Прим. История одной девочки.

«Соберись, Прим! Вспомни, что сказал тебе Гейл. Она должна понять, что я сильная, что смогу справиться без неё», - я разговариваю с собой уже минут 10, пока мы идём в комнату, где сможем попрощаться с Китнисс. Вокруг нас всё чистое и блестящее. Ноги утопают в ковровой дорожке. Кругом свет и украшения. Но даже это не делает это место более живым. Здесь всё пропитано страданиями. Сюда Китнисс ходила получать медаль за отца. Медаль, которую ему выдали посмертно. Я почти уговорила себя перестать плакать и взять себя в руки. В конце-концов, ей сейчас гораздо хуже, чем нам. И всё это из-за меня. Внезапное чувство вины охватывает меня словно ледяным одеялом. Это я! Я во всём виновата! Если бы моё имя не вытянули, Китнисс сейчас не сидела бы в этой чёртовой комнате! На глаза снова наворачиваются слёзы, но я усилием воли загоняю их обратно. Нельзя плакать! Только не сейчас. Внезапно ковровая дорожка заканчивается, и мы упираемся прямо в дверь. Эта дверь сейчас – единственное, что отделяет меня от сестры. Не думая больше ни о чём, я быстро шагаю вперёд и распахиваю дверь. Она. Моя Китнисс сидит на диване у окна, сгорбившись, как старуха и опустив голову. Услышав, как открывается дверь, она резко выпрямляется и вскидывает голову. Мгновение я смотрю в её глаза. Эти глаза она унаследовала от отца. Всегда весёлые и жизнерадостные. С искоркой, спрятанной глубоко внутри. Сейчас в них не было ничего, кроме отчаяния. Один единственный раз я видела такие глаза. Тогда она сказала, что папа погиб. Я больше не могу сдерживать слезы, и они стекают по моим щекам вниз. Я помню про обещание, данное Гейлу, но ничего не могу с собой поделать. Китнисс делает несколько шагов ко мне и сжимает меня в объятиях. Я со всей силы цепляюсь за неё, понимая, что это, возможно, в последний раз. Она начинает что-то быстро говорить мне. Последние наставления. Что-то про козу, молоко и сыр. Я автоматически запоминаю, но сама смотрю на её лицо и не могу насмотреться. Её лицо выражает заботу обо мне и маме, но глаза по-прежнему пусты. Я откалываю от своего платья брошь с сойкой-пересмешницей, которую Китнисс дала мне сегодня утром. Молча прикалываю брошь к рубашке Китнис и сильнее обнимаю её. Она обнимает меня в ответ и шепчет: - Спасибо, утёнок. - Я больше не утёнок, - отвечаю я. – Я выросла. Сестра смотрит на меня с удивлением, но кивает и поднимается, чтобы подойти к маме. Всё это время она стояла у окна и смотрела на улицу. Я сажусь на диванчик и смотрю себе под ноги просто потому, что не могу больше ничего делать. Сил не осталось даже для слёз. Краем уха я слышу, как Китнисс что-то резко говорит маме, а она отвечает ей тихо, но твёрдо. Подняв голову, я вижу, что они обнимаются. Я подхожу к ним и обнимаю обоих. Моя семья. Когда-то нас было четверо. Потом осталось трое. Теперь они хотят забрать у нас ещё и Китнис. Нет! - Китнисс, - говорю я. – Постарайся победить, вдруг получится. Не волнуйся за нас. У нас всё будет хорошо, обещаю. Ты только возвращайся, – к концу фразы мой голос становится совсем тихим. – Не бросай меня, – добавляю я тихим шепотом. Тут дверь открывается и заходит миротворец. - На выход,- говорит он. – Быстрее! Я вцепилась в Китнисс обеими руками. - Обещаю, я вернусь, - говорит она мне. – Я не брошу тебя, слышишь?! - Да, - тихо отвечаю я и даю себя увести. Уже в дверях я в последний раз оборачиваюсь и смотрю на неё. На мою сестру. На мою Китнисс. Но сейчас кое-что изменилось. В её глазах больше нет пустоты и отчаяния. В них решимость и желание вернуться домой. Она сможет, я знаю. Она никогда не бросит меня. Дверь за нами закрылась, и мы оказались отрезаны от Китнисс. Казалось, нас разделяет только эта дверь, этот простой кусок старого дерева. Но всё не так. Нас разделяют не дверь и стены, а нечто большее. То, что разрушило уже так много семей и загубило так много невинных жизней. Голодные Игры. Если бы их не было, к нашей жизни ещё можно было бы привыкнуть и даже находить в ней определённые плюсы. Но они омрачают наше существование, пропитывая каждый новый год страхом. Из-за Голодных Игр многие девушки отказываются рожать. Я бы тоже отказалась. Однажды Китнисс сказала мне: - Я никогда не буду заводить детей. Не хочу, что бы они жили в страхе и нищете, как живём мы. Не хочу каждый год бояться и переживать за них. Не хочу, чтобы они брали тессеры и лишний раз вписывали своё имя. Тессеры. Для многих из нас это способ выжить в наших непростых условиях. Принцип прост. Твоё имя лишний раз вписывают на карточки, а взамен целый год ты получаешь зёрна и муку. Китнисс и Гейл вписывали свои имена много раз. Имя Гейла в этом году было вписано 43 раза. 43!!! Многие из нас поступают так, чтобы прокормить свою семью. Получается, имен там примерно в два раза больше, чем всего детей в Дистрикте-12. А выпало моё. Моё имя было вписано всего один раз, и именно эту карточку вытащила Эффи своими наманикюренными пальцами! Ну почему мне так не везёт?!? Если бы вытащили чьё-то другое имя, то мы всей семьёй были бы уже дома. Ели бы все, что было приготовлено утром, и перевели дух до следующего года. Но нет... На этой чёртовой карточке было именно моё имя! Подумать только, одна карточка в мгновение ока разрушила нашу привычную жизнь. Да, пусть эта жизнь часто бывала очень тяжелой, но мы справлялись с этим все вместе. Мы крепко держались друг за друга. А теперь Китнисс не с нами. Что-то важное и весомое забрали из нашей жизни. В нашей нерушимой стене образовалась зияющая дыра, от которой во все стороны расходятся трещины. Но мы должны сделать всё, чтобы не дать этой стене упасть. И пусть эту дыру ничем не закроешь, но в наших силах не дать расползтись трещинам. А потом вернётся Китнисс и займёт своё место. Дыра закроется, и наша стена снова станет крепкой и нерушимой. Нужно только подождать. Ждать и верить. Больше мы ничего не можем сделать.