Моё благословение проклятием

— Любовь — это благословение или проклятие? Даже боги не знали ответ на этот вопрос. Божества Благословения и Проклятия никак не могли решить, под чьим крылом уйдёт этот дар людям. — То, что заставляет стучать сердце и чувствовать себя счастливым, несомненное благо! — воскликнул светлый Лириен. — Проклятие это! Любовь заставляет страдать и толкает на безумства! — возразил ему мрачный Кордек. Долго спорили боги. Пока не увидели воздушного Акельма, чьей лёгкой рукой достаётся руна из мешочка на поясе бога судьбы для каждого, кого привели в мир родители. — Акельм, иди-ка сюда! — поманил лёгкого бога Кордек. — Разреши наш с Лириеном спор. Судьбоносное божество лишь тряхнуло своими золотыми кудрями, запустило изящную руку в тонкое полотно сумы и метнуло на стол перед богами руну. — Беркана? — удивились оба спорщика. Акельм кивнул, улыбаясь и понимая, что два божества видят руну с разных сторон. А потому и смысл видят противоположный. Лириен увидел светлое начало будущего, новые улыбки и успех в делах. Надо только подтолкнуть к действиям! Здоровое потомство у лесных зверей и людей и плодородные поля увидел в руне Лириен. Светло и тепло стало божеству. Поистине, само благословение эта Любовь! Кордек же узрел болезни, неприятности и препятствия. Порадовалось тёмное божество сомнениям, что несло его толкование руны. Но так и не смог убедить Лириена в этом. Тот лишь согласился, что им нужна помощь других богов в решении этого вопроса. — А вы дайте Любовь двум существам на земле, — посоветовал бог мудрости и рассудительности Налус, обведя рукой дали под облаками, где озёра блестели среди лесов и где горные пики касались небес. — Акельм, тебе решать, кого выбрать. — Боги поручили божеству судьбы сделать выбор. Бог лукаво улыбнулся, тряхнул ещё один мешочек на своём поясе и достал кусочек металла и веточку берёзы. — А вот пусть тот, кто сегодня охотится с копьём, и тот, кто собирает сок с берёз, встретятся, и посмотрим, что есть Любовь — благословение, — Акельм кивнул Лириену, — или проклятие, — кивка удостоился Кордек. — А вы можете вмешаться. Но так, чтобы эти существа, — он махнул рукой на копошащихся внизу обитателей лесов и полей, — не поняли, что за игру вы затеяли. — С этими словами Акельм исчез, как утренний туман. — Благословение! — решил Лириен. — Проклятие! — мрачно ухмыльнулся Кордек. А следить за спорящими стали покровитель омег, нежный и мягкий Элнари, воинственный хранитель альф Вардгриф и благоразумный Иген, под чьим крылом были беты. И божества, обратившись жителями земных просторов, спустились вниз, к существам, среди которых они собирались развеять Любовь. И узнать, что же это такое — проклятие или благословение. У полноводной реки, несущей свои воды от дальних гор к бескрайнему морю, расстались Лириен и Кордек. Каждый ушёл искать того, на кого должно снизойти благословение или проклятие: кусочек металла и берёзовая ветка, охотник и собиратель сока… — Поищу в Берёзовых Кущах, кого можно благословить новым даром, — сказал Лириен, обратив взоры в сторону стройных берёзок, словно в лёгком покрывале, готовых выпустить новые почки нежной зелени. — Теперь я знаю, куда привести про́клятого этим даром, — ответил Кордек. — В лесу Дорн наверняка среди людей-волков найдётся мальчишка, годный для этого. Печально вздохнул Лириен и отправился скорее к берёзкам. Божество проклятий поспешил в тёмный Дорнвальд для поиска своей жертвы. В те далёкие времена, когда волки только стали в людей превращаться, некоторым легче давался оборот: днём — человек, ночью — волк. И всё меньше и меньше волков ходили в зверином обличье. Да и шерсть подрастеряли, лишь осталась вдоль спины полоска, чтобы помнили о предках-волках. Носили шкуры, предпочтительно волчьи, и жили стаей. Во главе клана стоял могучий альфа. Конунг в миру и полководец на войне. По одну руку от него всегда был мудрый бета — советник и оруженосец. По другую руку от альфы было место прекрасного