Тихое место

      – …Бесится, психует на ровном месте, пьёт и даже пробовал курить, хоть и плевался… это всё полная ерунда. По мозгам ему чуть за двадцать, гормональный баланс, как в семнадцать-восемнадцать, всё объяснимо и нормально. Но он опустошен, потерян, выжжен изнутри, не видит мотивации… Нестабилен. Мне понадобилось удерживать его от того, чтобы выманивать Лорда в одиночку, едва приноровившись к своему телу, уровню магии и составив завещание, он с двенадцати лет такой придурью не страдал! – Вовсю жаловался Эйден ещё пятого числа, тоже заметивший, что Гарри слишком уж непросто после отнюдь не «на пару дней» прогулки в прошлое.       – Однако, я правильно понимаю, что вы решили вопрос в рекордные сроки? Хоть это и стоило тебе принятия старых обязательств? – Ивонн не особо впечатлила тирада Эйдена, она лишь немного поёрзала, удобнее устраиваясь на крыше. Любовь к полётам, да и вообще, к тому, чтобы забраться повыше, они разделяли, и прогулка в Кентербери ожидаемо продолжилась желанием оценить вид с собора. Состояние Гарри Эйдена очень волновало, так что Ив приготовилась разбираться в опасениях брата, создав пару стаканов для призванного им из дому виски.       Эйден устало вздохнул и поморщился. Они упокоили лича вот уже часов двенадцать как – пара недель после эскапады Крауча и компании с очередным возрождением, да, можно сказать, оперативно. И хорошо, что так быстро удалось – Лорд сидел тихо ровно три дня (как раз подчинённые залечивали следы от его благодарности), после чего сразу организовал беспорядки в разных городах. Допустим, нападение на Гарри в Хогсмидте они сами спровоцировали, но остальное… Рандомные рейды шли один за другим, подчинённые Лорда делали всё, чтобы повысить беспокойство населения, не доводя до откровенной паники и ужаса. Это только кажется, что на расслабленный мозг Империус ложится хорошо, но на самом деле, люди всё равно подспудно чувствуют неладное и сопротивляются, что дает побочные эффекты – а никто не хочет побочных эффектов, когда берёт под контроль высокопоставленного чиновника. Неуверенность, тревога и подозрительность – вот, что дополнительно расшатывает барьеры у непривычного к медитациям и ментальным упражнениям разума, и Лорд рассчитывал, что людей с разленившимися мозгами в Министерстве много, захватить его можно будет быстро и сравнительно по-тихому. Ну и, пожалуй, сеять страх ему нравилось, так что… За две недели в отношении беспорядков среди магглов Лорд едва не натворил столько же, сколько было в мире Эйдена до захвата власти. Люди Боунс и авроры едва успевали предотвращать жертвы, особенно тяжело было, когда хотели обрушить мост.       Может, лича окончательно вывел из себя поджог Азкабана, однако, Эйден не жалеет, что сделал – у МакНейра оказалось всё готово для побега «братьев», кроме договора с дементорами – но это лич бы обеспечил. Их компания вообще в процессе подготовки призыва Лорда запланировала много, да и у самого Лорда идей чересчур, Эйден вынужден был следить постоянно. Подглядывать глазами лича нелегко, даже при том, что он, на всякий случай, долго изучал вопрос заранее и готовился. А ведь, кроме того, чтобы узнать план, нужно ещё эффективное противодействие стряпать, и, опять же, чтобы без паники среди населения…       Да, хорошо, что лича убрали, просто это было… по-гриффиндорски. Сам Эйден выложился по полной, дабы достойно сдерживать не обделённого магией восставшего (пусть, с частичным рассеиванием духа на Самайн, и послабее, чем он был в 80х), и ограждать брата, пока Гарри в третий раз в своей жизни читал катрены развоплощения. Сил Эйдену и его противнику было не занимать, так что воздух от колдовства звенел, а землю «выжгли». Со стороны Гарри, по его словам, прошло «привычно», и всё же… Развоплощать лича – дело опасное.       Гарри слишком долго «ни во что не вмешивался лишний раз», и сейчас просто не способен усидеть на месте – настолько, что Эйдену пришлось пойти у него на поводу, чтобы удержать от чего-то совсем уж опрометчивого. Прямой бой нельзя сравнить ни с упокоением объекта в стазисе, ни даже с феноменальной везучестью подставы, которая имела место в Годриковой Лощине, начинать драку было очень рискованно, безголово даже. Конечно, к этому моменту они были уверены, что неучтённых крестражей у Лорда нет – Гарри рассмотрел, что первый вариант лича вмещал две сущности, пусть та, которую использовал Лестрейндж для поднятия, и превалировала над той, что была когда-то основной и не смогла рассеяться после настоящей смерти Волдеморта. Судя по наблюдениям Гарри, от неё-то малышу когда-то осколок и остался, никаких «четвёртых частей», а значит, теперь, когда Эйден всё же решился магически – безвозвратно – принять на себя обязательства по закрытию мести МакДорадов, дух больше ничто не удерживало.       