Дождь. Кладбище. Кошка с белым ухом на моих плечах.
Я, под зонтом, пытающийся не подавится слезами. И раскрытый гроб, в котором лежал мой родной брат. Родители тогда не пришли даже попращаться с ним. Если правильно помню, они отмазались загруженностью на работе. Им стоило хоть раз тогда признаться в своих чувсвах. Рядом были все его знакомые, от друзей до соседки. Когда гроб собираются закрыть, глаза мертвеца открываются и смотрят прямо на меня. От этого я пускаюсь в бег. Я всегда полагался на других. Мне было проще спрятаться за чьей нибудь спиной, нежели отвечать обидчикам. Я ужасен. Я так погрузился в мелкие проблемы, что не услышал самого важного голоса. Того, кто был мне роднее всех. Несколько раз спотыкался о корни деревьев и кустов, поднимался и вновь бежал, стирая колени и локти. Остановился только оттого, что чуть не врезался в фонтан внутреннего двора, нашего училища. Позади слышется голос, я обарачиваюсь на него. Его черты лица смутно напоминают кого-то. Понять кого именно я не в силах. Он пробегает мимо меня. Я смотрю в сторону места куда тот бежит и вспоминаю: это тот сон, что снился мне после спектакля в Хартсабьюле. С видел как этот неизвестный человек успевает перехватить меня до падения. От чего-то, тогда во сне, мне стало противнее. Но сейчас, я помню причины. Я решил в этот раз идти медленнее чтобы понять как именно меняется окружение для каждого воспоминания. Я увидел помещение библиотеки, в углах рисунка на полу горели свечи. В руках книга по некромантии из запретной секции, даже грустно, что её можно было так просто обнаружить. Только и нужно было подойти с нужными сказками к определенной полке. Дальше всё сумбурно — резкий всколох пламени от упавшей свечи, голос предлагающий сделку и протянутая ладонь. Помещение горело будто бумага являя за собой умиротворенную картину. То к чему я стремился. — Ты чего без куртки под дождем ходил? — спросил блондин, подойдя ко мне с полотенцем, — Опять заболеешь, а после мне придется заботиться о тебе. — Одни плюсы, — хихикнул "я" по привычке, когда он начал теребить мои/его волосы полотенцем. Тогда я красился в цвет волос брата. — Не говори так, — хмурится брат, — Неужели забыл как себя ведешь будучи больным? — Может быть, — улыбаюсь я обнимая его. — Ну что с тобой поделаешь, — устало вздыхает он. — Корми. Люби. Обнимай. И никогда не отпускай. — Херры ради, — вздыхает он обнимая в ответ, — только не заставляй меня переживать, Снежиночка моя. — Да-да, — киваю я отечая прозвищем, — Светлячок. Эти прозвища мы дали друг другу из наших имён, просто потому что хотелось. Что-то мяукнуло со стороны окна. Это была Грейс. Она смотрела прямо в мои глаза. Я скучаю по этому домашнему уюту. Забыть бы обо всём, что творится там за вечной ночью сна. Тени прошлого, лишь молча обнимаются застывшей фотографией. — Прости, маленькое я, — улыбаюсь я, взяв кошку на руки, — Я и так слишком много спал, — Оглянувшись вижу как остатки воспоминаний крошаться в пыль, — Прости и прощай. Передо мной возник неизвесный, но знакомый силуэт. Словно скрытый пеленой, он протянул руку в ожидании чего-то, что я удерживал при себе. Вместо Грейс была полная склянка черной маслянистой жидкости, к горлышку которой была прикреплена цепочка с драгоценным камнем. Получив её незнакомец, протягивает мне фонарь в котором горит голубое пламя. — Выбор всегда был и будет за тобой. И я очнулся. Усталость накатившая волной отдалась в теле ноющей болью. Посмотрев вокруг я увидел, что нахожусь в лазарете. Грим спал рядом. Слышались приглушенные голоса за шторой. — Не очнулся? — это… голос Касима? — Прошло уже больше суток… — Это действительно так, боюсь если он не проснется к вечеру нам придется увезти его в больницу. Я отодвинул штору. Как и думал там были мои друзья и Аната, вернее Морэ. Похоже его обман больше не работает. Пришлось постараться чтобы сесть. — Ребята, — позвал я, горло неприятно саднило. Брюнет (блондин) взволнованно подошёл ко мне и взял мою руку в свои. — Староста, вы как? — Я… Не