омеги — услада для глаз и тот, кто приводил в этот мир волчат, детей альфы. Жили по законам волчьей стаи. На охоту, на войну, на праздник — вместе. Но лишь теперь стало возможным и простым волкам заводить семью и приводить в мир своих детей. И божества зорко следили, чтобы не нарушалось течение жизни и переход от стариков к молодым. Хранили заветы и традиции. Так жила стая в Дорнвальде, куда направился Кордек, чтобы проклясть любовью одного из сыновей вожака. Дерзкий мальчишка, едва достигший возраста, когда ему позволено носить своё копьё и претендовать на личную часть добычи, будь то охота или военный поход. Так случилось, что рождение этого юного альфы некоторые посчитали проклятием. Сочли, что малыш приговорён быть растерзанным своим старшим братом, ибо в одном роду не бывать двум вожакам. Несмотря на то, что старший сын могучего Агнара был незаконнорождённым, отец признал маленького волчонка. Говорил, что неизвестно сколько ему, лихому предводителю стаи, водить своих волков в бой. И наличие наследника-альфы, пусть рождённого без благословения бога брака, успокаивало Агнара. Он знал, что стая из Дорнвальда не останется одинокой после его смерти. А свою безудержную похоть он остужал в объятиях своего советника, на редкость темпераментного беты Фроди из клана лисиц. Тогда-то разумный и мудрый Налус сделал так, чтобы лихой Агнар всё же одумался и посватался к омеге из клана орлов. Юный Ари хоть и побаивался сначала мужей, но понёс от альфы. Рождение крохи стало настоящим праздником в лесу Дорн. Но как быть с тем, что первенец вожака, которого уже готовили к роли вождя, уйдёт на второй план? И какое имя дать новорождённому альфе? И что за проклятие на обоих братьев наложил коварный Кордек, сделав одного первенцем, а другого наследником? Не станет ли юный сын Агнара приговором старшему сыну? Не будет ли малыш сам приговорён братом? Так и выкрикнул кто-то это слово, что по закону стаи означало, что новорождённому дали имя. Но Феруртейлт вырос. Его имя, сокращённое до Ферт, подзабылось полностью многими. Уже не говорили, что мальчишка приговорён. Тем более что старший брат Хродгейр никогда и не думал убивать младшего. Разве что в шутку, когда малыш ходил хвостиком за Хродгейром и сильно доставал. — Идеальный для проклятия! — обрадованно улыбнулся Кордек, приближаясь к Дорнвальду и наблюдая, как братья вышли из леса на охоту в долине реки. Впереди шагал Хродгейр. То был крупный, сильный альфа с холодноватыми голубыми глазами и тонкими губами на породистом лице. Поджарое мускулистое тело под одеждой из шкур украшено боевыми шрамами и татуировками в честь славных побед. Хродгейр был в том возрасте, когда у альфы, особенно наследника вожака стаи, уже должны быть с его омегой куча волчат и проверенный мудрый бета. Но молодой альфа лишь соблазнял омег и бет не только в лесу Дорн, но и далеко за его пределами, никого из них не допуская в свое сердце. Не раз божества справедливости и разумности укоризненно качали головами, глядя на распутство Хродгейра под торжествующий хохот божества необузданной страсти. — Хрод, а правда, что ты трёх медведей раскидал на Медовой поляне в это полнолуние? — К старшему брату подбежал Ферт. — Говорят, ты один с тремя справился, — мальчишка посмотрел на Хродгейра глазами такого же цвета, как у брата, но более озорными, более тёплыми. — Ферт, ты сам как думаешь, может один волк справиться с тремя медведями? — Хродгейр смерил брата насмешливо-надменным взглядом, тряхнул темноволосой головой. — Ну если этот волк — ты, то поверил бы. — Ты ещё молодой и наивный, мальчик, — ответил старший альфа, потрепав братишку по тёмным волосам. — Пойдём-ка лучше… — он пристально глянул на плотный хоровод берёзок, убегавший за холм, и повёл носом. Обернулся в другую сторону. — Идём к Сизым горам. Чую там добычу. Ферт согласно кивнул. — Так поспешим! — И встал как вкопанный. Волки не узнали Кордека в образе охотника-одиночки. Немолодой мужчина, похожий на обитателя