Злые цветы

В вечер Хэллоуина Большой Зал украсили парящими в воздухе Светильниками Джека и летучими мышами. Гермиона осматривала студентов и улыбалась. Маггловские дети, особенно первокурсники, нарядились в костюмы и ходили между столами. В руках у них были котлы, наполненные конфетами, которые они раздавали другим студентам. — Это маггловская традиция? — поинтересовался Малфой. — Немного переиначенная. Маггловские дети на Хэллоуин собирают конфеты. А эти почему-то раздают. — Конфету, профессор Грейнджер? — Лайла Спрюсси подошла к преподавательскому столу и протянула Гермионе шоколадный батончик. — О, спасибо, мисс Спрюсси. Страшного Хэллоуина. — Страшного Хэллоуина, профессор Грейнджер, — Лайла улыбнулась и двинулась вдоль преподавательского стола. Малфою она конфет не предложила, зато Авроре и Лианне тоже вручила по шоколадному батончику, а Хагриду, который чуть не расплакался от нахлынувших чувств, досталась пачка вафель. — Уважаемые преподаватели и дорогие студенты! — воскликнула староста девочек шестого курса Рейвенкло. — Позвольте представить вам группу танцующих скелетов от Рейвенкло, Гриффиндора и Хаффлпаффа! Из-за факультетских столов поднялось по три человека и взмахнули палочками. На помосте перед преподавательским столом возникло девять скелетов, которые пустились в пляс под музыку, которая лилась неведомо откуда. Младшие курсы даже повскакивали на ноги, чтобы получше рассмотреть представление, а слизеринцы, обычно не смотревшие ни на кого, то и дело неприязненно поглядывали на братьев Томпсонов. — Недовольны, — шепнул Малфой на ухо Гермионе. Его дыхание обожгло ее кожу, и Гермиона дернулась. — Предупреждать надо, — буркнула она. — Кто недоволен? Чем? — Слизеринцы. Уверен, некоторые из них тоже хотели участвовать в представлении со скелетами, но Томпсоны явно не одобряют взаимодействия за пределами факультета. Скелеты закончили пляску, и староста мальчиков пятого курса Хаффлпаффа объявил следующий поздравительный номер — воздушный танец летучих мышей. — Профессор Грейнджер, это вы организовали? — спросила МакГонагалл. — Нет, — Гермиона покачала головой. — Я даже предположить не могла, что они такое задумали. Но ведь это очаровательно. — Я думаю, это твоя заслуга, — шепнул Малфой, снова заставив Гермиону вздрогнуть. — Я ничего не сделала. — Ты показала им, что магия может быть красивой и изысканной. — Уверена, они сами это придумали. — Совместное поздравление от первого курса, — провозгласил староста школы. Первокурсники Гриффиндора, Рейвенкло, Хаффлпаффа и даже двое слизеринцев достали палочки и направили на тыквы, стоявшие на столах. Те дернулись, поднялись в воздух и поплыли к преподавательскому столу. Они зависли над помостом, перекувыркнулись и превратились в большие буквы. «Страшного Хэллоуина». Около минуты надпись висела перед столом, а потом буквы взорвались разноцветными искрами под аплодисменты всего зала. Гермиона вскочила на ноги и захлопала. — Профессор Грейнджер, — тихо пискнула Лайла Спрюсси, которая так и не села на место и топталась у преподавательского стола все это время. — Мы сделали это для вас. Ваши представления на уроках нас вдохновили. Гермиона вытерла невольно проступившие слезы умиления. — Директор МакГонагалл, я думаю, вы не против начислить по пятьдесят баллов каждому факультету за эти прекрасные поздравления? — По пятьдесят баллов Гриффиндору, Хаффлпаффу и Рейвенкло за выступление шестого курса. По пятьдесят баллов Гриффиндору, Хаффлпаффу и Рейвенкло за выступление пятого курса. По пятьдесят баллов каждому факультету за выступление первокурсников. А теперь ужин! На столах появились блюда, и все принялись за еду. — А где Томпсоны? — спросила Аврора. — Не знаю, — Гермиона пожала плечами. — Наверное, не смогли пережить того, что факультет