Буря

— Это плохо, — сказал Дилюк, глядя на небо. — Это не просто тучи. Джинн подошла к нему и прищурилась. Черные облака двигались с севера, неся с собой дождь и холодный ветер. На горизонте уже стояла дымка: скоро ливень должен был достигнуть Мондштадта. Их город нередко сталкивался с непогодой, но эта буря… Что-то было не так. — Я чувствую, — кивнула Джинн. — Ветер пахнет странно. Они должны были предупредить остальных. Маги Бездны слишком часто стали появляться в северных регионах, и туда отправилось много солдат и рыцарей Ордо Фавониус — вдруг они отправились в ловушку? Вдруг то, что скрывалось за завесой этой бури, успело поглотить их? Дилюк нахмурился — ему не нравилось быть беспомощным. Но что он мог, стоя здесь? — Тебе надо отозвать все отряды, — тихо, но твердо сказал он. Джинн удивленно на него посмотрела. — Отозвать? Они отправились туда, чтобы разобраться с аномалиями, а не бежать от них. — Это не простая аномалия. Ты же сама сказала, что чувствуешь. — Кого-то придется туда послать, — разумно возразила Джинн. — Дай моим ребятам время. Эта буря появилась не так давно, возможно, она не догонит их. — А если догонит? — Они не беспомощны, Дилюк, — она положила руку ему на плечо. Он готов был поспорить. Ордо Фавониус были элитными рыцарями, но их эффективность давно уже казалась сомнительной. Впрочем, они вполне могли осознать свою бесполезность и отступить, если ситуация того требовала, и никто не стал бы безответственно рисковать головой. Дилюк осознавал это, но оттого тревога в его груди не утихала. Кэйа тоже был там. После всего — он был там. Дилюк стиснул руки в кулаки, чувствуя, как натягивается ткань перчаток. Он больше не был частью рыцарей Фавонии и не мог приказывать, он вынужден был полагаться на Джинн. Она не стала бы подставлять своих людей, значит, ситуация не казалась ей столь уж опасной: иначе она отправилась бы на север сама. Им стоило просто подождать. — Я отправлю разведчиков завтра, — Джинн все еще держала руку у него на плече. — Но я бы посоветовала тебе умерить пыл. Возможно, ребята уже возвращаются. — Умерить пыл? Я спокоен. — Я вижу, — она улыбнулась. — С ними Кэйа, — устало ответил Дилюк, отвернувшись. — Я не уверен в его способности здраво оценивать ситуацию. В последнее время он… — Чуть более легкомысленный, чем обычно? — подсказала Джинн. — Что-то вроде того. — Я соглашусь с тобой, хотя я не считаю это поводом для беспокойства. Он всегда был таким, не находишь? Чуть больше или чуть меньше — неважно, он все еще сильный и опытный капитан. Он давно уже руководит отрядом, и я всецело полагаюсь на него. — Я знаю, — тихо сказал Дилюк. Ему не нужно было объяснять, каким был Кэйа — он знал его лучше, чем себя. Он знал его тощим коротышкой, который пытался залезть на дерево, знал его мальчишкой с коллекцией повязок на глаз для каждого дня недели, знал его привлекательным юношей, вдруг оказавшимся выше самого Дилюка… Он знал его всяким, и оттого тревога его становилась лишь сильнее — он успел соскучиться по его хитрой улыбке. Когда-то он мог не видеть его годами, а теперь неделя казалась ему вечностью. — Сегодня я останусь в таверне, — решил он. — Вернемся к этому разговору завтра. Джинн страдальчески вздохнула. — Завтра так завтра, — согласилась она. Ее легкая рука покинула плечо Дилюка, и дышать сразу стало тяжелее. Ее присутствие успокаивало: она ничего не знала, но порой ему казалось, что она обо всем догадалась давным-давно. В своих мыслях Дилюк мог поговорить с ней о чем угодно. Он покинул штаб. На улице уже стемнело, а воздух наполнился духотой — гроза была совсем близко. Дилюк взобрался на парапет, оглядывая город: ветер трепал его рыжие волосы и пробирал до костей, и даже огненной магии было недостаточно, чтобы согреться. Нет, это была не простая буря — сила наполняла ее. Что-то двигалось на Мондштадт, и двигалось быстро. Дилюк не мог ждать, пока Ордо Фавониус сами со всем разберутся — полагаться на них значило рисковать жизнью Кэйи. Он готов был дать им эту ночь, а с рассветом ему стоило самому отправиться на север. Это было хорошим решением. В такой промозглый вечер в таверне было не протолкнуться. Дилюк не спешил вступать в беседы: угрюмое настроение явно отражалось на его лице, и посетители опасливо держались в стороне. Он сразу отправился в комнату, которую держал для себя: она была гораздо меньше и беднее его спальни на винокурне, но его все устраивало. Из окна он видел главные ворота, но никто — особенно один небезызвестный капитан Ордо Фавониус — не проходил сквозь них. Стекла в окнах тряслись от ветра. Ближе к ночи грянул гром, и на землю обрушились потоки воды. Таверна начала пустеть: люди спешили вернуться домой до того, как водопад смоет их прочь с мощеных улиц. Дилюк приказал набрать ванну, а затем отпустил слуг: двое работников занимали каморку на первом этаже. Он забрался в деревянный чан, разогревая воду почти до кипятка: она не обжигала его, и это был единственный способ согреться, когда по полу гуляли сквозняки. Сидя в воде, Дилюк рассеянно размышлял о