Asylum

Wingsuit Basejumping – The Art of Flight Lorde - Everybody Wants To Rule The World Приятного ознакомления. _____________________________________________________________________ Я проснулась посреди ночи от невероятной боли в животе. Она растекалась по всему телу, забираясь в каждую клеточку. Ныла и простреленная нога. Кажется, из меня сделали отбивную, серьезно, чувствовала себя, как животное на бойне. Я ворочалась, пыталась правильно дышать, но все полученные травмы, синяки и ссадины от побоев, порезы – все болело невыносимо сильно. Я не плакала и не рыдала, слезы рефлекторно сами текли из глаз. Я искусала губы в кровь, пытаясь не поддаться боли и не вскрикнуть. Хватит с меня унижения перед этими ублюдками. Не знаю, откуда мне пришла эта дурацкая мысль петь, но я подумала, раньше же это помогало, отвлекало, может, и сейчас в этом крылся рецепт спасения. - Не целуй меня в глаза, Ты же знаешь ведь - это к расставанью, Я не знаю что сказать, Словно сил во мне на одно дыханье. Что ты выберешь сейчас? Станешь ли моим на целый час, Или убьёшь молчаньем? – Мой голос дрожал, прерывался, хрипел, иногда в нем были слышны ноты боли, которую я так пыталась унять, отвлекаясь на песню. Никто не поверит мне, но было безумно трудно вспомнить русский язык, петь на русском тоже было испытанием. Но я не сдавалась, ведь боль, действительно, притуплялась. - Нож я подарю тебе, Ты выиграл пари. Ты так хотел побед, так забирай свой приз Чего ты ждёшь? Цветок и нож Я подарю тебе, Ты выиграл бери. Теперь он вечно будет у тебя внутри И ты поймешь... Цветок и нож.... Мне казалось, что никто меня не слышит, ведь напевала я негромко, даже тихо. Наемники в большинстве своем спали, пара-тройка из них несла пост, наблюдая за всем очень внимательно. Но я ошибалась, меня слышали и даже слушали… Снаружи донеслось на моём родном языке с неслабым акцентом: - Поёшь ты может и неплохо, но либо ты затыкаешься, либо я спускаюсь и заткнёт тебя уже пуля. "Боги! Он еще и русский знает. Что за наказание..." Роланд Найтшейд ... Кажется, что я уже целую вечность бреду по этой серой пустыне. Здесь нет цветов, все чёрно-белое, как в старинных фильмах. Город вдалеке. На самой линии горизонта. Манит своим разноцветным свечением, является единственным островком цвета в этом мрачноватом мире, но я никак не могу до него дойти. Зато остов какого-то механизма приближается с каждым шагом. Я решил, что до города всё равно не скоро доберусь, так что можно и поинтересоваться, что же там рассыпается многие года под палящим солнцем. Да и потом, эти искорёженные останки непонятного мне механизма гораздо интереснее сейчас. Шаг за шагом, я неумолимо приближаюсь к ним, но усталость, кажется, берёт свое. Ладно, до механизма ещё метров 200-250 навскидку. Не так далеко. Можно присесть покурить. Он ведь никуда не денется. С такими мыслями я рухнул на песок, достал из нагрудного кармана старого кожаного плаща пачку сигарет, вытянул зубами одну и прикурил. Как ни странно, но мне не жарко. Наоборот, вокруг царит прохлада, хоть на небе ни облачка и солнце сияет в зените. А вот песок горячий. Что-то здесь точно не так. И ветра нет. Ни единого дуновения. Дым от сигареты поднимается ровным столбом и уходит в небо. Чёрт, да где же я?! Какая-то другая планета, видимо. Надо поскорее отсюда выбираться. Хотя бы дойти до города, там точно должны помочь. А если нет... Достаю свой потрёпанный револьвер, выщёлкиваю барабан. Один патрон. На всех не хватит, при всём моём желании. А вот для себя точно сойдёт. Встаю, убираю револьвер и продолжаю идти дальше. Шаг. Ещё шаг. Ещё до черта шагов. Полнейшее однообразие. Внезапно среди этого однообразия сформировалась женская фигура. Сначала будучи похожей на призрака, она всё больше и больше материализовывалась. В итоге, через пару минут между мной и механизмом стояла девушка в полупрозрачном одеянии. Единственное, что я не мог увидеть, так это её лицо, скрытое за непросвечивающей чёрной тканью. И вдруг она начала петь. Сначала я не мог разобрать слова. Но потом понял, что поёт она на русском. И этот голос… - Мария, меня не проведёшь. Как ни прячься... Достаю