Asylum

Нью-Йорк, 09:25. - Блядь, какого Дьявола?! Кто может звонить в такое время?? Алло! – Заставляю себя подняться с постели и взять ненавистный телефон. - Найтшейд? – Хрипит голос на другом конце провода. - Да, блядь, он самый. С кем имею честь говорить?! - Ты знаешь, с кем. Я похлопотал, и техники отложили вылет вертушки на один день. Так что, у тебя есть время выполнить заказ. - Рэйвен, ты что ли?! - Он самый. А теперь собирайся и выходи. Я буду через 15 минут. - Хорошо, хорошо... Я уже и забыл, что на мне еще висит заказ от этого Рэйвена. Говнюк платит неплохие бабки за то, чтобы я убрал его конкурентов в наркоторговле. Плевать я хотел на мораль и прочее. Большие деньги на дороге не валяются. Что-то около 100 тонн зелёных. Черт подери, я всё-таки перебрал с виски вчера. Голова трещит по швам. Но надо отрабатывать аванс. С помощью трёхэтажного мата поднимаюсь с кровати, кое-как бреду к музыкальному центру и нажимаю на "Play". Из колонок на нехилой громкости сразу начинает орать Meshuggah - Bleed. Хорошо же я вчера отдыхал. Окидываю взором квартиру. В стене десятка два пулевых отверстий, под окном валяется разряженный Colt 1911 с глушителем. Обычно я не стреляю, когда пьян. Видимо, что-то меня конкретно выбесило, раз мне вздумалось сделать из стенки решето. Хорошо, хоть глушитель догадался прикрутить. Соседи у меня - те ещё трусы. Пересрались бы, если бы стрелял без глушителя. Опираясь на что попадется, подхожу к холодильнику. Открываю. Господи, ты есть! Полбутылки отличного вискаря! Достаю, захлопываю дверцу холодильника, откручиваю крышку бутылки и делаю три щедрых глотка из горла. Даже не поморщился. Вроде полегчало. По крайней мере, чувствую себя более живым. Музыкальный центр заканчивает орать и из него уже льётся что-то спокойное. Дай бог памяти... Вроде Slipknot-Fall. На хер, мне надо проснуться, а не уснуть. Уже бодрым шагом иду к центру и начинаю щелкать кнопкой перемотки. Где же это было? Где-то рядом ведь... Вот! All Hope Is Gone. Самое то, чтобы взбодриться с утра. Выкручиваю громкость на полную. Я не сплю - никто, бля, не спит! Теперь надо найти что-нибудь из одежды. Ёб твою двадцать, я же недавно делал уборку. А сейчас снова такое ощущение, будто торнадо прошёлся по всей моей квартире. Попробуй, бля, найди что-нибудь в таком сраче... Хоть бы плеер не проебать. Без него - вообще как без рук. Вот он! Слава Богу, как гора с плеч свалилась. Теперь сигареты и зажигалка. Лежат на холодильнике, это я точно помню. Снова иду к холодильнику и шарю на нем рукой. Нашел. Достаю сигарету из пачки, пачку кидаю на стол. Чиркаю зажигалкой, затягиваюсь. Блаженство в мелочах, твою мать. Ладно, осталось шесть минут до приезда Рэйвена. Надо одеться и вылезти на улицу. Из центра уже звучит Strychnia - Cephalectomy. Тоже неплохо. На скорую руку одеваюсь, хватаю плеер, кошелек, подбираю пистолет. Бля, а где же патроны?! Точно, под столом. Достаю из-под стола три магазина на 14 патронов. Полные. Повезло. Заряжаю один магазин в пистолет и убираю остальные в карман куртки. Пистолет - в кобуру. Слышу звонок телефона. Делаю еще два глотка из бутылки, убираю её в холодильник и беру телефон. - Да? - Я уже подъехал. - Понял, выхожу. Да, пунктуальности ему не занимать. Надеваю наушники, включаю плеер и выхожу на улицу. Дверь, как обычно, закрываю на три замка. Паранойя, от неё никуда не денешься. Выхожу, вижу чёрный Dodge Challendger Рэйвена и иду к нему. В наушниках на половину громкости играет Jungle Rot - Killing Spree. Сажусь в машину. Здороваемся. Рэйвен заводит своего монстра и мы летим на