***
Стоя перед своей кроватью в общей спальне, Гарри пытался успокоить шалящие нервы. Сегодня утром у него было немало пищи для пессимистичных размышлений: кроме таких приземленных вещей, как возврат к Дурслям, были и другие проблемы – вроде того, что к постоянно преследующим его последние пару недель ночным кошмарам добавился новый эпизод – покрывающееся страшными ожогами перекошенное лицо. Гарри встал рано, практически не поспав, ведь навязчивый запах горелой плоти преследовал его теперь и наяву. Конечно, друзья неплохо отвлекали от хандры – рядом с ними было не страшно, да и он немного бравировал, представляя им и Хагриду всё произошедшее как интересное приключение. Тем более, что профессор Дамблдор признавал его смелость и правоту в попытке помешать вору философского камня. Но прошла пара дней, вывесили результаты экзаменов, и вокруг снова была обычная жизнь, а не круговорот опасностей. Теперь успокоившемуся после первых волнений мальчику, когда он оставался один, упорно лезли в голову непрошенные, тревожные сомнения в том, всё ли он сделал правильно… По итогам того, что декан их не послушала, он полез прямиком в опасность. А теперь – пусть он и защищался, пусть это даже была удивительная сила жертвы его матери, но на его совести смерть, хоть и плохого, но человека… Камень же, ради которого всё затевалось, всё равно будет уничтожен и чета Фламелей умрёт… Напал бы на Гарри Квиррелл, если бы он не достал камень? Смог бы тот сам достать камень из зеркала, или он не мог этого сделать, пока его не взял мальчик? Может, камень остался бы цел, если бы Гарри спал в башне вместо похода на третий этаж? Или, вмешательство было единственно возможным выходом, иначе в мир вернулся бы страшный тёмный маг, а алхимик и его жена всё же были обречены? Ощущения от героического поступка у Гарри были какие-то слишком двойственные: вроде бы, всё сделано верно, но это никак не отменяет сгоревшего учителя. А, оглядываясь назад, как будто проявляется вся глупость ситуации – он, одиннадцатилетний мальчик, а не его учителя, директор или специально обученный маг, отвечающий за правопорядок, добровольно сражается с тёмным магом… Тётя Петуния подтвердила бы свой тезис о ненормальности всех волшебников одним только этим фактом, да и за год было много других происшествий, показывающих, что взрослые колдуны как будто игнорируют опасности. Неужели, это только потому, что большинство разрушений, которые может создать маг, тут же устраняются одним взмахом палочки, а травмы лечатся значительно легче, чем у магглов? Как бы там ни было, все проблемы утра, размышления о Квиррелле и сожаления об отсутствии доброжелательного взрослого, который мог бы расставить всё по полочкам или что-то посоветовать, схлынули бесследно теперь, как только Гарри вернулся в гриффиндорскую башню. Вокруг творилось что-то очень странное, будто Поттер, выйдя за границы комнатки, в которой столь неожиданно для себя уснул, попал в зазеркалье – его собранные к отправке домой вещи лежали в небольшом мешке из грубого льна. Ноги принесли его к совершенно точно его кровати в совершенно точно его спальне, однако, в тоже время, эта спальня – также совершенно точно – не та, в которой он жил вместе с Роном! Он был уверен, что в мешке все его вещи, но при этом он помнил и о том, что в комнате должен был быть чемодан! Здесь было из-за чего встревожиться. Но каждую минуту мальчик подмечал всё больше и больше странностей, и они не давали сосредоточиться на предыдущей. Сглотнув от пришедшей в голову идеи, он внимательно осмотрел собственную одежду. Крой мантии был похожим на тот, который носили странные гриффиндорцы из Большого зала, но качество ткани – не в пример хуже. Под ней было надето что-то домотканое. На ногах вместо кроссовок