Мороз по коже

Утро будущих леди начинается не с кофе, а с капельниц. По крайне мере, некоторые девочки просят об этом у явившегося в палату мужчины. Саша чувствует себя сравнительно неплохо. Она потягивается, широко зевает и принимает сидячее положение. Разбитая губа немного саднит, но это не сравнится с противной болью, бьющей в голову в тот момент, когда девушка меняет положение тела. Саша медленно сползает с койки и идёт в сторону шкафа, где накануне были выставлены ингредиенты для бодрящего коктейля. Видимо, пока будущие леди были в отрубе, кто-то из заботливых редакторов выставил там с десяток крошечных бутылок с негазированной водой. Взяв себе одну из них, Саша принимается жадно пить. Покончив с этим, девушка идёт к выходу из палаты и интересуется о местонахождении туалета. Попав в продолговатое помещение с несколькими раковинами и чередой туалетных кабинок, Морозова первым делом идёт удовлетворять свои физиологические потребности. Несмотря на выпитое и съеденное накануне, она и не помнит, когда последний раз ходила в туалет. Когда Саша покидает тесную кабинку, она замечает в помещении ещё несколько участниц. Имён двух из них девушка не помнит, а может и не знает вовсе. Хотя Саша не уверена, что она вообще разговаривала с низкой поджатой блондинкой и высокой девушкой с безразличным лицом и холодным взглядом. Узнав в третьей из них Асю, Морозова останавливается перед свободной раковиной слева от девушки и говорит: – Доброе утро. Как спалось? Ася поднимает глаза и смотрит на девушку через отражение в длинном зеркале, растянувшемся над раковинами вдоль всей стены. Она кривит губы в улыбке и, пожав плечами, отвечает: – Привет. Да ничё так, нормально. А тебе? – Сойдёт, – зевнув, отвечает Саша. Какое-то время Морозова сосредоточенно моет руки, смывая с них засохшую кровь. Она мельком смотрит на порез на ладони и слегка морщится, когда мыльная вода попадает на рану. Когда Ася скрывается в одной из кабинок, Саша решается взглянуть на себя в зеркало. К счастью, её худшие опасения не подтверждаются. С лицом всё нормально. Относительно. Она ожидала, что, взглянув на своё отражение, увидит черную дыру вместо губ, но ничего такого не обнаруживает. Большая часть нижней губы скрывается под коркой из запекшейся крови. Саша аккуратно трогает её указательным пальцем. Вывернув смеситель до придела, Морозова подставляет ладони под струи ледяной воды и, склонившись над раковиной, долго умывается. Холодная вода помогает ей проснуться и взбодриться. Когда девушка возвращается в палату, она вновь подходит к шкафу и берет бутылку с водой. Когда Саша подходит к койке, она видит, что Вероника уже проснулась. Та потягивается и, поздоровавшись, сонно трёт глаза. Девушка принимает сидячее положение и, свесив ноги с койки, оглядывается по сторонам. Саша замечает рядом с ней подвешенную на штатив капельницу. Она несколько удивлена этим обстоятельством, поскольку ей казалось, что Вероника вела себя, да и чувствовала, вполне сносно. Морозова занимает место на краю койки и, открыв бутылку, делает небольшой глоток. – Ой, а можно и мне немного? – придав своему голосу интонацию, чем-то напоминающую голос просящего ребенка, спрашивает Вероника, кивнув в сторону бутылки. Саша молча кивает и передает девушке воду. Взгляд Морозовой бесцельно бродит по палате. Глядя на некоторых девочек, она отмечает, что пережила первый день, отделавшись малой кровью. Девушка невольно обращает взгляд на Настю Бунину. При виде того, во что превратилось её лицо, внутри у Саши всё сжимается от жалости. Несмотря на то, что ужасный отёк порядком спал, она всё ещё выглядит не лучшим образом. На фоне некоторых девочек Настя выглядит, точно ребенок: маленькая и хрупкая, и потому видеть на её лице фиолетовые пятна особенно неприятно. Оставшееся время перед отправлением в Школу Леди Морозова проводит в разговорах с Вероникой и неспешным поглощением воды. Когда им говорят о необходимости покинуть палату и выйти на улицу, Саша втайне радуется, что ей не понадобилась