окраину города. Там небольшой завод его конкурентов. Бадяжат какое-то страшное дерьмо, как он сказал. А оно убивает клиентов уже после третьей дозы. В общем, убрать их будет добрым делом. Поэтому и согласился. Плюс, думал немного этой гадости взять с собой на остров. Если Рэйвен говорит правду, то 1.5 грамма этой дряни достаточно, чтобы любой отбросил коньки. Что ж, проверим. Killing Spree мягко перешло в Worst Case Scenario. Я еле заметно улыбнулся. С детства люблю тяжелую музыку. Хотя и легкие треки иногда слушаю... Неважно. Сейчас надо сосредоточиться на работе. Рэйвен сказал, что на заводе максимум 20 человек. Будем надеяться, что его не обманули. Но я на всякий случай все равно взял с собой томагавк. Надо же опробовать его в деле. Спустя 10 минут подъезжаем к заводу. Этакое неприметное зданьице на отшибе. Вроде, как и не жилое. Кто же мог подумать, что там производят такое опасное дерьмо. В наушниках уже звучит Nerve Gas Catastrophe. Подходящая песня, ничего не скажешь... Но нужно что-то более подходящее. Рэйвен останавливает машину в 50 метрах от завода. Включаю Dope - Die Motherfucker Die, вынимаю один наушник и выхожу из машины. 50 метров... А почему бы и не пробежаться? Беру высокий старт и за несколько секунд добегаю до входа. Даже не запыхался ничуть. Это радует. Стучусь в единственную дверь. Ничего. Стучусь еще раз, уже громче. Снова никакой ответной реакции. Блядь, сами напросились. Немного отхожу для удобства, достаю пистолет из кобуры и вышибаю дверь пинком. Вылетела на раз. За дверью толстый охранник с охуевающим выражением лица. Надо было сразу открывать, тормоз грёбаный! Получает пулю в лоб. На грохот падения двери прибегает ещё два долбоклёпа. Бля, вас, жиробасов, специально сюда отбирали, что ли?! Делаю еще четыре выстрела, по два в каждую голову. Прохожу в цех. Вижу еще пятерых колобков с UZI. Ну, ахуеть можно. Прям мафия толстых мудаков. А вот работнички у них, наоборот, худые. Ничего, для живого щита подойдут. Хватаю ближайшего ко мне дрища в белом фартуке и маске и укрываюсь за ним. Вовремя. Тут же в него прилетело десятка три пуль. Начинаю стрелять в ответ. Первый колобок отхватил пулю в глотку и упал, захлёбываясь собственной кровью. Ибо нехуй стоять во весь свой грёбаный рост во время перестрелки, дебил. Второй просто получает 6 выстрелов в грудь и, размахивая руками, что твоя ветряная мельница, заваливается на спину. Третий оказался снайпером и в возникшей беготне и суматохе сумел-таки, пидор, выбить выстрелом пистолет из моей руки. Ну, всё, это уже край! Отбрасываю труп тощего работничка, извлекаю из ножен на поясе Tomahawk и, разрубив пару тощих голов, добираюсь до этого сраного снайпера. Ну, держись, гондон! Отрубив ему руку с UZI, начинаю размахиваться с прицелом в его башку, но в это время очухиваются четвёртый и пятый и начинают шмалять во все стороны. Прячусь за третьим. В него попало от силы 10 выстрелов. Остальные скосили оставшихся в живых работников завода. Слышу звуки перезарядки. Сейчас или никогда! Резким движением отталкиваю труп толстяка, хватаю его UZI и навскидку выпускаю оставшиеся в магазине патроны. Получившейся короткой очередью свалило одного и ранило в плечо другого, от чего тот выронил своё оружие и истошно завопил. Выбрасываю уже ненужный ствол, подхожу к орущему идиоту и одним ударом разрубаю его череп напополам. Фуух. Было весело. Нахожу свой пистолет, убираю его в кобуру. Так, теперь нужно прихватить с собой немного того дерьма, которое они тут производят. Ищу хоть один уцелевший пакет с дурью. Да, есть такой. Беру его и убираю во