Прим. История одной девочки.

Мы вышли из здания, где прощались с Китнисс. Может быть, сегодня я в последний раз обняла сестру. Я беру маму за руку, и мы начинаем медленно идти к своему домику в Шлаке. Знаете, что больше всего раздражает меня сейчас? Сочувствующие взгляды. Все эти люди, которые едва знали нашу семью, сейчас сочувственно смотрят на нас и шушукаются за нашими спинами. Но, на самом деле, я абсолютно уверена, что им совсем не жаль Китнисс. Все они радуются, что не они или не их дети попали на Игры в этом году. Конечно, любой на их месте бы радовался. Вот только нам с мамой радоваться нечему. И вдруг я вспоминаю, как проходила Жатва в прошлом году. Тогда я была ещё слишком маленькой, чтобы участвовать. Но тогда мне приходилось переживать из-за Китнисс и Гейла. Я помню, как я стояла с мамой в толпе и прижималась к ней, словно ища защиты. Во все глаза я смотрела на Китнисс и молилась лишь об одном - только бы не она. И когда прозвучало совсем чужое имя, вздох облегчения вырвался у меня из груди. После то же самое случилось, когда вытянули имя мальчика. Не Гейла. Я была счастлива, что никто из моих близких не пострадал. И я даже не вспомнила про семьи тех детей. Про то, что, возможно, они тоже были единственными добытчиками для своих семей. Про то, что они могут погибнуть в неравной битве с Профи. Я не задумывалась, что их будут пытать жаждой и холодом. Ядом и огнём. Я просто не подумала, что эти люди вытянули билет в один конец. Тогда все мои мысли заняло безграничной облегчение. «Всё хорошо. Всё в порядке. Они в безопасности», - только эта мысль билась в моей голове. Только об этом я могла думать тогда. Но ничего не было в порядке. Только вот почему-то поняла я это только сейчас. Только тогда, когда это коснулось меня и моей семьи. Как же я была слепа! Почему я не поняла этого раньше?! И сейчас я обвиняю всех этих людей в лицемерии. Глупо… Чёрт, ну, сколько мы уже идём?!? Оглядываюсь по сторонам и понимаю, что мы прошли совсем не много. Вокруг всё то же самое. Всё это знакомо мне с детства. Однообразные серые дома, пасмурное небо и исхудалые лица вокруг. Только сегодня всё кажется мне ещё более мрачным. Мир словно вылинял, оставив только грязно-серые оттенки. Я снова смотрю вокруг и вновь натыкаюсь на взгляд. Но на этот раз я не отвожу глаза. Я знаю эту девочку. Она стояла рядом со мной, когда Эффи вытащила карточку с моим именем. И я отчётливо слышала, как она шумно выдохнула и прошептала: - Слава богу! Не я. И на её лице появилась счастливая улыбка. И сейчас эта девочка стоит и смотрит на меня сочувствующим взглядом! Как она смеет? - Эй, ты! – Забыв обо всём, кричу я. – Да, ты! Не нужно смотреть на нас так! Мне не нужна твоя жалость. Ты просто лицемерка! Как ты смеешь так смотреть на нас, после того, как радостно улыбалась, услышав моё имя?! Как ты можешь сочувствовать моей сестре, когда была так счастлива? Как? Ответь мне! Девочка уставилась на меня своими большими глазами и не могла ничего сказать. Мама остановилась чуть впереди и удивлённо смотрит на меня. Обычно я тихая и мирная. Но не сейчас. Я решительным шагом подхожу к девочке и громко говорю: - Не смей больше даже смотреть в мою сторону! Я предупредила! В следующий раз я просто ударю тебя. Ясно? Девочка мелко и быстро закивала головой. Я резко разворачиваюсь и говорю толпе, уже успевшей собраться вокруг нас: - Это относится к каждому из вас! Нам не нужна ваша жалость. Да, Китнисс попала на Игры. Да, она попала туда из-за меня. Но она сделает всё, чтобы вернуться! Я заканчиваю говорить и быстро иду вперёд. Хватаю маму за руку, и мы быстро удаляемся с места события. Что это было? Я не знаю. Я всегда была тихой и спокойной. Я люблю и жалею всех на свете. Но сейчас. Это тоже была я. Я, такая решительная и злая. Я была готова разорвать любого, кто посмеет подойти ко мне. Я чувствовала злость, и дала ей выйти наружу. Я совершенно забыла про то, что на меня смотрят люди, хотя раньше я была очень стеснительной. Мне было абсолютно наплевать, что они обо мне подумают. Это было совершенно новое для меня чувство. И мне понравилось. Мне понравилось, как смотрела на меня та девочка. Как смотрели на меня другие люди. Всегда для всех я была доброй маленькой Прим. Сестрой той-меткой-охотницы-чей-отец-погиб-в-шахтах. Никто никогда не рассматривал меня, как личность. И тем более, как противника. Но я докажу! Я всем докажу, что меня стоит воспринимать всерьёз. Вот наконец-то и наш дом. Он маленький и ветхий, но сейчас я почти физически ощущаю привязанность к нему. Хочется скорее лечь на кровать и лежать, лежать, лежать... Мы с мамой входим внутрь, и я быстро закрываю дверь за собой. Уффф... Длинный и тяжелый день. Боль от ухода сестры всё ещё давит мне на плечи тяжелым грузом, но сейчас мне чуточку легче от того, что я приняла решение. Я знаю, что буду делать. Китнисс рассчитывает на меня, и я не могу подвести её. Я молча прохожу на нашу крохотную, но такую родную кухню, и тяжело опускаюсь на стул. Мама садится рядом, и какое-то время мы сидим молча. Мама первая прерывает это молчание: - Что это было? Там, на площади? - Это было то, что было, – резко отвечаю я. – Теперь так будет всегда. Я не намерена выдерживать их фальшивые взгляды и принимать лживые соболезнования! Хватит! Теперь мы будем жить без Китнисс и мы должны как-то выжить, – твёрдо продолжаю я. А потом добавляю уже тихо и с надеждой: - А потом она вернётся, и всё пойдёт по старому. Я встаю, целую маму в щеку и ухожу к себе в комнату. Закрываю дверь. Всё. Теперь меня никто не достанет. Я падаю на кровать и тут же погружаюсь в сон, полный кошмаров.