осмелился принять участие в общем поздравлении, а их за это еще и наградили. — Кстати, аврор Малфой, обратите внимание на тех мальчиков, которые участвовали в поздравлении. Думаю, им может грозить опасность. — Простите, профессор Синистра, но мы не можем приставить аврора к каждому студенту. К сожалению. — Я возьму этих мальчиков под контроль, — произнес Слагхорн. — Я все-таки их декан. — Очень хорошо, — Гермиона кивнула. Ужин окончился, и студенты стали потихоньку расходиться. — Наверняка будут праздновать в своих гостиных или бегать по коридорам и пугать друг друга, — усмехнулась МакГонагалл. — Надо сказать мистеру Филчу, чтобы не сильно ругал их. Пускай празднуют. Гермиона улыбнулась. — Была бы тут Батшеда, она бы придумала нам какое-то развлечение, — вздохнула Аврора. — Да, была бы тут Батшеда, у меня не было бы сегодня пяти консультаций по Нумерологии, и остались бы силы на веселье, — Гермиона горько усмехнулась. — А для меня сейчас лучшим весельем будет горячая ванна. Она выскользнула из-за стола. Малфой поднялся следом за ней. — Ты и вправду не хочешь повеселиться с подругами? — спросил он, когда они вошли в ее комнату. — Я действительно очень сильно устала. Она начала расстегивать мантию, и Малфой торопливо отвернулся. Гермиона разделась, обмоталась полотенцем и шмыгнула в санузел, где открыла воду, сбросила полотенце и уселась в ванну. Вода быстро заполняла ее, и вскоре Гермиона закрутила кран, улеглась поудобнее, запрокинула голову на край бортика, прикрыла глаза и расслабилась. По телу разливалось тепло и спокойствие, которых ей так не хватало. Она не успела понять, что произошло, когда на ее плечи неожиданно легли чьи-то грубые руки и резко нажали, заставляя ее погрузиться под воду с головой. Гермиона взмахнула руками, трепыхнулась, но воздуха не хватало, из-за неожиданности и паники она пыталась вдохнуть, но хватала губами лишь воду, глотала ее, смешанную с ароматной пеной. Вода заполняла легкие, перед глазами плыли разноцветные искрящиеся круги, в груди появилась жгучая боль, а грубые руки продолжали сжимать ее плечи. В ушах зашумело, руки и ноги ослабли и безвольно опустились. В животе похолодело. Вдалеке что-то громыхнуло, кто-то кричал, мелькали вспышки яркого света, а Гермиона продолжала падать. Она так и не узнала, где еще у Малфоя есть шрамы. Глаза закрылись. Губы нащупали что-то горячее. Так странно. Она думала, что касание Смерти будет холодным, а оно оказалось горячим. — Грейнджер, очнись. У Смерти был голос Малфоя. Гермиона часто заморгала и обнаружила, что лежит посреди ванной комнаты на собственном полотенце, а над ней склонился Малфой. Она хотела возмутиться, но закашлялась, и из легких вырвалась вода. — Жива, — с видимым облегчением вздохнул Малфой, поднялся и стал расстегивать рубашку. — Нет, умерла, — пробормотала Гермиона, глядя на шрам, начинающийся чуть ниже правой ключицы и уходивший ниже ремня брюк. — Я вызвал подмогу, не хочу, чтобы они пялились, — он одной рукой подхватил Гермиону и поставил на ноги, второй надел на ее свою рубашку и потащил прочь из ванной. И все же она успела боковым зрением увидеть в углу братьев Томпсонов, связанных и, похоже, обездвиженных. — Вот так, полежи немного, — Малфой уложил ее на кровать. — Пока идет подмога, я, пожалуй, начну агрессивный допрос. Он тяжело вздохнул, снял перчатки и положил на тумбочку. Сначала Гермиона подумала, что на его ладонях нет кожи, и только присмотревшись, поняла, что это множество багровых рубцов. — Потом, — отрезал Малфой, едва она открыла рот, развернулся и скрылся за дверью ванной комнаты. Через три минуты в комнату ворвались МакГонагалл, Гарри и еще двое авроров. — Как ты? Где Малфой? — Я почти в порядке, — соврала Гермиона. — Малфой в ванной, с Томпсонами. Уже минуты три. — Мерлин, три