владений горных тигров, приветственно поднял руку вверх ладонью к братьям: — Мир вам, волки! Меня зовут Корд! — А мы сами себе мир сделаем, — огрызнулся Хродгейр, смерив охотника надменным взглядом холодных голубых глаз. Ферт же, напротив, учтиво ответил таким же жестом, как Корд: — Приветствуем тебя! Прости моего брата, он расстроен из-за потасовки с медведями, — за что получил тычок в бок от Хродгейра. — Не ходите к Сизым горам, — вкрадчиво начал Корд-Кордек. — В Берёзовых Кущах укрылись олени. — Но там нельзя проливать кровь! — воскликнул Ферт, памятуя о святости этого места. — Мы выгоним их на равнину, — ответил Кордек и, сжав спрятанный в руке кусочек металла, посмотрел на мальчишку. И тут он понял, что нашёл того, на кого нашлёт проклятие любовью. Ибо в Берёзовых Кущах был тот, кого Лириен собирался благословить даром. Юный ученик жреца рун пришёл в священную рощу за первым берёзовым соком. Стройный и гибкий, как молодая берёзка, омега с волосами цвета берёзовой коры и большими глазами цвета первой весенней листвы поставил перед деревом туесок. Опустился на колени перед белым деревом, провёл длинными тонкими пальцами по стволу, поднял глаза к верхушке берёзы и одними губами прошептал молитву-просьбу: — О, Великий Папа-природа, позволь одно твоё дитя возьмёт у другого немного его силы, чтобы весь следующий год люди нашего клана не знали хворей и горестей, — мальчик коснулся полными губами коры дерева, затем сделал надрез, вздрогнул, словно сам порезался, и подставил туесок под капли живительного сока. Таким его и застал Лириен — божество сошло на землю в образе странствующего монаха. — Приветствую тебя, дитя из клана Ланей! — Тебе мира, путник! — ответил мальчик, глянув на Лириена глазами, полными слёз. — Я не вовремя, — изобразил что суетится бог. — Не стану тебя отрывать от ритуала. — Нет-нет, — вздрогнул омега. — Если не сочтёшь за негостеприимство, то присядь, немного отдохни. А потом я провожу тебя в наше поселение. — Парнишка чуть смутился, пригладил растрепавшиеся светлые волосы. — Извини, я не взял с собой ничего, чтобы угостить тебя. И да простит меня Элнари. — Омежий покровитель поймёт тебя. Мы пойдем вместе, — кивнул довольный Лириен. — Как тебя зовут, дитя? — Бьорк, — улыбнулся мальчик улыбкой, словно нежный рассвет поздней весной. — Меня зови Лири… Бьорк кивнул. И чем больше смотрел Лириен на него, тем больше убеждался, что Бьорк достоин быть благословлённым любовью. Ибо любовь такого светлого и чистого омеги и есть само благословение для любого альфы. Он уже незаметно занёс веточку берёзы из божественного мешочка Акельма над мальчиком. Бьорк стоял перед берёзкой и поглаживал сочащийся соком ствол, словно успокаивал, утешал раненого друга. И вдруг бог благословения заметил на изящной шее парнишки амулет ученика жреца. Отдёрнул руку Лириен. Шумно вздохнул и привалился к соседнему дереву. Он только что чуть не совершил проклятие! Чуть было не сделал того, что должно было сотворить Кордеку. Ведь Бьорк, которого он хотел благословить, принадлежал духовной касте клана. Жрецы до конца своих дней не знавали ни радостей любви, ни сладких поцелуев, ни жарких ночей с возлюбленным. Не это ли проклятие? А если ученика жреца Бьорка одурманить чувством, то будет это низко и подло. Но ничего! В селении божество найдет не менее достойного омегу. Так размышлял Лириен, пока юный омега, собрав немного первого берёзового сока, — с нескольких деревьев по чуть-чуть — не обошёл каждое со словами благодарности и пожеланиями скорого заживления. — Идём, путник Лири! — мальчик протянул божеству изящную руку. — Мои родители примут тебя достойно! — Да, поспешим! — согласился бог и встал на ноги. Меж тем к священной роще приближался Кордек с братьями-волками. Заприметил бог проклятия невинного омегу, предназначенного всю жизнь хранить себя для культа, и злобно ухмыльнулся. Бросил взгляд на Ферта и выпустил про́клятый кусок металла в сторону берёз. Острой льдинкой кольнуло