капельница. Девушки, так и оставшиеся в неудобных бальных платья, тащащие за собой металлические штативы, напоминают Морозовой дряхлых стариков. Она уже не говорит о том, что это, вероятнее всего, не очень удобно и в какой-то степени затрудняет передвижение. Когда девушки рассаживаются по местам в автобусе, Саша тянется к своему рюкзаку и, открыв одно из отделений, вытаскивает небольшую пачку крекеров. Живот предательски урчит, и Саша спешит разорвать упаковку. Неспешно поедая скромные запасы, Саша апатично всматривается в проносящийся за окном пейзаж. Устроившаяся рядом Вероника без умолку говорит на самые разные темы. Саша, надеясь таким образом заткнуть будущую одноклассницу, предлагает ей крекер. Ника любезно соглашается, но это не помогает укротить её непрекращающийся словесный поток. Когда автобус с будущими леди въезжает в один из загородных поселков, разговоры в салоне становятся громче. Девушки, прилипнув к окнам, активно обсуждают в каком из домов им предстоит жить. До Саши долетают самые невероятные предположения. Судя по расположившимся здесь строениям, их покупку и содержание могут себе позволить только по-настоящему богатые люди. Если честно, когда я увидела, около чего мы остановились, обалдела. Типа, я помню этот милый и маленький замок, а тут такая громадина. Ахуеть. Я долго ещё челюсть с пола подбирала. Толпа будущих леди стремительно врывается на территорию школы. Они без устали смотрят по сторонам, параллельно обсуждая увиденное. У Морозовой язык не поворачивается, даже мысленно, сравнить эту громадину с учебным заведением. Дом больше походит на дорогостоящий отель. Она не может поверить, что кто-то может просто так жить в таком строении. Они эту хату спецом для нас построили? Или как? Когда на пороге дома Морозова замечает преподавателей и дворецкого, её шаг слегка замедляется. По идеи, повторный тест на алкоголь они сдали ещё в вытрезвителе, и, насколько знает девушка, ни у кого не возникло с этим проблем. Стали мы перед ними, все такие ахуенно помятые жизнью, и они снова давай нас вдоль и поперек. Грешки каждой припомнили. Саша косится на Петрову, когда той напоминают про все те геройства, которые она успела совершить. За время, проведенное вместе, Морозова лишь укоренилась в своем мнении относительно этой девушки. Несмотря на скупые слезы, выступившие во время её сухих оправданий, Саша не верит Петровой. Когда Лаура Альбертовна просит девушек добровольно сдать все имеющиеся у них запрещенные предметы и вещества, Саша мысленно прикидывает, что из имеющегося у нее она сможет отдать. Девушка скидывает спортивную сумку на землю и, склонившись над ней, открывает одно из отделений. У меня уже тогда алкашки-то не было. Шампанское мы ещё на вокзале выжрали. У меня оставалась баночка сидра. Маленькая такая. Ну похуй, для вида отдам её. И сиги. Когда очередь доходит до Морозовой, она относит сидр и полупустую пачку в специальный пластиковый квадрат. Я знаю, что хуево начинать наши отношения с очередного пиздежа, но... Бля, как они себе это представляют? Я больше пяти лет курю. Я что, должна за один раз все бросить и забыть? Ну ахуеть. Мне кажется, они плохо себе представляют, что такое зависимость. Хотя, наверное, для вида надо было ещё вторую пачку взять. Ну ладно, похуй. Под пристальными взглядами учителей, Саша возвращается на своё место и забрасывает сумку на плечо. Судя по тому, как медленно заполняется пластиковый квадрат, мало кто из учениц решился расстаться с самым сокровенным, пусть и запрещенным в Школе Леди. Я себе целый блок по рюкзаку и сумке раскидала. Вообще, я думала, что нас серьезно будут шманать на входе. Конечно, я этого не хотела, но я типа много где запрятала, вряд ли бы они всё нашли. Саше не стыдно. По крайне мере, пока. Она понятия не имеет, как будет складываться её жизнь в стенах школы, но больше всего боится, что из-за отсутствия сигарет станет раздражительной и злой. А это может повлечь за собой ненужные конфликты. Когда учителя объявляют о нововведении – разделении на