внутренний карман куртки. Теперь нужно подозвать Рэйвена с керосином и спалить тут всё к ебеням. Выхожу из здания и машу рукой в сторону машины. Рэйвен выходит, достает из багажника две больших канистры и идёт ко мне. Подходит, ставит канистры на землю и, улыбаясь, спрашивает: - Ну, оттянулся по-хорошему? Ухмыльнувшись в ответ, говорю: - Пошли, сам увидишь, как я там развлекался. Беру канистру и иду внутрь. Рэйвен идет сразу за мной. Зайдя в цех, оглядывается и удивлённо выдаёт: - Ни хера себе "пончики" тут валяются... Легко было их валить-то? - Они были не сильно сообразительны. И неповоротливы, в силу своей комплекции. Да и опыта у меня в этом деле побольше. Так что да, легли быстренько. - Ну, вот и хорошо. Ладно, давай уже закругляться. Открываем канистры и щедрыми движениями поливаем всё вокруг. Выбрасываем пустые канистры вглубь цеха, Рэйвен достаёт сигнальную ракету (где он умудрился её взять?) зажигает и бросает её в сторону канистр. Керосин с готовностью вспыхивает, и пламя за считанные секунды разрастается до размеров огромного костра. По дороге до моего дома мы с ним распевали какие-то старые песни, стараясь переорать друг друга, потом начали спорить, что лучше: виски или коньяк? В итоге пришли к выводу, что оба напитка хороши по-своему и заехали в алкогольный магазин за тем и другим. Поехали на берег, сели там и осушили обе бутылки. Вернулись только под вечер. У дома Рэйвен пожелал мне удачи на острове и скорого возвращения. Я даже не стал спрашивать его, откуда он знает. Этот перец может узнать что угодно. Ладно, надо сейчас закинуть в себя те таблетки, которые мне выписывает этот очкастый сын обезьяны и ложится спать. Завтра все-таки придется лететь на этот грёбаный остров. Ох, плохое у меня предчувствие... Центр Нью-Йорка, 11:30 того же дня. - Что значит "не можете вылететь сегодня" ?! Почему, черт подери?! - Техники сказали, что в двигателе какие-то неполадки и на починку уйдет около дня. - Что?!! Да вы там вконец оборзели?!! Я вам за что плачу?! - Они сказали, что раньше - никак. Извините, сэр. Толстяк в бешенстве ударил кулаком по столу и заорал, багровея от злости: - КАКОГО ЧЁРТА ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?! Эта девчонка уже больше года черт знает где, а вы палец о палец не ударили?! Учтите, если с ней будет что-то не так или она окажется испорченным товаром – Вам же хуже. - Возьмите себя в руки, - раздался голос Кригера из кресла у стены, - Мы всё равно доставим вам эту девчонку. – «Будь она не ладна!» - Когда, Кригер?! КОГДА?! - Толстяк поднялся из кресла, нависая над столом. Белок в его глазах стал краснеть, ведь полопались капилляры. - Скоро. Возьмите уже себя в руки и наберитесь терпения, а мне надо ехать. - Ладно, вы правы, мне надо успокоиться. Завтра перед вылетом позвоните мне, хорошо? - Непременно позвоню. - И еще... - Что "ещё"? - Я прошу вас лично проследить, чтобы Хойт и все его ублюдки были стёрты с лица земли. - Разумеется. Это и в наших интересах. Мне пора. Удачного дня. - Да-да, вам тоже. Вам тоже... - Теперь Толстяк находился в некоторой прострации. "Черт меня подери, если он еще раз повысит на меня голос, я ему новых дырок в жопе настреляю. И плевать, кто он там есть. Чертов жирдяй." Билл Голдберг Храм племени. Мне, похуй. Мне действительно нужна сила. Сила, которая позволит справиться с Монтенегро. Сила, которая поможет вырвать из его цепких рук Машу. Я соглашаюсь. Мы отправляемся в храм Цитры. Вглубь острова. Там, где я никогда не был. Она встречает нас. Как с фотографии Вааса. Они чем-то похожи. Глазами. Затаившейся