Злые цветы

— И снова это предупреждение, — Малфой поигрывал волшебной палочкой, сидя на полу и опершись спиной на изножье кровати Гермионы. Сама же Гермиона сидела на кровати, обняв колени, и смотрела в одну точку. За предыдущий час они успели доставить Присциллу в Больничное Крыло, выслушать причитания мадам Помфри и вернуться в комнату Гермионы. — Думаешь? — Если бы девочек хотели убить, их бы убили. — Все пострадавшие связаны со мной, — вздохнула Гермиона. — Я похвалила Лиззи Смоук на ее первом уроке Трансфигурации. Амалия Флинт после моего урока стала болтать за обеденным столом с Присциллой. Присцилла, кстати, пошла ко мне с информацией, что наверняка не понравилось Томпсонам. — Нам не нужно обыскивать всех студентов, — Малфой запрокинул голову, чтобы посмотреть на Гермиону. — Достаточно обыскать и допросить Томпсонов. — Думаю, с этим проблем не возникнет. Их мать — маггла. Думаю, она, как и мои родители, не особо разбирается в особенностях магического мира, и запросто подпишет разрешение на обыск и допрос. — Хорошо, — Малфой встал и подошел к камину. — Что ты хочешь сделать? — Попрошу Поттера отправить кого-то к мадам Томпсон. — Но профессор МакГонагалл… — Немного затягивает дело, — поморщился Малфой. — Я не обвиняю ее, но мы в аврорате привыкли работать чуть быстрее. — Директор МакГонагалл это не одобрит. Малфой резко развернулся и приблизился к Гермионе. Та чуть отпрянула, не удержала равновесие и упала на спину. Малфой оперся на руки по обе стороны от нее и угрожающе навис над ней. — Дорогая профессор Грейнджер. Мне плевать, довольна моими действиями директор МакГонагалл или нет. Мне приказано защищать тебя. Я мог бы не обращать внимания на сопутствующие потери, так что считай мое расследование жестом доброй воли. Гермиона оцепенела: Малфой оказался слишком близко, она снова чувствовала жар, исходящий от него. — А у тебя есть еще шрамы? — вырвалось у нее раньше, чем она успела сообразить, что именно говорит. — Что? — Малфой прищурился и склонился еще ниже. Теперь их носы едва ли не соприкасались. По коже пробежали мурашки, внутренности скрутил спазм. — Шрамы. Кроме тех, что на лице. Может, на спине? Мне вдруг стало интересно. Малфой выпрямился и отвернулся. Гермиона вздрогнула. Зря она спросила. А вдруг он сейчас решит их показать? Как потом в глаза ему смотреть? Как потом вообще о чем-то думать? — Да, это я, — голос Малфоя вернул ее к реальности. — Есть какие-то новости? — Да. Мне нужно, чтобы ты отправил кого-то из наших ребят к Томпсонам. Это магглы. Драккл, я даже не знаю, где они живут. Ладно, запроси информацию у МакГонагалл и направь пару человек к Томпсонам. Нужно разрешение родителей на их допрос и обыск в их комнате. А то у профессора Грейнджер уже рассудок от страха помутился. — Что-то еще случилось? — Пришлю отчет сегодня вечером. Займись разрешением от Томпсонов. Я помню, что у меня неограниченные полномочия, но некоторые особенно жалостливые профессора против применения грубой силы. Из камина донесся смешок Гарри, а потом пламя потухло. — А, ты связывался с Гарри? — Гермиона не смогла скрыть разочарования в голосе. — А ты что думала? Что я раздеваться перед тобой собрался? Я не мальчик из Лютного Переулка и не модель «Ведьмополитена», так что извини, тебе придется довольствоваться фантазиями. — Да нет у меня никаких фантазий! Малфой криво усмехнулся. — Ты говоришь это человеку, который владеет Легилименцией. Гермиона покраснела до корней волос и закрыла лицо руками. — Мне надо проверять работы пятикурсников. Малфой как-то странно на нее посмотрел, но ничего не сказал. Ближайшие несколько часов Гермиона действительно провела за проверкой работ. Она даже пожалела, что не задала эссе остальным курсам, иначе у нее был бы повод подольше не отрывать взгляда от пергаментов и не смотреть на Малфоя. И уж тем более она