том, что по возвращении нужно будет починить крышу… Дорога будет дальней, и едва ли на пути у него будет еще одна теплая ванна. Дождь барабанил в окно и по крыше, заливался сквозь щели в оконной раме… Ветер не стихал. Дилюк позволил себе несколько долгих минут в горячей воде, когда его единственной компанией был беспокойный гул природы. Когда вода начала остывать, он потянулся за мылом: он любил чистоту, но готов был смириться с купанием в озерах и реках, которое предстояло ему в будущем. Дилюк пролил часть воды на пол, выбираясь из чана, но решил ничего с этим не делать: за ночь воды натечет немало, и слугам все равно придется прибираться. В доме было тихо и темно. Дилюк покинул ванную и отправился в свою спальню. В коридоре сквозняк был еще сильнее: с каждой секундой становилось все холоднее. В своей спальне Дилюк мог спать хоть голышом, зная, что теплое пуховое одеяло не даст ему замерзнуть, но тут он не мог насладиться такой роскошью. Он подумывал и вовсе остаться в одежде, но тогда об отдыхе можно было забыть, и пришлось лечь в одних легких штанах и рубахе. Это было почти похоже на дом, на уют, и подушка была всяко лучше жесткой сумки под головой. Дилюк закрыл глаза, прислушиваясь к шуму — может, ему не стоило полагаться на Джинн? Может, нужно было отправляться сейчас? Вдруг эта горячая ванна и сон на кровати стоили Кэйе жизни? Ордо Фавониус не раз подводили его. Но Кэйа… Он верил им, так? «Я тебя не подведу» — обещал он. Дилюк хотел полагаться на его слова. Он обхватил подушку руками. Только в постели он мог позволить себе немного слабости — засыпая, он мог представить, что всего этого не произошло, и он все еще был ребенком. Мертвый отец, слабоволие рыцарей Фавонии, предательство Кэйи и несколько лет одиночества — все это могло быть просто кошмаром. Он и сам не заметил, как провалился в тревожный сон. Ему снились туманные цветы, которые он никак не мог разморозить: из-за холода его магия слабла, и он ощущал себя крошечным и беспомощным. В какой-то момент Дилюк вдруг осознал, что холод съедает его не только во сне, но и в реальности — и проснулся. Окно было открыто. Ветер вместе с дождем проникал в комнату и шевелил сверкающие бутоны туманных цветов, стоящих на тумбочке. Те были оледеневшими, и они чуть слышно звенели. Несколько секунд Дилюк сонно моргал, глядя на них, а потом поднялся с кровати. Его ноги коснулись холодного пола и он, ежась, подошел к окну и выглянул наружу. Его волосы вновь намокли, и это разительно отличалось от горячей банной влаги. Не заметив ничего подозрительного, Дилюк захлопнул окно, и в этот же момент сильные руки схватили его талию. Мокрый холод прижался к спине, и Дилюк взвился. — Привет, — знакомый голос прозвучал прямо над ухом. — Как дела? — Кэйа, — Дилюк принялся вырываться, не желая мерзнуть и промокать, но Кэйа крепко держал его и смеялся. Он был в походной одежде и ни капли не смущался луж, которые он оставил на полу. Вода стекала с него ручьем, но холод его не заботил: он улыбался и скалился так, что это было заметно даже во тьме. Кое-как Дилюк развернулся в его руках и уставился ему в лицо. — Мне холодно, — сообщил он, досадуя на то, как нервно звучит его голос. Сердце колотилось в груди, и виной тому был только Кэйа, появившийся так внезапно. — Извини, — Кэйа расцепил свои объятия, и Дилюк тут же пожалел о том, что настоял на этом. Он смотрел на Кэйю, и тот замер, глядя на него в ответ. Может, это было продолжение его сна? Не зря же тут стояли эти цветы… — Ты принес мне букет? — спросил Дилюк тихо и растерянно. — Хотел тебя порадовать. Дилюк зажег свечи. Цветы переливались в свете огня, но ему хватило лишь одного прикосновения, чтобы растопить лед. Нежные фиолетовые лепестки раскрылись. — Ты совсем не удивлен моему визиту, — укорил его Кэйа. Он внимательно и бесстыдно разглядывал Дилюка: его взгляд блуждал по его влажным волосам, по прилипшей к телу рубашке, по голым запястьям и щиколоткам… Отчего-то Дилюку казалось, что на нем и вовсе нет одежды, и он невольно смущался. С каждой секундой предательский — и неуместный — румянец полз по его щекам. — Я просто не верю, что ты здесь, — признался Дилюк, борясь с желанием начать тереть лицо. Сонливость все еще одолевала его, и он не мог собраться. — Я говорил с Джинн о том, что надо отозвать ваш отряд… Что ты здесь делаешь? Ты мне снишься? Кэйа без всякого стеснения расстегнул свой насквозь мокрый жакет. Он бросил его на пол, и Дилюк поморщился от влажного шлепка. Он не хотел даже представлять, каково было ему идти под таким дождем… И все же он шел. К нему. — Может, — Кэйа шагнул к нему ближе. Дилюк невольно отступил, упираясь поясницей в подоконник. — Какого рода твой сон? — Какого рода? Кэйа придвинулся ровно настолько, чтобы Дилюк ощутил холод, исходящий от его тела. Почему же все вокруг было таким холодным? Кончики его пальцев покалывало от желания развести костер прямо на полу, а в животе что-то стягивалось в тугой комок. Кэйа вдруг прижал ладонь к его груди, прямо напротив колотящегося сердца. Его пальцы задели