плечо юного омеги. Вздрогнул он и сбился с шага, недоуменно оглянувшись. И нахмурился могущественный Лириен, встретив насмешливый взгляд соперника, взмахнул легкой зачарованной веточкой, будто отменяя сотворенное зло. Рассыпался Кордеков металл, чуть спалил берёзовую ветвь в руке Лириена и разлетелся искрами в разные стороны. Как заворожённые смотрели братья-волки на то, что творят странствующий монах и одинокий охотник, не подозревая об их божественности. Заметили, как корчится от боли проклятия совсем юный омега, схватившись за плечо и следуя ладонью к сердцу, куда упало семя про́клятой любви, как слёзы отчаяния наполняют удивительные зелёные глаза мальчика. — Ему же больно, во имя Вардгрифа! — воскликнул Ферт и первым кинулся на помощь омежке. В это время искры то ли про́клятого благословения, то ли благословенного проклятия поразили и самого юного альфу, обожгли до самого сердца. Парнишка, даже заметив, что падает сражённое божественной игрой дерево, не отступил. — Молодые глупцы, — проворчал надменный Хродгейр и поспешил уже на помощь брату. Тут и его опалили языки рокового пламени. Рыкнул волк, почувствовал удар, похожий на удар копья, но сцепил зубы и бросился к горящей берёзке и двум юнцам. А боги, заронив семена своего дара в сердца земных существ, вернулись к себе на небеса и стали наблюдать, что будет дальше. — Поубивают волки друг друга, — самодовольно заметил Кордек. — А бедняга оленёнок будет страдать! — И оскалился, торжествующе глядя на Лириена. Таинственно улыбнулся светлый бог: — Да, для оленёнка это одновременно и проклятие, и благословение. А что до волков… — Тут Лириен лукаво посмотрел на соперника. — У одного проклятие благословением рассеется, как морок. А другой найдёт в благословении проклятием самое дорогое сокровище… — Ты не это ли называешь благословением? — усмехнулся Кордек, указывая пальцем вниз. На земной тверди Хродгейр вытаскивал из-под обломков горящего дерева двух юнцов, которые только жались и смотрели в глаза друг к другу, словно искали ответ на какой-то вопрос. — Вот глупые волчата! — рявкал Хродгейр, не обращая внимания на жар огня в сердце и туман оморочки в голове. — Брат! Да приди ты в себя! — он отрезвил Ферта звонкой пощёчиной. — Да… Я… В порядке, — парнишка вынырнул из зелёных озёр в глазах омеги. — Что это было, Хродгейр? — Боги что-то не поделили, — пискнул омега, поскуливая от боли в сердце. — Как я мог не заметить благословенный свет, что шёл от монаха? — Тебя, что ли, не поделили, мелкий оленёнок? — могучий альфа отряхивал мальчика от травинок и кусочков сгоревшего дерева. — И вас. Обоих, — снова пролепетал мальчик, косясь то на юного волка, то на более старшего. Братья переглянулись. В их голубых глазах мелькнуло беспощадное пламя, с каким волки дерутся за добычу. Могучий инстинкт соперничества затуманил головы. И вот уже клыки обнажились, ирокезы вдоль мускулистых спин встали торчком, а руки начали превращаться в мохнатые волчьи лапы. Воздух, пропахший гарью умершего в огне дерева, наполнился предостерегающим рыком двух самцов. Хродгейр и Ферт загрызли бы друг друга на радость Кордеку, но звонкий окрик омеги, перепуганного не только смертью берёзки, но и тем, что на его глазах затевалась драка, вернул сыновей Агнара в человеческое обличье. — Не дело это — братьям грызться, — мотнул головой Хродгейр, словно стряхивал морок. — Да и этого мальчика надо подлечить, — заметил Ферт, показывая на царапины и порезы в прорехах рубахи и широких штанов. Омежка, даже весь в саже, в порванной на груди рубахе, в разодранных на коленках штанах и с испугом в огромных глазищах, прелестный настолько, что его вожделели два волка-альфы, тихонько сказал: — Не сто́ит! Я сам доберусь до своего селения. И так я премного благодарен вам за спасение. — Доберётся он! — хмыкнул старший из волков, снисходительно скользнув ледяным взглядом по юному омеге. — Тебе сказали: к себе возьмём. И не рыпайся! — Он легко взвалил мальчика на плечо и кивнул