угрозой. Похуй. Она протягивает мне какую-то бутылочку со словами: - Пей. Пройди свой путь. Обрети силу, Воин. Змея. Настоящая змея. Я выпиваю. Зрение затуманивается. Когда снова вижу, то я на пути. На своем пути. Билл Голдберг. Кто ты? Я иду сквозь туман и джунгли. Мимо знакомых и незнакомых лиц. - Салага! Щенок! Тебе предупреждали! - орал капитан Метьюз. Это ему пришлось меня вытаскивать из плена талибов, - Из-за какой-то бабы. Себя подставил, нас подставил… Я ей помог и не жалею. Позже я узнал, что Алия пошла на центральный рынок Кандагара и подорвала себя с помощью пояса шахида. Тем самым она смыла с себя позор. Ведение старого вояки исчезло. Продвигаюсь дальше. Туман уплотняется. Начинают слышаться далекие стоны Маши и смех Вааса. - Сучка ужасно своевольная. Малышка Мария, словно ангел небесный. Ангел небесный… ангел небесный… Вижу ее. Она после того первого раза. Ужасного раза. Когда я не знал, что он лишил ее чести. Посчитал, что просто сильно избил. Маша поднимает голову и смотрит на меня горящими алыми глазами. - Билл, любовь моя. Мне так больно. Так больно, - она протянула ко мне свои тонкие руки. Ее хрупкое тело покрыто корочкой крови, мне шепчут разбитые и прокушенные губы. Она трясется от страха, закрывает горящие алые глаза, мелко вздрагивает, рыдает. - Я иду Машенька. Я спасу тебя, - я протянул на встречу свои руки, чтобы помочь подняться. Помочь… Но на моем пути встает Ваас. Ох, ну и лицу у него. Оно горит. - Ты понимаешь, в чем прикол-то, а? – говорит Ваас, - Наши любимые, исподтишка бьют каждый раз. А друзья… Знаешь, что всего больнее… неизвестность. Что, белый вояка из Афганистана, потянуло на непорочность? Она - моя, - Он посылает мне огненный поцелуй. В моих руках «Ящерка Билль». Блокирую огненный удар Вааса и провожу контратаку. - Билл. Я не его и никогда не буду его. Пусть он терзает мое тело, как ему вздумается, - Машенька плачет, говоря все это, - Моя душа только твоя. Я люблю тебя изо всех своих сил. Я поражаю демона. Все блекнет, меркнет, исчезает. Я прошел испытание. Сестра Вааса оседлала меня словно жеребца. Это всего лишь тело. Моя душа принадлежит только моей Маше. На устах Цитры странная ироническая улыбка, словно она знает каждую мою мысль. Достаточно насладившись моим членом, она сходит с ритуального камня и обходит его. Я привстаю на локтях. Голова все еще немного кругом. Я понимаю, что вокруг стоят остальные ракьят, в том числе и Джейсон. - Ты - воин, ты живешь ради битвы, ты один из нас. Знатно она так нас обработала. Только вот я готов к такой обработке. Знала бы она, что в армии США порой творят. Все ее танцы с бубнами просто детский лепет. Джейсону они могут показаться восхитительными и захватывающими, но только не мне. - Мы дадим тебе силу, а ты поможешь нам в борьбе за нашу свободу. Деннис, еще один винтик в сложной игре Цитры, делает мне татау. Я попросил его выбить мне на лбу терновый венец. Их фирменные татау пусть выбивают на груди. Как раз там, где у меня отсутствует сосок. - Ты уверен? – спрашивает она меня. - Я - Билл Голдберг. Я - мученик. Я - воин ракьят. * * * Я и Джейсон пришли на рассвете в Бэдтаун. Слишком ранний час даже для работы местных девочек. Я постучал в дверь бунгало Люсиль. Ни после первого , ни после второго стука дверь не открылась. Зато отворилась соседняя лачуга и из нее высунулась сонная подруга Люсиль. Та самая, которая в первый приход в Бэдтаун обслуживала Монтенегро. Я поспешил зажать ей рот и втащил девчонку в ее в бунгало. - Билл! Не может быть. Ты же мертв. Ваас всем так и говорит! – прошептала она, как только я