***
Никто не любит, когда план А осыпается прахом, и нужно переключаться на запасной – в таких случаях возникает мысль, что так можно и до плана F, того, что на самый крайний случай, дойти. Но, за неимением выбора, 12го июля 1996го, планом F воспользовался Гарри Поттер, а вот его старший когда-то тёзка пока не знал, насколько всё плохо, и пробовал именно план B. В запасном плане, что был вместо провалившегося из-за всё ещё наличествующей у Альбуса оравы лояльных ему домовиков и даже феникса, ничего плохого. Просто он предполагал, что Эйден попросит помощи у Северуса, а ему хотелось этого избежать. В самом деле, просить помощи Снейпа – не конец света, но Эйден был в Северусе не уверен. Он, как и Гарри, занят личными переживаниями, что обычно губительно сказывается на окклюментных щитах. Да, известия об упокоении лича должны его порадовать... Но, если он не спокоен в принципе, Эйден боялся рискнуть тем, что Альбус вытащит из головы Северуса образы Эйдена и Гарри, догадается, что они заодно и против него, что лишит их хоть небольшого, но преимущества. За неимением лучших вариантов, Эйден, конечно же, предпочёл вызвать Северуса. Тот был достаточно безучастен к происходящему – уже знал, что Ивонн умерла, и на нового-старого лидера, что обещал снять Метку после завершения вопроса с Альбусом, как и на идею роспуска братства, отреагировал спокойно. Что до мысли об убийстве Альбуса, он не протестовал, особенно, когда узнал больше подробностей, даже ожидаемо предложил свои услуги – тем более, Альбус уже уведомил его, что ожидает как раз-таки смерти от руки Снейпа. Но для Эйдена это было неприемлемо – какой бы ни был у Дамблдора расчёт, оправдывать его неразумно, да и подставлять Северуса под лишние откаты ни к чему. В другом мире откаты на невезение в рискованных ситуациях довели его тёзку до встречи с Нагайной, не стоит здесь искушать судьбу. Конечно, за пару недель активного противостояния, до того, как Эйден перенял управление и разослал с помощью Меток распоряжение приостановить выполнение приказов, Северус мог совершить предательств куда меньше, чем за три года. Но, с точки зрения людей, которым Северус небезразличен, допустимое его вмешательство в игру против Альбуса ограничено, ради безопасности. Да и вообще, судя по тому, что видела Марина, Альбус навешал на Северуса множество вариативных обязательств, это тоже может создать узкие моменты. Северус хотел объяснений – и он получил их достаточно много, включая те, почему перед ним сидит достаточно похожий на Гарри человек, который знает о Снейпе больше, чем предполагается знать незнакомцу. Не удержался Снейп и от того, чтобы спросить о другом варианте – и увидеть кое-что в воспоминаниях. Что ж, тот, другой, Снейп никогда бы не догадался, насколько мягче и счастливее его мог бы сделать Поттер, что прыгал в прошлое. Поттер, которого Снейп заставит себя выслушать, как только жизни Гарри больше никто не будет угрожать. Это только он умеет отходить в сторону и отступать хотя бы на время, Северусу уже всё равно. Разница в возрасте? Это его бывший ученик? Ему стоило думать раньше, перед тем, как заставить Северуса влюбиться – больше логические умозаключения не принимаются, включая те, где Поттер решает, что нужно ради кого-то умереть. Северус спасал ему жизнь раньше, сделает всё, чтобы сберечь её и сейчас – младшая версия Гарри будет жить долго, и ни в какую хронопетлю ближайшие десятилетия его никто не пустит, уж точно не для того, чтобы он в ней умер. Северус ему просто все расскажет, не только Поттеру дано информацией мозги взрывать. Северусу было очень больно от того, что Ивонн их не послушала и разорвала удерживающую её магическую связь, но Северус собирался жить дальше и ни в коем случае не повторять ошибок, своих или почти своих. Северус был не уверен, что тот, другой, смог склеить свою жизнь после смерти Лили во что-то достойное – возможно, он даже не знал, что ввязался