его напряженный сосок, и Дилюк самым постыдным образом ойкнул. — Это кошмар? — спросил Кэйа с улыбкой, повторив свое движение. Его вторая рука скользнула Дилюку на талию, запирая его в этом холодном и мокром пространстве. — Или, может, что-то более приятное? Я был бы не против стать участником твоих эротических снов… — Вот как… — Или я уже в них бывал? Расскажешь мне, о чем они были? Дилюк нахмурился. Это было похоже на правду, а не на сон. — Это лучшее, что ты смог придумать, вернувшись после недельного отсутствия? — Нет, у меня есть еще, — Кэйа не унывал. — Тебе все еще холодно? — Да. — Тогда разницы ты не почувствуешь, — Кэйа вдруг резко шагнул к нему. Он крепко обхватил Дилюка руками и толкнул его на подоконник, вынуждая прижаться спиной к ледяному стеклу. Если бы Дилюк был человеком менее сдержанным и приличным, он бы тут же заорал на весь дом, будя слуг — и он был как никогда близок к этому. Он вцепился в плечи Кэйи, пытаясь удержать хоть какое-то равновесие: подоконник был совсем крошечным, и Дилюк бы непременно свалился бы с него, если бы Кэйа не подхватил его под бедра. Он встал между его раздвинутых ног, не давая ни упасть, ни сбежать из крепкой хватки своих рук, и Дилюк — теплый и совершенно растерянный — замер. Холодное стекло прижималось к его спине, и ему пришлось применять силу, чтобы оттолкнуть это промозглое чувство. Он мог вмиг раскалить воздух между ним и Кэйей, но прямо сейчас… Холод полз по внутренней стороне его бедер, по животу и груди, и это было до странного возбуждающим чувством. Дилюк уже отошел от своей сонливости, но будоражащее ощущение никуда не исчезло. Ведь Кэйа вернулся — и хорошо, что он сделал это сейчас, иначе они бы разминулись. От подобной перспективы Дилюка начинало подташнивать: он мог уехать на север искать его, не зная, что Кэйа, здоровый и невредимый, ждал его в Мондштадте… Он мог посчитать его погибшим, и Дилюк не желал даже представлять, во что бы превратилось его сердце. — Я собирался ехать за тобой, — признался вдруг Дилюк. Кэйа стиснул его ягодицы, и Дилюк крепко сжал зубы. Никто, кроме Кэйи, не касался его так долгие годы, и он… Он ведь так волновался за него. Даже Джинн это заметила. Кэйа прижимал его к себе, и Дилюк невольно вытягивал ноги, пытаясь кончиками пальцев достать до пола. За этим простым движением он скрывал нечто гораздо более смущающее: когда он ерзал, живот Кэйи удачно давил ему на промежность, и его член весьма однозначно реагировал на подобные манипуляции. Дилюк был почти уверен, что Кэйа давно разгадал его план и сейчас просто наслаждался его судорожными движениями. Снаружи они были другими. Дилюк не мог проявлять слабость — у него были враги, которые бы не преминули этим воспользоваться, и ему это нравилось. Чувство опасности и необходимость доказывать свое превосходство подстегивали в нем интерес, и он готов был и дальше поддерживать защиту Мондштадта. Но когда он был с Кэйей… — Ты скучал по мне? — улыбнулся Кэйа. Он сильнее вжался в Дилюка и провел руками по его бедрам, оглаживая напряженные мышцы. — Боялся, что я не справлюсь? — Лишь сомневался в рыцарях Фавония. Как и всегда. — Как и всегда, — Кэйа уткнулся лицом в его шею. Его кожа все еще была холодной, и оттого тело Дилюка лишь сильнее разогревалось. Он знал этот жар, но не мог его сдержать, и с каждой секундой его дыхание становилось все тяжелее. Ему требовалась вся его воля, чтобы не начать ерзать, откровенно потираясь о Кэйю. Дилюк вцепился в его плечи, ощутив, как чужие губы скользят по его коже. — Ты… Ты такой холодный, — прошептал он, уставившись куда-то в потолок. Если бы он знал, как закончится эта ночь, он бы не тратил время на разговоры с Джинн и сразу лег спать. — Ты меня согреешь, — Кэйа усмехнулся ему прямо в ухо, и по телу Дилюка поползли мурашки. Он решил, что с него хватит этого безобразия: он обхватил Кэйю ногами и прижал к себе так, как следовало. С его губ сорвался тихий стон, и желание стянуть штаны стало почти невыносимым: его член, уже полностью твердый и влажный, неприятно натягивал ткань, и Дилюк мог думать лишь о том моменте, когда прикоснется к нему. — Я думал о тебе каждую ночь, — шептал Кэйа ему на ухо, оглаживая руками его бедра. — Ты такой горячий, Дилюк, ты будто вот-вот вспыхнешь. Но тебе ведь нравится мой холод, правда? Ты так возбудился лишь от того, что я прижал тебя к этому окну… Рука Кэйи скользнула по его животу, словно специально избегая члена, и поднялась выше. Его пальцы вцепились в сосок Дилюка, неожиданно сильно стискивая его, и через мгновение мороз пронзил напрягшуюся плоть. Дилюк вскрикнул и прижал руку ко рту. Он закрыл глаза, пытаясь то ли сбежать от этого чувства, то ли раствориться в нем. Каждая клеточка его тела пылала, и оттого холод от окна и лед, создаваемый Кэйей, казались ему ударом — резким, но до странного приятным. — Конечно, нравится, — ответил Кэйа на свой же вопрос. Он нежно целовал его шею, и эта ласка совершенно не сочеталась с тем, как жестоко ледяные пальцы терзали его. Дилюк и сам не заметил, как откинулся