факультеты – Саша удивленно смотрит по сторонам. Девочки начинают перешептываться, бурно реагируя на неожиданную новость. Прикольно, конечно, но непонятно. Они это сделали, наверное, чтобы мы типа командными стали. Или, наоборот, чтобы перехерачили друг друга. В общем, хуй знает. Посмотрим, чё там и как будет. Воодушевленные после беседы с преподавателями, будущие ученицы Школы Леди отправляются в свои комнаты. Внутренние убранства дома вызывают у девушек неподдельный восторг. Неудивительно. В особенности, если учитывать тот факт, что большая часть из них никогда не видела нормальной жизни. Саша неспешно идет за остальными. Чем ближе она подходит к дверям, на которых наклеены имена проживающих там учениц, тем сильнее волнуется. Конечно, мне жутко не хотелось быть с Петрухой. Мне, блядь, её вчера хватило. И с этой толстой и громкой бабой быть не хочу. Это же пиздец. Слушать её двадцать четыре на семь. Пиздануться. А, ну и с этой... С Купер с этой. Если окажусь на факультете, где ни одной, ни другой, ни третьей не будет, будет вообще ахуенно. Петруха в компании Бэллы первыми добираются до спальни и, прочтя свои имена, радостно вскрикивают. Видимо, они уже успели сдружиться и явно рады тому факту, что оказалась на одном факультете. Саша упрямо идет к противоположенной двери. Бля, я там скрестила пальцы везде, где только могла. Мысленно, но бля. Она подходит к двери и, пробежав взглядом по списку, чувствует, как сердце пропускает один удар. Не фортануло, не повезло. Перспектива жить под одной крышей с Петровой совсем не радует девушку. Саша тяжело вздыхает и плетется обратно. Некоторые из девочек уже вовсю исследуют спальню. Толком не глядя по сторонам, Морозова целенаправленно идёт к двухъярусной кровати, на нижнем ярусе которой уже расположилась Катя. – Не занято? – кивнув в сторону верхнего яруса, спрашивает Саша. Когда девушка замечает Морозову, её лицо заметно светлеет, и она отрицательно качает головой. Возможно, Саша не единственная, кого совсем не радует перспектива жить в одной комнате с агрессивной боксершей. В любом случае, у неё ещё будет возможность узнать об этом у самой Кати. Морозова сходу закидывает на кровать свой рюкзак и оглядывается по сторонам. Заебись. Если кто решит бекнуть, я буду спокойно спать на своём втором ярусе вдали от всего этого дерьма. Идя на радостные голоса будущих одноклассниц, Саша попадает в ванную. Девушка с любопытством оглядывается по сторонам. Огромная гардеробная, в которой она оказывается чуть позже, вызывает у девушки не меньший восторг. Я, конечно, чутка расстроилась, что мы с Вероникой на разных факультетах, но потом я увидела форму и как-то подзабила на это. Форма учениц прошлых сезонов всегда казалась Саше какой-то странно тяжелой. Возможно, то была лишь игра её воображения, а может всё дело было в синем и красном цветах. В любом случае, ни тот, ни другой она не жалует, и увидев приятный глазу фиолетовый цвет, тут же приходит в восторг. – Кать, не поможешь с платьем, а? В свою очередь, Морозова помогает новой знакомой выбраться из неудобного наряда. Саша и не думала, что будет так рада расстаться с бальным платьем. Ощутив небывалую свободу и легкость, девушка идёт к вешалке, около которой уже столпились другие ученицы. Многие выражают своё недовольство новой формой. Морозова сохраняет молчание и, увидев своё имя на бирке, с готовностью берет свой комплект. Ну хуй знает. Неплохо, вроде. Я так-то юбки не ношу, вообще не моя тема. Но похуй. Желеточка вообще зачет. Мне конкретно зашла. Полностью одевшись, девушка идет к зеркалу. В отличие от Бэллы, которая сетует на то, что в юбке видны её длинные ноги, Саша вполне довольна своим внешним видом. По крайне мере, цвет ей, вроде как, идёт. И выглядит в разы лучше синего или красного. – Бля, оно на тебе, как на вешалке, – доносится до Морозовой хриплый голос Петрухи. Поймав на себе её хищный взгляд, Саша невольно сжимается и чувствует, как стремительно улетучивается её хорошее настроение. Не, ну, а чё мне ей ответить? Пиздюлей