Врач сказал, что скоро можно будет отпустить тебя не только на выходные, но и на совсем. Ты на удивление быстро поправляешься, — поделилась женщина, ожидая, что у её сына это вызовет улыбку, но голова болела слишком сильно. Она отвела взгляд. — Ещё он сказал, что ты навряд ли сможешь играть на скрипке. Только на любительском уровне. Мама говорила это расстроено, а Илья лишь пожал плечами, как будто не знает, как реагировать на эту новость. — Ты знаешь, она мне никогда не нравилась. — И то верно. Ух ты, а что это? — Женщина взяла книгу в руки, вертя её в разные стороны. — Кто-то из друзей уже заходил? Раньше меня? Она хитро улыбнулась и в уголках глаз появились морщины, но этот вид мамы не мог не заставить Илью сдаться и наконец тоже улыбнуться. — Нет, — рыжеволосый взял книгу из рук мамы и посмотрел на обложку. — Я честно говоря не знаю от куда. В груди заныло. Чего-то не хватало и от этого было больно. К вечеру, Илью посетили мысли, что раз он не может вспомнить, то это не так и важно. Через месяц, во время семейного ужина, мама спрашивала про его сон, о котором он рассказывал после выхода из комы, но в голове уже не было ничего, священного с этим. Вопросом существовал ли Филипп Черных на самом деле Илья задался всего один раз, может быть как раз тогда, когда забыл его полностью. В тот самый момент, когда окончательно потерял, всё, что он приобрёл, всё, чем стал дорожить.