минуты. Он мог успеть их убить, — ужаснулся один из авроров, имени которого Гермиона не знала, и все бросились в ванную. — Не убил. Даже не покалечил, — донесся из-за двери голос Малфоя. Миг — и из ванной вышла МакГонагалл и остановилась, придерживая двери, для авроров, которые вели перед собой братьев Томпсонов, и Гарри. — Я останусь тут. Профессор Грейнджер ужасно напугана, — бросил Малфой. Гарри даже спорить не стал. — Ты как? — Малфой присел на край кровати, потянулся рукой к ее лицу, но тут же одернул себя и схватил с тумбочки перчатки. — Не надевай, — Гермиона вцепилась в его руку. — Пожалуйста. Кожа на его ладонях была грубой, как камень. Но это были руки, спасшие ее от смерти. Гермиона рассматривала рубцы, проводя пальцами по каждому бугорку. — Ты мне жизнь спас, — прошептала она. Малфой отложил перчатки и повернулся к ней. — А еще приложил парочкой заклятий Томпсонов, связал их, вызвал авроров… Гермиона села, и рубашка Малфоя соскользнула с ее плеч. — Нет. Ты спас мне жизнь. Гермиона придвинулась к нему, обхватила двумя руками за плечи и прижалась губами к его губам. Малфой раскрыл рот, жадно отвечая на поцелуй. Его грубые руки обхватили ее за талию, и оба рухнули на кровать. Гермиона потянулась вниз и попыталась расстегнуть хитрую застежку на ремне, и в конце концов, Малфою пришлось самому расстегнуть ее. Легким, неуловимым движением, он сбросил ботинки, хотя на вид со шнуровкой нужно было возиться полчаса, не меньше, и перекатился на бок, не переставая целовать Гермиону, гладить ее спину, талию, бедра. Она закинула на него ногу и прижалась как можно сильнее. Он был тысячу раз прав, за полтора года Гермиона одичала и теперь ее желания рвались наружу. Она застонала и прикусила губу Малфоя, когда он ввел член, выгнулась дугой, на миг разорвав поцелуй, и снова прильнула к нему, впилась в его губы и стала двигаться в такт его движениям. Она гладила его лицо и плечи, пока он не перевернул ее на спину и не выпрямился, стоя на коленях. Гермиона даже издала раздосадованный стон из-за того, что не могла дотянуться до его жилистых рук, узких, до крепких плечей, до шрама — Мерлин великий, хотелось целовать каждый дюйм этой багровой линии — но его руки удерживали ее бедра на весу, а движения все ускорялись, и от этого стон становился все громче, а в самом низу живота будто рос огненный шар. Малфой прикрыл глаза, запрокинул голову и, кажется, окончательно потерял контроль. Его движения стали резкими, рваными, а из груди рвался хриплый стон. Гермиона и сама подавалась ему навстречу судорожно, а пальцы мяли простынь, словно пытались ухватиться за эту реальность. Огненный шар в животе разорвался, по телу пробежала тысяча молний, и Гермиона зажмурилась, стиснула зубы, чтобы не завизжать от наслаждения. Через пару секунд Малфой с силой впечатался в нее и замер, будто окаменел. Но Гермиона чувствовала, как горячее семя толчками вырывается из него. — Иди сюда, — прошептала Гермиона, потянула его за руку, и Малфой рухнул рядом. — Утром напомни, чтобы я дал тебе одно интересное зелье. — Утром напомню, — она перевернула его на спину и поцеловала самое начало шрама под ключицей, и потом чуть ниже. И ниже. И ниже. — Рассказать, откуда шрам? — Потом, — прошептала Гермиона, следуя вдоль линии все ниже и ниже. Шрам заканчивался на внутренней стороне левого бедра, и чем ближе к концу была Гермиона, тем тяжелее дышал Малфой. — Дай мне хотя бы три минуты отдышаться, — простонал он. — Нет. Она провела пальцами по члену, и тот снова встал. — Три минуты прошло, — Гермиона коварно улыбнулась, медленно опустилась на него и так же медленно поднялась. Малфой обхватил руками ее бедра, но Гермиона склонилась к его лицу и, дразня, тронула языком его верхнюю губу. — Куда торопиться? Ночь только началась.

