***
Даже с учетом того, что он слегка потерялся во времени, они должны были успеть как раз к началу занятий, но оставался нюанс, который Мин почему-то каждый раз пропускал мимо себя — утренние пробки в Тэгу вещь вполне реально существующая и ощутимая. Медленно ползущие машины впереди ничуть не напрягают Юнги и он едва ли отпускает ногу с педали тормоза, чтобы незаметно катиться вперед, тогда как на соседнем сидении разворачивается маленькая личная драма. Наён что-то усердно печатает и взволнованно глядит то на время, то на брата, убивая его своим молчаливым взглядом и застрявшим где-то в воздухе возмущением «Я же говорила!». — Мы опоздаем на десять минут, — с болью проговаривает она, чуть убирая телефон, — я передала своей подруге, чтобы она предупредила, но… ты… ты… это твоя вина, ты все объяснишь учителю Чону. Мы опоздали из-за тебя, а не меня… — Так вот в чем дело-о-о, — улыбается Юнги, переключаясь с дороги на сестру рядом, — не хочешь показаться в плохом свете перед учителем Чоном! Наён, нужно было раньше сказать, что первый урок с ним, мы бы тогда приехали с рассветными лучами солнца и сварили бы американо для твоего несравненного учителя Чона прямо в классе, чтобы, когда он зашел его встречал приятный аромат и забота от лучшей ученицы. — Отстань, Юнги, ты вот вечно! — она разворачивается к окну, а Мин лишь смеется, ускоряя движение. Когда он приехал домой? Позавчера? За это время учитель Чон стал еще одним членом семьи дома Мин — благодаря Наён и ее нескончаемым разговорам складывалось впечатление, что этот Чон с ними завтракает, обедает и ужинает и устраивается вечером вместе смотреть семейный фильм, спасибо хоть, что спят раздельно. Когда Наён успела вырасти? Неужели дети в одиннадцать лет уже умеют впервые влюбляться.? Или это не так называется, это что-то другое? Как минимум, очень похоже. Она же еще даже не подросток… но так смешно это. Мину это трудно понять — в школьное время у него никогда таких ситуаций не происходило… — Ладно, не обижайся, мы уже почти на месте, ты опоздаешь максимум на пять минут, это даже опозданием трудно назвать, — он пытается быть мягче, поэтому опускает руку на плечо девочки, которая переживала не самое лучшее утро в жизни, — после уроков съездим поесть горячих булочек с какао в той кофейне на Гвансоке, потом зайдем в книжный, купишь себе новые тетради для нот и сольфеджио. Злишься? — одним глазом он ищет место для парковки, вторым вглядывается в лицо сестры, — не обижайся на глупого братца. Еле заметного дрожания губы, которая чуть было не расплылась в улыбке, было достаточно, чтобы понять, что конфликт исчерпан: — Но ты все равно извинишься перед учителем Чоном и скажешь, что опоздали мы из-за тебя, — довольно заканчивает она, обхватывая руками портфель — они на месте.***
Школьные стены неминуемо бросают Мина в собственные воспоминания тех далеких лет, но не настолько далеко, чтобы погрязнуть в ностальгии. Время, однозначно, значимое, но не лучшее. В школе у него почти не было друзей, зато в Сеуле эта ситуация исправилась, и порой он жалел, что радость дружбы узнал позже обычного. Хотя, говорят же, всему свое время. Школа Наён почти не отличается от той, где учился Юнги — тогда они еще жили в маленькой квартирке над круглосуточным продуктовым, а ему каждое утро приходилось топать в класс по двадцать минут в любую погоду, таская за собой тяжеленный портфель, потому что у родителей не было машины, а автобус ходил по такому маршруту, что быстрее было дойти на своих двух. Нынешним детям такого не понять — у них и смартфоны, и на машинах их отвозят, а учебники в планшетах. Сестра с волнением вышагивает вперед, цепляясь взглядом за дверь впереди — ее класс еще открыт, и