назад: опора была довольно сомнительной, и его бедра дрожали от напряжения, но он хотел… Кэйа понял его без слов: он вжал его в подоконник, а сам скользнул обеими руками под его рубашку, задирая ее. Дилюк прогнулся в пояснице, подставляясь под это прохладное прикосновение; с закрытыми глазами он мог не думать о том, каким развратным он представлялся Кэйе… Тот специально делал свои руки такими холодными, специально оттягивал соски Дилюка, специально шептал ему всякие пошлости… — Так ты скучал? — Кэйа наклонился и принялся кусать его шею, не убирая рук с его груди. — Я знаю, что скучал, но я хочу это услышать… — П-прекрати, — Дилюк сильнее стиснул бедра. — Признайся, что скучал, — Кэйа лизнул место укуса. — Я вот скучал. Очень сильно… Там было так темно, знаешь, и ветер не стихал… Нам пришлось ставить палатку, и я лежал, думая, что ты, такой теплый и гибкий, такой сонный… Он вдруг замер, уткнувшись Дилюку в шею. Его дыхание было горячим, а плечи немного дрожали от напряжения: он держал их обоих. Дилюк уткнулся носом в его ухо, вдыхая его запах: уличный и чистый. Он любил этот запах, и он готов был жадно поглощать его. Его пальцы заскользили по чужим плечам. — Кэйа, — простонал Дилюк ему на ухо. Кэйа дернулся и уставился на него. — Я так рад, — сказал он. — Я так рад, что ты снова в моих руках. Он наклонился и крепко его поцеловал. И почему-то Дилюк понял, что он говорил вовсе не про палатку. Все эти годы — думал ли Кэйа, что все кончено? После того, как они скрестили мечи по-настоящему и Дилюк сказал ему все те обидные слова? После всех их попыток жить в мире, после того, как Дилюк сорвался, а потом не мог смотреть ему в глаза? Он целовал его в ответ, надеясь, что Кэйа понимает его без слов. Это было непросто — ему тоже было непросто, но он переступал через это прошлое, надеясь, что будущее принесет ему что-то хорошее. Ведь оно уже принесло, не так ли? Кэйа обнимал и целовал его, и Дилюк не чувствовал вины. Не чувствовал гнева. Его тело будто плавилось, и он наслаждался этим чувством. Его губы, язык, зубы — только это было важно. Дилюк вцепился в него так, что Кэйе, наверное, стало больно: тот застонал ему в рот и резко укусил за губу. Он подхватил его под бедра, и на миг Дилюк потерял опору: это длилось лишь пару секунд, а затем под спиной у него оказалась мягкая и все еще немного теплая постель. Дилюк мгновенно расслабился, перестав стискивать Кэйю: теперь он мог просто прижимать его к себе, чуть потираясь и мягко обнимая его за плечи. Так было правильно, так было всегда: когда они были подростками, и все для них было в новинку, они лежали так же, и Дилюк сходил с ума от прикосновений чужого тела, от того, как Кэйа раздвигал его ноги и целовал его живот… Кэйа отстранился от него: его щеки тоже покрывал румянец. — Ты должен радоваться, что я не владею огненной магией, — он ухватил Дилюка за лодыжки и вдруг потянул его ноги вверх, закидывая обе себе на плечо. — Иначе я бы просто сжигал на тебе одежду. — Тебе пришлось бы постоянно покупать мне новую. — Ничего, — Кэйа принялся стаскивать с него штаны. — Я бы пошел на такие жертвы ради возможности видеть тебя голым каждый день. Дилюк невольно усмехнулся. Он был смущен и с трудом дышал, но наблюдал за тем, как Кэйа обнажает его ноги, целует икры, гладит бедра — ему казалось, он может кончить лишь от этих простых прикосновений. Он натянул рубашку, инстинктивно пытаясь прикрыться, и Кэйа усмехнулся. — Ты все еще смущаешься? — его обычно светлый глаз, не скрытый повязкой, казался почти черным. — Когда ты такой, я почти забываю, каким опасным ты бываешь. Ты такой красивый… — Ты собираешься озвучивать все свои мысли? — выдохнул Дилюк. Он зачем-то представил, как Кэйа говорит ему все это в штабе Ордо Фавониус, и от этой ужасной фантазии его начало потряхивать. — А почему нет? — Кэйа мягко укусил его ногу под коленом. — Мне нравится видеть, как ты краснеешь. Стоит только сказать тебе что-нибудь приятное… Вроде того, что у тебя такие стройные ноги и такие шикарные бедра… Как вообще кто-то может не мечтать оказаться между ними? — Прекрати, — Дилюк закрыл глаза. Он не выдержал и опустил руку на свой член: он мог довести себя до оргазма рукой, но в то же время ему не хотелось, чтобы все закончилось так быстро. Кэйа бесстыдно разглядывал его, поглаживая его кожу, и Дилюк млел: он позабыл о холоде, и огонь внутри него разгорался. Порой ему казалось, что его кожа становилась обжигающей, но ему очень повезло с Кэйей и его ледяной магией. Он услышал странный звук и вздрогнул, когда внутренней стороны его бедер коснулось что-то холодное и жидкое. Пришлось открыть глаза и поймать еще один бесстыдный взгляд. Кэйа продемонстрировал ему маленький пузырек: масло стекало по бедрам Дилюка на простыню. Им не нужно было так много, но Кэйе нравилось, и Дилюк — к своему ужасному стыду — тоже находил в этом какую-то прелесть. Масло было холодным, но оно нагревалось от контакта с его кожей: Кэйа размазывал его, глядя Дилюку прямо в глаза и медленно оглаживая его ягодицы. Ему не нужно было