были сапоги. В левом рукаве (как можно было не заметить раньше?) в надёжном кожаном креплении был спрятан кинжал. Достаточно длинный, но узкий, без какой-либо отделки и с простой оплёткой вокруг рукоятки. Зеркала в спальне почему-то не было, но Гарри не спешил его искать. Ему и так было прекрасно ясно, что руки, на которые он смотрит – сильные, с грубыми подушечками пальцев и небольшим свежим ожогом, раньше выглядели иначе. На правой красовался тот самый браслет, который Гарри совершенно точно не собирался надевать – красивый, плетённый из узких кожаных полос, одна из которых была как будто выжженной. Он рассматривал его утром в той же тихой комнатке, подняв с кресла, на котором пытался удобно устроиться. Вещь как будто грела магией и притягивала взгляд, и мальчик отложил её тогда в сторону, чтобы потом показать кому-то из взрослых – хватало и того безрассудства, что он в одиночку решил проверить, что же может скрываться за появившейся из ниоткуда дверью в пустынном коридоре волшебного замка. Теперь же этот подозрительный браслет оказалось возможным подвинуть вверх или вниз по предплечью, но как только Гарри попытался его снять, тот как будто прилип к руке намертво. От позорной паники из-за непонятности происходящего его спас очередной незнакомый гриффиндорец. Он был невысоким мальчиком, пожалуй, таким же мелким, как и Гарри, но явно очень ловким и юрким, а его глаза смотрели как-то несуразно серьезно для такого маленького лица. Меча при нем не было, но Гарри заметил на руке знакомое крепление. Вокруг все при оружии? – Уилл! – Крикнул он Гарри во всю мощь легких, и это имя отозвалось теплом в груди. – Где тебя фестралы носят? Я понимаю, ты прощался с замком, но пора на выход, иначе за нас возьмется Мастер! Пойдем! На это пришлось кивнуть. Происходило что-то странное, но в спальне оставаться не было никакого смысла. Речь этого мальчика была намного понятнее, чем у ребят в Большом зале, но хорошо бы найти кого-то знакомого, и прояснить происходящее. – Ты это… Не раскисай! – Продолжал его провожатый звонким голосом, почти бегом следуя на улицу. – Батю твоего жаль, но ведь ты его за последние пять лет раз, может, видел. О будущем думать нужно! Как насчёт пристроиться к кому попроще в оруженосцы? Ты же больше не подпадаешь под договор, а магглам нужны мечи. Я слыхал, еще о прошлом годе думали собирать подкрепление на континент, да черная смерть гуляет. Но вороны говорят, скоро на спад пойдет, еще полгода-год… Чего ты застрял-то? Сделав над собой усилие, Гарри пожал плечами и возобновил ход. Если это всё – суровая магическая шутка навроде иллюзии, того, кто ее организовал, ждёт незабываемая поездка, он позаботится! – Грустно, конечно, без тебя будет на Гриффиндоре… Пошли мне обязательно сову, как устроишься! – Продолжал говорить парнишка. Они уже почти что подбежали к озеру, возле которого собирались ученики. Небольшая группа девушек из воронов стояла чуть поодаль, близко к воде. На их густых, распущенных почти до земли, темно-синих волосах, играли солнечные блики, каким-то неведомым образом собираясь в тонкие обручи-короны. Неожиданно, Гарри почувствовал сильный подзатыльник. А ведь это уже второй за полчаса! – Да что с тобой такое! – разошелся сосед, – опусти скорее глаза! Дезориентированный, Гарри всё же счел за лучшее снова промолчать и действительно опустил голову, поглядывая на девушек из-под упавшей на лоб чёлки. Впрочем, на тех прямо не смотрел никто. Да и вообще, ученики вели себя странно – многие, у которых мантии были похуже, жались группками в отдалении и склоняли головы всякий раз, когда мимо них проходили одетые побогаче. Те, в свою очередь, лишний раз на них не смотрели, удостаивая разве что презрительным взглядом. На мантиях первых в