револьвер и направляю на неё. Только мушка нашла её переносицу, как моё тело пронзила сильнейшая боль. Я вскрикнул и осел на песок, но револьвер не выпустил. А она всё продолжала петь. И чем громче она пела, тем сильнее становилась боль. Надо это прекратить. Я попытался поднять руку. Чёрт подери, как больно! Но нужно пересилить эту боль. Нет, её я пристрелить, похоже, не смогу. Что ж. Остался один выход. Меня мутило от усиливающейся, раздирающей всё тело боли, но я уверенно поднимал руку. Холодная сталь револьвера упёрлась в подбородок. - Я не могу доставить тебе такого удовольствия, сука. Выстрел. Я проснулся от того, что меня передёрнуло. Ощупал подбородок. Слава Богу, это лишь сон. И только посмотрев на другую руку, понял, что это могло стать реальностью. Я сжимал в руке тот самый трофейный револьвер. Из глубины пещеры донеслось еле слышное пение. Мария. Да ещё и на родном языке. Так, надо вспомнить. А, да. - Поёшь ты может и неплохо, но либо ты затыкаешься, либо я спускаюсь и заткнёт тебя уже пуля. Пение мгновенно стихло. Я встал, размял затёкшие после сна на камнях конечности и спустился в пещеру. Кригер дремал неподалёку от Марии. Видимо, охранял её от остальных. Чёрт с тобой, женатик. Пора вставать. - Джонатан! Мария сбежала! ФБР-овец подскочил, оглянулся и сплюнул, тихо выматерившись. - Хуёвые шутки шутишь, идиот. - Давай отойдём, есть идея, которую надо обсудить. - А зачем отходить-то? Тут все свои. Я покосился на пленницу. Джонатан мгновенно понял. - Ладно, пошли. Мы отошли ко входу, я жестом отослал часовых и начал объяснять Кригеру, каков мой план. Я ещё не успел закончить, как он оборвал меня со словами: - Можешь же, когда захочешь. Отличная идея. И подход неплох. Жестковат, но неплох. - Тогда пошли, известим парней. - Пошли. Мы вернулись в пещеру, встали прямо в центре, я достал револьвер и саданул в потолок. Проснулись все, некоторые даже схватились за стволы, судорожно выискивая врага. - Итак. В наш план здесь вносятся значительные коррективы. Мы поставим другой срок. Другие условия. Это превращается в выкуп. Скоро поедем в Аманаки объявлять условия выкупа. - Ты едешь с нами красавица. И покажешь дорогу. И поможешь отстреливать механизированные патрули. – Видеть ее лицо в этот момент было высочайшим наслаждением. Русская сучка явно не ожидала такого поворота событий. Мария Он это серьезно? Думает, что я приведу его к ракьят? К моему любимому Биллу…? Неужели он еще не понял, что я скорее сдохну, чем помогу. Нет уж. Размечтался. Я ощерилась и заулыбалась дикой улыбкой, наверное, со стороны это выглядело жутко. Найтшейд прищурился, презрительно хмыкнув, Кригер же взволнованно посмотрел сначала на меня затем на своего напарника. - Неужели ты думаешь, что я приведу тебя в сердце этого острова? Мне уже нечего терять, мне не за что бороться, можешь прямо сейчас меня пристрелить, но я не покажу тебе путь в Аманаки. А сами вы не доберетесь туда, слышите, - я посмотрела на собравшихся вокруг, - все вы сдохнете на этом острове, он сожрет, сотрет вас. Ни я, ни ракьят, а остров, Ваас уничтожат вас. Все вы уже мертвы. «Безумие, милая – болезнь, поразившая всех, кто попал на этот остров». Мне не верится, но черт возьми, Ваас, как же ты был прав, больной ублюдок! Я наконец-то поняла все, все, что ты говорил. «Ты просто сошла с ума…» - Ты покажешь нам дорогу, если действительно хочешь помочь своим друзьям и ебырю. – Найтшейд поднял меня на ноги, сжав и потянув за горло одной рукой, другой же он держал пистолет, приставив его к моему виску. Видимо, надеялся, что я испугаюсь, буду молить о пощаде, но нет, мне не страшно, совсем не страшно. Я наконец-то ощутила себя хозяйкой положения, я потеряла все, абсолютно все, что можно ценить. Здоровье, красота, привлекательность, любимый, ребенок… У меня не осталось ничего. Теперь я свободна, я мертва, по-настоящему мертва для всех: для родителей, для друзей и знакомых, для Вааса, для Билла. Найтшейда трясло от злости, а меня все забавляло. Боль в животе была просто страшная, возобновилось кровотечение, по бледным бедрам текла темная, бардовая кровь, но я это словно не