спрашивать разрешения, но он все равно это делал: на его губах блуждала хитрая улыбка, и он все еще был полностью одет. — Можно, да? — Кэйа перехватил его ноги одной рукой, вынуждая Дилюка сгибаться, а второй легко скользнул между его ягодиц. — Ты это делал, пока меня не было? — Что делал? — Дилюк ощутил, в него медленно проник один палец. Кэйа был не слишком аккуратен, но он хорошо знал его тело, чтобы не причинить лишней боли. Дилюк вздрогнул и задвигал рукой на собственном члене: приятные ощущения перебивали неловкость, и нетерпение наполняло его. Он не собирался признаваться Кэйе в том, чем он занимался в хорошие вечера, когда ждал его возвращения: ему не требовалось многого, чтобы напомнить себе о тех ощущениях — обычно хватало пальцев и осознания собственной распущенности. Если бы его кто-то увидел, пока он лежал грудью на своей постели, подняв бедра повыше, и представлял… — У тебя все на лице написано, — Кэйа сильнее надавил ему на ноги, склоняясь к нему. — Я уверен, ты ни с кем не спал, кроме меня… Значит, растягивал себя пальцами? Или чем-то еще? Я бы так хотел это увидеть. Может, однажды… — Мечтай. — Мечты сбываются, — Кэйа пропихнул в него второй палец, глядя ему прямо в глаза. Он резко начал двигать рукой, чувствуя, как расходятся чужие мышцы. Дилюк задрожал: он не мог это терпеть. Он хотел кончить прямо сейчас. Пальцы Кэйи дразнили тугое колечко мышц, то поглаживая его около самого входа, то резко проникая в глубину и расходясь в стороны. Кэйа точно знал, в каком месте его нужно касаться, чтобы Дилюк забывал обо всем: он использовал это знание против него с того самого момента, как они впервые занялись любовью в поместье… Дилюк задвигал рукой быстрее. Он тяжело дышал, и в его груди пылал настоящий огонь, грозящий вырваться наружу. Кэйа склонился к его лицу, мягко целуя щеки и губы, и Дилюк кожей чувствовал его улыбку. Он ахнул, когда пальцы внутри него безжалостно начали тереть чувствительную точку, и забился: Кэйа держал его крепко, давя своим весом и не давая вырваться, и жадно наблюдал за ним. Его ресницы трепетали, и Дилюк смотрел только на его губы… Третий палец доставил дискомфорт, но удовольствие быстро поглотило его. — Я хочу видеть, — вдруг прошептал Кэйа. Он резко отпустил ноги Дилюка и вытащил из него пальцы: ощущение пустоты внутри было почти ошеломляющим. Дилюк ничего не говорил и не двигался, позволяя Кэйе мять себя, будто глину. Тот быстро и крепко поцеловал его, а затем потянул в сторону, вынуждая перевернуться на живот. — Нет, — это был слишком слабый протест. Дилюк сразу же догадался, чего он хочет; Кэйа вздернул его бедра и коленом раздвинул ноги. Это была самая стыдная поза из всех — он ведь все видел, и Дилюк был словно бабочка, нанизанная на иглу. — Чтоб ты знал, я думал об этом виде всю дорогу к таверне, — прошептал Кэйа. Теперь Дилюк видел только свою простыню, но он все чувствовал, и возбуждение не пропало ни на миг. Руки Кэйи сжали его ягодицы, скользнули дальше, задирая рубашку и сжимая талию. Он просто держал его какое-то время, наслаждаясь тем, каким тихим и податливым Дилюк был в его руках — только в его, и никто другой во всем Тейвате не мог увидеть его таким. Дилюк нетерпеливо двинул бедрами, и Кэйа тут же подчинился: он вставил сразу три пальца и чуть подвигал ими, раздвигая тугие мышцы. Масло хорошо помогало в этом деле, и оно хлюпало каждый раз, когда Дилюк подавался назад. Ему понадобилось время, чтобы начать принимать в себя три без всякого дискомфорта, и тогда все его мысли устремились лишь к желанию немедленно кончить. — Давай, — Кэйа склонился над ним, прижимаясь губами к его плечу и быстро двигая пальцами. Он едва ли видел его лицо за растрепанными волосами. Дилюк открыл рот, но с его губ сорвался только хрип. Слюна потекла на простыню, и он кончил резко и бурно. Он задрожал, и Кэйа дал ему несколько минут, чтобы отдышаться. Он покрывал его спину и плечи поцелуями, шептал ему на ухо какие-то глупости, поглаживал вход, больше не проникая внутрь… Дилюк быстро пришел в себя. Он не собирался заканчивать на этом: одного требовательного взгляда было достаточно, чтобы Кэйа довольно усмехнулся. Он отстранился и принялся скидывать с себя одежду. Дилюк не менял позы и просто наблюдал за ним: рыжие пряди лезли в глаза, но ему было лень откидывать их в сторону. Предвкушение захлестывало его. — Кэйа, — позвал он его тихо. — С каких пор ты стал таким нетерпеливым? — Кэйа усмехнулся ему через плечо. Он скинул рубашку, и Дилюк жадно уставился на его спину. Кэйа казался довольно стройным и худощавым со стороны, но под одеждой прятались мускулы. Дилюк подумал о том, что он мог бы потянуться к его широким плечам и укусить его, но он не успел осуществить свое желание: Кэйа вернулся к нему. Он собрал волосы Дилюка в кулак и чуть потянул, а затем откинул их все на одну сторону — он хотел видеть его лицо. Дилюк терпеливо ждал, пока Кэйа устроится сзади. Он невольно дернулся, ощутив давление. Кэйа держал его: член медленно проникал внутрь, и это движение было гораздо больше