получить, как раз плюнуть. Любит же подруга доебаться. – Ну так и заебись ведь. Ахуенная демонстрация модели, – пожав плечами, отвечает Саша и идет прочь от зеркала, к котором уже успела подойти Петрова. Настя в ответ лишь хмыкает. Оставшееся время ученицы проводят в продолжительных беседах. Между делом они разбирают свои сумки, постепенно заполняя полки в гардеробной. К счастью, на обед девушки спускаются обоими факультетами. При виде других учениц, Саша невольно отмечает, что состав там значительно приятнее, нежели тот, в котором оказалась она сама. Вначале всё, вроде как, было заебись, но потом очко начало делать жим-жим. Всё-таки церемония зачисления скоро. Стрёмно это всё. Несмотря на то, что Саша вела себя примерно и адекватно, она не была уверена в том, что ей ничего не угрожает. Кто знает, вдруг она была недостаточно громкой и запоминающейся? Вдруг её поведение сочли скучным и неинтересным? Когда за окном окончательно темнеет, девушек просят пройти на улицу, где их уже ожидают преподаватели. Саша чувствует, как её всю начинает колотить от волнения и страха. Чтобы хоть как-то унять дрожь в пальцах, девушка скрещивает руки на груди. Бля, я там так очковала, отвечаю. Просто пиздец. Выстроившись друг за другом, девушки нетвердым шагом следуют на залитый неестественным светом прожекторов задний двор. Саша упрямо смотрит себе под ноги. В этот раз рассматривать преподавателей у неё нет никакого желания. Волнение заполняет собой всё, вытесняя из головы остальные мысли. Девушка занимает своё место, оказавшись между Вероникой и Настей Буниной. Саша тут же упирается взглядом в землю. Типа, у меня грешков-то похуй, мало. Но всё равно я чувствовала себя хреново. Это, знаешь, как будто бы тебя на ковер к директору привели. И сейчас будут иметь по полной. Когда Лаура Альбертовна начинает говорить, Саша с силой сжимает кулаки, впиваясь ногтями в мягкую плоть. Нервно покусывая губу, она внимательно слушает директора. Её взгляд хаотично мечется между лицами преподавателей и многочисленными кустами и деревьями, окружающими их со всех сторон. Саша искренне радуется за Катю, когда той первой выдают брошь. Всё-таки я не ошиблась. Толковая она девчонка. Церемония продолжается, и постепенно Саша успокаивается. По её скромным подсчетам, она не должна вызвать на себя гнев преподавателей. Возможно, в рейтинге учениц она где-нибудь посередине: пила, курила, ругалась матом, но в драках не участвовала. До страшных синяков на половину лица и разбитых носов ни с кем не дралась. – Александра Морозова! – мягкий голос Марии Буше вырывает девушку из раздумий. Саша резко поднимает голову, вмиг выпрямляясь. Пальцы сцепляются в замок и падают на колени. Девушка, не мигая, смотрит на преподавателя. Александрой меня только бабушка зовет. И то, в моменты, когда я какую-нибудь хуйню учиню. Поэтому я так и реагирую. Наверное. Типа, если Александра, то сейчас будет пиздец. – Несмотря на то, что Вы, как и другие девушки, употребляли алкоголь и табачные изделия, в целом мы остались довольны Вашим поведением. Уголки губ невольно приподнимаются, и Саша, чувствуя лёгкое смущение, опускает взгляд в пол. – Но... – выдержав театральную паузу, Буше добавляет: – Ваша манера разговаривать... И я, блядь, засмеялась. Ну дебилка, не? Пиздец. Тупой и ещё тупой. Пиздец, стыдно-то как. Вообще, я на автомате скорее, но бля... – Вы считаете допустимой такую манеру речи? – строгий голос Лауры Альберовны вмиг стирает с лица Саши улыбку. Морозова невольно сжимается. Поняв, что директор школы ждёт от неё ответа, девушка поднимает глаза и смотрит в лицо строгому преподавателю. – Я... не... я... Я знаю, что это моя проблема. Одна из. И я хочу её исправить, – неуклюже выдавливает из себя Саша. На лице Марии Буше появляется улыбка и она, кивнув, говорит: – Мы в Вас верим. Поздравляю Вас, Саша. Вы зачислены на мой факультет. Идите и получайте свою брошь. Вставая со стула под звуки аплодисментов одноклассниц, Саша чувствует себя самым счастливым человеком на Земле.

