Истории о тихом воронёнке

      «Лучшие планы мышей и людей       Часто идут вкривь и вкось…»       «К мыши», автор Роберт Бернс.       Этим утром Бокуто проснулся в полной уверенности, что он самый счастливый человек на земле.              Солнечные лучи только начали пробиваться сквозь окно и заполнять комнату тёплым, уютным светом. Шум автомобилей снаружи их небольшой квартирки был тише, чем тот, к которому они привыкли в это время суток: незначительный гул двигателей, вместо обычной какофонии из сигнальных гудков и криков разъярённых водителей.              И то, что по-настоящему наполняло его сердце неподдельным счастьем: лицо спящего Акааши Кейджи рядом с ним.              Возможно, в любой другой день голова Бокуто лежала бы на подушке рядом с его партнёром. Но именно сегодня Бокуто был ещё более беспокоен и возбуждён, чем обычно. Сегодня особенный день.              Сегодня они узнают пол их ребёнка.              Их ребёнка.              Даже спустя столько времени, Бокуто не может полностью осознать эту мысль. Тот факт, что они с Акааши всего через несколько месяцев станут отцами, все ещё бросает его в дрожь. Они провели вместе семь замечательных лет (после почти двух лет тоски по Акааши со стороны Бокуто). И почти половину этого времени они обсуждали идею завести семью: искали суррогатных матерей; распределяли семейный бюджет, чтобы вместить ещё одного человека; позаботились о том, чтобы их квартира смогла принять их всех. И, наконец-то, это всё становится реальностью.              Да, он и в самом деле самый счастливый человек на земле.                     Когда они начали встречаться на втором курсе университета (после того, как Бокуто резко схватил Акааши в конце турнирного матча и поцеловал на глазах не только у всех команды, но и сотни зрителей), Бокуто боялся, что их отношения сгорят в яростной лаве из огня и серы. В конце концов, Бокуто знал, что с ним было трудно справиться. Он — торнадо, которое из-за изменчивости его настроения, могло мгновенно перерасти в ураган. Но Акааши был спокойным и сдержанным, идеальная противоположность возбуждённому и неистовому характеру Бокуто. Он был способен укротить его в моменты безутешной импульсивности, и даже знал, как справиться с постоянно колеблющимся настроением.              Акааши был идеально способен успокаивать его бури.              В университете их отношениям было тяжело. Так как Акааши, изучав психологию, был обременён множеством занятий, а Бокуто особо не имел свободного времени из-за уроков по спортивной медицине, они мало проводили время вместе. Медленно, стресс начал разъедать их отношения, пока верёвки, что связывали их вместе, не истончились до нитей.              Но они любили друг друга и отказывались позволить этому поставить конец их счастью. Они виделись друг с другом при каждой возможности, даже если все, что они могли сделать — это поболтать пять минут между занятиями. И их усилия окупились: они смогли сплести из нитей, связывающих их вместе, прочные канаты.              Дальше — больше.              Через год после выпуска из университета Акааши начал работать в качестве семейного психолога, в то время как Бокуто работал в реабилитационном центре неподалёку. У них был достойный доход, и они без труда могли позволить себе квартиру в центре Нью-Йорка, вместе с такими предметами роскоши, как 5 разных приставок для видеоигр и плоский телевизор, на покупке которого настоял Бокуто.              Они вошли в привычную колею, и Бокуто казалось, что ничего не сможет изменить её.              Пока один из бывших одноклассников Акааши не предложил ему работу в качестве психотерапевта в Чикаго.              Акааши сразу же отказался от предложения. У них с Бокуто здесь, в Нью-Йорке, была жизнь, и он никогда бы не поставил своего парня в такое положение, где ему бы пришлось выбирать между ним и его домом. Он даже не планировал говорить об этом предложении Бокуто.              Бокуто бы никогда и не узнал о нем, если бы однажды не наткнулся на бумаги, пока перебирал мусор (он искал потерянный пульт от телевизора, который раньше находился и в более странных местах). Вскоре он поймал Акааши (только после того, как пульт был найден в аптечке в ванной) и спросил его, зачем тот (буквально) выбросил столь великолепную возможность.              Акааши едва ли удостоил своего парня взглядом и продолжил готовить ужин.              — У меня уже есть работа. Мне не нужна другая в Чикаго, — ответил он.              — Но, Акааши, — простонал Бокуто. Он сунул бумаги, заляпанные соусом и едой, под нос Акааши и яростно указывал на цифры на листе, — ты будешь так много зарабатывать! Посмотри на все эти нули!              — Деньги — это не главное, Ко. И даже если бы так и было, я достаточно зарабатываю на своей работе сейчас, — сказал Акааши, спокойно убирая бумаги прочь от глаз, чтобы направить на своего парня невозмутимый взгляд.              — Я знаю, что деньги — это не главное, — сказал Бокуто, но он продолжал смотреть на эти бумаги с такой радостью, что Акааши не особо ему поверил. По крайней мере, пока он не перевёл своё внимание с цифр на серьёзное выражение на лице Акааши. — И я также знаю, что семейный психолог — это не совсем то, кем ты хочешь быть. Ты любишь помогать людям, потому что ты прекрасный человек, и я тебя за это так, так сильно люблю. И я знаю, что ты рад помогать семьям поддерживать здоровые взаимоотношения. Но я также знаю, что ты не совсем хочешь работать с семьями, когда мог бы помогать нуждающимся наладить их взаимоотношения с собой.              Какое-то время Акааши ничего не отвечал.              — Но, — начал он, — как же ты? У тебя здесь работа, друзья и твоя семья. Почему ты хочешь отказаться от этого?              Бокуто медленно моргнул (в этот момент, мозг Акааши вызвал в воображении образ совы, и, он должен признать, сходство — поразительно). Затем, быстрее, чем Акааши сумел сообразить, Бокуто накинулся на него и крепко обхватил плечи руками. Уткнувшись, улыбаясь, в изгиб шеи Акааши, он пробормотал:              — Потому что я люблю тебя и хочу, чтобы ты занимался тем, что делает тебя счастливым, — Акааши почувствовал мягкий поцелуй на своей шее, прежде чем Бокуто отстранился. Он освободил его плечи и, спустив по рукам вниз, крепко сжал ладони Акааши в своих. — Кроме того, не то чтобы нигде больше в Америке не понадобились физиотерапевты. Я уверен, что тоже найду там работу.              Акааши посмотрел вниз на их соединённые руки, прежде чем снова поднял взгляд на Бокуто. Он был чуть ли не ослеплён его улыбкой и с лёгкостью ответил на неё намного более скромной своей.              -Хорошо, — согласился он, — я подумаю над этим.              К концу года они переехали в Чикаго.                     Чикаго не слишком отличался от Нью-Йорка. Он многолюдный и оживлённый, и все выглядят так, словно постоянно куда-то спешат. Небоскрёбы лезут друг на друга, и пробки настолько невыносимы, что Бокуто не устаёт благодарить небеса за подземный транспорт. Они отыскали хорошие апартаменты, ещё лучше предыдущих в Нью Йорке, и Бокуто нашёл работу в реабилитационном отделении больницы неподалёку.              Они быстро сдружились с Сугаварой Коши — приятелем Акааши, который и предложил ему эту работу — и его мужем Савамурой Даичи. У них была небольшая квартирка в том же жилом комплексе, и они помогали Бокуто и Акааши ориентироваться в городе, когда те только начинали обустраиваться.              И только когда Бокуто встретил сына Суги и Даичи — хмурую, постоянно хныкающую кроху по имени Тобио, то осознал, чего хочет больше всего на свете.              Семью.              И первым шагом к ней — это попросить Акааши выйти за него.              У Бокуто все было распланировано. То есть, пока он не понял, насколько дорого будет выложить в небе «Ты выйдешь за меня?» из стаи дрессированных сов. Так что вместо этого, он подождал, пока они с Акааши не вернулись обратно в Нью-Йорк навестить родителей, чтобы сделать предложение. Было много слёз, много улыбок, и Бокуто молился о том, чтобы они были так же счастливы всю их оставшуюся совместную жизнь.              После этого они сыграли свадьбу. И хотя Бокуто уверен, что она была бы более запоминающаяся, если бы Акааши позволил ему надеть то чёртово свадебное платье, этот вечер все равно был самым счастливым в их жизни. На протяжении всего события ничто не могло стереть улыбки с их лиц (ну, может быть, только тот факт, что Бокуто окунул своего бедного мужа лицом в свадебный торт, но даже тогда хмурый взгляд Акааши был скорее из-за смущённого негодования, нежели из-за настоящего раздражения). И вот, они поженились.              После того, как они поженились, пришло время для третьего шага: завести детей.              К сожалению, принимая во внимание тот факт, что они оба были мужчинами, создание ребёнка традиционными способами было вне обсуждений (и это было вообще не круто, потому что, если бы они могли стать отцами благодаря постельным утехам, они бы ими стали уже очень давно). Вместо этого, следующие несколько месяцев Акааши и Бокуто провели в поисках кого-то достаточно подходящего на роль суррогатной матери. В конце концов они нашли милую, очаровательную женщину по имени Сидни и, спустя ряд встреч, на которых они убеждались, что она достойна выносить их желанного ребёнка, Бокуто и Акааши сделали свой выбор.              