пальцев. Масло и расслабленность после оргазма помогали, и Дилюк просто тяжело дышал, принимая его в себя. Ему не было больно, просто странно, и это чувство наполненности заставляло его бедра мелко подрагивать. — В последний раз мы делали это внизу, — Кэйа вошел в него до конца и навалился сверху. Дилюк следил за ним краем глаза. Рука Кэйи зашарила по его животу, находя член: тот еще был мягким и очень чувствительным, но постепенно твердость возвращалась. — Тебе больше нравится на кровати или когда я нагибаю тебя над стойкой? — Мне больше нравится, когда ты молчишь и занимаешься делом, — Дилюк глянул на него яростно и раздраженно. Кэйа рассмеялся. — Я обещаю, что как следует займусь… делом, но молчать не буду. Он немного вышел и резко толкнулся обратно. Дилюк вскрикнул. Он выгнулся, подставляясь под это движение. Кэйа ухватил его за бедра, раздвигая ягодицы в стороны, и начал двигаться быстрее. Дилюку хотелось зажать себе рот, чтобы сдержать смущающие стоны, но он знал, что Кэйе нравится слышать и наблюдать. Дилюк представлял эту картину, и от этого его самого захлестывало возбуждение. Каждый толчок затрагивал его чувствительную точку, и Дилюк охал, подаваясь назад и пытаясь глубже принять в себя член. Боль отступала, и он хорошо умел ее терпеть, а крепкие руки Кэйи стоили того, чтобы забыть о ней. — Ты такой тугой, боже, — Кэйа прижал палец к кольцу мышц, натягивая его еще сильнее. Дилюк знал, что этого не стоит делать, но ему все равно хотелось представлять, как Кэйа пропихивает в него палец. — И такой горячий… Только не спали нам постель, хорошо? Я не хочу, чтобы все закончилось так быстро… Если бы он знал, какие мысли гуляют в голове Дилюка, он бы не опасался, что все закончится быстро. Дилюк ждал и трепетал, подаваясь назад и дразня свое неуемное желание. — Ты этого хочешь, м? — давление стало сильнее. Дилюк распахнул рот, поднимая лицо. Ему резко перестало хватать воздуха, и он сам задвигал бедрами, насаживаясь глубже и быстрее. Его член уже встал, и головка терлась о простыню: этого было недостаточно, но от этой крошечной ласки по его животу бегали мурашки. — Кэйа, — выдохнул он. — Еще рано, — Кэйа убрал палец. — Я тебя порву. — Не порвешь, — Дилюк не собирался настаивать, но все равно это делал. Он ахнул, когда Кэйа ухватил его за локти и потянул назад. Плечи в таком положении болели, и внутри все просто горело: так Кэйа проникал немного под другим углом, и Дилюк бился на его члене, пытаясь то ли сбежать от этого странного чувства, то ли вобрать его до конца. — Тебе этого мало? — прошептал Кэйа ему на ухо. Он начал брать его резко и быстро, не отпуская далеко и врываясь внутрь короткими толчками. Он безжалостно натирал головкой точку внутри, и Дилюк стонал, почти забыв о том, что кто-то может услышать их. Это не могло продлиться долго: Дилюк задрожал и снова упал на постель. Он потянулся и ухватился за спинку кровати, пытаясь найти хоть какую-то опору. Его ноги совсем ослабли, и ему нужно было держаться за что-то, чтобы не сорваться и не начать ласкать себя. Кэйа подтолкнул его вперед. Дилюк обеими руками оперся о спинку, благодаря бога, что та не прижималась к стене: стуком они перебудили бы весь дом, и Дилюку пришлось бы мрачно взирать на своих слуг, чтобы заглушить их любопытство. — Давай так, — Кэйа вдруг ухватил одну его ногу, поднимая ее и удерживая на сгибе локтя. Поза была странной, слишком открытой, но Дилюк позволял ему делать все — он знал, что Кэйа найдет способ им обоим доставить удовольствие. Дилюк уперся коленом в спинку кровати, чтобы Кэйе не пришлось держать все в своих руках, и постарался расслабиться: проникновение больше не было болезненным, и в такой позе Кэйа мог целовать его шею — что он тут же и сделал. Дилюк стиснул спинку кровати в руках. Он хотел оставаться на месте, чтобы встречать каждое движение. Рубашка упала, и тонкая ткань прикрывала его член: она чуть щекотала головку, но этого было до ужасающего мало. Дилюк решил еще немного потомить себя: он склонил голову, открывая больший доступ к своей шее. Кэйа кусал его и тут же зализывал места укусов, и ни на мгновение не прекращал вбиваться в него. С каждой секундой толчки становились все резче, словно он хотел и не мог насытиться — и Дилюк прекрасно его понимал. Ему слишком нравилось ощущать чужую страсть, граничащую с животным и необъятным желанием обладать, и эта склонность пробудилась в нем давным-давно. Может, дело было в его огненной магии, может, в том, какими запретными были их отношения… Они не были братьями по крови, но их растили как таковых, и если бы отец узнал… — Я так тебя люблю, — зашептал Кэйа ему на ухо. — Я бы хотел быть в тебе каждый вечер, трогать тебя, когда мне захочется… И как мне захочется… — Ты… и так это делаешь? — Дилюк откинул голову назад. Он уставился в потолок, чувствуя, как все в его животе сжимается в тугой и горячий ком. Отчего-то ему хотелось, чтобы Кэйа был еще грубее, еще жестче, и чтобы ощущения от его члена внутри не проходили несколько дней — это было неудобно и больно, но это было