Свобода слова (не) убивает

Если бы Кадиш не вышел из дома в тот роковой вечер, то события могли сложиться совершенно иначе. А именно… Я бродил и бродил часа два. Хотя прошло минут сорок, но одинаковость окружающего заставило меня отбросить текучесть времени. Как в тумане каком-то. Мерзость. Меня ударили пару раз. Случайно, конечно. Больно немного, но это же толпа. Никого из своих не вижу. Чувствую себя чужим. Я никого не встретил и по сути вышел ни за чем. Я подумывал дойти до дома Кадиша, но страх меня одолел. Пришлось шагать до дома и оставаться наедине с собственными мыслями. Вечером я приготовил себе скудную пасту и улегся с недавно начатой книгой, корешок которой неумолимо рассыпался от ветхости. Каждый раз вспоминая свой признание, мое сердце будто взлетало и тут же падало. Как же мне теперь идти в академию и смотреть ему в глаза. Я разрушил нашу дружбу, которую и без того было сложно строить. Ну… Я хотя бы открылся и был предельно честен. Хоть и труслив. На следующее утро я проснулся с чистой и пустой головой. Мне вдоволь хватило разговоров с самим собой в зеркале. Я надел белую рубашку, черные брюки и туфли. По пути в академию я взял себе большую кружку американо в местной кофейне и потопал на учебу. После вчерашнего митинга осталось немало следов: обрывки флагов, пластиковые стаканчики, бутылки и даже пятна крови на щебенке и стенах домов. Жуть… Начался небольшой дождь, который постепенно перерастал в ливень. Я ускорил шаг. В аудитории (в которой у нас проходила колористика) я сидел один и молча пил свой кофе, параллельно читая учебник. Посторонние голоса меня не привлекали до определенного момента. -Я присьяду? – вдруг раздался знакомый голос слева от меня. Этот голос меня чуть раздражал в связи с недавними событиями. -Присядь, - суховато ответил я. Черноволосая бестия, носящая имя «Матильда», села за мою парту и многозначительно вздохнула. -Я понятья нье имьеть, ч-что было тогда… Ох, она о том, как я, она и наш дорогой друг-гей Лука оказались голые в ванной без сознания. Успел забыть, увлекшись душевными переживаниями. -Я думаю, он дал нам наркотик. Матильда прочистила горло. -Еще… еще я много думать… думать о том, что сказать Кадиш… у нас дома… Я заинтересовался и даже убрал книгу из рук. -И что же? Она облизала свои сухие губы. -Я пьерьесмотрьеть свои отношенье к ньему. Но… его образ крьепко сложился в кругах… Помьимо мьеня есть и другие… -Я очень рад, что в тебе проснулся здравый смысл. Важно начинать с себя, а остальные подтянуться. Если мы не будем добрыми и понимающими, то мы… ну ты понимаешь… -Si… si, спасьибо, что поньял… -Ты молодец. Не всякий сможет поступиться собственными убеждениями. Это правда непросто. Но я рад, что ты это сказала. -Простьи мьеня… Меня тронула Матильда. Я нелепо улыбнулся и потянулся к ней за объятиями. -Конечно. И ты меня прости, если что сделал не так. Девушка крепко обняла меня в ответ. Я был рад, что этот разговор состоялся. Не люблю ненависть и жестокость. На обеде я сидел со своими товарищами, которые сегодня отличались значительной тишиной. Они разговаривали о том вечере. Я не участвовал в этом таинстве и лишь увлеченно поглядывал за их лицами. Я ел овощной суп с сухарем и повторял конспект по истории искусств. Вдруг в арке дверного проема показалась высокая фигура в темной одежде. Этот проницательный взгляд я узнаю из тысячи. В эти секунды я молился, чтобы наши взгляды не встретились, но как на зло именно это и случилось. Только черноволосый еврей заметил меня, так сразу принялся продвигаться в мою сторону, миную одного студента за другим. Меня окутали страх и паника. Я вдруг судорожно отложил тарелку с ложкой, сумбурно схватил тетради и, поперхнувшись собственной слюной, попрощался с товарищами. Они недоумевающе попрощались в ответ. Я чуть было не упал, споткнувшись о скамью, на которой сидел. Я бросился к выходу, готовый пересечься с Кадишем, но разве что на секунду. На большее я не способен. Буквально через пару секунд я налетел прямо на его крепкую грудь и закатил глаза от собственной неосторожности. Я сразу отпрянул и скривил натянутую улыбку. -Здравствуй, Тэм… - обратился ко мне архитектор. Ох как же было тяжко слушать его голос, как же тяжко! Я начинал таять и плыть. Его тембр сводил меня с ума. Будто он излучал такие вибрации, которые могли задеть меня очень глубоко… -Привет, Кадиш, я ужасно спешу, извини, - я ловко обошел его и бросился прочь из столовой. -Постой…! – только и услышал я за спиной. Огромная часть меня хотела встать, развернуться и кинуться к нему, чтобы сказать обо всём, что думаю. Но опять же – страх. И я сбежал. Как трус.