ради неё в противостояние на стороне Альбуса зря. Насчёт "зря" у Эйдена было другое мнение – это как сказать, что Гарри зря ввязался в хронопетлю с Питером, раз уж он не был необходим для выполнения изначальной цели, спасения родителей. Личная цель у него была совсем другой, но он повлиял на жизни других людей – тот же Питер, скорее всего, предпочел бы то, что у него есть сейчас, никчемной смерти в 1998м. А уж семейство Блэков и подавно. Так и тот, другой Северус. Зря или не зря он что-то делал в другом мире – сложный вопрос, потому что выгода другим была очевидна, а ему – нет. Но Эйден был из тех, кто стремится отдавать, а не брать, не ради кого-то, а потому, что может. Он надеялся, что и тот Северус видел смысл в подобном. Что, будучи неспособным никаких следов этого человека найти, Эйден не ошибается: Снейп участвовал в войне, по крайней мере, последний год, уже зная, что Лили – это теперь Молли, не столько ради памяти о ней, сколько ради будущего других. Что, возможно, у него был шанс и на нормальную жизнь после всего – иначе приходилось признать, что судьба обошлась с этим человеком чересчур жестоко. Так или иначе, теперь, пусть и говорили долго, общий язык Эйден с Северусом нашли. Обсудили проклятие, которое Эйден насылал, а Снейп потом по просьбе Альбуса сдерживал – Вальбурга утверждала, что, находясь недалеко от объекта, нужно было не так и много, чтобы запустить его вновь – но знать, чем Северус его сдержал, не помешает. Совершили идеальное преступление – удивительно, но после стольких покушений именно это Альбус не пережил. Северус открыл из Хогвартса ход в кабак, стоящий в смещенном пространстве, Эйден, не выходя из него, запустил чары. Они оставили после себя иссушенное тело – но никто не сможет найти виновника, это просто проклятие, которое Дамблдор подцепил много раньше. В этом мире Эйден смог не подставиться. Он хотел было уже Северуса поздравить с успехом, но его внутренности скрутило от чудовищного осознания. Снейп тоже почувствовал – и его выдержки едва хватило на то, чтобы удержать ход, вернуться в Хогвартс. Два дня, как Северус почти смирился с тем, что без ума от несносного Гарри Поттера. А тот, не дождавшись, пока Эйден приведёт в дом желанного гостя, умер. Второй раз за сегодня – и, по всей видимости, окончательно. Эйден умел сдерживать выбросы – но, прямо скажем, он и сам чувствовал себя ужасно, они всё-таки упустили ход Дамблдора. А ещё, одно дело – перенаправить разрушительный выброс ребёнка, поделиться немного магией после, а другое – погасить бурю, что может поднять невменяемый тёмный маг. Глаза Северуса были совсем чёрными, а пространство директорского кабинета, в котором они стояли, рушилось на глазах, безделушки, что остались от Альбуса, осыпались пеплом вместе с полками и столом, даже защита на ценных фолиантах трещала. Эйден, возможно, не смог бы помочь такое унять, может, они даже пострадали бы. Но спустя бесконечно долгую минуту всё изменилось вновь. Когда-то Северус попросил у Ивонн связанный артефакт, подобный тому, что у него уже был. Когда она прочитала заклятье, новая нитка переплелась со старой, объединяя разрыв и подтверждая теорию Снейпа о чудом вернувшемся не-Питере. Утром она развязалась вновь, а потом, после смерти Альбуса, почернела. Но только что едва заметная, ровная пульсация вернулась – как возобновилось и биение в нити Эйдена, как вернулось и чувство правильности. Посреди бушующего вихря высвобожденной магии они встретились глазами – ища друг у друга подтверждение, что...***