напоминанием, и благо никто не удивлялся, почему Дилюк такой хмурый и раздраженный. Рано или поздно им бы снова пришлось расстаться, Кэйа должен был руководить рыцарями, а Дилюк имел свои счеты с Бездной… — Не уходи так далеко, — Кэйа прижал его к себе настолько крепко, насколько смог. Дилюк ахнул от особо глубокого движения. Его смущало, как подрагивает его нога в воздухе, как покачивается его член, едва потираясь о ткань… Член Кэйи бился о ту самую точку внутри него, и Дилюк мог кончить от этого, от легкого прикосновения к себе, от укусов… Он вспомнил, как Кэйа мучил его соски, обнимая его около окна, и не выдержал: он опустил руку и принялся ласкать себя, доводя до грани. — Подожди, — Кэйа откинул его руку. Он вошел в него одним рывком и замер. — Подожди немного… Они оба были горячими, и ледяная магия Кэйи отступила куда-то. В постели стихия Дилюка всегда имела больше контроля, и воздух вокруг них казался раскаленным. Он терпеливо ждал и ерзал, кусая губу: ему хотелось начать постыдно хныкать и просить о большем, но ему так нравилось, когда Кэйа его обнимал. Ему хотелось обхватить его руками… Дилюк потянул свою ногу, опуская ее. Он лишь пару раз двинул бедрами, наслаждаясь движением крупной головки внутри, а затем мягко соскользнул вперед. Кэйа не мешал ему, но держал руки распахнутыми, словно боясь, что Дилюк сбежит от него. Но тот лишь повернулся к нему: их члены соприкоснулись, и Дилюк ахнул. Он подался вперед, обхватил лицо Кэйи руками, кончиками пальцев теребя его повязку, и прижался к его губам: его рот был сухим и горячим, но с жадностью принял в себя чужой язык. Он целовал его, кусал, пытался всосать его губу — хотел насытиться им и не мог. Кэйа прижимал его к себе так крепко, словно желал вплавить в свое тело: он бы, наверное, растаял, если Дилюк проник в него, но в его сильных руках было так приятно — так Дилюк мог ни о чем не думать. Ему не нужно было нести на себе всю ответственность, не нужно было сражаться, не нужно было думать о прошлом и о тех годах, когда Кэйа и Мондштадт были только воспоминаниями — он мог просто довериться его умелым прикосновениям. Кэйа сжал его ягодицы и протолкнул два пальца в его растянутый вход. — Я хочу закончить внутри, — прошептал он. — Можно? — Кэйа… — Дилюк уткнулся лбом в его плечо. Пальцы только дразнили его. — Я знаю, — Кэйа усмехнулся ему на ухо. — Я чувствую. Он двинул пальцами несколько раз, стараясь задевать ту точку, от прикосновения к которой пальцы на ногах Дилюка поджимались, а потом потянул его на себя. Он уложил его на простынь — горячую и мокрую — и устроился между его раздвинутых ног. Дилюк сам закинул ноги ему на плечи. Кэйа вошел в него и наклонился вперед: Дилюк благодарил свои тренировки за то, что он мог принимать его в такой позе, сгибаясь чуть ли не вдвое. Так он мог целовать его, впиваясь ногтями в его плечи, пока Кэйа вколачивался в него. — Боже, Дилюк, — Кэйа цеплялся за его руки, удерживая на месте и не давая елозить спиной по кровати. Он то жадно целовал его губы, то спускался на шею, возвращаясь к своим укусам… — Я так люблю тебя, Дилюк, я так скучал по тебе… Я боялся, вдруг ты передумал, вдруг я вернусь, а ты снова… Он задышал ему в шею, горячо и влажно, и его движения стали плавными и глубокими. Он хотел доставить ему удовольствие и входил именно так, как нужно было, чтобы довести Дилюка до исступления. Думал ли он, что обладая им так, он укрепляет их связь? Дело было вовсе не в этом… Хотя порой Дилюк не мог не думать о его теле, особенно когда это было абсолютно некстати, и вокруг были другие люди, которые наблюдали за ними, любовались Кэйей, который не удосуживался застегнуть все пуговицы на своей рубашке. Сколькие приходили к нему, желая испытать то, что он давал Дилюку сейчас? Ревность и обида проснулись так резко, что Дилюк не смог их сдержать. Он сам вцепился в шею Кэйи, оставляя на коже красные пятна: желание показать всему миру, что он принадлежит ему и к нему нельзя прикасаться, было сильнее здравого смысла… Кэйа застонал ему на ухо от особо сильного укуса, и движения его бедер изменились: они стали судорожными, словно Кэйа не мог больше себя контролировать. — Ты мой, Дилюк, и я тебя больше не отпущу… — он сжал плечи Дилюка руками, навалился на него, не позволяя даже двигаться. Несколько толчков были особенно резкими, а затем он начал кончать: Дилюк не ощущал этого внутри, но он чувствовал, как тело Кэйи напрягается и выгибается. Его собственный член был зажат между их животами, он был весь влажный и невыносимо твердый, но давления было слишком мало. Кэйа чуть отстранился и сам коснулся его. Дилюку хватило лишь несколько движений, чтобы излиться себе на живот. Кэйа все еще был внутри него, и он невольно сжимался, чувствуя, как туго его мышцы обхватывают еще твердый член… — Кэйа, — Дилюк обнял его. Расслабленность и странное чувство опустошения захлестнули его. Он опустил свои ноги, и Кэйа просто рухнул на него сверху. Дилюку не хотелось его выпускать: он бы, наверное, предпочел остаться так на всю ночь… Так все было