Asylum

Я очень долго не могла решить, как будут развиваться события фика. И честно сказать, мне еще никогда прежде не было так трудно писать. Я прошу прощения за ожидания, надеюсь вдохновение все-таки вернется ко мне. Ну, как всегда, советую вам, ребята — Dead By Sunrise — Walking In The Circles. ____________________________________________________________________________________ Ваас Монтенегро Я посмотрел на нее в последний раз, на мою смелую девочку… Мария была выдержана, хладнокровна и полна решимости. Мне ясно виделся огонь в ее глазах. Она твердо стояла на ногах, удерживая покупателя, прижимала нож к его горлу. Я невольно хмыкаю, ведь у моей amado руки не дрожали. Такой я помню ее на видео, где она танцевала. Полнейшая уверенность, ни грамма сомнений, только страсть и желание показать, какая она. «Тигрица рвалась на свободу». Я точно знал, что она может перерезать глотку этому жирдяю-покупателю. Чувство ненависти к подобным людям в ней было всегда, только вот ручки раньше были связаны законом и страхом перед первым убийством. Но не теперь. Я показал как это легко — убить человека. Прирезать как какую-то грязную свинью, не испытывая ни грамма сожаления. Только презрение к горячей, липкой крови, вырывающейся на свободу из тела. Мари была на удивление способной ученицей…Оружие, сила, власть, жажда жизни, рождающаяся за мгновение до гибели, дыхание смерти, которое ты несешь — все это ее заводило, разжигало интерес и неистовую страсть. Мой взгляд встречается с ее. Где-то в груди кольнуло… Мы, наверное, больше никогда не увидимся, bebe. «Mi dulce niña …», — Я посылаю ей воздушный поцелуй на прощание. Меня вырывает из ступора костлявая, ледяная рука Хойта. Он подталкивает меня к джипу, проследив внимательно за моим взглядом. — Все по машинам, ублюдки. Наша работа окончена. — Я чувствовал, что она все еще смотрит на меня, а хмыканье Волкера это только подтвердило. Я сам лично повел машину. Гнал, что есть сил, стараясь не слышать доносящиеся до нас выстрелы и крики. По спине пробегал холодок и я ехал все быстрее и быстрее, чтобы скорее перестать слышать, что происходит там… с моей малышкой. Блять! Как же я хотел вернуться, положить там всех к хуям и забрать Марию. Как хотел я… — Она выживет. — Хойт закурил сигару, смакуя дым. — Невероятные люди, эти русские, особенно их женщины. Клянусь, вся их нация только на бабах и держится! Ха-ха-ха. — Шутка его мне не по душе, я просто молчал и смотрел внимательно вперед, надеясь скорее добраться до лагеря. Ухабистая дорога тянулась, извиваясь, словно анаконда, забирая нас все дальше от места переговоров. Я ругался себе под нос, наскакивая на каждую кочку, а Волкер лишь посматривал на меня, благоразумно сохраняя тишину. За долгие годы работы со мной, он понял, что в определенные моменты лучше со мной не говорить, не смотреть на меня и не дышать одним воздухом со мной! Только кретин сейчас бы полез ко мне… Или моя малышка… Ее холодные пальчики прогулялись бы по моей взмыленной шее, пробираясь к затылку, впиваясь коготочками в ирокез. Моя страстная кошечка, сколько же ты дарила нежности и ласки? Сколько тепла? Сама того не понимая, блять, она растопила мою, пропитанную ядом душу больного ублюдка. А теперь я бросаю ее на произвол судьбы, кидаю в перестрелке… Я резко вдарил по тормозам. Машину повело вбок, но я сумел ее выровнять. От неожиданной остановки Хойт ударился головой о приборную панель, матерясь и потирая лоб, он вцепился в меня горящими звериным огоньком глазами. Всегда холодный, мертвый взгляд сейчас был живее, чем когда-либо. — Ты что здесь вытворяешь? Почему мы остановились? — Он прорычал эти вопросы, выплевывая каждое слово с неистовой злостью. — Я не еду, мои ребята тебя докинут до назначенного места, мне нужно вернуться. — Ах! Ты об этом. — Он поднял, утерянную во время остановки, сигару, с сожалением на нее посмотрел. — Какая жалость… — Хойт, смени карету и я погнал… Он не дал мне договорить. На последних словах Волкер уже направил на меня дуло анаконды*, присвистывая какую-то мелодию себе под нос. — Заводи и езжай в лагерь, сынок. Не забывай под кем ты ходишь. — Ни тени эмоций. Лицо абсолютно не проницаемое. Я хожу по краю… Чувствую напряжение, повисшее в воздухе. Сзади