Они его наконец развеяли (Гарри предложил взять с полки по пирожку, всё равно никто не оценит), потому что Эйден так и так вынужден был бы вопрос Дамблдора решать. Просто теперь он вновь рисковал оставить после себя неупокоенный дух в случае фатальной непредвиденной неудачи, чего хотелось избежать. Но и бонус сейчас был, в виде того, что у Эйдена появился частичный контроль над метками оставшихся Пожирателей, которые даже не в курсе, что хозяина больше нет – он просто сменился на живого «брата» и не-маньяка. Скорее всего, радуются отсутствию животворящего Круцио целый день. В общем, самым тяжелым оказалось спровоцировать лича в одиночку выбраться из логова и принять бой, он боялся нападения Ходящих Путями (о том, что против них таковые, Пожиратели знали со слов слишком умного Крауча). Найти Хвоста и попросить его призвать хозяина (тот бы точно захотел его лично убить) всем было бы дешевле, но Гарри сказал, что Питер уже навоевался и не способен выпить достаточно, чтобы согласиться на такой риск. Эйден вынужден был морочиться с влиянием через их с личом нестабильную связь – и куда более филигранным, чем то, что он ранее использовал в попытке увести Северуса из-под огня.       По итогам вчерашних действий, всё свелось к тому, что было до начала сессии Гарри – Лорда нет, но есть остатки (местами не особо миролюбивые) его братства, Альбус ослаблен, но способен на что угодно. Ситуация не крайне плоха, нет, особенно, с учётом того, что Эйден имеет сейчас влияние на «меченых». Он собирал о них информацию, да и Гарри кое-что из прошлого, что узнал, вертясь среди информаторов, рассказал, они примерно представляют, кто есть кто из тех, кто на свободе. Пятерку неадекватов, даже из богатых, Эйден гарантировано подставит, распустив братство, а его связи помогут их наконец посадить. Они и в «мирный» период, бывало, творили всякое, хоть и в разы тише, чем, когда тёмные держались очень кучно и прикрывали друг друга. Но будут и те, кто поспокойнее, кого нельзя упекать за решетку сейчас. Чем больше арестов видных людей в один момент, тем активнее делят их сферы влияния – что тоже может быть… с побочными эффектами.       А есть же и кто-то, кто, как Северус, раскаивался в том, во что вляпался, и всеми силами выстраивал мирную жизнь. Они так же немало делали для того, чтобы «курс на самое светлое» не свёл Магическую Британию в полный хаос, где есть безграмотная серая масса обывателей, что гробит себя и соседей случайно, а есть – возросшая преступность, как всегда бывает, когда запреты слишком сильны и подпольный товар начинает часто быть нужным и простым людям. Да, справедливость требует всех Пожирателей посадить, а другая справедливость напоминает о том, что ими помыкали через поводок – и о том, сколько сделали сторонники Альбуса, чтобы каша заварилась. Эйдену есть над чем подумать, относительно этой ответственности в решениях и относительно того человеческого ресурса, что сейчас оказался в его руках. Но насчёт одного человека прощением страдать не получается: Лорд Малфой сядет, хотя он мог бы быть очень полезным. Именно он когда-то вместе с Лордом Лестрейнджем начал игры с крестражами Тома, что ничем хорошим не закончилось.       – Да, лича можно больше не считать. Возможно, я немного упустил Министерство в последнее время, но ОМП и аврорат всё ещё работают, как было налажено, по более совершенным, пусть пока и негласным, протоколам – они не допустят новых провокаций. Основное, это что мы сдвинулись с мёртвой точки насчёт кулуарного консенсуса по проекту Договора и последующим сопряженным реформам. Восемь Ковенов согласны, информация из прошлого позволила укрепить контакт ещё с двумя. Думаю, у нас будет чуть ли не самая большая коалиция за последние десятилетия. Хотя я все еще не уверен насчет Бёрка и Шаффика, кто-то из них тормозит процесс… Но не спросишь же Альбуса, кто у него на крючке… Раньше не наводились мосты только с Пожирателями, сейчас и это не проблема… Пожалуй, даже того факта, что Регулус и Рудольфус могли бы нас поддержать, было бы достаточно, чтобы собрать всех для голосования и быть уверенными, что по основным пунктам у нас перевес. Но Гарри, мне кажется, многовато заплатил за то, чтобы решение по Договору было ускорено на год-полтора… Еще и с друзьями… Мне кажется, это называется полный разлад.       – Ты имеешь в виду Уизли? – Уточнила Ив. – Гермиона тоже?       – С ней как бы не хуже, чем с Роном. С ним просто подрались, может, еще помирятся. А вот с Гермионой как бы идеологический конфликт не вышел... У нее голова все еще забита альбусовыми «категорично-праведными» идеями.       – Это проблема?       – Это может стать проблемой лет через десять, за ней нужно присматривать. Она же не будет мотаться с Гарри по стране, сражаться, попадать в плен и под пытки, чтобы потом осознать: большинство законопослушных магов почти год и не думали замечать, что у кого-то такие проблемы, и компенсировать тоже ничем не смогут – зато попытаются и чужие заслуги присвоить, и в карман проигравшим залезть. Гермиона не заколдует своих родных в попытке их уберечь – и не осознает, что тем же самым их лишилась и подорвала их здоровье, потому что книжные знания – это не всё. Что магия во многом работает по-другому, а ей не хватает тонкости понимания, которая принадлежит только некоторым магам – интуитивно – или зарабатывается десятилетиями труда. Потому что точку зрения, отличающуюся от точки зрения МакГонагалл и Альбуса, она всегда отвергала. В том мире без помощи многое переосмыслившей Гермионы я бы не справился сделать то, что сделал, и то, у неё был… предел. Она так и не смогла принять мои аргументы о тёмных склонностях – я готов был узнать о них больше, общаясь с людьми, а она – нет. Тем серьёзнее этот вопрос сейчас, когда идеализм у местной Грейнджер не может быть хоть немного скорректирован очень болезненными ошибками, хотя я и рад, что ей не придётся их переживать. Лишь бы она не продолжила курс фанатиков… Подросткам бы просто жить, тем более, Гарри так нужна поддержка... Ему будет очень больно, если происходящее выстроит между ними стену.       – У него есть поддержка. Новые друзья, не менее верные, чем старые, и семья. Кстати, о ней, насколько он справляется со знанием о родителях? Хотя бы, если сравнивать с тем, как было у тебя?       – Да это тоже особо не сравнить. У меня-то была помощь и Гермионы с Роном, и Джинни, да и старше я был… Он решил пока никому не рассказывать, наследство Джинни получит с теми объяснениями, что дал ей дед.       – Уж не принижай заботу, которую даёте ему вы. Хорошо, что Гарри промолчал. Он ещё не так уж и много пожил, желание обрести родителей могло перевесить тот факт, что он разрушит им этой информацией всё, во что они верят, а уж смешение личностей и вовсе не исправить…       – Да, и мы с Джинни своим не сказали. Догадались о Мюриэль – та была дико против нашей свадьбы, с ней говорили, насколько было возможно расспросить человека под клятвами. В 2017м Джинни и Билл подливали смесь для коррекции внешности уже сами, да и через тридцать лет, наверное, сделают так же. Мне не кажется, что Гарри так плохо именно из-за родных. Такое впечатление, что его, кроме Снейпа, сейчас никто не волнует. Он так стремился разобраться с личем, что выглядело, будто ему меньше важна личная безопасность, месть, или избавление Магической Британии от угрозы, чем желание, чтобы Северуса не трогали, пока хотя бы Лорд со своими спонтанными пытками. Он готов рисковать ради такого не дожить до встречи с дочерьми на суше – и это при том, что говорил, очень скучал, и в первый же день к ним плавал. А Северус только и делает, что причиняет ему боль…       – Но неудивительно, что Снейп вспылил. Не каждый день узнаешь нечто такое, что стремился рассказать Гарри. Откуда ему было быстро осознать, как себя вести, что ему делать с Гарри теперь, как простить тот факт, что всё, что он знал о своей жизни раньше – не совсем правда… Гарри рассказал ему о том, что был и на месте Лили?       – Хуже. Северус увидел это в его голове – и только тогда Гарри признался более подробно.       – Да, это плохо. Думаю, Северус вряд ли отойдёт меньше, чем за пару недель… Скорее всего, он сможет его простить за всю эту кашу, он всегда так, сначала бьёт словами, потом, когда переосмысливает, жалеет…       Эйден промолчал. Гарри был несчастен – и совсем не уверен в том, что Северус пожелает с ним ещё когда-либо говорить. Эйден с радостью бы Снейпу врезал. И Питеру заодно, за то, что брата «научил плохому» и тот вообще ввязался в эти заведомо сложные отношения.       – Что, если нет? Что мне с Гарри делать, чтобы он не лез на стенку, сидя взаперти, и не учудил чего-нибудь? Как скоро он догадается перенестись в прошлое, чтобы стать тобой? Раньше я думал, эта одна и та же хронопетля, что для спасения родителей, где что-то результировало в амнезии, но теперь... Или, что хуже, вдруг он попытается ускорить кончину Альбуса? Дамблдору было логично ждать, пока мальчики окончат год, чтобы не ловить откат на неудачу – но и я медлил с ещё одним покушением, в школе у него сторонники, и в случае его смерти они бы организовали ему тело, как сделали в суматохе драки на моём шестом курсе… Теперь, когда мы умыкнули и Гарри, и Невилла у него из-под носа, не позволяя их убивать, вселяться будет не в кого – а уж за вопросом воссоздания для него тела сторонниками, по варианту Петтигрю, уследим. Но, если Гарри не найдёт сил спокойно ждать… Мы не знаем, сработает ли мой план через неделю…       – Как бы Гарри ни был расстроен, он не рискнёт вновь уходить в прошлое, пока вы не разберетесь. А насчёт директора, чего ты боишься? Что разговор с Северусом вывел Гарри из равновесия настолько, что он подставится ради предотвращения того, что Дамблдор ещё может придумать? С чего бы?       – Не знаю. У меня постоянно предчувствие, что мы что-то упускаем, как ни стараемся учесть все. С сильными магами всегда так: ты думаешь, противник загнан в угол – и тут он достаёт из рукава какой-нибудь махровой древности артефакт, который всё переворачивает. Он же сидит в своём чертовом сломе, даже подсмотреть, что он там делает, может только Марина, и то, немного. Удача, что ты смогла взломать тайник Альбуса и навесить на Маховик пару сюрпризов, но подумать страшно, что он способен сделать с дарами смерти – или с чем-то ещё, о чем мы и не знаем…       – Что вообще с ними можно сделать? Сильная палочка? Артефакт, позволяющий работать с остаточной магией людей без привлечения медиумов? А уж о мантии молчу, ты же сам писал, что Гарри обновил вам обоим кровное зачарование, как разъяснил ему Флимонт, вот и весь секрет её долголетия…       – Мы когда-то с Гарри обсуждали, ты не помнишь? Извини, я запутался, мне казалось, конец 95го уже был…       – Да, ты подстегнул мою память, с момента нашей с тобой встречи дело ускорилось – до июня-то я едва справилась разобраться с событиями до середины 94го. Уже третью ночь, как пошла хронопетля с Питером, о наличии которой мы с тобой неделю назад не подозревали… Сегодня мне снился, кажется, весь 79й, даже по март 80го. Но при восстановлении столь массивных объемов информации, я могу упускать из виду какие-то сведения.       – Я же говорил уже, что у нас Пожирателей очень быстро посадили? Думаешь, тёмные маги со стажем просто сдались? После смерти Волдеморта они начали стремительно терять силу, стали почти сквибами, и были к такому не готовы. Самые ушлые всё же успели скрыться, а после – пытались мне отомстить, но… Исходя из того, как нам с Гарри удалось реконструировать ситуацию, Альбус каким-то образом завязал на Старшую палочку ритуал, модификацию того, что казался утерянным, может, ты слышала, конец прошлого века, «смерть сюзерена – смерть вассалам». Моими руками его провел… Камень и, возможно, плащ, что были изготовлены одним Мастером, были переменными, определяли вариацию ритуала, в зависимости от того, у кого палочка… прошло по сценарию меня-жертвы, полагаю, для Альбуса было огромным сюрпризом, что я смог «вернуться». Ещё бы, меня держало куда больше осколков связей, чем обычных людей… Да он, похоже, не предугадал и выживания Тома – по крайней мере до момента, как лич невольно передал мне своё обязательство мести. Тем не менее, даже вынужденно расставшись на некоторое время с подпиткой от школы, сменив тело на молодое и с мизерным по сравнению с привычным ему запасом магии, Альбус провернул момент с лишением силы многих врагов. Сейчас у него тоже может быть план – и, скорее всего, совсем другой… Гарри необходимо быть от него как можно дальше, пусть это и сопряжено с тем, что он, по сути, под замком.       – Но он не обязан сидеть взаперти, хотя я поняла твою мысль о безопасности. Как насчет того, чтобы отправить его в паломничество? Скажи ему о Тибете, там есть отличное место, он знает, а кроме того, там аномальная зона – это не хуже, чем защищенный дом. И, добираясь до цели, он гарантировано приведёт мысли в порядок. Мне кажется, это лучшее, что сейчас можно сделать. Раз ты не подпустишь его к Альбусу, ему и в Британии быть нет необходимости. Ничего же не рухнет при его отсутствии в недельку-три? В случае надобности, Шерри его оттуда заберёт.       – Не знаю, а что, правда хорошее место для постановки мозгов на место?       – Идеальное, можно сказать…       – В принципе, здесь и впрямь ничего, что требует его внимания… Да и вчера утром лич, получив данные о защите дома на Тисовой, отдал приказ убрать Гарри, он же не знает, что там Тонкс. Я в замешательстве, отменять ли приказ, с одной стороны – риск, а с другой – Керроу поймаются на горячем абсолютно без моего участия и откатов, уж за кем скучать не будем… А ещё Снейп слышал о приказе, доложит Альбусу, не дай Бог сам влезет...       – Если Гарри нестабилен, как ты говоришь, – пусть лучше приходит в себя, забей на то, что здесь может без него случиться, здесь есть я. И я вполне спокойный вменяемый человек, значит, он таким и должен стать. Не отменяй приказ, что бы там в итоге ни было, мы говорим о четвёрке подготовленных авроров. Они все были осведомлены о риске ещё на том этапе, когда согласились с Амелией или с Альбусом строить из себя приманку вместо прямого участия в операциях против Пожирателей. Думаю, Альбус тоже выберет оставить всё, как есть. А с Северусом я поговорю, чтобы он на Тисовой не появлялся.       Северус последние несколько дней связь с Ив игнорировал – понял, что она и Гарри – тоже одно лицо, и абстрагировался от обоих. Но есть ещё Марина, её он выслушает, да и случай Ив нетривиален, её время не вечно, и об этом он тоже не забудет.       – Но мне страшно отпускать Гарри самого… Это не дело…       – Сходи с ним, ты же тоже всегда можешь вернуться, за Альбусом всё равно только через воду получается следить. Или, лучше – давай я Питера попрошу. Мы осенью случайно встретилась с ним на зельеварческом рынке в Чили, так что знаем, как с ним связаться. Он бы рад, наверное, с Гарри поговорить теперь, когда тот все знает.       