основном, хоть и не всегда, были нашивки барсуков, и среди них Гарри заметил с десяток женских лиц. А вот среди зазнаек с эмблемами змей и львов девушек не было. Парни из Рейвенкло тихо и спокойно собирались в большую молчаливую группу, ненавязчиво отделяя своих софакультетниц от остальных учеников. – И очки сними уже, может? Ты же, вроде, сейчас к магглам? – мальчик, назвавший его Уиллом, всё никак не унимался. Наверное, он был бы неплохим источником информации о том, что происходит, если б Гарри понимал хоть что-то. В конце концов, как связаны магглы и очки? Так глупо он себя не чувствовал с тех пор, как Хагрид бесхитростно рассказал ему о волшебстве.***
Без очков, как ни странно, он видел так же, как и в очках. Разве что, он больше не мог разглядеть обручи на головах рейвенкловок и мелкие броши, мелькавшие на некоторых мантиях. Видеть без очков было, несомненно, приятно, но слишком уж странно для розыгрыша. У Гарри вспотели руки. Он боялся думать о том, что будет, если всё вокруг него на самом деле. Он здесь никого не узнаёт, зато уже дважды слышал намеки о войне. Тем временем, к озеру подошёл преподаватель. По крайней мере, Гарри решил, что это преподаватель, хотя он – высокий, крепкий, уверенно чеканящий шаг – больше походил на офицера. Мужчина что-то бросил под ноги, а потом развернул длинный свиток пергамента и принялся зачитывать фамилии студентов (ни одна из них не принадлежала сокурсниками Гарри, хотя некоторые вызывали непонятное чувство узнавания). После каждой названной фамилии из маленького свертка у ног преподавателя вылетали свитки (как их там поместилось столько?), зависая перед названным студентом. Перед ним тоже завис свиток – сразу, когда прозвучало имя Уилльям Хэрб. Гарри вдруг вспомнил, как сегодня утром ему (или не ему) похожим способом пришло уведомление от декана. В нём было сказано, что его отец скончался четыре дня назад (а не почти одиннадцать лет как!), а его патрон отказался вносить плату за дальнейшее обучение. В связи с этим, он получит свиток о завершении ступени неофита факультета Годрика Гриффиндора с соответствующими его знаниям отметками, а после более не будет обучаться в Хогвартсе. Собственно, всё утро он бродил по замку, прощаясь, а потом зашёл немного посидеть в комнате Ровэны, кроме гостиных только там можно было присесть на мягкую скамью. Уилльям почему-то был полностью уверен, что остаться здесь ни за что не получится, а Гарри теперь, кажется, знал кое-что из того, что знал Уилл. На самом деле, логично было бы предположить, что Гарри теперь и есть Уилл.***
Похолодев, Гарри развернул свиток. Это действительно было что-то вроде диплома, даже был приложен список прослушанных курсов с отметками, внизу которого мягко светился герб Хогвартса и стояла дата. Июнь 1349го года. Он каким-то невероятным образом оказался в другом времени и совсем другим человеком. Столетняя война с Францией в самом разгаре, хотя конфликт приутих из-за вспышки чумы, которая бушует в Европе и уже почти на всей территории Англии. Его отец, слабый маг-полукровка, был лекарем и последний раз писал из Бристоля. Скорее всего, чума подкосила и его. А Уилл скоро выйдет за ворота Хогвартса, студентов которого связывает магический договор о невмешательстве в военные конфликты, и ступит на земли кланов Шотландии, всего пару лет назад изрядно потрепанных англичанами, незащищенный этим самым договором! У него даже нет метлы! Возможно, Эду, который стоит рядом, скоро будет не хватать друга вообще, а не просто на Гриффиндоре, ведь он, Уилл, совершенно не представляет, куда ему идти, и чем ему может помочь его пятилетний патрон, похоронивший своего отца – сюзерена Уилла, два дня назад, и находящийся в пятистах милях отсюда! Кончики пальцев начало неприятно