ее предупредил не кричать. Она осмотрела меня. Увидела на лбу татау, перевела взгляд на руки и охнула. - Это он так хочет. Я, как видишь, жив. Где Люсиль? Девушка потупила взор и села на кресло. - Что случилось? - Она мертва. - Кто ее убил? - Ваас. - Как я не догадался! Как это случилось? - Ты действительно хочешь это знать? – Девушка посмотрела на меня с опаской. Я тяжело сглотнул. Я приблизительно знал, что ждало Люсиль. Все только зависит от особой извращенной фантазии Вааса. - Или ты хочешь знать, что с девушкой, из-за которой ты пострадал? Пострадал – это еще мягко сказано. - Я хочу знать все. - Мария жива. Люсиль мертва. В тот вечер она была очень счастлива. Хорошее настроение, хорошие деньги. Ваас снова на нее обратил внимание. Он ведь ей, дурочке, нравился. А он. Он…отымел ее своим пистолетом, а затем убил. Просто спустил курок в… Ваас превзошел самого себя… Ужасная смерть, такой никто не заслуживает… - Он это сделал, не когда они остались одни, а публично. Все это видели. - И Мария? - Нет. Это хорошо. Очень хорошо, что Мария этого не видела. Не видела очередной безумный поступок Монтенегро. Думаю, ей и так хватает кошмаров, не нужно еще больше потрясений. Я ушел. Девушка пообещала, что не скажет, что видела меня. Даже если скажет, что от этого изменится? Я жив. Я по-прежнему жив. Я сделаю все, чтобы вытащит Марию из плена Вааса. - Где подружка? – спросил Броди, когда я вышел на улицу к нему. - Мертва. Ваас убил. Идем. В Бэдтаун меня привела не только Люсиль. Броди хотел познакомить меня с тем, кто спас мою задницу. Этот человек ему тоже помог. Я хотел бы взглянуть на того, кто не дал совершиться плану Монтенегро на все 100%. Бунгало в которое меня привел Джейсон, было с простенькой обстановкой. Стол, стул и американский флаг на стене. - Уиллис, я привел Билла Голдберга. Чуть слышно отъезжает дверь. Джейсон идет к проходу, я вслед за ним. Ход ведет в подвал. Неплохо, однако, Уиллис устроился. Чума! Кто б знал, что тут такое. - Джейсон, - тип в белом и в больших солнечных очках вручает Джею огнемет, - Есть сведенья, что в миле на северо-востоке есть плантация марихуаны. Давай вперед. - А я думал, что все уничтожил. - Если бы все, Хойт давно бы был тут. - Уиллис! – недовольно сморщился парень. Словно, только теперь понял, что мужику нужен я, а Джей, так для компании. Выпроводив Джейсона, Хантли посмотрел на меня. - Боже, парень, ты выглядишь как жертва пластического хирурга! - Ага. Видимо, тебе я должен сказать спасибо. - Спасибо скажешь моему агенту в лагере Вааса. Благодаря ему, ты еще мужик, а не пидорас. Я кивнул головой. Не знаю, что со мной было бы, если меня действительно отымели. Наверное, я пустил бы пулю себе с лоб. - Мы с тобой еще разум не потеряли. Парень на грани. Еще немного и привет. - Да, я заметил. Местные его хорошо обработали, - соглашаюсь я с агентом. - Ваас то, Ваас се. Ваас убил мою лучшую девочку. Именно от нее я узнал о тебе. Лишний раз кольнуло в сердце. Люсиль была хорошей девушкой. Благодаря ней, я забыл Афган. Рук-Айленд теперь навсегда в моем сердце. - Местные девочки у вас как шпионки? - Скорее как глаза и уши. Я плачу им не за их страсть, а за то, что их клиенты им говорят. Люсиль была одной из лучших. Где теперь такую найти?! - Ну, как я слышал, незаменимых, нет. - Билл. У меня есть информация по русской девке. Быстро Хантли переменил тему. Что он такого знает о Марии, чего не знаю я и Джей? - Выкладывай, - я сжал кулаки. - Ею заинтересовался один покупатель. Хойт почти продал ее, но она сбежала. Киваю. Да, все это было. Она сбежала и сделка