уже подъехали джипы с моими парнями. Я слышу их перешептывания, они обеспокоены, но ни один цепной пес не кинется без приказа хозяина. А хозяин, то есть я, молчит … Я выдыхал воздух с присвистом, стараясь не отвезти взгляда. Нельзя сейчас прогнуться, только не перед парнями! — Знаешь, Ваас, я понимаю, нет-нет, действительно понимаю тебя. Она прекрасна, умна, хороша, юна. Райский цветок, правда? Такая дикая девочка… Но ни одна пизда, сынок, не стоит того, чтобы сдохнуть. Ни одна. Поверь мне. Она любит другого, ты ей не нужен, тебя ей просто жаль. Странная женская черта жалеть моральных уродов, сострадать им, хех. Ты всего лишь удовлетворяешь ее потребность, понимаешь? Через тебя она реализует этот свой бабский заскок… — Но Хойт не договорил. Я не дал ему. Реакция у меня всегда была отменная. Я вцепился в мышиного цвета патлы босса и приложил его головой к приборной панели, очень быстрые три-четыре удара и вот уже большая шишка в отрубе. Я вытолкнул его из тачки ногой и подозвал подчиненного. — Мигель! — Тот самый Мигель подбежал как преданная псина, заглядывая мне в глаза. — Усадите господина Хойта в другую машину и доставьте до его вертолета в лагерь. Если же достопочтенный господин Хойт не захочет спокойно покинуть Рук, примените силу, и, да, сразу по прибытию перебить всех его наемников, в живых оставьте только пилота. Все понял? — Парень лишь ошарашено на меня смотрел, не понимая ни слова. — Ты меня понял, блять?! — Он судорожно закивал. — Слышали меня, сукины дети?! Я хочу, чтобы вы надрали задницы этим шлюхам! Покажите, кому принадлежит остров, покажите, кто здесь хозяин!!! — Мои парни радостно завопили. Ну, еще бы, они терпеть не могли людей Хойта. Вечно обвешенные броней и крутыми цацками, куски дерьма. Что они вообще умеют без всего этого барахла? Мои приказы дважды не повторяются, поэтому сразу, как я кивнул, парни помчались в лагерь. Ну, а мне предстояла дорога назад. Я гнал, как мог, едва успевал объезжать крупные ямы, кажется, даже лань сбил. Но, по приезду, я не обнаружил никого… Только труп покупателя-толстяка и лужа крови из него. «Hermana, где же ты…» «Блять! Блять, блять, блять!» Это все что вырывалось из меня в тот момент. Я шатался взад-вперед, надеясь найти хоть какую-то зацепку, но ничего не обнаружил. Ахуенное множество следов от подошвы берцев, словно сюда пригнали роту солдат. Так-так… Выходит, что здесь что-то пошло не так, вот только… Мне не дали подумать. Мигель связался со мной по рации, сообщая, что в лагере творится первостепенный пиздец. Точно. Хойт. Ебаный сукин сын. Я в последний раз взглянул на труп жирдяя-покупателя и побрел обратно к машине. «Нужно поспешить. Надеюсь, малышка-Мария, ты достаточно умна, чтобы не доверять никому…» * * * Билл Голдберг Никаких вестей от Марии не поступало больше пяти дней. Мы с Джейсоном следили за лагерем Вааса, но так и не увидели ее, прочесали весь чертов остров вдоль и поперек, но так и не нашли ничего, абсолютно ничего, никаких следов! Я начал подозревать, что случилось ужасное, Джейсон и я не спали ночами, пытаясь найти наемников, но и это оказалось невозможным. Неведение, паника, тоска — все это съедало во мне остатки логики и благоразумия. Но еще напрягало чрезмерное спокойствие Денниса и Цитры. Они явно что-то знали, но ни меня, ни Джеса в известность не ставили. Утром, 7го дня, на подходе к Аманаки замелькали фигуры. Я не спал, по привычке много курил и думал, заметил их не сразу, но, услышав ее голос, подорвался и стал внимательно всматриваться. Раненная, избитая, бледная от боли и страха Мария шла впереди наемников, позади нее, удерживая за связанные руки, шагал Найтшейд. Его лицо светилось от счастья и удовольствия. Он смотрел на меня с вызовом, взглядом говоря, мол, полюбуйся, что я сделал с ней, смотри, во что я превратил твою возлюбленную, наблюдай, как больно ей даются эти шаги, как ей страшно и мучительно стыдно за то, что сейчас происходит. Я хотел рвануть к ним, но подошедший сзади Джейсон меня остановил: — Не глупи, Билл, он прирежет ее, сделай ты только шаг. Успокойся. — Рука парня сжала мое плечо, препятствуя пути вперед. Трудно успокоиться, когда ты видишь такое. Я сжимал кулаки до боли, тяжело дышал, мои глаза бегали по Маше, пытаясь