Свобода слова (не) убивает

От имени Тэмхаса. Среда. Я был в приподнятом настроении, но в то же время меня окутывало умиротворение. Я предвкушал сегодняшний день по неизвестным мне причинам. Однако настроение моё как-то переменилось, когда я пересёк ворота академии. Я ловил на себе разные взгляды. Прямо как тогда, когда слух о моей измене Конору только появился. Правда в этот раз я реагировал немного иначе: меня не должно трогать чьё-то мнение. Тем более все они не знают всех деталей моей жизни. Всё обойдётся. Обеденный перерыв. Я забежал в туалет, чтобы вымыть руки и лицо. Такая жара, просто убийственная. Казалось, что я горю изнутри. Я наклонился к раковине и плеснул себе на щеки прохладной воды. Я сложил ладони вместе и набрал немного воды, чтобы попить. -Тэм, - раздалось за моей спиной. Не знаю, отчего, но мне так сильно надавил этот звук на уши, что я немного сжался и схватился руками за края раковины. Я знаю этот голос. Не слышал его так долго… Возможно ли такое, что с исчезновением голоса человека из твоей жизни, ты начинаешь совсем забывать этого человека? Будто он... не совсем настоящий? Я медленно повернул голову, не двигая всего тела, и озарился. В нескольких метрах от меня стоял Конор. У него посерела кожа с тех пор, как мы виделись в последний раз, щеки впали, синяки под глазами увеличились. Единственное, что я узнавал в нём, были кудри и белая футболка. Ох, Конор… Я полностью развернулся. Мои брови сами поползли вверх от жалостливого вида юноши. Он не выглядел агрессивным, злым или хотя бы напряженным. В его глазах было сожаление. И боль. -Конор, - проговорил я и вытер капли воды с губ, - тебе плохо? Реставратор не моргал. Он смотрел на моё лицо, а потом опустил взгляд ниже. Вместо глаз у него было мутное стекло с большими трещинами. Только сейчас заметил, как высохли его губы и покрылись коростами. Как же он так себя довёл…? -Я… - сорвалось с уст парня, но тут же растворилось в тишине. Я подумал о том, что ещё вчера или позавчера мне было страшно даже от мысли, что я могу встретиться с Конором. Я переживал, что всё будет лишь усугубляться. Он был таким пугающим... А сейчас он напуган. Его руки подрагивали, пребывая в статике, что очень тревожило меня. Весь он походил на маленького зверька, над которым долго издевались. Я начинал дрожать из-за понимания того, как плохо он выглядел. -Т-тебе нужна п-помощь? Теб-бе… больно? Конор поднял взгляд и вцепился им в мои глаза. Как же страшно… Мне было невыносимо в те секунды. Его челюсть дёргалась, будто беззвучно щёлкала орехи. Это последствия употребления...? Вдруг Конор улыбнулся и усмехнулся на выдохе. Таком болезненном выдохе, наполненном болью и хрипом. По одной слезе упали с его век на бледные щеки. Юноша тут же их вытер и шмыгнул носом. -Даже с-сейчас-с… т-ты… б-б-беспок-коишься об-бо мне-е… Это был удар под дых. У меня так сжалось всё внутри, что я начал задыхаться. Его голос был таким опустошенным. Он будто умирал у меня на глазах. Я сейчас разревусь… Это походило на сон. -Кон-нор, просто… прос-сто скажи, ч-что болит… -П-прости-и, Т-тэм… я… я т-так винова-ат… П-просто п-прости м-м-меня… Конор сделал глубокий вдох. -Я не распус-скал слух… В-верона н-не так п-поняла м-меня… Н-не злись н-на неё… Я уже и забыл про весь этот бред, пока наблюдал, как увядает Конор. Ерунда это всё… -Я… м-меня з-заберут н-на… лечение… я… б-беру ак-кадем… Я кивал. Я просто про себя радовался, что он не остаётся один. Он вылечит эту проклятую зависимость. Возможно, она длится не так долго. А, может, и долго. В любом случае это необходимо. Ему помогут. Он станет таким же жизнерадостным, здоровым… станет самим собой. Как в тот день, когда я встретил его впервые. Будто два разных человека... -Это п-правильно, - дрожащим голосом проговорил я и вытер слёзы с уголков