сорвалась. - Спустя столько время, он все еще хочет получить ее. Я почесал в макушке. Ваас ее не отдаст. Он никому ее не отдаст. Сначала тем, кто хочет отобрать у него его любимую игрушку, надо будет убить его. Убить Монтенегро не так просто. - Он видимо ничего не знает о Ваасе и его безумие, - покрутил я у виска. - Ну, Ваас не единственный псих в мире. Есть информацию, что на остров прибудет Роланд Найтшейд. Не слышал о таком? - А должен? – почесал я за ухом. Вообще хотелось закурить, но я не знал, как хозяин этого заведения относится к курению, поэтому молча терпел. - Согласен. Широкому кругу он не известен. Он убийца и психопат. Покруче, чем Ваас. Только в отличие от Вааса, он знает о своих темных сторонах и сидит на сильнодействующих успокоительных. - Значит, он прибудет за Марией. Точных данных нет? Когда и как планирует захват? – не один же он пребудет. Даже Джейсону порой Ракьят помогали. - Нет. Это все, что я знаю. - Спасибо, Уиллис. Если я могу что-то сделать… - Ты уже делаешь. Приглядываешь, за пацаном. Я кивнул. Хотя особой нянькой я себя не чувствовал. Он достаточно взрослый, чтобы о себе сам позаботиться. Да и не думаю, что он будет слушать мои советы. Я ему не заменю старшего брата. * * * Мария. За свою жизнь мне довелось увидеть множество разных снов. В основном это, конечно, были кошмары. Помню, лет так с шестнадцати меня преследовало чувство страха, будто я не успею что-то сделать, не успею после себя что-то оставить. Вот тогда начались эти до невозможности страшные и реальные сны. К семнадцати годам бессонница стала для меня настолько нормальным и привычным явлением, что уже ничему не удивлялась. И это чувство страха, оно усилилось, вросло в меня, как растение-паразит… Теперь я умираю и понимаю, что все эти годы сама жизнь старалась меня отгородить от этого. Я, правда, не успела после себя ничего оставить… Обо мне вспомнят только пара человек и то не факт. Вы спросите, почему я так уверенна, что погибаю? Знаете, ведь все люди чувствуют смерть, ее приближение, то, как ее пугающее и леденящую душу дыхание отдается тебе в спину. Это я чувствую… чувствовала, пока меня не начал трясти и бить по щекам Монтенегро. Он что-то настойчиво спрашивал, но я ни черта не соображала, ведь еще несколько секунд назад мое сознание находилось в вечно меня пугающей темноте, леденящей душу. По ощущениям – это словно оказаться вновь в том темном бараке… А потом, я перенеслась в ту ночь, в те самые страшные и болезненные часы моей жизни. И я не была просто наблюдателем со стороны. Нет, я снова все чувствовала, все слышала… Господи, как же больно и страшно мне было! Казалось, что время остановилось, что все замерло на тех самых моментах… Его слова, что въелись мне в голову, их не забыть. Никогда. Нет, я никогда не забуду, как он меня душил, бил, насиловал и смеялся. Точнее насмехался над моей беспомощностью, слабостью. Насмехался над тем, какая же я жалкая, ничтожная. А я тряслась и рыдала, потому что ничего не могла сделать. Тогда, еще год назад, нужно было покончить с собой, покинуть мир живых, не позволить завладеть своим телом и влезть к себе в душу. Но мне не хватило решимости… Я так люблю жизнь! Я очень хочу жить, даже сейчас, умирая прямо у него на руках, пачкая его в крови… Я ведь всего лишь хотела быть счастливой, любимой, желанной... Неужели, я так много просила? Неужели, невозможно, чтобы Билл был со мной, а я с ним?! Неужели, мне вечно придется терпеть Вааса, стараться молчаливо соглашаться со всем, что он делает и самой принимать активное участие в его шоу? Я так не смогу, я уже не