Вопреки популярному мнению о том, что Гарри Поттер мёртв или всеми силами к этому состоянию стремится, в начале июля 1996го он собирался жить – и лучше, долго. Да, в его груди не хватало важных запчастей, с тех пор, как их сломал Северус. Может, это было ожидаемо – не стоило и надеяться, что Северус мечтал о встрече с увлечением времен юности, да еще и без достаточной информации о том, кто это увлечение. Не стоило надеяться, что он легко воспримет правду. Стоило помнить и том, что у него кто-то есть. Но всё равно было больно, тем более, что на Гарри посыпались непонятные обвинения насчет "неё", кем бы она ни была – а он даже не понимал, что Северус имеет в виду. Однако, несчастливая любовь – не повод для самоубийства (хотя Гарри было паршиво, и мысли вроде того, зачем он вообще живёт, проскакивали). Гарри искал силы в том, что он что-то должен сделать. Жить, чтобы позаботиться о своих детях – и разрешить формальности так, чтобы хоть какая-то забота была даже, если он не справится. Жить, потому что вокруг него есть родные и близкие люди, он давно не сирота-одиночка, которому не к кому возвращаться. И бороться за свою жизнь – с личем, что хотел бы его приговорить, с опекуном, который не будет в полном смысле мёртв и сможет восстать, покуда Невилл и Гарри крестражи. Дни после возврата из хронопетли тянулись долго, потому что мысли нет-нет, да и сворачивали на Северуса, на то, где найти в себе силы вновь его отпустить, дать жить своей жизнью – судя по тому, что он наговорил, без Гарри более счастливой. Но дни были загружены, Гарри разбирался с документами, приноравливался к родному телу и магии, помогал Эйдену всем, чем мог, участвовал в развоплощении лича, подолгу говорил с Блэками, стараясь помочь им свыкнуться с реалиями нового времени и рассказывая, как изменился мир. А ещё, пытался научиться зачаровывать портключи. Уйма магии, что на них требовалась, ограничивала способных к подобному до очень короткого списка, но у Гарри огромный потенциал, а Эйден мог обучить, он умел делать хотя бы простые, с отправкой через несколько мгновений. Созидание – успокаивающая нервы работа, паломничество Эйден предложил очень вовремя, но Гарри не может сидеть в Тибете вечно, стоит набраться терпения и оставаться в Британии, помогая Эйдену, когда просит, и не мешая там, где вмешательство может обернуться хуже. Гарри думал о многих вещах и делал многие вещи, он не считал, что его жизнь должна замкнуться на проблемах, потому что старался всеми силами решить хоть какие-то из них. Перестать быть крестражем, например – но это возможно только в октябре, а на дворе всё ещё июль. Вынужденно соглашался с Эйденом, что упокоения Волдеморта на данный момент хватит, а предпринимать что-то против Альбуса именно Гарри очень опасно, неизвестно, как скажется обещание его отца. Потому 12го числа Гарри маялся по дому, и пытался читать в своей комнате. Вальбурга, зная, куда ушел теперь уже муж и понимая, на что Альбус способен, тоже маялась, вымещая беспокойство на доме: за время их паломничества она уже вывела всю опасную магическую нечисть (возможно та, что поумнее, сбежала сама, уловив опасность, исходящую от этой на вид довольно хрупкой леди), и теперь ей оставалось разве что подновлять какие-то вещи чарами и раздумывать, что нужно заменить. Примерно с одиннадцати утра Гарри преследовало беспокойство – оно его давно уже не покидало, но сейчас было явным, ему казалось, за ним кто-то следит. Но пойти, скажем, в Тень и проверить, он не решался: Вальбурга навесила на него столько запретов, что страшно становилось. Да, по условиям её сглазов, они спадут, как только душа Альбуса окончательно уйдёт из этого мира или Гарри избавится от их связи. Но пока что Вальбурга страховалась: она убъёт Альбуса, если он каким-то чудом всё же сможет достать Гарри и занять его тело, а для этого необходимо было перекрыть ему возможность привычно путешествовать или призывать кобылу, вдруг, Альбус сможет то же, что и Гарри? Гарри не возникал, хотя скептично относился к этой мысли: если повезёт, всего девять дней потерпеть, а всем спокойнее. Сам он тоже тихо подстраховался – давно уже, ещё весной. Гарри был наивен, когда не совсем верил в идею Эйдена насчёт двойного крестража, но не дурак, чтобы не предугадать возможный вариант, если Альбус заметит, что крестраж с марта