Asylum

Специально под эту главу: Nicole Scherzinger feat. T.I. – Whatever you like, Dead By Sunrise – Morning After. ________________________________________________________________________________________ Самое обычное утро. Я в постели уже одна. Он пришел очень поздно и в усмерть пьяный. Ну, как пришел, его дотащили ребята. Прошло уже три недели с того дня. Дня, когда он так и не смог меня убить, не смог утопить. Что происходило на пляже – помню смутно. Наверное, так даже лучше. Я помню, как Ваас рыдал, как душил и топил меня. Я все это помню. Помню, что мне не было страшно, я хотела умереть, возможно, и сейчас хочу. Мне не стыдно перед Монтенегро. Он получил то, что заслужил. Он не сможет меня простить, я бы, пожалуй, тоже не простила. То, что сейчас происходит со мной – заслуженно. Я неприкасаема, на меня даже смотреть боятся. Все пираты бледнеют, встречаясь со мной взглядом, спешат отвернуться, ведь теперь Ваас следит за каждым моим движением. Монтенегро меня не отпускает от себя ни на шаг. Он не разговаривает со мной, не смотрит мне в глаза, но все так же оберегает, словно тигрица свое потомство. Каждый день он подсаживается ко мне в столовой, следит, чтобы я съела хоть что-нибудь, но я не ем, тогда он психует и насильно запихивает в меня еду. В такие моменты мужчина надевает маску брезгливости и презрения. Но я терплю. Молчу. Не плачу при нем. Нет. Он не видит моих слез. Ночами же я рыдаю, нисколечко себя не сдерживая. Я хочу знать, что с Биллом, где он, жив ли он? Мне это необходимо! Как же я хочу к моему Биллу. Прижаться к его груди и слушать ритмы его сердца. Знать, что он не пропадет, что он со мной… Как же я тебя люблю, Билл. Все эти недели, я пыталась узнать хоть что-нибудь о его судьбе, хоть маленькую крупицу, но все пираты как один молчали. Подслушать их беседы тоже получалось плохо. Единственное, что я поняла из их уст – Билл еще вроде бы жив, Монтенегро держит его где-то на другом конце острова. Поняв, что еще не все потерянно я пыталась разговорить Дэна, но он осуждающе смотрел на меня и молчал. Черт побери, они все на меня так смотрят! Будто я … виновата во всем… Да, я виновата во всем! Во всем! Даже в том, что Ваас стал более жестоким, его игры с пленными стали извращеннее, почти всех людей он вырезал, потрошил как свиней. Меня тоже теперь берут с собой на захват очередной группы туристов. Мое мнение никого не интересовало, мне просто всучили в руки оружие и пинком указали направление. В первый раз я растерялась, испугалась. Я просто знала, что не смогу убить невиновного и безоружного человека. Слава Богу, мне не пришлось этого делать. Монтенегро вместе со своими подчиненными рванул на яхту, а меня и еще нескольких новичков оставили на берегу дожидаться командира. Так проходили дни за днями: работа, чистка оружия, подготовка к очередному захвату, привоз пленных, расправа с возвратами, молчание, тишина… Мне было ужасно одиноко и невыносимо тоскливо. Это эгоистично, ведь Биллу хуже, чем мне, но я, пожалуй, была бы не против, если бы Ваас попытал меня. Правда, лучше бы он меня избил, порезал, сжег, утопил, уничтожил… Не важно, что угодно, главное – не игнорировал. Я, как и тогда, год назад, боюсь быть одна. Для меня это худшая пытка. Был вечер, мы только что разобрались с новыми пленными. Все пираты ликовали, ведь на захваченной яхте оказалось много выпивки, да и Ваас сегодня разрешил привезти шлюх в лагерь. В общем – все веселились, громко играла музыка, танцевали стриптезерши, гоготали пьяные и обдолбанные пираты. А я сидела в баре и выпивала уже черт знает, какой стакан виски. Мне не следовало столько пить, но больше просто нечего было делать. Перед глазами уже давно все плыло, да и встать я могла с превеликим