покалывать от нарастающего напряжения – предвестника магического выброса. Но оно резко схлынуло, когда мальчик подпрыгнул на месте от громкого свиста. Он обернулся – и на миг забыл обо всём, а его сердце зашлось от восторга. По озерной глади гарцевала пятерка восхитительных лошадей, как будто сотканных из капелек воды. Роскошные длинные пенные гривы спускались к их тонким ногам и терялись в воде, а невозможно яркие глаза манили протянуть руку… – Кэлпи! – завороженно выдохнул рядом Эд, наблюдая, как длинноволосые рейвенкловки осторожно приманивают скакунов к себе и садятся на их спины по двое, а потом с сумасшедшей скоростью те срываются с места и исчезают в глубине. – Они что… неопасны? – удивленно спросил Гарри, отойдя от очарования и вспоминая длиннющие клыки лошадок и старые маггловские сказки. – Да нас-то растерзают как пить дать. Но те девчонки-то непростые, – непонятно ответил Эд. – Пойдем скорее, я слышал, у нескольких старших слизеринцев настоящие ночные кобылы! Никогда раньше не видел! Гарри моргнул. Кэлпи исчезли, и на берегу оставалось только несколько рейвенкловцев, окруживших последних двух девочек. Часть студентов постарше дружной толпой уже спешила к каким-то постройкам, которые Гарри не помнил в своем времени, а младшие, видимо, из тех же соображений, что и Эд, стремились занять удобную позицию, с которой видно опушку леса. Хозяева свистели, делали пассы руками, и на опушку выходило всё больше скакунов. Многие слизеринцы как будто взбирались на кого-то невидимого, а потом странно зависали в воздухе и растворялись в пространстве. «Отвод глаз, как еще на фестрале лететь-то», – буркнул на это Эд, отмахиваясь от вопроса и не сводя глаз с тонконогих белоснежных единорогов, подошедшим к девочкам из Рейвенкло. – «Эти, наверное, в долину Кинлох. Община воздушников там разрослась и теперь всерьёз разводит смесков, каких-то аликорнов и гиппогрифов. Говорят, у них самый большой табун единорогов на острове». Гарри же заинтересовала группа крылатых коней, на каких, с очевидной системой (абсолютно непонятной для мальчика) дисциплинировано рассаживались по двое взрослые слизеринцы и мелкие хаффлпаффцы. Всадники взлетели, так же организованно набросив отвод глаз, а вскоре после них, улетели и многие старшекурсники на метлах. Казалось, за десять минут количество студентов уполовинилось. Ему хотелось спросить Эда, почему высокомерные змеи спокойно подвозят барсуков, на которых еще полчаса назад косились с презрением, но тот пихнул его в бок, указав на двух угольно-черных кобыл, гривы и хвосты которых горели огнём. Они беспокойно били копытами, пока хозяева их седлали, а когда всадники попрощались с друзьями, ударили еще раз и исчезли, оставляя после себя только тёмную дымку. Наверное, Гарри отвлёкся, потому как вокруг него осталось всего несколько десятков человек. Многие же (наверное, те, кто ушёл сразу после получения свитков) уже сидели верхом, разместив лошадей на соседнем пригорке, образовывая три группы. Всадники смотрели на преподавателя. Тот подождал ещё пару минут и кивнул пятерке из Рейвенкло. Девушек на единорогах сопровождали крепкие парни на вороных жеребцах. Те были не такими страшными, как кобылы с горящей гривой, но всё же явно волшебными – когда они всхрапывали, из их ноздрей вырывался огонь. Рейвенкловцы кивнули преподавателю и двинулись в сторону ворот, которые распахнулись, выпуская всадников и их софакультетников на мётлах. Следующим преподаватель кивнул группе, состоящей исключительно сплошь из рыжих шотландцев. Она тоже была маленькой – пятеро гриффиндорцев внушительной наружности, включая того, что Гарри видел в Большом зале, двое помладше и ещё трое первокурсников из Хаффлпафф (теперь Гарри-Уилл даже мог вспомнить имена). Их кони были