даже из коридора было видно, что ученики только-только подтягиваются и подготавливаются к уроку. Чем ближе они подходят, тем больше Юнги убеждается, что там занятием еще и не пахнет — кто-то из детей кричит, кто-то что-то спрашивает, кто-то бросает тетрадью в другого, но вот раздается громкий радостный смех, и молодой человек косится на сестру рядом, которая теперь чуть ли не бежит вперед. Судя по всему, смех принадлежит тому самому учителю, от которого Наён без ума. Теперь стало даже интересно посмотреть на него! — Бросок тетрадкой отличный, но нужно потренироваться в меткости, — хохочет мужчина из-за стены, — попробуй на баскетбольной площадке отработать, как тебе, м? — он ненадолго прерывается, переключая свое внимание, — Джинна, сегодня ты сидишь на первой парте… я же говорил… и всегда теперь будешь… это лучше, чем щуриться весь день, пытаясь разглядеть что-то на доске… все попили, поели? Ручки у всех пишут? Приступим? — Учитель Чон! — врывается Наён едва ли перекрикивая гомон в классе, — я здесьизвинитечтоопоздаланоэтонеяэтоон! — в одно слово тараторит она, не поворачивая головы и боясь колыхнуться, но потом палец, как и вся рука в целом, вдруг вытягиваются в одну линию и обвинительным приговором указывают в сторону только подошедшего Мин Юнги, — это он! И кофе, и машина, и пробки! Все! — Доброе утро, — неловко смеется Юнги, обращаясь к Чону, который суетливо подошел ближе, как только Наён показалась на пороге, — у нас здесь катастрофическая трагедия приключилась, учитель Чон. Солнце светит тому в спину и первое время лица не видно, и Юнги слегка щурится, пытаясь разглядеть того, но когда Чон приближается почти вплотную, то игнорировать мужчину уже невозможно. Он высокий — выше Юнги на полголовы уж точно… стройный, со взъерошенными медовыми волосами, но первое, что бросается в глаза все же улыбка, которая вдруг заставляет чувствовать себя безоружным. — Наён, ты можешь не переживать, — хохочет учитель, останавливаясь и всматриваясь в Мина, почти не глядя на девочку, — мы еще даже не начали, — теперь он останавливает взгляд на ней, чуть понизив голос, — я бы не позволил всему веселью начаться без тебя. Катастрофическая трагедия? — мужчина переводит взгляд вновь на Юнги, и тот даже слегка теряется. — Трагедия в виде его дурацкого кофе, — с обидой замечает школьница, опережая, — с дурацким льдом. — О, я же учу вас уважать чужие вкусы и предпочтения! — почти искренне удивляется учитель. — Я уважаю его вкус к дурацкому кофе… — Эй, ты, видимо, совсем забыла, что любитель дурацкого кофе тот же самый человек, который поведет тебя гулять на Гвансок сегодня? — смеется Юнги, когда девочка смущенно выпучивает глаза, а затем смотрит на Чона, — в опоздании виноват лишь я, моя сестра только подневольная соучастница печального хода событий. Но когда дело касается кофе… — Понимаю, кофе может стать причиной оправдательного приговора, — мягко улыбается мужчина, и Мин удивляется тому, как гармонично слаженно его лицо, — но впредь, пожалуйста, не ставьте сестру в такие удручающие обстоятельства. — Это еще не все! — как бы напоминает ему Наён, цепляясь въедчивым взглядом, чтобы Мин, не дай боже, отделался легкой кровью, — учителю нужно показать уважение! — Да, да, — он чуть закатывает глаза, — учитель Чон, я приношу вам свои искренние извинения, — парень шмыгает носом, на мгновение переносясь в свое детство, когда его самого отчитывали за опоздания. Теперь вместо криков благодарная улыбка, которая согревала не хуже солнечных лучей. Да уж, современным школьникам повезло куда больше — и до школы на машине довозят, и учебники таскать не приходится, и учителя у них…. Такие. Юнги теперь начал завидовать совсем немного больше.