глаз, - я очень рад… Конор вновь горько усмехнулся. -К-как т-ты… м-мож-жешь… быть так-ким…? Я вопросительно свёл брови и снова вытер слёзы со слезников. -Ч-что…? Реставратор улыбнулся и облокотился на стену. Он скрестил руки на груди и помотал головой. -К-как т-ты… вообще г-говоришь с-со мной п-после всего эт-того…? Я вздохнул и скривил губы. Да, всё произошло ужасно. Но у меня не хватает сил злиться на него. Все ошибаются. Все могут вести себя плохо. Даже ужасно. Все могут быть грубыми, агрессивными, раздраженными. Никто не идеален. Каждый может быть беззащитным и слабым. Важно уметь прощать людей. В прощении таится истинный смысл жизни. Так всегда говорит моя мама. Теперь я понимаю, что это не так трудно. Возможно, это потому, что Конор для меня значит очень многое. Кто знает... -Всё хорошо, Конор, - сказал я и собрался с духом, - всё… получится… Конор, видимо, не понимал, почему я не игнорирую его. То, что я утешаю его, вводило его в ещё больший ступор. Он начинал плакать сильнее, поэтому я более не смог стоять в стороне. Я подбежал к нему и обнял. Он прижимался ко мне так, будто нуждался в воздухе. Он так одинок… я буду долго чувствовать вину за то, что не смогу быть рядом с ним. Но я надеюсь, что всё будет хорошо. Через некоторое время мы сидели на подоконнике. Мы говорили обо всём. Конор рассказал, что перешёл на мефедрон. Сразу после того, как мы были на той странной вечеринке вдали от Рима. Я даже не знал… не догадывался. Думал, что всё ограничивается травой. Когда чуть не дошло до передозировки несколько дней назад, он связался с семьёй. Они его не осудили. Поддержали и нашли лучшую клинику. Я счастлив, что у него такая хорошая семья. Ему очень повезло. Я рассказал ему о Кадише. Я решил быть честным. Не стал, конечно, рассказывать всё. Но был предельно честен. Это не было сюрпризом для Конора. Он и так знал, что я испытывал к Лурии. Да и он понимал, что в какой-то степени я нашёл спасение в этом архитекторе. Мы извинялись перед друг другом. От этого становилось легче на душе. Мы будто помогали друг другу освободиться. Мне грело душу, что мы смогли поговорить по-взрослому. Без истерик, криков и драк. Мы разложили всё по полочкам и выдохнули. Всё случилось так, как и должно было быть. Мы пообещали друг другу, что будем общаться. Когда Конор вернётся осенью в академию, мы останемся друзьями. Мы оба понимали, что не близкими. Но наша привязанность не даст нам быть вечно порознь. В какой-то момент Конор просто спустился с подоконника, встал на свои слабые ноги и посмотрел на меня. -М-мне пора… Я распахнул глаза. Уже…? -З-за мной приехали. Я уезжаю п-прямо сейчас… Н-не мог не п-поговорить с тобой… Не помню, чтобы когда-то с кем-то вот так расставался. Не мог даже представить, как это больно. Я повторюсь, но всё это походило на сон. Сон, в котором от тебя уходит важный человек. Ты бежишь за ним, но догнать не можешь… -Возвращайся поскорее, - прошептал я, проглатывая ком в горле. Конор мягко улыбнулся и кивнул. -Обязательно. Обязательно… Мы поглядели друг на друга ещё немного и обнялись. Я вкусил его запах будто в последний раз. Всё казалось не совсем реальным. От полуденной жары сознание совсем плавало. Так ещё и это… И Конор ушёл. Он попросил меня постоять немного в туалете, чтобы я не смотрел ему в спину. Я не стал спорить. Было бы трудно провожать его. Я надеюсь, что он поправится очень быстро. Я счастлив, что он сам понимает, как это важно. Я рад, что всё разрешилось на такой хорошей ноте… Но... так грустно… Отдавшись всем нашим общим воспоминаниям и переживаниям, я закрыл глаза руками и окунулся в плач. Как же колит сердце… Боже, почему мне так грустно…? Я задыхался от собственного рыдания, нос напрочь заложило, руки тряслись в судорогах. Так больно… Всё же хорошо… просто… всё закончилось. С