трудом. Вокруг постоянно толпились полуголые девицы и пираты, лапающие их. Кстати о вторых, Монтенегро не стал исключением. Он и его спутница расположились в углу на диванчике. Я из своего ложа их прекрасно видела, как и они меня. Я неотрывно смотрю на главаря пиратов, а он на меня, ехидно улыбаясь. Он обжимается с какой-то шлюхой прямо на моих глазах. Девка уже сидит на его коленях, впиваясь в губы Вааса, а он посматривает в мою сторону, ведь знает, что я наблюдаю. Мне не больно, нет. Он лишь задел мою гордость. В очередной раз растоптал во мне богиню. Ну и хуй с ним. Я залпом выпиваю еще стакан виски и поднимаюсь с места, подхожу к подиуму, где какая-то курица пытается что-то изобразить на шесте. Тоже мне танцовщица. Я усмехнулась и, ухватив за ногу сучку, скидываю ее с подиума. Девчонка взвизгнула, а пираты заржали, собираясь вокруг нас. Я уже на подиуме, распускаю волосы и считаю... Раз. Два. Три… Смотрю в сторону Вааса, он по-прежнему с этой дешевкой, но все его внимание приковано ко мне. Замечательно. Под свист, овации и аплодисменты стягиваю с себя шорты, а майку повязываю как лиф. Мужчины довольны, ко мне так и норовят прикоснуться, но я игриво улыбаясь, пресекаю любую попытку. Монтенегро, не сводивший с меня взгляда, облизнулся и подмигнул мне, будто говоря, «давай, детка, заслужи мое внимание». И я это делаю. Я танцую, как никогда в своей жизни, все эмоции, всю свою боль и ненависть, любовь и тщеславие, желание и страсть – все выражаю через танец, отдаваясь всецело музыке. Ваас, до этого сидевшей в другом конце помещения, скидывает с себя девушку и медленно приближается ко мне, выходя вперед всех пиратов. Мужчина усмехается, его глаза блестят, он постоянно нервно покусывает губу. Он манит меня к себе, хочет закрыть от чужих взглядов, хочет, чтобы я принадлежала только ему, хочет, чтобы я была только его игрушкой. Но я не позволю. Нет, ублюдок, мое тело всегда будет принадлежать мне, бери меня ты хоть силой, хоть шантажом. Только я его полноправная хозяйка. Ты можешь, как и другие, смотреть и облизываться, ведь больше я никогда не подпущу ближе. Только для Билла…Только Биллу… Я не смущаюсь, даже если учесть что танцую в трусиках. Я бы и без них сплясала, но это лишнее, мне просто хочется их всех завести, заставить смотреть на меня, думать только обо мне, хотеть только меня. Выхватываю у одного из пиратов бутылку со спиртным, проливая содержимое себе на майку, продолжаю танцевать. Вымокший «лиф» теперь позволяет любоваться мужчинам моей грудью. Черт, вечно забываю, что не ношу лифчик. Ладно, не важно. Главное – танец. Музыка уже течет по моим венам, я подпеваю и двигаю бедрами в такт. Ваас с желанием наблюдает, как я обращаюсь с пилоном. Смотря на главаря пиратов, провожу кончиком языка по шесту, как бы намекая, что это вовсе и не шест. Отовсюду меня просят продолжать. Меня умоляют подвигать попкой, прогнуться еще сильнее, дать прикоснуться к ноге. Кажется, все, выпитое мною сегодня, начинает давать о себе знать. В голове рождается еще более ненормальная идея. Я поворачиваюсь лицом к пирату, умолявшему разрешить коснуться меня. Ножкой упираюсь ему в грудь и одалживаю бутылку коньяка у рядом стоявшего Дэна. Я улыбаюсь, даже смеюсь, прежде чем сказать: - Целуй мои ноги, засранец. – И он целует, а я смеюсь не своим, безумным смехом. Мне нравится слышать, как меня подбадривают, зритель хочет зрелищ. Чтож. – Открой ротик, милый. – Пират сию же секунду делает то, что от него требуется, а я, изогнув ногу, упираюсь большим пальцем ему прямо в язык. По моей ноге течет какое-то пойло, попадая прямо в рот мужчины. А он жадно его глотает, скользя языком по моим пальцам. Зрители в восторге. Они одаривают меня шумными аплодисментами и различными