обрадовалась, когда в комнате ожил камин. — Драко, плохи наши дела, — произнес голос Гарри. — Мать Томпсонов умерла два года назад в больнице при невыясненных обстоятельствах. Воспитанием мальчиков занимается бабушка, и она наотрез запретила обыск и допрос. Вообще она, наверное, немного не в себе. Вроде маггла, а трепала о том, что ее внуки — великие волшебники, что они изменят этот мир и все в таком духе. Думаю, ей самой не мешало бы подлечиться. Но пока она не признана невменяемой, ее запрет имеет законную силу. Малфой выругался так, что Гермионе отчаянно захотелось оштрафовать его очков на сто. Впрочем, когда он вернулся в кабинет, то вид его снова был невозмутимым и даже непроницаемым, отчего живот снова скрутило в тугой ком. — Томпсонов нельзя ни допрашивать, ни обыскивать, — бросил Малфой. — Я слышала, — Гермиона кивнула. — И как ты выражаешься, тоже слышала. Оштрафовать бы тебя на несколько очков, да уже не мальчик. — А потом? — Малфой оперся о столешницу двумя руками и склонился к лицу Гермионе. — Назначишь отработку, профессор Грейнджер? Гермиона отпрянула и чуть не рухнула со стула. — Да, — выдавила она. — Отработку у Филча. Драить кубки в Зале Славы. — Нет, — в его голосе прорезались низкие, тягучие ноты. — Думаю, ты бы сама хотела принять у меня отработку. Я и без Легилименции это вижу. — Ты вроде должен защищать меня, — напомнила Гермиона. — А не делать так, чтобы мне от стыда хотелось спрыгнуть с Астрономической Башни. — А чего тут стыдиться? — Малфой ухмыльнулся. — Ты — молодая женщина, у которой есть вполне естественные физиологические потребности. Как долго ты одна? Год? — Полтора, — выдохнула она. — Ты еще неплохо держишься. За полтора года некоторые умудряются так одичать, что могут начать кидаться даже на профессора Хагрида. Не говоря уж о ком-то вроде меня. — Я не одичала, — проворчала Гермиона и придвинула к себе стопку эссе. — Нет. Ты всего лишь хочешь проверить эти сочинения во второй раз и наставить «Троллей». Не мсти детям за мое поведение. Они не заслуживают такого, тем более от любимой преподавательницы. — Глупостей не говори. — Только то, что вижу. Студенты тебя любят. — О, да, кроме тех, которые пытаются выжить меня из школы. — Я не говорю обо всех. Хотя Амалия и Присцилла явно к тебе расположены. Да и остальные слизеринцы тоже тебя уважают. — Не сказала бы. — Не хочешь — не верь, — Малфой пожал плечами. — Ты говоришь это, чтобы успокоить меня. Откуда бы тебе знать. Малфой выпрямился и отвернулся. — Ты же не влезал в их головы с помощью Легилименции? — ужасная догадка поразила Гермиону. — В парочку. Ради интереса. — Знаешь, твои неограниченные полномочия начинают меня раздражать. Я не разрешаю тебе влезать в головы к моим ученикам. — Профессор Грейнджер защищает слизеринцев. Наконец-то я дожил до этого дня, — фыркнул Малфой и снова наложил заклинание на стену у доски. С того самого момента, как они вернулись из Больничного Крыла, он периодически накладывал на стену чистящее заклинание, чтобы убрать надпись. Она медленно, но верно светлела, и с такими темпами Гермионе можно было надеяться, что к понедельнику от надписи и следа не останется. Текст ее Малфой все равно переписал буква в букву и отослал Гарри совой. — А ты можешь стереть надпись перед кабинетом? — спросила Гермиона, глядя, как Малфой орудует палочкой. — Нервирует? — Малфой повернулся к ней и смерил долгим взглядом. — Конечно, нервирует. Ты ведь говорила об этом вчера ночью. — Что нам теперь делать? Томпсонов допрашивать нельзя, но не можем же мы просто ждать, пока они отправят полшколы на больничную койку. Или доберутся до меня. — Не хочу тебя расстраивать, но, боюсь, я с тобой до конца года. — Почему? — Потому что они успокоятся, если доберутся до тебя. А пока я рядом, до тебя никто не доберется. Гермиона вздохнула и подперла голову руками.