остался только его. Рисунок из шрамов в половину спины – ничтожная цена за спокойствие, за то, что Эйдену не будет невыносимо больно убивать уже-не-брата, смотря в столь похожие уже-не-его-глаза. Раз Вальбурга хочет ещё страховку, пускай, Гарри же о своём самоубийственном решении Эйдену не говорил. Она – достаточно сильна духом, чтобы сделать, что должно, если Альбус всё же найдёт лазейку. Гарри надеялся на то, что это не пригодится, как и на то, что силу духа Августы Лонгботтом, которая в похожей ситуации с Невиллом, проверять не придётся. Надеялся на то, что ни одного из них после смерти Альбуса девять дней никто не убьет, не освободит их тела для другого обитателя - а еще, не создаст Альбусу тело магией. Эйден ушел, собираясь вызвать Северуса и предпринять попытку убийства Альбуса. А Гарри ждал, и мучился предположениями от том, как оно там. Он тоскливо думал о Северусе, о том, как тот на него кричал, и как хорошо было бы в утопичном мирке, где у них могла бы быть семья. В одиннадцать тридцать какая-то тревога подняла его с кресла, в котором он делал вид, что читает, на ноги – но больше он ничего не успел осознать. Его браслет запульсировал, отдавая магию и пытаясь выполнить желание умирающего хозяина, без ключевого элемента, комнаты, что их считывает. Его подхватили, не давая голове удариться при падении об угол стола – но ничего из этого Гарри не видел, потому что его сердце остановилось. Спустя тринадцать с половиной прожитых лет, подчинившись интуиции, вопящей о том, что, как бы ни было больно уходить от близких, нужно это сделать, чтобы не стало хуже, Гарри, который успел свыкнуться с женским именем не меньше, чем с собственным, умер ещё раз – в тот же день, но несколькими часами ранее. Умер и понял, что мог бы вновь стать Гарри – дополнительная связь с телом, дарованная ему Альбусом, не давала уйти далеко, желающему его воскрешать даже не пришлось бы искать душу, хватило бы обычной реанимации. Но Гарри видел, помнил и то, что его более ранняя версия догадалась нанести на тело ритуальные знаки, мешающие возврату. Он знал, что это неспроста – Эйден говорил Ив о своих планах, и, похоже, Эйдену они удались. Гарри неопределённо махнул рукой, и пространство, подчиняясь его прихоти, потекло и изменилось, создавая вместо пустой вокзальной платформы копию кабинета директора. Гарри встретился взглядом с Шерри, что пришла проводить друга, и улыбнулся лапочке, непринуждённо разлёгшейся на ковре. Принимать вид феникса она отказалась – станет невидимой, если что, хозяин изволит шутить, но коня на жердочке сидеть не заставишь! Гарри заварил чай и принялся ждать. Время в таких местах течёт по-другому, так что через минуту он уже радушно улыбался Альбусу. Враги всегда бесятся, когда им улыбаются.***
– Ну как, Альбус, нравится приключение? – Комментировал Гарри, отпустив Шерри с информацией для побратимов вон. Она, конечно, скоро вернётся, но, если он хочет заставить Альбуса сказать ещё что-то дельное, ему придётся помучиться, Дамблдору нет причин заводить долгие разговоры с врагом. Остаётся только, следуя наитию, доводить его до белого каления, надеясь на то, что он совершит ошибку – и Гарри его планомерно бесил. Чувствуя яркий кураж, как было в моменты встреч с Волдемортом – когда он знал, что ничего его не может спасти и просто смело шел до конца. Гарри мерцал, принимая то вид Гарри, то вид Ив, то вид самого Альбуса – и собеседника это очень дезориентировало, он всё не мог понять, при чём здесь дама. Кто она такая. Что она такое. Третьего Альбуса Гарри не планировал. Это и для него стало сюрпризом – для всех них. Так что, рыжий Альбус в канареечно-желтой мантии, расшитой мелкими розочками, тот самый, что только что вошел через замурованную дверь, удивлённо хлопнул глазами на пантомиму. Альбус в официальной синей мантии обрадованно дёрнулся к двери – и выбежал. Потому что их с "Альбусом в розовом", собственно, с Гарри, разделял