Эйден промолчал: он не особо Питеру доверял, да и Снейпу тоже, это у Гарри (обоих) свои убеждения…       – Подумайте над этим, мне кажется, хорошая идея. Я понимаю, тебя-то Вальбурга не отпустит…       – Ох, если бы… – Эйден сокрушенно вздохнул. – Она со мной почти не разговаривает, стремится уйти к себе в комнату сразу после ужина, ума не приложу, где налажал.       – Постой, но вы же женитесь!       – Именно, потому эта ссора без объявления причин меня пугает. И она попросила отложить принесение клятв на несколько дней…       – Ого… Хм, вы женитесь в том числе потому, что так намного удобнее выправить ей «прошлое». И ты забрал Блэков жить к себе, пока не разберётесь с Фиделиусом на Гриммо. Надеюсь, ты Вальбурге не мотивировал своё предложение удобством?       – Я не больной и не самоубийца. Люблю её всем сердцем, и, конечно, так ей и сказал. Она вовсе не обязана выходить за меня замуж, все проблемы можно решать и другими методами, я бы не отказал ей в помощи никогда. Но, казалось, она рада, и…       – Хорошо, а что насчет… ну, ты к ней как-то… Её юность пришлась на 30е годы, и отношения до свадьбы не считались чем-то приемлемым, тем более, в ее среде…       – Помню, я и не переходил границ, могу же подождать, не мальчишка. С воспитанием Блэков само по себе то, что они гостят у меня в доме, уже не очень. Но здесь и впрямь нет выбора, нам важна их безопасность, да и Регулус после воскрешения ещё не совсем стабилен, Хьюго часто заходит его наблюдать. Я не знаю, Ив, выглядит так, будто она меня стесняется, или, я её раздражаю.       – Может, ей просто не понравилась новая внешность? Мне тоже казалось, что голубоглазая блондинка – это очень удачно, как для уроженки Норвегии, и при таком раскладе других изменений нужно чуть… Но, если по ней сильно ударило то, что даже само её лицо привлечет ненужное внимание…       – Мы изменяли минимально, как и мне. Она сама выбирала новый вариант… Вдруг, просто вся эта ситуация уже чересчур? Они в доме, который я так и не успел привести в порядок, даже волшебную нечисть не из всех запертых комнат выводил… Кричер не может помочь с этим, прикрывая отсутствие Гарри. Да и вообще, она выходит замуж за не очень уж богатого человека ниже её по положению, и…       – Не думаю, что именно здесь причина. Скажи, а как она вообще выглядит?       – Как самая желанная женщина в мире?       – Я не о том, я… в объективных понятиях. Вот ты почти восстановил свою магию, видный молодой мужчина, пышущий энергией, а она недавно была портретом старухи, внешность уже поправилась?       – Не полностью, но… – Эйден запнулся. Вальбурга выглядела так, будто годится ему в матери. Через недельку, правда, «помолодеет» ещё, её магия и тело приходят в норму после проклятия. – Какое это имеет значение? Переживать глупо, скоро будем смотреться ровесниками.       – Боже, Эйден, – закатила глаза Ив. – Ты же жил в одном доме с женщиной раньше! Вальбурга избегает твоего общества, опасаясь, что она тебе разонравится. Да и вряд ли её мировоззрение вообще предполагало показываться жениху не в лучшем виде. Она хочет привести себя в порядок, а ты их всех там закрыл, пока говор и внешность не подправят, ей даже новое платье приходится заказывать по почте, это же нонсенс для той, кто привыкла к портнихам! А уж тем более, свадебное платье, это событие, и, когда вы будете приносить клятвы, она просто хочет быть красивой, потому и просит немного отложить церемонию!       – Но у нас не будет никакой церемо… – Подзатыльник он получил раньше, чем договорил. Ладно. Возможно, только возможно, с этой бабьей точки зрения Вал ведёт себя объяснимо. – Я не могу устроить прием, мы же, по легенде, уже женаты! Разве, собрать самых близких, и то, Сириуса звать опасно! Молчу уже о том, что понятия не имею, как свадьбы вообще устраивают! Свидетелей полон дом, мы могли просто сказать положенные слова, и…       – И не знаю, как ты ещё цел, если поставил её перед фактом так. Видимо, тебя тоже очень любят. На твоё счастье, эксперт по свадьбам у нас в прямом доступе, и не вздумай отказываться! Неужели, ты и в прошлый раз не отмечал?       – В прошлый раз был маскарад, а не свадьба. Миссис Уизли что-то пыталась организовывать, но мы-то с Джинни ходили, как мешком пришибленные, и уж точно праздновать не стремились, так только, делали что-то, чтобы наше отношение к этой мишуре сильно в глаза не бросалось – свадьбу же вся Британия обсуждала…       Ивонн, которая знала только тот факт, что из троих покойных детей Эйдена общий у них с Джинни был только Джеймс (Эйден не любил комментировать довольно болезненную тему), красноречиво промолчала – и он, вздохнув, вновь пояснил:       – Мы проверили своё родство до женитьбы, но уже после того, как газеты растрезвонили о том, что я женюсь, на вся страну. Это и так подняло бучу из писем безутешных фанаток и шепотки в сторону Джинни… Мы же, как разошлись в школе, так больше и не сходились, вначале, после смерти Фреда, да вообще, войны, Джинни сказала, что ей нужно время прийти в себя… Потом я ушел в учебу, и дальше – в закулисную политику, а она – в профессиональный квиддич, с разъездами по другим странам, мы много и добродушно общались, но, в основном, по переписке. Нет, она мне все равно очень нравилась, и когда как-то все хорошо пошло на одной из вечеринок, я был рад. Она вынуждена была уехать ради череды матчей, и мы собирались куда-нибудь выбраться, как у неё закончится сезон. Но вместо, например, кино, выбрались на УЗИ – Джинни было совестно признаваться матери или в Мунго, чтобы проверили чарами – там же тоже все сразу растреплют. Я, конечно, тут же предложил пожениться – она согласилась, за нас все порадовались, посчитав, что мы наконец сошлись. Да и мы не видели в этом ничего совсем страшного, могли же быть и вполне счастливы вместе… Мы попытались устроить свадьбу побыстрее – а потом, да, узнали газетчики. И вот, за две недели до назначенной даты, совы принесли нам каждому по письму, с зельем определения родства и одинаковой подписью: «Поттер, не будьте идиотом». Мы… хм, удивились. Но более раннее письмо Хвоста перестало казаться мне издевательством, Джинни тоже призналась, что он ей писал – пусть она и не читала. В общем, сюрприз, когда зелье мы применили, был кошмарным. Но знаешь, мы же в тот же день вновь у врача были, там эти пальчики крохотные уже видно, и сердцебиение нам послушать дали, как-то после такого аборт… Джинни едва не хватил удар – а потом мы подумали, что удар может хватить и родителей, если мы свадьбу отменим после того, как сказали им о внуке, – тем более, проблемы это не решало, Джинни все равно осталась бы с ребенком или вынуждена была бы… В общем, мы принесли друг другу клятвы вроде «оберегать и поддерживать», но без всякой там верности. Думали, переждём самую опасную фазу со взбесившейся магией малыша вместе, а потом подумаем… Через пару лет наш развод, в случае чего, уже не казался бы столь же скандальным. Через пару лет случился Альбус…       Эйден замолчал, отпивая из своего стакана. Бетти ему очень нравилась, даром, что была замужем. В 2005м он уже пришел к тому, что измена – это личное дело троих, если у Бетти брак договорного характера и предполагает наличие любовника, то не считал чем-то плохим, что этим любовником стал именно он. Ни он, ни Бетти никогда бы не болтали – а с тем, как за сенсациями с участием Поттера охотились газеты, найти кого-нибудь стоящего было, на самом деле, тяжело. Все девушки почему-то имели перед глазами придуманный образ – и желали, чтобы он ему соответствовал, а ему хотелось быть с кем-то, кто понимает его, как человека. Потому он так цеплялся за Джин – пока не поверил в горькую – и одновременно неимоверно удивительную правду о своей семье. Время шло, но «расходиться» с Джинни, с которой они жили, как друзья-соседи, да еще и не знающие, как вписать в занятую карьеру молодой мамочки ребёнка, Эйден не спешил: назойливых девиц, пытающихся его окольцевать – и не всегда не-волшебными методами – стало меньше, но, в то же время, кого-то, в кого он сам бы влюбился, не находилось. Но нашлась Бетти, милая, понимающая.       Он был рад заходить к легкомысленной, но дорожащей своей репутацией, блондиночке пару раз в неделю – пока в их жизнь вдруг не вмешалась ведьма-свекровь. Может, Эйден предпочел бы, скажем, проклятье. Но дама о нём не знала, как и о том, что сын, женившись по расчету, навещает жену едва ли раз в сезон… Зато возжелала понянчить внучат – и ради невестки расстаралась и на зелье, и на чары для увеличения вероятности… Да, Эйдену понадобилось много времени, чтобы уговорить Бетти не избавляться от его ребёнка – и немало усилий, чтобы это ото всех прикрыть… Ему повезло, что Джинни согласилась помочь позже. Кто же знал, что и ей подобная услуга окажется нужной, с Лили. Когда вместо развода, которому, как они полагали, наконец пришло время, потому что хотя бы один из них нашел любовь, Джинни в слезах пришла просить дать имя и защиту не родившейся ещё девочке, оказавшейся ненужной настоящему отцу. Она так переживала, что даже чуть было Эйдена не опоила для сговорчивости – несмотря на хорошие отношения, именно из-за этого они поссорились.       Но Эйден всё равно согласился, Джин не делала разницы между старшими детьми – и он тоже не делал разницы, любил всех троих мелких. Ради Джеймса влез в дебри теоретической магии, чтобы научиться обуздывать и гасить его обещающие стать опасными выбросы. Узнал из-за этого же о темных столько, что призадумался. Сравнительно легко справился со становлением дара старшего ребёнка, а потом помогал и проблемным Хьюго и Лили. Её настоящий отец, в придачу к тому, что подлец, был с очередным неудобным даром… И Эйден не справился, когда Альбус-Невилл Лили напугал – что вмиг отобрало у него всё.       – Личная жизнь у меня была – будто в бразильском сериале, – хмыкнул он грустно. Эйден искренне надеялся, что, теперь, в новом мире, в новой жизни, когда его больше не будет вести, ломая всё, что вокруг него, предназначение кого-то убить, у них с Вальбургой получится быть счастливыми. Что впредь ему удастся уберегать близких от любых ударов судьбы.       – Как думаешь, какой сценарий бы вышел в топ? – Неловко улыбнулась Ив, накрывая его руку своей в жесте поддержки. – У меня вот, была адская ревность к самому себе в двух временных потоках.       – Оба хороши, не получается у нас, чтобы «как у всех».       – Да… Послушай, если тебе такое написали... ты из-за этого и думаешь, что он всё же выжил?       – Я не знаю, Ив, я его не нашел, хотя пытался не раз. Но не так много вариантов, кто бы ещё мог нас предупредить – они оба умирали у меня на глазах, но то, что Питер жив после того, как его душила собственная рука, кажется мне ещё менее вероятным, чем то, что Снейп потерял сознание, а потом его кто-то вытащил. Мы спрашивали, но писала не Мюриэль, она под клятвой остерегалась действовать столь прямо. И никто из тех, кто ей помогал – на то время все были мертвы, а Билл и Чарли не знали о прошлой личности родителей, только о подмене – им же в детстве тоже накладывали некоторые ограничения. И, полагаю, он вполне мог перебрать память Питера по минутам – никого не интересовала судьба Лили больше, чем его. Роковая любовь… Наверное, мне местного Снейпа всё же жаль – вы с Гарри тоже хороши…       – Я ухожу через неделю-полторы, Эйден. Даст Бог, они с Гарри найдут общий язык…       – Ты нашла способ? – Удивился Эйден. Ив говорила ему, что с возвратом есть проблемы – в артефакте очевидный сбой. Впрочем, она осознала суть проблемы не так уж и давно, по непонятной ему причине у неё были проблемы с памятью, которая восстанавливалась очень медленно, лишь незначительно подталкивалась встречами с Петунией и Северусом, и куда более сильно – с Гарри или с ним самим. Возможно, Ив успела разобраться, пока он забегался с Волдемортом – она помогала, но скорее с вопросом того, что там себе думает Альбус.       – У меня есть мысли по этому поводу, – согласно кивнула она. – Дела я в порядок почти привела, с мальчиками увидеться после семестра смогла… Думаю, вскоре мне пора, мы с Гарри слишком… пересекаемся, это опасно для вас всех.       Эйден посмотрел на неё встревоженно: дети – это всегда серьёзно. Мать для них умрёт – хотя, если повезёт, вскоре вернётся в теле почти что ровесника. Да вообще, тринадцать лет жизни – не шутки, Ивонн тяжело закрывать петлю, как бы чётко она не осознавала, что жить в ней столь долго совсем не стоило. Эйден не знает, как бы сам поступил – потому что они не уверены в когда. Когда Гарри станет Ивонн. Эйден думает, что скоро – и что временного парадокса не будет. Он полагает, это хорошо, хотя по отношению к Джеймсу и Питеру это… печально. По отношению к другим, может, тоже не очень адекватно, но они хотя бы взрослые люди.       Ив светло улыбнулась – и это успокаивало. Она знает, что делает.       – Уверена, что не хочешь, чтобы я сказал Гарри? Мне кажется, он прыгнет тут же, как мы разберёмся с Альбусом, тем более, если пообещать ему Снейпа… Так что я думаю, всего ничего пройдёт после твоего ухода, и ты сможешь к ним всем вернуться…       – Не нужно. Я уже говорила, не будем на него давить. Тем более, мы не знаем, какой именно элемент из схемы он выкинул, что были такие побочные эффекты. Пусть идёт, как идёт. Хватило и той петли, которую он начал из-за того, что сделал Питер – тяжело ждать чего-то, что грядёт, как неизбежное.       – Это уж тебе виднее, раз ты помнишь большую часть его жизни…       Конечно, Ивонн, что продолжает успокаивающе улыбаться, виднее. Она не раз и не два просила Эйдена молчать про неё в разговорах с Гарри – с первой же их встречи в день переезда Дурслей просила. Ивонн видит несколько вариантов того, что может быть дальше, но есть у неё и ещё некоторая информация, которую она считает необходимым скрыть от брата – чтобы он не рисковал всеми и вся ради попытки исправить невозможное с целью её спасения.       Её проекция браслета была не видна все эти годы – она проявила её довольно замороченной комбинацией действий только этой весной. Артефакт чёрный, как уголь, весь, в нём нет энергии для поддержки временной петли, Ив подозревает, что она пропала уже давно – скорее всего, в момент неправильного переноса. Ивонн Палмер умерла во время операции, как умер Джон на болоте возле имения Салазара. События, что последовали дальше, купили жизни детям Северуса – но жизни две, смерть одна, а браслет пуст, и откуп должен быть уплачен. Мертвое стремится к покою. Время стремится к стабильности. Гарри лишний в этом уравнении по всем параметрам.       