***

Дни потянулись своим чередом. Гермиона вела уроки, проверяла домашние задания и старалась лишний раз не пересекаться с профессором МакГонагалл, которая так и не купила настойку мандрагоры и решила ждать, пока у профессора Стебль созреет урожай. Гермиона отчаянно злилась не столько на то, что Амалия оставалась оцепеневшей, как на то, что Батшеда провела уже три недели в Больничном Крыле, а ее ученики были вынуждены заниматься по книгам и идти за консультациями ко всем, до кого могли дотянуться. Удивительно, но многие почему-то решили, что именно профессор Грейнджер может помочь с Нумерологией. Наверное, Малфой был прав, и студенты действительно уважали ее. Может, даже любили. Из-за консультаций по Нумерологии три недели слились в один день. — Ты не заметила? — спросил Малфой накануне Хэллоуина, когда они сидели в ее кабинете. Гермиона привычно проверяла домашние работы, Малфой прохаживался между рядами столов, разминая ноги. — Что я должна была заметить? — буркнула она, не отрываясь от пергаментов. — Поведение Томпсонов. Они притихли. — Хочешь сказать, бабуля Томпсон не так проста, как мы думаем? — Не знаю. Я говорю то, что вижу. — Это хорошо. Может, все-таки испугались? — Я склонен думать, что они замышляют какую-то особенную мерзость. Точнее сказать не могу. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы я был плохим парнем и влез в их головы с помощью Легилименции. — Не хочу. Не люблю плохих парней. Мне больше по душе хорошие. — Пресловутое добро с кулаками? — усмехнулся Малфой, пересек кабинет и оперся на ее стол так, что жилы на руках напряглись, а вены вздулись. Гермиона быстро дернула к себе стопку работ по Трансфигурации. — Ты их уже проверила, — Малфой остановил ее руку, накрыв своей ладонью. — А, да? Ладно, — она потянулась за другой стопкой. — И эту тоже. Профессор Грейнджер, вы проверили все работы. Гермиону ужасно раздражало, когда он начинал так говорить. Невозможно было понять, издевается Малфой или серьезен. — Не злись, — он наклонился так, чтобы их лица были на одном уровне. — Пора бы уже привыкнуть, что я называю тебя профессором Грейнджер всякий раз, когда мы говорим о твоей преподавательской работе. — Да с чего я вообще должна к тебе привыкать? — Я уже говорил, что застрял тут надолго. — Да, уже месяц прошел, — Гермиона нахмурилась. — Завтра Хэллоуин. Кстати, можно вопрос? — Только если он не касается моих шрамов, — его голос стал низким, тягучим. — Из-за твоей просьбы находиться по ночам в твоей спальне, у меня теперь есть, чем ответить. — Это касается сна, — выпалила Гермиона. — Ты хоть спишь? — Если я скажу, что сплю — лишусь репутации идеального аврора. — Никто не идеален. Ты все-таки спишь, — Гермиона улыбнулась. — Ты умеешь спать стоя? Или сидя? Или наколдовываешь себе отдельную кровать, пока я не вижу? — А ты бы предпочла, чтобы я спал в твоей постели? Он поддел ее подбородок указательным пальцем и заставил посмотреть в глаза. — Ты этого ждешь? Что аврор Малфой попросится в теплую, мягкую постель? Щеки Гермионы горели от стыда, а от одной мысли о том, чтобы он оказался в ее постели, стало ужасно неудобно сидеть, и она плотно прижала колени друг к другу. — Так вот, почему ты ночью комкаешь одеяло, прижимаешься к нему, обнимаешь и закидываешь на него ногу? Гермиона резким движением отбросила его руку. — Хватит, мистер-самый-лучший-и-опасный-аврор. Ты сам запретил мне закрывать полог, так что смотри и страдай. — Как скажешь, мисс-строгая-преподавательница, — Малфой выпрямился. — Теперь буду смотреть. Гермиона топнула ногой. Гарри явно решил поиздеваться над ней, когда отрядил Малфоя в школу. Если бы только она знала, чем заслужила такое наказание. Хотя, возможно, Гарри лучше знал своих сотрудников и никому больше не мог доверить это задание.