даже милыми – коренастые и лохматые. – Не понимаю я логики лордов Эйвери и Дирнборн, – неожиданно сказал Эд, кивая в сторону оставшихся всадников. – Можно не любить магглорождённых и мало приятного открывать им камин в мэноре… Но неужели потратить половину каникул на их сопровождение со школы и назад на обычных лошадях через весь остров разумнее? «Открыть что?» – хотелось спросить Гарри, и он, попытавшись вспомнить что-нибудь в тему, понял, наконец, ускользающую логику. Да, магических скакунов могли себе позволить только люди зажиточные и, в основном, чистокровные. Их непросто приручить. Но такие животные могли сверхбыстро перенести в другой конец страны или преодолеть водную преграду. У ирландцев, по сути, практически не было возможностей попасть сюда, кроме собственного волшебного скакуна или долгого полёта на метле. Поэтому те редкие магглорождённые из Ирландии, которые попадают в школу, обычно уже под патронажем. А вот остальные ищут патрона уже в школе. За своих вассалов отвечают сюзерены, и они путешествуют каминами или верхом вместе. Да, некоторые патроны согласны открыть камины, но большинство не пускают внутрь охраняемого контура непроверенных людей, и неудивительно, что были слизеринцы, которые предпочли усадить вассала на своего скакуна тому, чтобы перенестись с ним домой. Хотя, конечно, Уилл тоже ни за что не поехал бы через весь остров, страдающий от вспышки чумы, этой группой из пятнадцати человек. Именно поэтому, ему, возможно, придётся идти пешком куда глаза глядят: его новый патрон еще не контролирует магию и не может открыть камин, а придумать, как сменить сюзерена за два дня без существенных последствий, Уилл не смог. А сегодня он узнал, что отца, который умел ходить Путями, он ждал зря. Где-то в районе желудка снова поднималась паника. – Адепты! – Неожиданно гаркнул преподаватель на вновь галдящих детей, размашистым шагом следуя к воротам. Они тут же затихли и последовали за ним. Гарри с тяжёлым сердцем тоже пошёл. Вокруг было не больше тридцати человек – всадники ускакали, а счастливчики, которых где-то ждали, отправились в каминный зал замка. Когда они вышли за ворота, Эд хлопнул Гарри по плечу, пожелал удачи, сказал что-то вроде «Тилли!» и неожиданно исчез. Мальчик остро почувствовал себя потерянным в далёком прошлом без друзей и даже родственников – хоть новых, хоть старых. Он бросил последний взгляд на замок и отвернулся от ворот. Почти все дети уже пропали, как и Эд, предварительно кого-то позвав. Четверых мелких ирландцев встречали родители, поддерживая за уздечки очередных мифических созданий, на этот раз похожих, скорее, на грифонов. Их осталось трое – тех, кого явно никто не встречал, и кто никуда не спешил. Проводив взглядом летунов, мальчики обернулись к преподавателю, все еще стоявшему у ворот. Гарри думал, стоит ли просить о помощи, если отношения Уилла с этим Мастером складывались даже хуже, чем у Гарри и Снейпа. Маги, не связанные деловыми отношениями, на памяти Уилла помогали чрезвычайно редко, а враждующие – и подавно. Двое же хаффлпаффцев, кажется, знали, что будут делать, лучше. Вежливо попрощавшись, они подняли с обочины дороги по палке и одинаковым быстрым движением превратив их в посохи, зашагали по дороге. Гарри уже думал их догнать и попроситься в попутчики, когда почувствовал прикосновение к своему плечу. Сзади него стояла фигура в тёмном капюшоне. Женщина откинула его – и мальчик облегчённо улыбнулся, впервые за последний час почувствовав, что не всё пропало. – Что ж, Грэмм, я привёл неофита, – усмехаясь, проговорил Мастер. – Спасибо, Алфеос, я его забираю, – тепло улыбнулась ему женщина. Кивнув на прощанье, его бывший преподаватель закрыл за собой ворота и пошёл к замку. С мантии Гарри исчез герб Годрика.