замечала. Меня всецело поглотила игра с наемником, а точнее с его пушкой. Я направила пистолет ко рту, облизала дуло, едва касаясь кончиком языка, продолжая смотреть в глаза Найтшейда. Я улыбнулась ему, слушая похотливые комментарии других наемников, пушка уже проникла в бархат рта. Я посасывала пистолет, насмехаясь над беспомощностью этого сильного мужчины. Когда он отошел от шока – сразу же одернул пистолет к себе, спрятав его за пояс брюк. - Грязная шлюха, скольким из подчиненных Монтенегро ты дала? А? – Он не улыбался, моя шутка ему не понравилась. – Что с тобой делал Ваас? Как он тебя трахал? Наверняка все дырки опробовал, да? – Найтшейд реально надеялся этим меня вывести? Как наивно. - Ты ему завидуешь? Хочешь повторить со мной то, что делал Ваас? Или, пока пялился на записи моих выступлений, нафантазировал что-то свое? – Пощечину он отвесил такую же сильную, как и Ваас, в этом ему не занимать. Я поглаживала покрасневшую щеку, когда вмешался Кригер. - Мария, тебе придется показать безопасную тропу в деревню дикарей. Или твой возлюбленный умрет. - Я… - Мне не дали сказать, Найтшейд снова прижал меня к стене пещеры, прошипев, что он думает на этот счет. - Видишь всех этих парней, а? – Наемник заставил меня смотреть на собравшихся вокруг головорезов. – Или ты по-хорошему делаешь то, что от тебя требуется, или я отдаю тебя на потеху, скрасишь их рабочие будни. Холодок все-таки пробежал по спине. Пережив однажды изнасилование, не хотелось бы вновь это испытать, но… Я уже решила, что ничего не покажу. Они не дождутся… Я плюнула в рожу Найтшейда и разразилась сумасшедшим смехом. Мне плевать, что ты сделаешь со мной сейчас, я знаю, что прикончу тебя в итоге собственными руками! Его реакция была вполне ожидаема. Найтшейд, схватив меня за волосы, приложил мою многострадальную голову к своему колену. За этим последовал удар ногой в живот. Я вскрикивала от боли уже как-то рефлекторно, словно это трюк, которому научили зверя. Мое тело и сознание уже достигли своего предела, я выдохлась, устала. На полном серьезе… Я полностью покорилась воле наемника и даже в мыслях не сопротивлялась. Он еще несколько минут пинал меня, таскал за волосы и что-то настоятельно пытался донести, но я не слышала ничего… Роланд Найтшейд Четыре дня я с парнями лично прочёсывал джунгли в поисках этих синих машин. Нам то везло, то нет. В первый день мы ничего не нашли и я был в бешенстве. На следующий день застали небольшой привал у обочины. Шестеро этих черножопых сидели у костра, ржали и выпивали. Рядом стояли два джипа. Поразительная удача. Мы быстро разделались с ними, накрыв шквальным огнём всю поляну и стараясь не задевать машины. Тела сожгли в их же костре, а машины отогнали к пещере и замаскировали ветками. Третий день. Выходим из пещеры и видим семейку из троих человек, собирающую ягоды и коренья метрах в тридцати от нашего убежища. Мы заметили их первыми и я скомандовал пригнуться и не высовываться. На раздумья о том, что с ними делать, много времени не ушло. Раз Машенька решила поиграть в шпионку и ничего не говорит, только выпендривается, значит скажут они. Я ещё раз высунулся на мгновение. Они были уже в десяти метрах. Я заметил маленькую девчушку с корзиной за спиной, в которую она складывала свою добычу. Она тоже меня заметила и подумала, видимо, что я с ней играю. Пошла в сторону входа, пока её родители увлечённо занимались собирательством, уткнув свои ебальники в землю. Когда она высунула свою голову с другой стороны нашего укрытия, я незамедлительно зажал ей рот и втянул в пещеру. Приказал остальным ждать, жестом велел девчушке молчать, достал пистолет и, приставив его к её голове, выпрямился в полный рост. Родители обернулись незамедлительно. Сразу начались истеричные вопли на их языке. Папаша попытался потянуть из-за спины видавшую виды винтовку, но я взвёл курок пистолета и крикнул ему, что его дочка сейчас может отправится к милым созданиям с крыльями. Он подумал секунду и спросил на жутко ломаном английском, чего я хочу. Я приказал лечь на землю. Женщина начала пререкаться, но муж быстро её успокоил. Оба легли. Бойцы тоже долго