Салазар предупреждал его – долго жить на месте мертвеца, в прошлом, не реально, что-то произойдёт. И он был прав, с 91го становилось всё хуже. Магглы считали бы, что у неё множественные опухоли – но это не так. Ивонн периодически обновляла органы ритуалами, подобно матери Питера, но с каждым годом необходимая частота этого действия увеличивалась – к 96му она уже вынуждена была это делать дважды в месяц, хотя поначалу хватало двух раз в год. Потому что Ивонн виделась с Гарри Поттером – и каждый раз становилось всё хуже, из них двоих она – более слабое звено, в чужом теле, её здоровье и страдало всё сильнее. Раз уж напрямую ни один из них другого не убил. Ивонн не следовало приходить на Турнир – тогда у неё было бы лет на пять больше, мальчики успели бы стать совершеннолетними. Но она виделась с Поттером роковой зимой, её проблема усугубилась, перенаправив вероятности в нумерологическом расчёте к более близкой финальной черте. Она вспомнила больше после той встречи – но и ситуация стала опаснее. Ивонн могла не успеть или не угадать со своевременным лечением…       Желание помочь Эйдену с Альбусом дело только ухудшало. Это, как и жизни детей, искажало вариант событий «без Гарри» всё сильнее – и личная магия утекала ужасающе быстро. По всем расчётам Ив, она должна была умереть ещё несколько дней назад. Только с этим были не согласны её близкие – настолько, что стали её якорями. Северус и Марина платили собственным временем, чтобы она ещё жила – и, зная, что она не согласится, они провели тёмный ритуал без её ведома. Пока что они пожертвовали не так уж много, но цена будет расти. Ив пора уходить, пора умирать, вопреки их решению, чтобы не утягивать за собой всех, она и впрямь заканчивает дела и прощается с детьми. У неё есть несколько пачек писем, включая письма младшей версии себя, и вариативные пункты в завещании – всё зависит от того самого «когда» – времени создания хронопетли.       Даже интуиция Ив говорит о том, что пора – она должна уйти до двенадцатого числа, иначе будет хуже. Интуицию Ив привыкла слушать – ох, да тот же Питер уже намекал, как может обернуться, если сделать в точности наоборот относительно наития. Если это «хуже» относится к сыновьям, которые сами – результат игр со временем, если петля ещё может сломаться и их задеть, Ив уж точно «хуже» не допустит ни за что.       Ивонн просит Эйдена ничего не говорить о хронопетле Гарри, чтобы он не чувствовал необходимости срочно её создать. У неё теплится надежда, что он не попытается сделать это вскоре, что он достаточно сильный, чтобы править свою жизнь в реальном времени – и давно выучил урок о том, как опасно это делать в прошлом. Ивонн пока помнит только события до июня 96го, и события 70х, она знает, это не всё, есть еще. Ивонн надеется, что Гарри сам – или, если обстоятельства изменятся, прочитав её письма, создаст петлю намного, намного позже – через десятилетия. Если так, то у них с Северусом есть шанс. Если так, то периодически пересекаясь с Мариной, он обязательно разглядит то, какая она замечательная. Для убеждений Петунии смена тел – это уже слишком, ей спокойнее подругу всё же похоронить, она уже годы должна понимать, что это случилось бы в любой момент. Но Гарри мог бы просто наладить с родственниками отношения, переступив через все те обиды, что они друг другу нанесли, стать в глазах Пет кем-то достойным.       Ивонн не распространяется о своем понимании насчет себя и Гарри Поттера всем, чтобы не давать несбыточной надежды. Может, существовал бы тот шанс, на который рассчитывает Эйден, не столь тонко знающий все подробности путешествий Гарри. Шанс, что Ив, вновь став парнем, сможет собрать жизнь во что-то цельное. Ивонн, в отличие от Эйдена, понимает, что этот шанс эфемерен, отсутствует. Ивонн осознаёт, почему она забыла себя. Почему вспоминала в первую очередь Питера, Лили, бытность Джоном, Эмбер и Уиллом, даже Томом. Почему настолько медленно всё шло с возвратом воспоминаний о Гарри, почему потребовалось столкнутся со столькими людьми – и с ним самим много раз, пока появился эффект…       На её счастье, того времени, что она пробыла на месте других людей, хватило для сохранения какой-то личности – и многих знаний. Когда Салазар убил Гарри-Джона, Гарри забыл лишнее. Очевидно, что в этот раз лишним оказался он сам. Что-то произойдёт в момент переноса, для Поттера фатальное. Что-то, что выжжет всю энергию браслета только ради того, чтобы петлю вообще создать. Ивонн некуда возвращаться, она уйдёт, как уходят все люди – зная, что навсегда. Конечно, ей жаль, что так скоро – но смерть случается с каждым, и её близкие не должны умирать за неё. Не всё стоит пытаться предотвратить. Она смирилась, и она готова. Она знает, что смерть – не конец, а новое начало.       Это было бы забавно, если не было бы так грустно. Мальчик, что когда-то выжил, очень не хотел следовать своей судьбе. И на дороге из здравого смысла, добрых намерений и поисков истины, потерял где-то свою удалую способность выживать при любых обстоятельствах. Стал женщиной, совсем не Избранной, и не героиней. Почти как мечтал. Главное, женщиной счастливой, ведь, как сказал ему когда-то дед, хорошие годы – это много. У Гарри хороших лет было больше тридцати, он и проблемы детства давно отпустил и переосмыслил, наблюдая их со стороны. Гарри жил эти годы, как подсказывало сердце – и он ни о чем не жалеет. Никогда.