Welcome to the Masquerade

Последний солнечный луч тонет за горизонтом. Город погружается во тьму, слизывающую все закоулки, до которых не дотягивается свет фонарей, неоновых вывесок и тусклых комнатных ламп, выглядывающий из окон. Она похожа на омут, в котором водятся черти всех мастей. Тем она и опасна. Сейчас только вечер, около восьми часов, но улицы Одамада уже заполонены нечистью. Где-то у прохожего уводят кошелёк, пока в другом конце города похищают килограммы дури. И если бы покой Одамада нарушался лишь преступлениями… Тэн просыпается от звука входящего SMS – противного бульканья из числа стандартных, которое ему почему-то лень сменить. Не торопясь взглянуть на телефон, он лежит в кровати с бархатным балдахином и, вальяжно откинув в сторону локоть, накручивает длинные пряди чёлки на палец. Глаза открыты, в голове планы на предстоящую ночь, в которую его клуб должен неизменно блистать, и слабое нежелание прикасаться к устройству, упрощающему общение. Раньше было не так-то просто связаться с ним. Нужно было приложить усилия, неопровержимо доказывая ими заинтересованность. Тогда и не было сомнений, стоит ли тратить время на собеседника. А теперь перед любой попыткой ответить на вторжение в свой мирок стоило помолиться о том, чтобы совершал его не рекламщик. Технический прогресс – временами такая бессмыслица. Телефон булькает ещё раз. Тэн поворачивается к нему, щурясь от голубоватого света, которым экран разрывает кромешную темноту комнаты. Неприятный звук повторяется. Рука отнимается от волос и тянется к телефону, на экране которого красуется имя Ли Джено. Настроение из-за него мгновенно перескакивает на ступеньку вверх, и появляется что-то вроде предвкушения, мимолётного ощущения, что Джено где-то рядом. При желании Тэн мог бы узнать, где конкретно тот находится, но неведение – одна из немногих забав, дёргающих струны души и напоминающих о том, что значит быть человеком. Таким, как он, крайне важно помнить о том, что это значит. «Добрый вечер, могу я зайти?»      19:50 «Ох, ты, наверное, ещё спишь…»      19:52 «Что-то здесь не так. Неужели Тэн невероятный просто игнорирует мои сообщения?»      19:55 Взгляд пробегается по трём сообщениям, одному за другим. Сладкая капелька лести, призванная загладить вину за ту же хитрость, к которой отказался прибегать пару мгновений назад Тэн, вызывает у него самодовольную улыбку. Не каждую ночь Ли рассыпается в комплиментах – уж это известно всем в их кругах.

«Буду рад увидеть тебя и объясниться~»      19:55

Так быстро, как способен воспринимать прикосновения сенсорный экран, набирает он в ответ и легко соскакивает с постели, умудрившись не снести растрёпанной макушкой тяжёлую ткань, по краям обшитую бахромой. Спешка никак не мешает природной грации и, надо сказать, справедливо экономит секунды. Чем скорее он начнёт приводить себя в порядок, тем лучше. И дело вовсе не в том, чтобы впечатлить желанного гостя – с успешным модельером это дохлый номер, – сама суть Тэна нуждается в хорошем внешнем виде, запахе и абсолютно дурацких деталях, так важных в человеческом обществе. Однако. Едва ему удаётся вслепую безошибочно выйти из спальни и очутиться возле гардероба придирчиво заносящим пальцы над почти бесконечным рядом одежды, раздаётся трель входного звонка. Тэн находит это несколько… возмутительным? Он цокает языком, всё же беря в руки белую сорочку из струящейся ткани.       – Дитя моё, я не думал, что ты прибудешь так скоро, – зная, что в любом случае будет услышан, он говорит спокойно, не повышая тон, оценивающе рассматривает свой выбор и совершенно не торопится впустить гостя.       – Честно говоря, я был уже здесь, когда спрашивал… – признаётся знакомый голос, отлично, хоть и приглушённо слышный сквозь пространство комнат и слои бетона. Такой взрослый и несносный ребёнок этот Ли Джено. Но Тэну грешно жаловаться: из всех, кого он знает – а знает он, прожив столько лет, несчётное количество личностей, – никто не может сравниться в приличествующих манерах с Джено. И это одна из тех черт, которые когда-то привлекли его к нему, связав две судьбы тугим узлом. Раз уж Ли теперь поступается чужим личным временем, требующимся на подготовку к встрече, то у него явно есть причина, тяжесть которой ему самому не преодолеть. Понимая это и отказываясь от не успевшего разрастись раздражения, Тэн закидывает на обнажённое плечо сорочку и, попутно зажигая везде приглушённый свет, идёт к входной двери. Тройной щелчок замка, звон цепочки – и препятствия на пути Джено как не бывало. Как и положено законодателю моды, одет он безукоризненно. Просто и так, словно планы на грядущую ночь ещё не определены. Длинный черный плащ, нарочно расстёгнутый, чтобы дразнить точёной фигурой, обтянутой того же цвета водолазкой с высоким горлом, и серо-голубые джинсы на ремне со скромной пряжкой, холодно поблёскивающей в районе талии, – этот наряд помимо фигуры подчёркивает и некоторую бледность кожи, в чём заключается излюбленный пунктик Джено. Усилиями коридорных ламп тени, лёгшие на чрезмерно светлое лицо, добавляют образу сходства с мраморным изваянием работы умелого скульптора: этот благородный нос, высокие мощные скулы, волевой подбородок, плотно сжатые меж собой тонкие губы цвета спелой сливы имеют все права быть увековеченными в искусстве. Тэн застывает в невольном очаровании. Лишь спустя полминуты он впускает гостя, с пониманием отнёсшегося к промедлению.       – Ты не голоден? – спрашивает, замыкая дверь и с досадой отмечая, насколько не в пример Джено выглядит сейчас потрёпанный сном. В ответ слышится отрицательное мычание, источник которого он обнимает за шею. Привстав на мысках, Тэн мягко треплет тёмно-каштановые волосы на чужом затылке со словами:       – Тогда, дорогой мой, будь добр пояснить, какая нелёгкая тебя сюда принесла в такую рань, что мне даже не удалось одеться.       – Ох... – кажется, Ли только после невесомого упрёка замечает оголённый торс своего наставника, слегка занавешенный беспорядочно свисающей с плеча тканью, смутно угадывающейся как рукав. Хозяин нескромного жилища возвращается к первоначальной цели – привести себя в порядок – и мало волнуется о блуждающем по нему взгляде. Он только на мгновение поворачивает лицо, на котором вопросительно изогнута бровь, напоминая, что ждёт ответа. Джено поджимает губы. Не так-то просто для него оформить тревогу в слова. Это чувство подкашивает достоинство модельера даже в его собственных глазах, что уж говорить о том, как на него будут смотреть другие, узнав о нём. Даже Тэн. Тэн, который ближе всего для него. Ближе матери и отца. Только эта позиция наставника слабо подталкивает Ли открыться, попытать счастья быть понятым и получить поддержку. Судорожно подбирая слова, он топчется возле гардеробной, оглядывается в поисках места для себя и… понимает, что ему вовсе не нужно иметь Тэна в прямой видимости, чтобы что-то сказать и быть услышанным. С души словно сваливается один камень, когда он находит укромный уголок в пустом зале по соседству и устраивается там, повернувшись лицом к стене.       – У меня пропало вдохновение, – в конце концов звучит упавшим на самое дно тоном. Тэн показывается в дверном проёме, обводя друга оценивающим взглядом. Вид у Джено такой, будто ему подписан смертный приговор. С учётом его профессии, это недалеко от правды.       – У людей это происходит время от времени, дорогой мой, – говорит он назидательно, развешивая здесь же на стуле выбранную одежду, и пропадает из поля видимости.       – Ха, у людей… Я не такой, как они, и не хочу стать, как большинство наших. Я этого больше всего боюсь.       – И судя по тому, что сейчас ты здесь, а не в поисках музы, то это у тебя давно. Так? До слуха Тэна доносится хныкающий звук, прорвавшийся сквозь шум текущей воды – он всё же намерен принять душ. На своеобразное подтверждение догадки ответить ему нечего. Ничего толком не идёт в голову, и он просто намыливает её шампунем с ароматом миндаля.       – Чем я могу помочь, дитя моё? С таким вопросом на диван рядом с Джено плюхается укутанное в махровый халат тело, и чужие пальцы ласково зарываются в волосы. Ли не уверен, что готов из-за приятного массажа вынырнуть из омута беспомощности, и щурится, скашивая взгляд на Тэна. Тот сейчас до странного мягкий. Таким Ли видел его очень-очень давно, что и не вспоминал по сей день об этой стороне своего друга и наставника. Обычно Тэн – эквивалент обольстительности тоже, однако, мягкой. Выражается это через то, как он смотрит глазами цвета мокрого асфальта, – всегда будто из-под опущенных ресниц; через то, как он движется, – всегда плавно и изысканно, что могло бы казаться неестественным, если бы так делал кто-то другой; через то, как он танцует, – когда каждая клеточка его маленького, но крепкого тела, сливается с нотами звучащей музыки и вторит им, отчётливо передавая чувства; через то, как он говорит, – в старомодной манере, будто вышел прямиком из средневекового романа про любовь и интриги; через то, как он… впрочем, про это Джено лучше забыть, если всё ещё хочет жить. Тэн другой сейчас. Всё, что отражается на его бледном, почти сероватом в тусклом холодном свете лице, – это лёгкое беспокойство и нежность, граничащая с материнской. Никаких загадок и уловок, тянущих любопытство за хвост.       – Я не знаю, – после недолгого раздумья отвечает Ли, – Правда, не знаю, что в твоих силах сделать, кроме как выслушать и погладить меня по голове, пока я пытаюсь поплакать.       – Что же, мои объятия полностью в твоём распоряжении, – коротко усмехается Тэн. В подтверждение своих слов он подтягивает горюющего ближе и укладывает его голову на своё плечо. Они сидят в тишине в полумраке. Старший прислушивается к ощущениям Джено так внимательно, что они заполняют для него весь зал и давят, отталкиваясь от потолка. Пальцы перебирают тёмно-каштановые пряди, щекочущие шею и ключицы. Время тянется долго, и с его течением скопившиеся чувства младшего оседают в беспорядке. В самую пору заснуть, проникнувшись теплотой момента, и проснуться уже утром, когда будет казаться, что всё хорошо. Однако такое будущее невозможно по ряду причин, одна из которых: планы Тэна, которые он ни за что не отменит.       – Ты когда-нибудь бывал на выставке фотографий? – осторожно разрывая молчание, интересуется Тэн.       – Есть ли смысл смотреть не на картины, написанные краской с кропотливым трудом?       – Если подумать, то стали бы устраивать выставки ради того, что не имеет смысла? – он вскидывает брови, слыша со стороны Джено сомнение. – Ну же, дорогой мой! Что, если искусство фотографии взбодрит тебя? Что, если оно навеет новые идеи? Мой новый поклонник недавно обмолвился, что организовывает нечто подобное. Если мне не изменяет память, то и сегодня тоже, – чтобы удостовериться, Тэн отрывается от дарения ласки и отправляется за телефоном.       – Сегодня? – Ли растерянно сползает по спинке дивана, не успев принять устойчивое положение после исчезновения поддержки в виде чужого довольно хрупкого плеча.       – Минутку, дождёмся ответа.       – Ты что, написал ему из-за меня? Тэн задумчиво поджимает губы, расценивая свой поступок. Он славится количеством поклонников – это правда, что у него их море. Однако тех, кому бы он написал первым, по слухам, не существует. Тому виной нелюбовь к этому аппарату, больше мешающему жить, чем наоборот. Иные же считают, что таким образом он показывает, что шансов с ним у них нет, – и это тоже отчасти суровая действительность.       – Так и есть, – кивает он, – Точно не помню, как этот любитель фотокарточек выглядит, но визитку его сумел отыскать в ларчике. Никогда бы не подумал, что коллекция послужит мне подобным образом.       – Тэн, ты… – Джено не находит слов и не знает, как реагировать: благодарить или дать по шее. – Ты ведь даёшь ему надежду, понимаешь?       – Что мы всё обо мне да обо мне?! Дорогой мой Джено, сколько лет прошло с тех пор, как от одного взгляда на кого-то кровь ускоряла бег в твоих жилах?..       – ...«а тело отказывалось двигаться, лишь бы бесконечно взирать на его или её красоту»? – уточняет Ли, едва удерживаясь от передразнивания.       – О, нет, Восторг опасен настолько же, насколько хорош. Будь моя воля, я бы никогда не согласился испытывать его, и потому советую не увлекаться поиском человека, который будет его у тебя вызывать, – Тэн косо улыбается, присаживаясь на корточках и складывая подбородок на колени Джено, – Хотя может статься, этот человек будет единственным, кто сможет вернуть тебе вдохновение. Вопреки настроению Джено, воспринявшим эту тему без энтузиазма, Тэн абсолютно серьёзен. Кроме выставки, ответ про которую уже оповестил о своём появлении, он хочет предложить именно это. Влюблённость, хотя бы мимолётную. Ту самую, что кружит голову в недостаточной степени, чтобы навредить всерьёз, но в то же время приносящую изрядное количество мучений, которые можно сублимировать в творчество. Существует не так уж и много способов вдохновиться, а сидящий перед ним модельер явно избегает самый очевидный из них. Ли Джено молчит. На его лице и в окружающем воздухе читается замешательство, вызванное, однако, не страхом перед Восторгом. Кажется, он не боится его вовсе. Его нельзя судить за это, ведь он счастливчик, который не сталкивался с врагами в моменты абсолютной слабости. И враги не становились его слабостью. И Тэн всем сердцем – по крайней мере тем, что от него осталось, – желает, чтобы везение продолжало сопутствовать Джено в этом вопросе.       – Стоит попытаться найти хотя бы того, кто будет помогать в твоих поисках вдохновения и, как эксклюзивного гостя, проводить на различные выставки, – говорит он, ласково целуя сквозь джинсовую ткань чужое колено, и поднимается в намерении переодеться. – Я, что естественно, не против делиться своими связями. Скажу даже, что мне это приятно делать, как-никак появляется лишний повод нам увидеться, но… у меня есть чувство, что это не совсем то, что нужно тебе самому. Мягкая ворсистая ткань на плечах Тэна сменяется белым шёлком сорочки, пока он озвучивает свои мысли. Прислушиваясь к робкому шевелению чужих эмоций, он ныряет в узкие чёрные с серебристыми нитями джинсы. Ли со своего места на диване отмечает, что не удивится, обернись сейчас Тэн пантерой – настолько напитаны движения рук и ног кошачьей грацией в самом обыденном ритуале. А Тэн улавливает за этим неуверенное, но всё же согласие со своими словами.       – Уверен, что и запереться в своей команде швей, моделей, закройщиков и, право, даже не представляю, кого ещё – всех тех замечательных и талантливых людей, – вовсе не то, что помогает твоим рукам творить, – в воздухе теплеет от немого «да», и Тэн улыбается, застёгивая одну из многочисленных серёг на ухе.       – Но они помогают… – упрямо возражает Джено, прекрасно в то же время понимая, о чём ему твердят.       – Дитя моё, – мелодично тянет успешно вошедший в режим наставника Тэн и обрывает ненужный виток размышлений, – Идём-ка. Он манит горе-модельера за собой. От следования в другую комнату их отвлекает уже знакомое отвратительное бульканье. Оба замирают, вглядываясь в текст SMS с лаконичным ответом на непрямой вопрос о выставке. Та проходит сегодня до десяти часов вечера. Кое-кому везёт.       – Не похоже, что он ожидает чего-то, – хмыкает Джено, беспрепятственно смотрящий в экран через плечо Тэна.       – Почему-то это заставляет меня сомневаться в собственной желанности. Услышать подобное от Тэна странно. Пока тот набирает слова благодарности и просьбу пропустить внутрь его друга, этот самый друг проходится взглядом по аккуратному лбу, слегка острой скуле и немного впалой щеке, тонкому кукольно-фарфоровому носу, мягким чуть пухлым губам, наливающимся малиновым цветом, узкому подбородку и виднеющейся ключице, и… выдыхает абсолютно убеждённое:       – Зря. Он мог сказать так, даже не глядя. Образ Тэна отпечатался в сознании годы назад, и с тех пор не менялся ни в чём, кроме стиля одежды и, наверное, причёски. Но оказавшись так близко, Ли Джено просто не мог упустить шанс ещё раз тщательно рассмотреть своего идеального наставника.       – Милый, мы здесь собрались не для того, чтобы повышать мою самооценку за счёт комплиментов от ценителя высокого искусства, – Тэн улыбается, смешливо отворачиваясь от изучающих глаз, и легко ударяет локтем под рёбра.       – И не для того, чтобы налаживать мою личную жизнь, но я ведь не жалуюсь, – сам того не замечая, возвращается Ли к заведённой старшим пластинке.       – Думается мне, занимаешься ты именно этим. Тэн закидывает свободную руку за плечо и, дотянувшись до лица за ним, чешет Джено за ухом и надавливает на затылок, вновь подгоняя за собой. Их путь лежит в кухню. Из всего, чем по всемирным стандартам она оборудована, Тэн пользуется лишь холодильником и полкой с бокалами. Остальное ему без надобности – держит лишь для редких гостей. Вот и теперь он уверенно подцепляет пальцами стеклянную ножку и дёргает белую дверцу, чтобы вынуть из-за неё единственно признаваемый нектар рубинового цвета. Ли же довольствуется столом, который привычно игнорирует хозяин квартиры, но на который вполне можно опереться в ожидании продолжения разговора.       – На чём мы остановились? – спрашивает Тэн, сделав глоток и довольно жмурясь, – Ох, да, – Джено не успевает вставить и слова прежде, чем он вспоминает самостоятельно, – Мы шли к тому, что тебе нужен кто-то, кроме меня и твоей команды. Тот, кому ты будешь готов доверить намного больше, чем команде, и самую малость меньше, чем мне. Последнее необязательно, однако, буду честен, мне приятнее и спокойнее оставаться твоим самым близким другом.       – Это походит на собственничество… – смущённо бормочет Ли, с преувеличенным интересом ощупывая материал столешницы.       – Я пытаюсь подвигнуть тебя на покорение сердец и дарение твоего взамен, на свадьбу по расчету в конце концов, а ты упрекаешь меня в собственничестве? Как грубо, – беззлобно фыркает Тэн, увлечённо потягивая из бокала и покрываясь здоровым румянцем, как от горячительного напитка.       – Свадьбу по расчёту? – уточняет Джено, вдруг оторвавшись руками и взглядом от стола. Его чувствительность к словам поразительна, как никогда. В один момент эмоциональная гамма причудливыми пересветами перетекает от неловкого замешательства до глубокого недоумения. Старший с толикой светлой ностальгии наблюдает эти перемены. На короткое мгновение ему кажется, что он был бы готов делать это вечно. Всего мгновение держится в мозгу эта мысль, сносимая лавиной реального положения дел. Готов он не был бы и не будет никогда.       – Не припомню иных аналогов тому, чего ты, дорогой, с нехилым упорством избегаешь уже… сколько лет? Я со счёта сбился. Тэн вздыхает. Он действительно не понимает затворничества, которого придерживается его друг долгие годы, количество которых и впрямь устал считать. Алый нектар в его бокале заканчивается, и он жадно ловит языком последние капли. Ли смотрит на это, прикусив губу изнутри, – он и вовсе считать не пытался.       – Я… не избегаю, – выдавливает младший, так по-человечески отказываясь признать правду. – Просто… не знаю. В этом нет необходимости? Точно не было во всяком случае. Всё было прекрасно. Работа. Искусство. Подиум. Сплетни. Овации. А теперь… Ай, – он порывается тяжело вздохнуть, но не делает этого, всего лишь плотно, до тонкой полоски сжав губы. Тэн смотрит на него мягко. Молчит в ожидании продолжения, которое точно будет. Пальцы плавно ворочают стеклянную ножку, разводы на стенках бокала принимают причудливые формы. Главное – не спугнуть с чужого языка слова, что стайку воробьёв.       – Я и теперь не чувствую, что мне нужно что-то, кроме этого. Я просто хочу, чтобы всё стало как раньше, – продолжает Джено, протягивая руку и забирая опустевший бокал, чтобы отвлечь себя хотя бы его мытьём. – Но предположим, ты прав. Может, я просто не осознаю, что мне это нужно. Тогда скажи мне, в чём смысл? Зачем мне связь с человеком, от которого я не буду в Восторге? Идея завести её ради выгоды мне претит – уж не знаю, что со мной не так, если для всех это нормально. Ли скрипит кожей по мокрому стеклу, излишне усердствуя над его чистотой. Он ощутимо, видно и слышно напряжён. Тэн отчасти жалеет, что способен так глубоко сопереживать, – в висках начинают чувствоваться уколы, как от тонких игл.       – Оставь, – просит он, кладя ладонь на плечо друга и чуть сжимая, и, проследив за возвращением бокала на полку, отвечает, – Мы непостоянны. Это заложено в нашей природе, дорогой мой. Как ни старайся отрицать, это так. Наша любовь временна. Не только моя, но и твоя тоже. Младший поднимает взгляд на склонившего набок голову наставника. В глубине кофейной радужки мелькает что-то болезненное. Весь он ощетинивается на короткий миг: объяснять ему подробнее не нужно – понимает сам. Кажется, сейчас и приходит к Джено понимание, почему после этого сделал лишь одну попытку и успокоился, не возражая плодотворному одиночеству. Он качает головой, как и ожидает Тэн, солидарно опуская веки в ответ.       – Восторг лишь усугубляет всё: и то, чего мы хотим, и то, чего боимся. Любовь будет слаще, однако и боль острее. Особенно сильна она будет, если любимого возьмут в заложники и используют против тебя, прекрасно зная, что ты не сможешь пошевелиться при взгляде на него, – на губах Тэна, стоящего с закрытыми глазами, застывает бессильная улыбка, от которой Ли становится не по себе, – Знаешь ли ты, мой милый-милый Джено, что твои страдания я видеть совсем не желаю? От них и мне невыносимо. Всегда было, поверь. Старший уязвлённо устремляет взгляд на него и подходит ближе, складывая ладони на плечи. Джено смотрит сверху вниз на маленького обманчиво хрупкого Тэна, всем своим видом словно извиняющегося за давно оставленное в прошлом. Его хочется обнять – и Ли делает это, проводя сильной рукой от поясницы до лопатки, чтобы прижать чужое тело к своему. Тэну этого достаточно, чтобы знать – ему верят, и он продолжает шёпотом в плечо.       – Поэтому я прошу тебя не искать этот проклятый Восторг. Не нужно. Лучше, когда не так ярко. Когда не так предвосхищающе, понимаешь? Осознавать, что казавшийся идеалом человек стал обыденным и не таким интересным, – тоже больно. От этого в себе разочарования больше, чем в нём, – в который раз его губы легко впечатываются в Джено. Тот прижимается щекой в чёрную ещё влажную макушку. Наверное, он понимает. Что-то встаёт на место в его внутреннем мирке, хотя он давно забросил попытки навести там порядок. Младший гладит большим пальцем выступающую косточку на спине Тэна, успокаивая. Кажется, он и вправду напуган, а Восторг не зря зовётся проклятием. Однако Джено не может пообещать, что избежит его. Спасение от этой напасти с корабля, на котором они плывут, не предусматривается.       – Если решусь попробовать отношения, то не стану намеренно искать такого... ну, ты понял, – Тэн кивает, всё ещё уткнувшись в его плечо, и отклоняется, изогнув спину, чтобы поймать взгляд, – Я обещаю, – говорит Ли, опережая вопрос, готовившийся сорваться с чужих уст.       – Ты такой замечательный, – мурлычет старший, расслабляясь. Джено выпускает его из объятий. Тэн же медлит, вновь протягивая руку к загривку и почёсывая. Младший жмурится, усмехаясь. Напряжение их рвётся кусочками, давая волю другим чувствам. Многое стоит обдумать – Ли обещает сделать и это. Вдохновение ещё не с ним, он ощущает себя калекой, но в этом что-то есть. Призрак возможности маячит перед ним, и он заказывает такси под диктовку адреса фотогалереи.       – Так почему ты не отвечал? – вспоминает вдруг Джено, сидя на тумбочке в прихожей.       – О, всё банально… Я боялся, что это вновь рассылка предложений купить новомодные лампы или чего-то в этом роде, – Тэн невинно улыбается. Чутьё подсказывает его гостю, что, будь сообщения рекламой, то пролилась бы кровь её отправителя. Вряд ли бы этот случай сотряс Одамад до основания, но повозиться бы пришлось. И им, и несчастным хранителям правопорядка. Вскоре звучит мелодия звонка, и из трубки раздаётся женский голос: «К Вам подъехало такси…». Тэн, опуская голову, прячет усмешку от Джено, который внимательно вслушивается, запоминая модель и номер автомобиля. Пора птенцу улететь из дома. Едва Ли завершает односторонний разговор, его подбородок оказывается зажатым между пальцами Тэна. Тот смотрит в глаза с видом гордого родителя, готовящегося отпустить сына по меньшей мере в другую страну.       – Хорошей охоты, мальчик мой, – шепчет старший отеческим тоном. Однако, то, что следует за прощальным пожеланием, трудно классифицировать так же, как слова и взгляд. Тёплые губы, словно вскользь обхватившие нижнюю губу Джено, сжимаются на секунду и тут же выпускают из плена. Ли Джено стоило не отвыкать от странностей его наставника. Он кивает, будто бы потеряв дар речи, а Тэн знает – чувствует, – что за этим кроется невысказанная благодарность. Дверь отворяется и закрывается во второй раз за вечер. Тэн остаётся один. Он оглядывается на горящий слабый свет внутри квартиры, подсчитывая минуты, которые клуб работает без него. Всего около шестидесяти. Это немного. Судя по отсутствию сообщений от Куньхана, там всё в порядке. Возможно, не будь назначена встреча, Тэн так и остался бы дома, посвятив ночь тщательному обдумыванию всего, о чём он говорил с Джено, но... Он гасит свет и с предвкушающей улыбкой окунается в зарождающуюся ночь.