* * *

Всем привет, меня зовут Саша Морозова, мне двадцать два года, я из города Санкт-Петербург. Я не знаю, что я делаю со своей жизнью. За последние несколько лет я сменила очень много работ. Да не знаю. Просто не умею общаться с людьми, не стрессоустойчивая, и если какая-то бабка доебет, могу и нахуй послать. Странное чувство. Вроде бы что-то постоянно делаешь, но стоишь на месте. Смотришь – все вокруг развиваются, чего-то добиваются, а ты сидишь в своём болоте и всё. Какие у меня отношения с родителями? Да никаких. Мой отец моряк, а мать была домохозяйкой. Пока отец был по полгода в море, мамашка моя наслаждалась жизнью. Тусовки, алкашка, друзья, все дела. И ребенок. Вообще некстати. Хуй знает, может поэтому она меня всё детство пиздила. Мешала я ей пить и веселиться. В любом случае, пока отца дома не было, там были её друзья и подруги. Она меня обычно запирала в моей комнате, и я там сидела по несколько дней. Делай, что хочешь – ссы в бутылку и соси лапу. Ну, короче, такое себе. Мои родители развелись, когда мне было тринадцать. Мать типа пыталась быть нормальной при отце, но потом и на это хуй забила. Пилила его, бухая лезла к нему, кидалась с кулаками, устраивала истерики. Ну, короче. Он ей пару раз прописал пиздюлей, а потом послал на хуй и подал на развод. Из-за работы он не мог меня с собой взять, и типа я с мамкой осталась. Но очень скоро начала сбегать из дома. Невозможно жить там, где тебя постоянно унижают и пиздят. Куда я сбегала? К бабушке своей. У моей матери очень плохие отношения с её же мамой, моей бабушкой. Она меня к себе забрала, хотела, чтобы я с ней жила. Но моей мамке, видимо, по кайфу было мне жизнь портить, она приходила к бабушке домой, требовала, чтобы та меня отдала. Это вообще был тот ещё геморрой. Типа, попробовать по закону ребенка забрать – не очень легко. Одинокому пожилому родственнику так и подавно. Поэтому бабушка меня просила к матери хоть иногда ходить, чтобы эта идиотка не орала под окнами, не пыталась сломать дверь. Ну, короче. Я когда закончила школу, сразу решила, что пойду работать. Типа, я не хотела учиться дальше, а моя бабушка меня пилила по этому поводу. Она у меня преподаватель в ВУЗе, филолог по образованию. Человек старой закалки, все дела. Ну вот. Стукнуло мне восемнадцать, и я съехала от бабушки. Ну типа, сложно жить, когда тебя вечно пилят. А мне тогда хотелось просто жить одной и всё. Ну типа, так я и моталась по съемным квартирам несколько лет. То одна снимала, то с коллегами по работе. Не очень это дешево, и зашкварно. Из-за проблем с работой года полтора назад снова начала с бабушкой жить. И снова началось это капание на мозги. Типа, иди учись, не пей, не кури. Ну, короче. Она у меня очень боится, что я в мамку свою пойду. Сейчас у моего отца другая семья. Мы видимся редко. Так, перекидываемся открытками в WhatsApp, не больше. С матерью своей я бы не виделась, но бля, не могу. Типа, когда она устраивает очередную тусовку или скандал, кому звонят соседи? Правильно – мне. Мать орет бухая под окнами – Саш, приезжай, помоги. Мать затопила соседей – Саш, приезжай, разберись. Типа, полиции всё равно. Что они сделают? Меня это заебало. Этот человек мне столько говна сделал, столько пиздил, оскорблял, ни одного доброго слова я от нее не слышала. И отделаться от неё не могу, какого хуя. Пиздецки это бесит. Друзья? У меня никогда не было друзей. Типа, если ты в чём-то отличаешься, то всё, пиздец. Тебя будут ненавидеть, оскорблять, презирать. Ну так со мной и было. Да и похуй. У меня какие-то дегенераты все равно были, а не одноклассники. Насрать на них было в любом случае. Ну и я как-то привыкла сама по себе, что мне никто не нужен, да и вообще пошли все нахуй. Вообще, от людей одни проблемы. Отношения? Ну их тоже у меня не было. Типа, серьезного чего-то? Да хуй знает. Я вообще себя не очень хорошо чувствую рядом с мужиками. Ну а что? Что мне хорошего они хоть раз сделали? Типа, в школе меня такие же мальчики и парни унижали и с говном мешали, на работе такие же говнари встречались. Ну, короче. Что я хочу от проекта? Ну... поменять своё отношение к окружающим и к жизни, наверное. Только из-за каких-то людей, которые сделали мне плохо, я не хочу ненавидеть вообще всех. Избавиться от каких-то своих комплексов, которые мне в голову вбивали всю мою жизнь. Может, поверю в себя, захочу пойти учиться и развиваться. Надоело стоять на месте. Хочу, чтобы бабушка за меня не волновалась, а гордилась мной, вот.