стол, и тот не успел беглеца остановить. Больше того, "Альбус в желтом" неожиданно крепко его схватил, мешая бежать следом. Но нужно же что-то делать! Столько усилий, и всё зря! – Куда?! – Яростно заявило ему новое действующее лицо, и Гарри захотелось сломать ему челюсть. Где же Шерри, когда нужна подмога... Альбус напротив, тем временем, странно дёрнулся – и личина старика стекла с него каплями воды. Его волосы остались рыжими, а глаза – по-мальчишески весёлыми, сам он уменьшился в росте и превратил наконец столь демотивирующую его цыплячью мантию в короткие шорты и майку. – Гарри, что за маскарад, чёрт возьми, и почему ты так стремишься куда-нибудь вляпаться!? Имей совесть, я через месяц уеду учиться, кто вас всех спасать будет при такой частоте попадания в передряги? Серьёзно, твоя душа настолько привыкла к путешествиям, что уже в самоволку на тринадцать лет уходит?! Это плохо, тебе нужно потренировать наши, шаманские, техники, и браслет перенастроить на удержание, и даже с Шерри не вздумай ближайшее время путешествовать по астралу, пока мы с тётей Лу не поможем в нём ориентироваться! – Хьюго, не чертыхайся, – машинально ответил Гарри, положивший немало сил, чтобы привить манеры Питеру и Джеймсу – при том, что сам умел чертыхаться ещё и не так. – Зачем ты здесь?! Я поймал Альбуса, а теперь что же, он смог занять твоё тело? Беги быстрее за подмогой, это просто ужас... – Гарри. – Сказал мальчик спокойно, веско и даже как-то немного устало, как говорят наставники расшалившимся ученикам. – Мне же уже даже не девять. Я прекрасно знаю технику безопасности. Куда, по-твоему, эта дверь вела? Альбус ваш сам себе виноват, или, ты его знатно довёл. Он вышел в Путь, даже не посмотрев, что я прикрыл дорогу к себе защитой. Уверяю тебя, это из очень, очень надёжных способов упокоения доставучих кровников, надёжнее, чем пленить душу в артефакт. Кошмары его там знатно потрепают, даже, если выпустят на перерождение через пару сотен лет. Забудь об Альбусе, я о тебе говорить пришел. Если я правильно понял, то ты-Ивонн, умер, так? Очень вовремя, если бы ты затянул с этим ещё на несколько часов, то шанс был бы похуже, а, если больше, чем на девять дней, то и вовсе никак. Но сейчас-то можно, так что давай, за мной. Мой наставник говорит, что я обязан в таких случаях спрашивать, желает ли человек вернуться к жизни, но давай посмотрим правде в глаза, меня там четвертуют, отравят, проклянут или ещё что похуже, если шанс есть, а я не смогу тебя привести. Так что пойдём, время здесь, конечно, искажено, и его хватит, чтобы поболтать, но не стоит затягивать, четыре минуты там, пока твой мозг ещё в нормальном состоянии – по теперешнему субъективному времени около получаса, но здесь время переменчиво, и... Если бы всё было так просто. У Гарри перехватило дыхание – то самое, которого в его состоянии и быть-то не должно. – Хьюго, я... Не могу. Ты, может, не видишь, но мне перекрыт ход. Я сам это сделал, опасаясь, что у Альбуса всё же что-то получится с перерождением. Моё тело больше не подходит для возврата. Да и, наверное, есть ещё кто-то, кто убъет меня – то есть, предположительно, Альбуса, если сработает сигналка на мою смерть и последующее воскрешение. Июль я вспомнил только частично, но что-то такое младшая версия меня, скорее всего, сделала. Мне очень жаль, я хотел бы вернуться, но... – О ритуальном рисунке знаю, я вижу его эффект, на эту тему были мысли. А насчёт каких-то сигналок, хороший вопрос. Ты у дяди дома. Наверное, его жена? Это было бы логично, уж точно она смогла бы отличить Дамблдора от тебя. Тогда план B, я уговариваю её тебя не убивать, а ты, будь добр, возвращайся, сразу, как руны исчезнут, должно получиться, я сделаю путеводную... Давай, Гарри, времени мало. Тебя ждут. И Хьюго исчез, открыв очередную дверь прямо в воздухе, и оставив Гарри осмысливать сказанное. О том, что у него есть невозмо... невероятный шанс вернуться. Самому