могу... Да, я не хотела умирать, и, пожалуй, даже сейчас частичка меня борется за эту гадкую безвольную жизнь, но по большей же части я рада, что съела те таблетки. Да, я рада, что сейчас мой мозг перенес меня на год назад, в ту самую ночь, когда Монтенегро надругался надо мной, да мне нужно было освежить память и ощущения... Боли было чертовски много, невыносимо много! И спустя столько времени ее не убавилось, стало только хуже, поэтому искренне надеюсь, что сдохну... Вот такой некрасивой, не эффектной, банальной и глупой смертью. Давай же, Дьявол, забирай меня в свои объятия! Я это заслужила! Мне это нужно! Мне становится смешно, улыбаюсь, смотря в глаза Ваасу, придерживающему меня под голову, так, словно мать младенца. Постепенно боль вновь завладела моим телом и сознанием, видимо таблетки начали действовать. Стало труднее дышать, в груди с каждым вдохом-выдохом кололо так сильно, что казалось, будто меня режут. Я стала выгибаться и ерзать, когда кто-то умыл меня прохладной водой. Это заставило раскрыть глаза, но видела я плохо, от этого вернулся давний страх – ослепнуть. Но я успокоилась, сразу, как почувствовала горячие руки Вааса. Его голос понемногу возвращал меня в реальность. Самого же мужчину я видела смутно, глаза были застланы слезами, а стереть их или проморгаться не было сил. Очередная порция крови порывалась меня покинуть. Я закашлялась, едва не захлебываясь, тогда Монтенегро дал мне прокашляться и повторил свой вопрос, уже не крича как умалишенной. Он шептал этот вопрос мне в губы, не брезгая моей горьковатой и вязкой кровью, в которой я его уже успела испачкать. С трудом я ответила и вновь забылась болезненными снами. Мое сознание снова и снова возвращало меня в ту чертову ночь, а я вновь и вновь кричала и умоляла прекратить. А потом прекратились кошмары. Пришел Билл, и все закончилось. Он прижимал меня к себе, целовал и бережно перебирал мои волосы… Хах, с какой же легкостью я от них избавилась, наивно полагая, что изуродую себя, что Ваас больше не прикоснется ко мне… А он сейчас в панике. Я впервые видела его таким. Главарь пиратов был обеспокоен, постоянно пытался связаться с доктором по рации… Наверное, он не сразу заметил, что я пришла в сознание и наблюдаю за ним, за тем как трясутся его руки, как нервно он кусает губу, хмуро смотрит вперед, на ночные джунгли… Тут я и понимаю, что стала для него чем-то большим, чем простая игрушка. Он переживает за меня и ему страшно, да, такой человек, как Ваас Монтенегро, умеет бояться! Вы представляете?! Ему страшно смотреть на то, как меня покидает жизнь, как я умираю. И это после всего, что было… После того, что делала я, что делал он… Даже после того, как узнал, что я люблю Билла! Он все еще хочет меня спасти… Но почему? Зачем? Просто отпусти меня, дай мне дышать свободно… Я не могла не попросить прощения, ведь кто знает, может, это был мой самый последний шанс? Он должен знать, что я раскаиваюсь, мне, правда, очень жаль. Что происходило дальше, мне остается только гадать. Я отключилась и больше ничего не чувствовала. Не было ни холода, ни боли, ни страха. Абсолютное ничего обняло меня, растекаясь по телу ровной волной пустоты. * * * Яркий свет ударил в глаза, а неприятный запах борного спирта вынуждал отвернуться. Глаза стало резать с непривычки, а невыносимый аромат ватного тампона вызывал тошноту. Ничего не было видно из-за этого яркого, ослепляющего света, такого белого, как самый первый снег. Я заерзала в попытке отвернуться, но чьи-то костлявые руки пригвоздили меня к месту, не позволяя шевелиться. Испугавшись, я стала