У них будет ребёнок.              Что переносит нас на чуть более, чем полгода вперёд.              Сказать, что Бокуто взволнован по дороге в больницу, будет приуменьшением. Он так сильно ёрзает в кресле, что Акааши почти уверен, что из-за всего этого трения его ремень безопасности порвётся. Он также с таким рвением жестикулировал, что несколько раз зарядил Акааши прямо по лицу.              Когда рука Бокуто в очередной раз соприкасается со лбом Акааши, тот со вздохом убирает одну руку с руля, чтобы схватить ею запястье своего партнёра.              — Котаро, успокойся, пожалуйста.              — Успокоиться?! , — Акааши отвлекается от дороги ровно на столько, чтобы, даже не удивившись, увидеть как челюсть Бокуто отвисла в шоке. — Как я могу успокоиться? У нас будет ребёнок, Кейджи. И мы услышим биение его сердца! А, может, и её сердца!              Акааши слышит глухой стук и опускает взгляд вниз, чтобы увидеть как Бокуто плюхнулся головой на разделяющий их кресла подлокотник. Бокуто поглядывает на своего мужа с сияющей улыбкой и говорит:              — И я знаю, что ты также рад, как и я, Кейджи.              Впервые за, вероятно, долгое время, Бокуто оказался прав. Акааши нервничал в той же степени, что и его муж. Потому что, даже если, технически, их ребёнок существовал уже какое-то время, Акааши все ещё думал, что это какой-то сон, от которого он вот-вот проснётся. Он понял, что сегодняшнее УЗИ поможет ему осознать, что нет, Акааши, это не сон, и у тебя правда будет ребёнок.              И одна только мысль об этом способна вызвать маленькую улыбку на его лице. Свободной рукой он находит ладонь Бокуто.              Они станут отцами.                     Они не станут отцами.              Акааши и Бокуто сидят в палате у койки, на которой лежит Сидни с размазанным по животу гелем. Все трое уставились на доктора.              Они не могут найти сердцебиения.              — Но оно должно быть, — раздаются надломленным голосом хриплые слова Бокуто. Его рука настолько крепко сжимает ладонь Акааши, что Кейджи почти ожидает услышать хруст треснувших в его руке костей.              Но даже перелом будет менее болезненным, чем это.              Он все ещё может отдалённо слышать, как Бокуто разговаривает с доктором — каждое последующее слово звучит ещё более надломано и печально, чем предыдущее.              — Если нет сердцебиения, то нет и ребёнка, — выдавливает он смех — сухой, горький и разбитый. Акааши никогда бы не подумал, что когда-либо услышит его голос настолько пустым. — А там должен быть ребёнок.              Внезапно Акааши теряет самообладание, и рыдания прогрызают себе путь сквозь глотку. Он утыкается лицом в руки и надеется, что обжигающие его глаза слезы унесут всё это отчаяние с собой, стекая вниз по щекам. Но вместо этого, кажется, что каждая покидающая его слезинка оставляет свободное место для того, чтобы его мука множилась и росла; она распирает ему грудь, перехватывая дыхание в лёгких, и он может поклясться Богом, что никогда ещё не чувствовал себя настолько мёртвым внутри.              Ребёнка больше нет.              Бокуто, должно быть, понял, что — как бы сильно он не умолял — слова доктора не изменятся, и он утыкается лицом в плечо Акааши, пропитывая рукав футболки мужа в его собственном горьком отчаянии.              С сияющими от слез глазами Сидни раз за разом извиняется, и, хотя Акааши бы никогда не обвинил её за что-то, навлечённое на них злым несчастьем, он не может не думать о том, что она не понимает. Даже если она вынашивала этого ребёнка, он никогда не был её. У неё не было с ним будущего, которого она с нетерпением ожидала, вырванного у неё, словно оно никогда и не существовало.              Ребёнка больше нет.              И ничто уже не сможет изменить этого.              Они возвращаются в квартиру, которая внезапно кажется слишком большой, слишком пустой, слишком безжизненной. Они направляются прямо в спальню, проходя мимо детской с уже собранной в ней кроваткой, игрушками и яркими стенами. Они игнорируют звонки телефона — вероятно от Суги и Даичи, ожидающих счастливых вестей из их больничного визита — и отгораживают себя горой уложенных на кровати одеял. Они обнимают друг друга, надеясь, что если спрячутся, то смогут защититься от поглотившей их жестокой реальности.              В тот день, Бокуто и Акааши ложатся спать в полной уверенности, что они самые несчастные люди на земле.