***

— И что в итоге рассказали Томпсоны? Гермиона сидела на кровати в аврорской мантии на голое тело. После задержания Томпсонов прошла неделя. Драко больше не надо было дежурить возле Гермионы, а потому он отбыл, клятвенно пообещав вернуться на выходные. Слово свое он сдержал, и в пятницу вечером переступил порог комнаты Гермионы. Впрочем, к новостям они перешли не сразу. — Томпсоны особо ничего не рассказали, — Драко встал с кровати и размял плечи. — Половину выяснили люди Гарри. Бабуля Томпсон оказывается родила не от законного мужа, а от Морфина Гонта, который решил поиздеваться над маггловской девушкой. Родившаяся девочка была не то сквибом, не то просто способности проявились не сразу, вот только до рождения близнецов она была совершенно обычной. А потом магия нашла выход. Бедная женщина думала, что сходит с ума, легла в больницу, где и умерла. В бумагах причиной смерти значится разрыв сердца, но мы думаем, это что-то сродни Обскуру. Бабушка же рассказывала внукам, что их дед был великим магом, разговаривал со змеями и вообще творил чудеса. К сожалению, близнецам передалось это умение, потому по приезду в Хогвартс Томпсоны заинтересовались Парселтангом и всем, что с ним связано. — А что со способностью причинять боль без применения Круциатуса? — Поттер говорит, у Волдеморта такая была, и он резонно полагает, что Томпсоны могли заметить и развивать этот редкий дар. — Но как они собирались доказать родство со Слизерином? — А вот тут ты была на правильном пути. Тайную Комнату они нашли и даже попытались вывести там поголовье Василисков. Украли из курятника яйца, наловили жаб. Пара змеенышей даже вылупилась, их испытали на Батшеде и Амалии. Но потом что-то пошло не так, и Василиски погибли. А тут еще и первокурсники, решившие тебя поддержать. Вот братья и решили слинять с праздничного ужина, спрятаться под мантией-невидимкой у тебя в ванной и утопить. Тут моя вина, я должен был проверить все помещения. Гермиона встала с кровати. — И что их теперь ждет? — Азкабан. Преступления крови — дело серьезное. — Наверное, так лучше для всех. Знаешь, слизеринцы без них просто расцвели. Кстати, — она покрутилась. — Мне идет аврорская мантия? — Нет, — отрезал Драко. — Слишком много опасностей к ней прилагается. — Она теплая, — Гермиона закуталась и улыбнулась. — А еще — пахнет тобой. — Я буду греть тебя каждые выходные, — Драко взял ее лицо в руки. — А если тебе мало, куплю домик в Хогсмиде и заберу тебя туда. Только не примеряй аврорскую мантию. Слишком много опасностей к ней прилагается. Он снял с Гермионы мантию и отбросил подальше. Саму же Гермиону он поднял на руки и перенес на кровать. — Думаю, профессор МакГонагалл не будет против, если я перееду в Хогсмид. — А ты выдержишь? — лицо Драко стало серьезным. — Мои миссии иногда длятся дольше месяца. Подумай хорошенько. — Я подумала, — она ласково провела пальцами по шрамам на его лице. — Ты был прав. Мне нравятся опасные парни вроде тебя. — А опасным парням вроде меня нужны строгие преподавательницы вроде тебя. Гермиона рассмеялась и потянула его за руку, увлекая в постель.