настойчивее уворачиваться, но сил все еще было слишком мало, пришлось признать поражение. Да и потом, не похоже было, чтобы мне хотели навредить. Наконец-то свет погас, и я смогла рассмотреть человека, который приводил меня в чувства. Какой-то старик с паутиной морщин, в испачканном белом халате и стеклянным взглядом с любопытством смотрел на меня, в то время как я с опаской поглядывала на него. В комнате повисла тишина, а я, мельком оббежав взглядом помещение, пришла к выводу о том, что нахожусь не в пиратском лагере. Этот человек стоит очень близко ко мне и улыбается. Не знаю, что стало причиной его радости, но меня он пугал. - Где я? – Голос заскрипел, как не смазанные петли двери. Я прокашлялась, с вызовом продолжая смотреть на незнакомца. Но тот не торопился с ответом. Старик прикоснулся к моему лицу своей холодной сморщенной рукой, все так же улыбаясь. Мне не приятны были его прикосновения, и я попятилась назад, отворачиваясь от назойливой улыбки ненормального. - Не бойся меня, девочка, - наконец-то подал голос старик,- я не сделаю тебе больно. - Где я?! Кто Вы?! – Истерично завопила я. - Тшш,- незнакомец поднес указательный палец к моим губам, надавив на них,- тебе нельзя волноваться. Приляг. Я сейчас вернусь. Этот странный старик не внушал мне доверия, но выбора у меня, похоже, не было. Я вновь легла на прохладную поверхность, осматриваясь по сторонам. Кажется, я находилась в каком-то медицинском кабинете. Повсюду стояли баночки, разные склянки, пахло в помещении препаратами, но комната отнюдь не блистала стерильностью. Старик вышел куда-то, оставив меня наедине с самой собой. Я стала прислушиваться к собственным ощущениям. Тело пьянила слабость, голова кружилась, а глаза видели с переменным успехом. Ладно, это терпимо. Но было что-то еще, что-то необычное… Я чувствовала себя несколько иначе, чем прежде. Внутренние рассуждения прервал старик, положив свою руку мне на живот. Не знаю, что он там пытался прощупать… Я обеспокоено на него смотрела, пока он вновь не взглянул мне в глаза и усмехнулся. - Поменьше бы тебе переживать, вот лучшее лекарство, нужное тебе. Так ведь, Мария? - Что Вы… - Монтенегро тебя не слабо потрепал, теперь еще и это… Очень нехорошо, девочка. - Да о чем Вы говорите?! Я не понимаю! Но старик не ответил, посмотрел на меня с грустью и вышел, оставив в смятении. За дверью послышались тяжелые шаги и скрип, соприкасающейся с деревянным полом подошвы берцев. Дверь открылась, и в комнату вошел уставший и потрепанный Ваас, позади него стоял Дэн и что-то объяснял уже знакомому мне старику. Монтенегро смотрел на меня так, словно знает что-то, чего не знаю я, и при все при этом, он был очень уставшим. Черные круги под глазами, растрепавшийся ирокез, перепачканная в засохшей, бардовой крови майка – все напоминало мне, что происходило еще совсем недавно. Ваас улыбнулся и прикоснулся рукой к волосам, точнее к тому, что от них осталось. - Ты все равно красивая, bebé. – Монтенегро сказал это с нежностью, которой я никогда прежде не замечала за ним. Дэн, выглянув из-за плеча старика, улыбнулся и подмигнул мне. А Ваас помог сесть, не шатаясь из стороны в сторону. - Док, мы ее забираем, спасибо тебе за работу. – Я не успела опомниться, как меня вынудили встать на ноги и следовать к выходу. Уже на террасе доктор нагнал меня и всунул в руку какую-то бумажку, взглядом умоляя не показывать вида и вести себя, как ни в чем не бывало. Я вняла его мольбе и когда сели в машину, положив голову на колени Монтенегро, задремала, чувствуя как пират зарывается в оставшиеся волосы пальцами.