смотреть, как растут, бунтуют, стоят за друзей горой, пробуют что-то, и ошибаются, и находят таким образом себя в жизни Питер и Джеймс. Самому рассказывать дочерям правдивые сказки о том, как оно всё есть, в мире, где не плавают, а ходят. Пить бирюзовый чай с Луной, слушая байки магозоологов. Чинно целовать руку Вальбурге и слушать, сидя в уютной гостиной, как она играет для близких на фортепиано. Звать Эйдена на вылазки с целью взобраться на гору или высотное здание. Ходить с братьями в походы в самые удивительные места мира. Спорить с Хьюго о том, что нужно для создания аналога всемирной паутины для магов – тех, кто чтит приватность очень сильно, и способны по любому наличествующему каналу связи при желании проклясть. Смотреть, потягивая коктейль, вместе с Питером и Мариной сопливые мелодрамы – они оба такое любят. Закончить все свои амбициозные проекты по артефактам и начать новые. Жить. Существовать. Быть. А если, ну может же случиться столь желанное "если"... Если Северус привыкнет и перешагнет через свою предвзятость к Поттеру... Жить, существовать, быть с ним... Может, и есть кто-то, кто мог бы от такого отказаться. Но это не Гарри. Не тогда, когда зловещие фиолетовые руны вдруг померкли.***
Аркан Дакрой-Оугхейма не должен допускать осечек. Но в мире магии нет почти ничего абсолютного или невозможного. И это тот самый случай, когда надёжный план ломается по прихоти сложившихся обстоятельств. Ломается в его пользу, хотя и без его заслуги. Ощущения навалились на Гарри, перегружая органы чувств, и это было прекрасно. Мёртвые не могут ощущать, а он это делает. Гарри лежал в кресле, том же, что читал ранее, и яркий свет из коридора слепил глаза. Через минуту в комнату с несвойственной ей поспешностью вбежала новоиспеченная миссис Акселсон, а за ней, собственно, Хьюго, похоже, всё-таки уговоривший её не нападать сразу. Но первые, кого Гарри увидел, были не они. Рядом с ним, держа его за руку, сидел Питер. Джеймс, бледный до синевы, тоже был здесь. – Получилось... – Прошептал Питер, ловя его взгляд. Голосом, колеблющимся между истерикой и восторгом. – Мама... – Не очень красиво, но я поправлю, когда... когда выучусь, ладно? Главное же, что получилось? – Вторил ему Джеймс, тоже растерявший всё своё обычное спокойствие. Гарри, даром, что взрослее, чуть было не всхлипнул. Это он. Сын Северуса – и его сын, о ребятах думать иначе совсем не получалось – всё починил. Шрамы Поттера всё так же разбегались на половину спины, а сейчас ещё и пекли, но, очевидно, это уже другие шрамы. Джеймс изменил его тело, изменил ритуальный рисунок, наполненный магией, до чего-то достаточно безобидного. Джеймс упрямо снёс мешавшую преграду, а Хьюго подстраховал – потому, что они так же, как и другие дорогие Гарри люди, отчаянно хотели видеть его в живых, и ради такого были способны на самые удивительные вещи. – Как ты себя чувствуешь? – Встревоженно спросил его Хьюго, едва убедившись, что Вальбурга ему поверила и Гарри ничего больше не грозит. – Как... самый... счастливый человек в мире, – выдохнул Гарри, и наконец потянулся обнять родных. Рёбра ныли от ответных объятий – трое мальчишек, что навалились на него, вполне способны создать кучу малу. И до этого казалось, что по Гарри потоптался гиппогриф, а сейчас уж и подавно. В голове будто что-то взрывалось: воспоминания Ив, взрослой самодостаточной ведьмы, наползали на воспоминания Гарри, смелого молодого парня, события тасовались в попытке собраться в хронологию и давили друг на друга. Яркие эпизоды прошлой недели в двойном экземпляре всплывали в произвольном порядке, а ведь разной памяти за одни и те же восьмидесятые и девяностые – тринадцать с половиной лет! Но это сущая ерунда, каша в голове из-за того, что вся память на месте – намного лучше, чем отсутствие памяти о себе, и Гарри рад. Это вскоре уляжется, в крайнем случае, если ему что-то покажется перебором, всегда можно покормить