увидеть все ее синяки и ссадины. — Мы немножко поиграли с Машенькой. — Найтшейд заулыбался еще больше, говоря Маше ее собственное имя прямо на ухо, как любовнице. Она закрыла глаза и глубоко вдохнула, видимо, так пыталась успокоиться, не заплакать. Рука наемника перебралась на тонкую шею Марии, он что-то еще шептал ей, что-то, что слышала только она, выводило девушку, ее трясло, дыхание стало рваным, но Мари держалась. — У тебя хороший вкус Голдберг, ты выбрал очень способную шлюху, еще и русскую. Серьезно, самые красивые бабы у этих русских… — Завали ебало! - Я, скрипя зубами, смотрел, как улыбается этот псих, как он поднес нож к шее Маши, как она разжала пухлые губки, готовясь вскрикнуть… Это рефлекс… Его долго «вырабатывали». — Ты не в том положении, Билли, ты ведь это понимаешь. Мари, расскажи-ка своему любимому, что-то очень и очень важное, — снова почти шепотом говорил ей на ухо наемник. Машенька тяжело сглотнула, ее глаза заблестели от слез, но она не расплакалась. — Деннис предал нас, тебя и меня… — Но-но, это не все, красавица, лежа у моих ног, ты была куда болтливее, давай же, — нож скользнул ниже по ее телу, разрезая пропитанную грязью и кровью майку. Мария дрожит и смотрит на меня, стыдясь того, что с ней делают, стыдясь оголившегося тела. О, Боже! На ней не было живого места, повсюду синяки, кровоподтеки, порезы… Я убью эту мразь, я прикончу этого ублюдка за то, что он прикоснулся к тебе, к твоему нежному телу, милая. Как я мог тебя не уберечь… — Деннис выдал меня им, — она сглотнула, потупив взгляд в пол, — выдал нашу тайну в обмен на безопасность деревни и Цитры. «НЕТ! НЕТ-НЕТ!!!» — Да, Билли, тебе уже не стать папочкой. Но ищи в этом плюсы, брат, она, — Найтшейд прижал к себе плотнее Машу, улыбнувшись во все 32 зуба, — будет все так же хороша. — Заткнись, мразь! — Этот крик просто вырвался из меня, это отчаяние. Боже… Он убил дитя в утробе матери. Это … этого не сделал бы даже Ваас. — Отпусти ее и ты уйдешь живым и невредимым. — На этих словах я уже целился в этого ублюдка. — Ха-ха-ха, не, ты серьезно? Ты, что, такой меткий парень? Не боишься задеть свою красавицу? — Роланд приподнял голову Маши, сжав ей челюсти. Моя хрупкая девочка едва заметно мне кивнула. Ее грудь медленно опускалась и поднималась, Маша старалась сконцентрироваться и выровнять дыхание. Давай, малышка, ты сможешь, я уверен. Мария закрыла глаза, замерев на секунду, открыла, шепча бело-синими губами: «Давай!» Я выстрелил с предельной точностью, попав Найтшейду прямо в руку, которой он держал нож, Машенька быстро среагировала, воспользовавшись минутным замешательством наемника. Она вырвала нож из рук Роланда, успев полоснуть ему левый бок. Девушка отскочила от мужчины всего на метр, но Найтшейд и не думал шевелиться. Все наемники были готовы открыть огонь, но их командир не давал приказа. На его лице застыла гримаса ненависти и презрения, сам же он сжимал раненую конечность, зло поглядывая на Машу. — Хитрая сучка, ты все равно не спасешь свою шкуру, — он прошипел ей это, сплюнув под ноги. Роланд оглянулся вокруг, прикидывая возможный исход сражения. К этому моменту собрались самые сильные воины Ракьят и они явно были в выигрышном положении. Во-первых, Ракьят — больше, во-вторых, они занимают выгодные позиции, чего не скажешь о людях Найтшейда, ну, а в-третьих, их главный козырь — Мария, уже не принадлежала им. Наемник осознал, что сейчас лучше отступить, что он и приказал делать своим людям, напоследок же, Роланд как-то странно улыбнулся мне, он явно что-то задумал… Вот только сейчас это было не важно. Да, я дал им уйти. Да, мы могли их всех перестрелять, но… Машенька находилась в опасной близости к противнику. Я не мог ТАК рисковать. Маша из последних сил шла ко мне, прихрамывая и шатаясь из стороны в сторону. Сил все-таки у нее не осталось, она споткнулась и упала. Встать не смогла. Я приказал Джейсону и остальным прицелиться и не опускать оружие, пока наемники не покинут территории Ракьят, а сам рванул к Маше. — Моя девочка, — Я сжимал Мари, вдыхая запах ее волос, поднял ее на руки и понес в хижину. Она без сознания, тем лучше, ей нужна помощь врача…Сначала я хочу дать ей отдохнуть, потом нас ждет непростой разговор… — Отдыхай, любимая.