словами на испанском и португальском языках, кто-то даже умудряется отпустить парочку сальных шуток. Но мне все равно. Я получаю то, чего хотела. Меня желают все, даже Монтенегро. Хотя не так. Он больше остальных хочет меня. Его скрещенные на груди руки, пристальный взгляд, полу-улыбка-ухмылка, горящие глаза, частые и рваные вдохи-выдохи – все естество так и кричит: « я хочу тебя прямо сейчас». А я не унимаюсь, заигрываю со всеми вокруг, улыбаюсь всем, но не ему. Вааса это бесит. Я же « его собственность », а тут он даже улыбки моей не удостоился. Пират крепко сжимает кулаки, но оторвать взгляда от меня не может, хотя я заметила, как он пару раз порывался уйти. Мне все мало, я хочу, чтобы ему жали его штаны, хочу, чтобы он переминался с ноги на ногу! Пока я выгибаюсь на пилоне, к Монтенегро подбегает его подчиненный, очень обеспокоенный малый. Один из новичков. И он, черт возьми, занял все внимание Вааса. Мужчина повернут ко мне спиной, очень напряжен, долго вслушивается в сбивчивую речь новенького, но, кажется так и не собирается любоваться мной. Нет. Так не пойдет! Я взбираюсь на самый верх шеста, держусь одними только руками, ноги же сгибаю, подбирая ближе к лицу. Поза эмбриона. В следующую же секунду разжимаю пальцы, приземляясь на шпагат прямо на подиум. Новая волна голосов, слившихся в единый гам, все же не привлекает Монтенегро, но я не лыком шита. Изящно поднимаюсь, пританцовывая и виляя задом, «ползу» руками по собственному телу, от бедер выше к груди. Поддеваю пальчиками края майки и тяну ее вверх. Пираты вне себя кричат и аплодируют, а я смотрю в затылок Вааса, надеясь, что он повернется. Майка-лиф уже у меня в руке и я бросаю ее новенькому, отвлекшему главаря пиратов от меня. Парнишка растерялся, но майку схватил, ошарашено смотря в мою сторону. Монтенегро проследил за его взглядом и развернулся всем телом ко мне, на лице его мелькали разные эмоции: от ненависти и презрения до страстного желания и интереса. Но, кажется, Ваас стареет и забывает, как нужно веселиться. Расталкивая столпившихся вокруг подиума мужчин, пират подбирается ко мне, поднимается наверх, поравнявшись со мной, подходит очень-очень близко. Он смотрит на меня сверху вниз со злостью. Я чувствую жар его тела, Ваас сейчас в гневе невменяем, но алкоголь в моей крови добавляет мне дерзости. Мне так нравится видеть пирата в бешенстве, сама не замечаю, как начинаю улыбаться и посмеиваться над мужчиной. Нужно бы взять себя в руки, но уже не могу. Я смеюсь громко и надрывисто, выводя Вааса еще больше. Он смотрит на меня с брезгливостью, дожидается, когда же я успокоюсь. Но эта истерика только набирает обороты. Это не смех – это плач, просто нет слез и губы растянуты в сумасшедшей улыбке. Ваас не выдерживает и отпускает мне пощечину. Такую сильную и звонкую, что я слетаю на пол. Поднимаю глаза на Монтенегро, который уже спустился и нависает тенью надо мной. Приподнимаюсь на локтях, дотрагиваюсь до алеющей щеки и улыбаюсь. Я ничего не могу с собой поделать. Сквозь застывшие в глазах слезы я улыбаюсь и смеюсь, задыхаясь от подступающих рыданий. Ваас морщится и поднимает меня, перекинув через плечо, тащит из бара на свежий воздух. Не знаю, как долго он меня нес, но я успокоилась, притихла, даже не шевелилась, позволяя нести себя. Монтенегро поставил меня на ноги, придерживая одной рукой за плечо, другой же открыл дверь в свою конуру. Он вталкивает меня внутрь, в темноту пыльной комнаты. А сам заходит следом, включает свет и достает сигареты. Я стою посреди помещения и наблюдаю за Ваасом, а он за мной. Его глаза бегают, осматривая меня с головы до ног, застывая время от времени где-то в районе груди. Выдыхая сизый дым, Монтенегро произносит: - Маленькая шлюха. – Он упирается