знаю. Слишком много, чтобы ответить одним предложением. — Я схожу за медсестрой, — вызвался Рабэ, протянув в руки стакан. — Рабэ-сенсей, документ об усыновлении все ещё в силе? — спросил я пока тот не вышел, — Потому что… я останусь с вами где-то еще на пол века. — А ты думаешь, что тот контракт был шуткой? — скептично спросил Рабэ и закрыл за собой дверь. Был слышен удивленный вскрик ребят, от которого проснулся и Грим. Послышался смех Азула, что притаился в уголочке. Наслаждается, зараза. — Простите что заставил поволноваться, — начинаю я осушив стакан, — За весь год я и так доставил уйму проблем. Они молча уставились на меня. Я определённо чувствовал в этой тишине их агрессию на грани с обидой. Становилось неприятно. — Ребят? Вы хоть скажите что злы. Я хоть и могу ориентироваться на ваши эмоции, не понимаю, что именно вас злит. — Кто ты такой? — начал Эйс, — Наш Юки никогда не признает своих ошибок. — С каких это пор я ваш? — Верно, — кивнул Грим, — Юки — слуга великого Грима. — Что ты сейчас сказал? — нахмурился я, схватив монстра, и начав беспочадную пытку щекоткой. Лазарет разразился смехом. Во всем этом было свое очарование. Пожалуй это действительно то, ради чего стоит остаться.***
Вечером. Я решил наплевать на постельный режим, что мне порекомендовали и выйти из лазарета. И столкнулся с Драконией в коридоре. — Добрый вечер, Нуар-сан, — улыбнулся я пока тот молча смотрел вперёд, — Как себя чувствуете? — Я чувствую себя прекрасно, — отвечал он словно на автомате, — благодарю за беспокойство, человече- — Юки. Можете звать меня Юки? — неожиданно даже для себя попросил я. — Тебе следует вернуться в лазарет. Люди… крайне хрупки. — Это единственная причина почему вы здесь? — я устало вздохнул. «Должно быть я об этом пожалею.» — Спасибо, за всё что было, Нуар-сан. Он шокированно посмотрел на меня. — Я… хотел бы поговорить о кое чём… — О чём? — я прервал его снова, склонив голову, что уже начинала беспощадно гудеть, набок. — Вижу, ты полностью забыл о манерах, — улыбнулся он. — Вам идёт эта улыбка, — отметил я вслух. Звук на секунду сбился. Глубоко вздохнув я начал, — Прошу прощения: За то что проник в ваше подсознание. За то что узнал ваше прошлое. И за… —«Юки, не думай о том, о чем позже пожалеешь.» — то что заставил переживать. Хочу спросить, вы останетесь моим другом? Маллеус удивлённо посмотрел на меня, а после расмеялся. От этого я непроизвольно улыбнулся.***
Морэ смотрел на меня виновато. — Юу-семпай, — позвал я, — Вы правда любили моего брата? Брюнет снял очки, в знак подтверждения. Те-же розовые глаза, что смотрели на меня во сне… В конце концов, все пути ведут к нему. — Мы оба хотим встретиться с ним, разве нет. — Я Юки, не вы Юу, — на мой усталый выдох он смотрит удивленно, — И возможно, вы единственный кто обманывает этим себя. Он поджал губы в обиженной манере, как и много раз до этого. — У меня есть право на одно желание, — фонарь с синим огнём внутри показывается в моих руках, — Оно будет исполнено как только откроется дверца этго фонаря. Я ощущаю непонимание и некое превкушение. — Но, так выходит, что это желание мне больше не нужно, — он неверяще смотрит на меня, — Я отдаю это право вам. — Но? — Не будет никаких но, — я вкладываю кольцо от фонаря в чужие руки, — лишь вам теперь решать, на что будет потрачено это пламя. Он кивает. И выпуская огонь говорит. — Желаю тебе счастливо прожить здесь остаток своих дней. Исчезая словно туман он улыбнулся.***
После церемонии выпуска была устроена немаленькая вечеринка в колледже. На которой мы всей компанией повеселились, только чтобы на следующее утро разьехаться по домам. — Хорошо справился, Юки-кун — похлопал директор мне по плечу, — Я знал что у тебя все получиться. Не зря же, я получил то рекомендательное письмо. — Идите лесом директор, — выплюнул я, злостно посмотрев на него, — И молитесь семерке чтобы в следующем году я не возглавил движение за ваше увольнение. — Ой-ей как страшно~ улыбнулся он, пока Круэл-сенсей устало вздыхал.