правильно, и они соединялись, создавая связь физическую — может, не ту, что должна была быть между братьями, но ту, что делала их счастливыми… Дилюк был счастлив. Он закрыл глаза, пряча лицо в чужой шее. — Дилюк, — Кэйа обнял его. Они лежали так какое-то время, остывая. Огонь отступал. Кэйа скатился на бок и положил руку Дилюку на талию, мягко поглаживая и прижимая к себе. Его волосы растрепались, губы опухли — Дилюк даже не хотел представлять свое собственное состояние. Ему стоило встать и стереть с бедер липкие следы, но ему лень было даже пошевелиться. — Кэйа? — прошептал он. — Что? — Я скучал, — Дилюк улыбнулся. Он прижался к нему, и Кэйа прижал его к себе. Он гладил его по спине и по волосам, мягко целовал его лоб — это успокаивало. Дилюк и сам не заметил, как снова начал засыпать, умиротворенный комфортом и чужими прикосновениями. Его тело было вымотано, и он хотел лишь одного — чтобы Кэйа держал его и никогда не отпускал. Дилюк проснулся от того, что его грубо дергали за плечо. Он попытался убежать от этого прикосновения и зарыться в подушку, но кто-то наглейшим образом перевернул его на спину и принялся покрывать поцелуями его щеки и нос. Дилюк фыркнул и приоткрыл глаза: комната была погружена в полумрак, и на улице все еще шел дождь. Темный силуэт над ним продолжил свои наглые приставания. — Кэйа, — Дилюк попытался увернуться, но не смог, и за это получил крепкий поцелуй в кончик носа. — Кэйа, хватит, давай спать... — Не могу, — Кэйа навалился на него, начав стягивать одеяло. — Твои работники проснулись. И мне пора идти. — Идти? — Дилюк недовольно нахмурился. В постели было тепло и мягко, и раз ему не нужно было идти искать Кэйю на север, он не собирался вставать вообще. И зачем? Они могли обниматься все утро, а потом… Дилюк бы покраснел, если бы не был таким сонным. — Я сбежал от моего отряда, — Кэйа потерся носом о его подбородок. — Я должен вернуться к ним, а потом… — Мастер Дилюк! — голос Энн пронзил их уютный мирок. — Мастер Дилюк, ночью кто-то проник в дом. Вы в порядке? Я могу зайти? — Нет! — его голос был хриплым. За дверью послышалось какое-то шуршание. Дилюк раздраженно прикрыл глаза, а затем потянулся к свече: он хотел видеть нагло улыбающегося Кэйю, а не его черную фигуру. — Именно, — Кэйа скатился с него и лег рядом, подперев голову рукой. Он все еще был голым, и его член был неожиданно твердым для такого раннего утра. — Но я буду рад, если она зайдет. — Неужели? — Дилюк прищурился. — И что бы она сделала, если бы зашла? — Она бы рассказала об этом всем, — Кэйа ни капли не стеснялся своей позы. — И я мог бы заходить в твою спальню через парадный вход, а не через черный. Дилюк закатил глаза. В коридоре был слышен топот, а на улице кто-то ставил навес. Видимо, все были против того, чтобы он сладко спал дальше. Дилюк вздохнул и выбрался из постели, принявшись искать свои штаны и белье. Все это оказалось брошенным на пол рядом с жакетом Кэйи — таким же мокрым, как и вечером. Дилюк встал, чтобы забрать одежду, и тут же пожалел об этом: неприятное чувство растянутости сменилось крайне смущающей липкостью. Он тут же натянул свою несчастную рубашку пониже, и Кэйа разочаровано вздохнул. — А я хотел посмотреть, — он лежал на постели и довольно улыбался, наблюдая. — Ты можешь наклониться? Немного, буквально на пару секунд? — Нет, — Дилюк понаблюдал за его расстроенным лицом, а потом наклонился и быстро подхватил свои штаны. Он не дал Кэйе время порадоваться: — Ты вроде говорил, что тебе пора идти? — Пытаешься меня выгнать, да? — Кэйа погладил себя по животу, а потом опустил руку ниже. Дилюк невольно сглотнул. — Встретимся вечером? Мы увидимся в штабе, а потом можем отправиться на винокурню… Я давно там не был. Его улыбка чуть дрогнула, словно он сомневался, что получит согласие. Они помолчали пару секунд, а потом Дилюк вздохнул. Он подошел к нему и быстро поцеловал в щеку. — Хорошо. Кэйа явно хотел сказать что-то еще — или сделать что-то еще, — но в дверь опять застучали. — Мастер Дилюк, тут пришли из Ордо Фавониус… Вы в порядке? Я могу зайти? — Быстрее, — Дилюк кинул Кэйе его одежду. Тот кое-как натянул на себя штаны и рубашку, а мокрый жакет просто зажал подмышкой. По его внешнему виду легко можно было догадаться о том, чем он занимался всю ночь, и не было никакого смысла прикрывать красные следы на шее. — Увидимся, — Кэйа поцеловал его губы и кинулся к окну. Туманные цветы, принесенные им вечером, мягко засияли, когда их коснулся холодный ветер. Дилюк поежился и потянулся за своим камзолом: день обещал быть промозглым и сырым, но это вовсе не казалось удручающей перспективой. Они ведь собирались вернуться на винокурню… Он подошел к окну, наблюдая за тем, как Кэйа ловко спрыгивает со ската крыши и несется по лужам. Вода под его ногами превращалась в лед, не позволяя ему еще больше мочить свои сапоги. У самого поворота он обернулся, но Дилюк не увидел его лица. В дверь снова забарабанили. — Мастер Дилюк… — Да иду я! — крикнул он и захлопнул окно. Туманные цветы отозвались мелодичным звоном.