Шерри, зато он цел, он здесь, среди родных. Он счастливчик. – Что ж, полагаю, защиту необходимо подновить в ближайшее же время, – с достоинством сказала Вальбурга. – А пока, будем считать, что молодые люди приглашены на ланч. Правильнее, конечно, было бы праздновать вечером, с подобающими случаю уведомлениями... – О, право слово, давайте так и сделаем? Тем, кто за них отвечает, возможно, не стоит лишний раз волноваться? – Ответил ей Гарри, память которого услужливо выдавала детали, и который понял, что эту тройку авантюристов здесь не ждали, наоборот, рассчитывают видеть в другом месте. А это значило... Непонятно, откуда они узнали, что это нужно делать, но именно мальчишки следили за ним из Теней, ловя момент, когда он умрёт. Похоже, здесь без Шерри не обошлось – узнать о его смерти заранее им было бы неоткуда. Сам факт, что они попали в дом к Эйдену не странен: чары крепости МакДорадов наконец поддались новому хозяину, но всё ещё требовали доработки по части гостей – Эйдену последние дни было не до неё. В данный момент защита всё ещё работала по принципу "никого не впускать и не выпускать", кроме, собственно, Эйдена, и, стремясь разобраться с привязкой защиты хорошо, дабы сохранить столь удобные чары на "не впускать без разрешения", Эйден пока оставил, как есть. Вместе с единственными лазейками на тему того, как гостям сюда, собственно, попадать: через Путь, самому или с Шерри – или за руку с Кричером. Мальчики пришли, это очевидно, от Ходящих барьер пока не возводили. Вальбурге не нравится сам факт, что этих легендарных Ходящих столь много в Британии, и все ходят в её дом, как к себе – но Эйден поправит, а Гарри и вовсе, теперь может съехать. Он совершеннолетний, и, если не сильно светить этот факт официальным лицам, спокойно может заниматься своими делами. Пришли – это пол беды. Гарри куда больше заботило то, что они сделали перед этим. Палмеры должны были быть в замке Марины, на острове. Хьюго – в такой же островной резиденции Прюэттов, потому что именно там Игнотиусу было удобнее всего поднять максимальную защиту, способную прикрыть от интереса Министерства практику воскрешения Миртл и Регулуса. Воскрешение Гарри, скорее всего, засекли, впрочем, даже если это кого-то встревожило, эта крепость ненаходима и так защищена, что разобраться, кого задерживать, всё равно не смогут. Есть, однако, другая проблема – у Прюэттов та же защита, что прикрывает условно тёмный шаманизм, затрудняет материальные путешествия даже для Шерри, что говорить о людях. Хьюго могли передать сообщение, но сам он перенестись не мог, Прюэтты учитывали его возможности – и рады были, что он не сбежит куда-нибудь гулять, это не поощряли. Мальчики не пользовались камином – у Эйдена камин закрыт, они не летели – это было бы слишком долго, чтобы успеть даже при некоторой предоставленной форе от Шерри. Им было бы затруднительно совершить столько скачков Путями через солёную воду, даже, если кобыла помогла с частью из них, оставался вопрос Хьюго... Гарри не был уверен, что он хочет знать детали о том, как его умыкнули из места, где подобное старались магически предотвратить. Определенно, как правильно заметили ему в астрале, ребята уже не маленькие. Гарри вот, к моменту, когда ему исполнилось тринадцать с половиной, успел по собственной инициативе близко познакомиться с цербером, акромантулами, василиском, дементорами, а ещё, в три временные петли влез. И ничего, обошлось... Но, когда близкие чудят, оно как-то по-другому воспринимается, настолько, что Гарри вынужденно повторяет "уже большие", как мантру, в надежде, что нездоровое видение, в котором подростки закрыты в каком-нибудь зачарованном аквариуме от всех бед и опасностей, что уготовила им судьба, пропадёт. Как бы там ни было, они только что его спасли – именно так обычно оправдывают любую... смелость гриффиндорцы. Питер и Джеймс знали, что парень перед ними – правда мама. Но, если бы не