scary love

      Фил видел, как к Илью окружили медработники, когда он пришёл в себя и растерянно, не до конца понимая, что происходит, смотрел то на палату, то на лица в масках.       Фил видел, как от него отцепляют кучу проводов, как в палату ворвались его родители, и как его мама обцеловала его лицо, плача от счастья, что её ребёнок выжил, как отец, внешне выглядевший сурово, тоже пустил слезу и улыбался, смотря на супругу и сына.       А Илья улыбался им и в какой-то момент начал рассказывать всё, что с ним произошло. Рассказал и про Америку и Лу и Фила.       Женщина, на которую Илья был так похож, улыбалась, слушая его рассказ.       — Это был хороший сон, но ты снова с нами и это главное.       Илья нахмурился и покачал головой, но почти сразу перестал.       — Нет, мам, это было взаправду.       Фил видел, как Илья часто хмурился от головной боли, которая теперь долго будет преследовать его. И то, как он проходил терапию, учась заново ходить. Иногда зажившие переломы сильно ныли, когда за окном (обычно уже под вечер) выл ветер, разъярённо метая снег в разные стороны. Илья и тогда шипел и хмурился, смотря за окно. И разговаривал с ним.       Сначала Илья говорил, что знает, что Черных всё ещё тут, не выползает из палаты, иногда озвучивал какие-то свои мысли. И делал паузы, будто зная, что за это время Фил успеет ответить ему. И снова говорил. Муромов смотрел в разные углы палаты, пытаясь угадать где Черных мог бы стоять. И Фил покорно двигался за его взглядом.       Потом Илья начал пересказывать всё, что происходило с ними, будто пытался для себя запечатлеть это в своей памяти, обновить воспоминания. Вспомнить, что его связывало с Филиппом Черных.       Блондин знал, к чему это приведёт в итоге. И каждый раз сердце сжималось от отчаяния всё сильнее и сильнее.       Однажды, Илья помешивал суп ложкой. Не в палате, а в столовой, куда он уже мог дойти сам, в реабилитационном отделении. Обычно, он не пытался говорить с ним, если рядом кто-то был, но сейчас всё было по другому.       — Знаешь… — тихо начал рыжий и замолчал, испугавшись. — Фил. Я только не мог вспомнить, как тебя зовут.       Это было больно. Для Фила. Он знал, что так и будет, знал, что в итоге Илья забудет его, но отчаянно сильно не хотел этого. Просто остаться в его памяти, как часть его истории, уже не обязательно, как любимый человек, хотя бы просто воспоминанием.       Но это было невозможно. И не честно, по отношении к ним двоим.       И Фил видел, как Илья полностью забыл его, но продолжал ходить за ним по пятам.       Когда Муромов не мог заснуть, чему часто причиной была та же боль, он гладил его по рыжей макушки, много-много-много раз рассказывая, что с ними приключилось, хотя и знал, что он больше не вспомнит это.       Незадолго до его выписки, Фил принёс ему книгу. Ту самую, которую когда-то читал ему. Почему-то, он был уверен, что эту вещь Илья сохранит.       И он был прав.       Фил видел, как Илья читал рассказы Лавкрафта по вечерам, после выписки, а его родители качали головой, потому что ему нужно было готовиться к возвращению в школу.       И Фил видел, как жизнь вокруг него вертелась дальше. Видел, как Илья возвращается в школу, сдаёт экзамены, поступает в университет, съезжается с какой-то девушкой и заводил кота. Ему щипет сердце, когда бледно-рыжего котёнка называют Филом.       Фил прожил рядом с Ильёй какую-то часть его жизни, с каждой минутой всё больше и больше теряя надежду, что рыжий снова хотя бы обратиться к нему.       Пока надежды совсем не осталось.       В каком-то смысле, это даже было хорошо, знать, что это всё вот-от закончится.