спиной в стену, докуривает и бросает бычок на пол, вдавливая ботинком в дерево. – Понравилось обнажаться перед незнакомыми мужиками? А?! Или кто-то так истосковался по члену? Я терплю, выслушивая все это. Молчу, не отвожу глаз, жду, что же он скажет дальше. Но Ваас замолкает и с прищуром, усмехаясь, смотрит на меня, выхаживает вокруг, подходит со спины. Очень близко. Совсем близко. Моя спина упирается ему в грудь. Но я не боюсь, никак не реагирую. - Я не трахаю тебя, и ты бедняжка вся извелась,- в ухо, с придыханием шепчет он,- Билла рядом тоже нет. Вот не задача, да? Тебе ведь понравилось с ним? Нравилось, когда он тебя натягивал?! – Уже требовательнее и громче шипит пират. Его руки с силой сжимают мою грудь. Это не приятно. Я не хочу его. – Так и будешь молчать, Мария? Или мне, чтобы услышать хоть что-то, нужно тебя хорошенько отодрать? Я накрываю его руки своими, пытаюсь убрать их от себя. Мне не нравится, к чему он клонит. Катись к черту, Ваас! Неужели в тебе говорит ущемленная гордость?! Меня накрывает волна гнева, не думая о последствиях, выпаливаю как на духу. - Ты хочешь знать, понравилось ли мне с Биллом? Я отвечу. Да, мне понравилось, потому что я люблю его, а он меня! Он не был со мной жесток, он не оставлял на мне отметин и синяков, он не вколачивался в меня с целью сделать побольнее… - Вторая пощечина за вечер. Поделом мне. Поднимаю глаза на пирата, он тяжело дышит, смотрит на свою руку и на мою щеку. Тянется ко мне, так осторожно, будто боится напугать, но я не боюсь его, стою на месте. Тыльной стороной ладони Ваас проводит по покрасневшей от удара щеке, заправляет мне за ухо спадающие на глаза волосы, большими пальцами стирает соленые дорожки с моего лица. Он зарывается пальцами в мои волосы, притягивая ближе к себе, почти вынуждает обнять. - Мария, dulce, ты больше никогда не увидишь Билла, ты – моя, и только моя. – Он говорил это очень спокойно, без эмоций. Как… жестоко. У меня сжалось сердце, я уперлась руками в грудь мужчины, отталкивая, а он продолжил. – На тебе и по сей день мой ошейник, и ты его не снимешь. Я могу брать тебя, когда и как захочу. Твое желание мне даже не важно, милая. – Он целует меня грубо, собственнически. Напоследок улыбается и уходит. Я стояла все так же посреди комнаты, не замечая, как из глаз вновь потекли слезы. Но я не разрыдалась. Я была в бешенстве. Следующие полчаса разносила жилище Монтенегро. Рвала бумаги и документы, выбрасывала вещи, нашла все заначки с наркотой и большую часть уничтожила, ножом порезала подушки, разбросав перья по комнате, матрас постигла та же учесть. Я кричала, переходя временами на русский, выла как подыхающий волк, было просто невыносимо знать, что Билла больше не увижу. Когда рушить уже было просто нечего, я осела на пол, любуясь на кавардак, что устроила. Знаю, Ваасу не понравится, он меня не убьет, но сделает мне больно за это. Но мне так плевать. Больнее, чем сейчас – просто быть не может! В противоположном от меня углу висело зеркало, я подошла к нему, разглядывая свою спину. Раны уже зажили, остались только шрамы, яркие алеющее шрамы на белой спине. Ублюдок. Не помню, как в моих руках оказался нож, но применение ему я быстро нашла. Я стянула свои длинные волосы в хвост и срезала их. Длинные, густые пряди лежали у моих ног, но я не остановилась, кромсала оставшиеся с остервенением, пока не осталась довольна результатом. Так, обычно, подстригают мальчишек, ну и пусть. Мне больше ни к чему быть красивой, не для кого стараться. А длинные волосы очень мешают на службе, так что я сделала все правильно. Таблетки Монтенегро, которые не уничтожила, я съела. Их всего то оставалось три или четыре. Но меня они отрубили. Словно выключили из сети… Это было прекрасно…