не думали. Связали их и отволокли в пещеру. Я только мельком бросил взгляд на Марию, когда входил с девчушкой в пещеру. Смешанное выражение ярости, жалости и беспомощности. Сейчас я посмотрю, как ты будешь вопить, когда я начну своё чёрное дело. Родителей силой поставили на колени, я встал перед ними, прижав их дочурку к себе. Ещё раз глянув на Марию, я присел рядом с девочкой и спросил: - Принцесса, скажи, ты знаешь, где Аманаки? Где твой дом? Знаешь, как туда пройти? Девчушка посмотрела на меня в недоумении. С такого расстояния я понял, что ей лет 10, не больше. - Она не есть знать английский. Это подал голос её папенька. - Хорошо, выродок, тогда переведи ей. Он подумал немного и залепетал на своём языке, обращаясь к девочке. Та сначала посмотрела на отца, потом снова перевела взгляд на меня и заговорила на своём языке. Черти безмозглые. Я кивнул её отцу и он перевёл: - Да, я знать, где есть дом. Ты хотеть поиграть, да? У-у-у, да я везуч. - Переведи ей. Да, мы будем играть. Покажешь мне остров и свой дом. Мы будем весело проводить время. Папаша, видимо, осознал, что может произойти и принялся что-то кричать дочке на своём языке. Я кивнул одному из бойцов, стоявших рядом, и тот быстро успокоил его прикладом меж лопаток. - Переводи так, как я сказал, иначе вы все подохнете здесь. Понял меня? - Да. Он снова залепетал на своём и его дочурка посмотрела на меня с улыбкой. Подействовало. Она радостно вскрикнула что-то и обняла меня. Я чуть скривился в лице, но обнял её в ответ. Её отец с грустным лицом перевёл, что она прокричала: - Ура, ты есть мой первый друг. Охуеть теперь. Жестом я приказал вывести родителей из пещеры. Сейчас мы, блядь, поиграем. Их прикладами вытолкали наружу. - Приведите Марию. Её вывели. Щурящуюся от солнечного света, всю в синяках и кровоподтёках. - Что ты ещё от меня хочешь? – Пухлые губы искривились в оскале. - Ничего, в принципе. Насладись зрелищем. Я повернулся к отцу: - Как зовут девочку?! - Левия. - Я прижал девочку к себе, достал из-за пояса ствол и направил на ее папашу. Не моргнув, я пристрелил его, затем сделал то же самое с мамой Левии. Девочка закричала, стала плакать и вырываться, но Мария была спокойна. Она лишь с грустью посмотрела на ребенка, словно наперед прощаясь. Чертова русская сучка знала, чем закончится эта «первая» для Левии дружба. Мое лицо исказила маска злости. Я даже не взглянул на девочку, когда спускал курок. Я смотрел в глаза русской, а она в - мои. Веки Марии тяжело опустились, скрывая большие светлые глаза. Девушка тяжко вздохнула, подавляя в себе истерику и плач. Открыв глаза, она мне улыбнулась и сделала шаг навстречу, затем еще и еще, пока не встала очень-очень близко. От нее пахло чем-то сладким, едва уловимым, запах крови и грязи перебил этот приятный, дикий аромат какого-то сладкого фрукта. - Я видела, как умирают дети. Ваас научил не влезать в подобные ситуации. Прости, что не доставила тебе желанного удовольствия. – Холодные, нежные губы коснулись моей щеки. Я уколол ее щетиной, и она отпрянула. Какое странное чувства. Я не испытал отвращения, даже наоборот. Взглянул на ее чувственные губы. Те самые губы, что просили платить за танец, те самые губы, что кричали в агонии страсти. Прокушенные, белые от недостатка крови, губы, что так невинно и оскорбительно коснулись моей грязной, щетинистой щеки. Я схватил ее, удерживая, поцеловал. Она лишь раз попыталась меня оттолкнуть, но быстро сдалась. Я целовал ее всего несколько секунд. Распробовал ее соленые от слез, но все такие же нежные губы, отстранил Марию от себя. - А вот вкус твоего поцелуя отнюдь не сладок. – Я развернулся и приказал связать русскую. Не хотел смотреть на нее теперь. «Она поняла, что мне понравилось». – Нет-нет, блять, что же со мной такое..? Черт ее знает, но было в этой девке что-то. Она в мужчинах вызывала нездоровое желание трахать и убивать ее одновременно. И я уверен на все 100%, что это чувствуют все мужики, на которых Мари хоть раз посмотрела. Даже ее ебырь. Наверняка мечтает взять ее грубо, как в последний раз... «Ничего. Маленькая потаскушка, я еще отыграюсь за твою маленькую победу».