знали, уж это выражение лица они ни с чем бы не спутали. Такое же, как когда она колебалась между тем, чтобы отчитать за пакость, выдав ворох недельных ограничений, и тем, чтобы похвалить за её результат. Хотелось смеяться и прыгать, хотя, по обыкновению, им, кроме благодарности, и влететь должно нешуточно. – У Эйдена, вроде бы, не очень критично, но что-то неспокойно, – сказал Гарри Вальбурге, бросив взгляд на запястье со связной ниткой, а потом вновь глянув на мальчиков. – Я так думаю, их отец тоже там, и собираюсь посмотреть, что случилось. Я мог бы аппарировать ребят по домам... – Твои гости – твоя ответственность, – величественно кивнула Вальбурга. – Я тоже проверю. Кричер! – Да мы сами, можно? Здесь в двух шагах... – Попытался шепотом попросить Питер, но запнулся, удивлённо глянув на появившуюся копию Гарри – и на то, как миссис Акселсон небрежно снимает с домовика чары. – Можно, – вздохнул Гарри, когда Вальбурга и Кричер исчезли с тихим хлопком. – Только потому, что вы меня вытащили. И только сегодня, без последствий, мое слово. Джеймс, дай знать о новостях Марине поскорее. Но не рассчитывайте, что мы задержимся больше, чем на полчаса. Четверо ребят переглянулись, и на лицах у троих из них появилось одновременно весёлое и недоверчивое выражение. А спустя миг в комнате уже никого не осталось – разбежались кто куда. Гарри направился в Хогвартс, где в разрушенном директорском кабинете, из которого в страхе сбежали все обитатели портретов, уже нежно, хоть и сдержано, обнимались молодожены. Альбус умер, и не стало ни у кого из них тяготящих обязательств, будь то долг ши, связь судеб, давление пророчеств или клятвы памяти давно мёртвых людей. Отныне над ними только небо, и Эйден уже во всю предвкушал медовый месяц. Но Гарри было нисколечки не завидно смотреть на его выстраданное счастье. Состояние Северуса тяжело было назвать вменяемым, он, в отличие от Акселсонов, о приличиях не думал вовсе, сгрёб Гарри в охапку так крепко, что стало нечем дышать. Ой, да что Гарри до мыслей о целостности рёбер и возможности сделать вдох, когда в его буйную, столь раздражающую раньше профессора шевелюру, зарылись тонкие пальцы, когда невнятные, несбыточные "на цепь" и "под замок, чтобы неповадно" перемежаются неверяще робкими касаниями губ к лицу... Гарри и с минимумом воздуха сейчас чувствует себя живее любого на свете. Хьюго вернулся домой, и, находясь в отличном настроении, побежал к близнецам. Гарри сдержит слово, а Вальбурге он не очень интересен. Дед даже не узнает, что Хьюго сбегал, и не станет разоряться, как было, когда он полез на поиски Регулуса, не дождавшись, пока Гарри и Эйден всё согласуют. Сегодня Питер Петтигрю читал книжку, качественно прикинувшись рыжим ребёнком – и у Прюэттов никто ничего не заметил. Сам Питер в компании своего младшего тёзки, стараясь быть последовательным в поддержке авантюр с хорошим исходом, наводил порядок в зельеварне. Не очень он в таком разбирался, как и мелкий, но прикрыть косяк нужно. По крайней мере, до поры, пока Гарри не вернулся, и всем стало не до того. То, какой шухер они здесь развели в поисках трансформирующих зелий Марины, требует коррекции. Им бы Джеймса, который, хоть и не помнил, где нужное зелье лежит, много лучше понимал, что здесь и как. Джеймс, однако, был занят. Оживлённо жестикулируя, он торговался об условиях молчания по отношению к хозяйке с одной клыкастой ехидной. Было у Джеймса подозрение, что всё же придётся согласиться на пятнадцать фунтов крольчатины в день до самого конца лета – он и так сбил запросы в два раза, а наставница уже на пути назад. Если повезёт, никто, кроме Гарри, который, кажется, правильно предположил, не будет знать. Да вообще, это мелочь, не заслуживающая внимания Марины или папы. Просто Шерри не смогла перенести Хьюго, только сообщить, что его заберут. Они поначалу совсем не собирались угонять ещё и кэлпи... Оно как-то само так получилось... Конец