ним. Но… Это ведь не конец моей жизни… Просто… нужно перешагнуть через это. И всё… Четверг я провёл дома. Важных пар не было, поэтому я хандрил за столом своей квартиры и бездельничал. Воздух, что влетал через окно с улицы, был таким горячим, что мог обжечь при большом желании. Я раз пять ходил в душ... Мне писал Кадиш. Я рассказал ему о случившемся и намекнул, что хочу пострадать дома один. Он отличается проницательностью и пониманием, поэтому проблем не было. Пятница. Я отсидел свои пары. Нужно было идти в магазин, чтобы выбрать подарок для Кадиша. Я прекрасно помню про завтрашний ужин. Немного нервничал. Ведь я познакомлюсь с семьёй Кадиша ещё ближе. Надо произвести хорошее впечатление. Я уже выходил из академии, когда у самых ворот меня окликнула Матильда. Рядом с ней стояла Анна. Её заговорческие глаза блестели, бликуя от света фонарей. Черноволосая поправила свою джинсовую куртку и игриво поправила волосы. -È vero? – восторженно воскликнула девушка и вытаращила пальцы в разные стороны. («Это правда?») Я нахмурился и глянул на Анну в поисках хоть какой-то подсказки. Но та тоже ожидала от меня ответа. Про что они опять говорят…? -В каком смысле? – устало проговорил я. Матильда подмигнула мне и улыбнулась. Я не разделял её радостного настроения. Меня всё ещё трогало то, что они поверили слухам. Дурацкая история. Черт, детский сад просто… -Hai un nuovo fidanzato, eh? («У тебя новый парень, а?») Я посмотрел на неё с нескрываемой неприязнью. Ей только это интересно? А она не хочет спросить о Коноре, например? Боже... Она в своём репертуаре... Я закатил глаза и покинул академию под ворчание этих двух девушек. Опять они за своё… Я ходил по магазинам весь вечер. Ничего в голову не приходило… Что я могу ему подарить? Одежду? Ну, я боюсь не угадать… книгу? А какую? У него миллион книг дома. Вдруг подарю ту, которая уже есть? Ох… растение? Боже, Тэм… ну соберись ты…! Под самый вечер я наткнулся на лавку с антикварными товарами. В этом небольшом магазинчике пахло стариной, из-за томного освещение было едва видно цены на «экспонатах». Около прилавка был стеклянный стеллаж, где находились более мелкие товары. Добрая старушка посоветовала мне взять красивую готовальню, обитую изумрудным бархатом. Инструменты в ней были в отличном состоянии, поэтому я понял, что нашёл идеальный подарок. Я так обрадовался! Это же просто потрясно… Её ещё так упаковали… Кадишу точно понравится. Дома я лежал на кровати и читал книгу. Мы списались с Конором. Он рассказал, как ощущается ломка. Даже слышать жутко. Не могу представить как ему тяжело... Но он упомянул, что ему помогают терапии с другими пациентами. Их было всего две, но именно там он находит "братьев по несчастью", слушает об их мучениях и "сражениях" и находит силы бороться самому. Это прекрасно... Я не стал забивать ему голову своими новостями. Просто отвлёк реставратора немного от тяжелых мыслей, пока он не уснул. А сам задумался. Завтрашний день будет очень важным. Что мне надеть? Только эта мысль посетила мою голову, как я подорвался с места и подбежал к своему шкафу. Так… У меня есть смокинг… Но это слишком официально… Просто брюки и рубашка? Черт, нужно постирать рубашки…! Хорошо, что хоть сегодня вспомнил! У меня от нервов аж щёки воспламенились. Я не могу так нервничать только из-за того, что познакомлюсь с родственниками Кадиша. Или у меня уже невроз…? Я сморщил рот и сел на кровать. Почему я так заморачиваюсь? Хм… А не из-за того, что думаю о том, что может быть… после ужина? Вдруг всё хорошо сложится… Я готов вообще к этому? С ним… Ну… я хочу этого… безусловно, хочу. Я просто переживаю, готов ли он. Хочет ли он…? Ведь в связи с тёмными событиями с Сорренто... ну... всё могло сыграть против Кадиша очень жестоко. Как он вообще к этому относится теперь...? Ох...