брату: — Ну ты-то сам дойдёшь! Ферт тихо рыкнул, показал клыки, но послушно последовал за братом, не сводя глаз с омеги на мощном плече Хродгейра. — Как тебя зовут, оленёнок? — спросил Ферт омежку. — Бьорк, — ответил мальчик, смущенный своим положением. — Родители так нарекли. Учитель Секвойя зовёт Берёзкой. — Берёзка! — хмыкнул Хродгейр, грубо подбросив Бьорка на плече, устраивая удобнее. — Шибко грамотный? — Секвойя и грамоте обучил, — не без гордости заявил мальчик, не обращая внимания на выходку волка. — Прости моего брата, — младший волк зло посмотрел на старшего. — Хродгейр неучтив иногда бывает. А я — Ферт. Тем временем все трое оказались во владениях волков. Перепуганного Бьорка передали в руки знахаря Колгрима. — А ты, мальчик, благословлён и проклят одновременно, — сказал знахарь-омега, пригладив светлые вихры Бьорка и улыбнувшись ему. — Они тоже, — ответил мальчик, тоскливым взглядом окидывая волков, которым альфа-лекарь Грорейст лечил полученные ожоги и ссадины, отчего волки шипели и скалились. — Уж не знаю, кого из богов ты так разозлил, — вздохнул Колгрим, коснувшись груди Бьорка, где заполошно стучало сердце, — но эту рану ни я, ни Грорейст не сможем излечить. — Я знаю, — мальчик грустно посмотрел на знахаря, а затем его взгляд вновь притянули волки. Оба сильные, крепкие, они сидели спинами к Бьорку и лишь порыкивали, если мазь знахаря доставляла неудобство. Берёзка залюбовался широкой спиной Хродгейра, с тёмно-каштановой полосой вдоль позвоночника, со шрамами, полученными в боях и на охоте, с татуировками в честь побед. Он смотрел на мускулистые плечи волка, его сильные руки, перевитые мышцами. По-своему был красив и Ферт, но более изящный, чем брат. Его спину с ирокезом, более светлым, чем у Хродгейра, уже пересекал рубец от копья противника, а лопатку горделиво украшал рисунок, показывающий, что юноша одержал свою первую победу. Он и в плечах не такой широкий, как брат, хотя крепкий. И руки его не такие мощные. Хороши братья! Берёзка так и не понял, кто же ему больше понравился: надменный и бесстыжий Хродгейр или юный и доброжелательный Ферт. Бьорк вдруг смутился и отвёл глаза, пунцовея. Нельзя ему, омеге, предназначенному служить святому культу чистых рун, так беззастенчиво рассматривать молодых альф. Но взгляд омежки снова заскользил по поджарым спинам волков. Наконец знахари, о чём-то пошептавшись, сказали, что младший сын вожака и гость должны дождаться, когда ведуны приготовят им какое-то зелье, а старшего выставили, сказав, что на нём и так всё заживёт. — И этого я с собой на ночь заберу, — заявил Грорейст, кивнув на Ферта, который пил зелье, придающее сил, и посматривал на Берёзку как-то странно: хищно, пристально, с вожделением. Совсем не как альфа, едва ставший воином. Бьорк смущённо полуулыбался, ёрзал маленьким задом по шкуре и старался полностью прикрыться покрывалом. Но даже плотная ткань, обёрнутая вокруг тела мальчика, заставляла его чувствовать себя обнажённым под взглядом юного волка. Бьорк густо покраснел, подумав, как бы он сгорал от смущения под плотоядным взглядом старшего брата. Самое разумное, что мог сделать омега, это уткнуться в свою чашу с зельем и маленькими глотками пить тёмную тягучую жидкость с ароматом мёда и трав. — Не бойся, — сказал ему Колгрим. — Я буду с тобой ночью. Никто тебя не тронет. — Спасибо, — благодарно поднял на знахаря свои зелёные глаза Бьорк. Пока знахари о чём-то шептались, отчаянно жестикулируя, Бьорк допил свой напиток и уставился на Ферта. Молодой волк смотрел на юного оленёнка долгим взглядом, полным противоречий: тут была и нежная поволока первой влюблённости, и азарт охотника, и желание подчинить и подарить всего себя одновременно… Берёзка вздрогнул и смущённо отвёл взгляд. Внезапно хлопотавший вокруг него Колгрим вскинул глаза ко входу, где появился стройный бета в плаще, и даже устало улыбнулся: — О, Санори! Наконец-то дитя Игена подскажет нам, что делать с этими мальцами, которых боги одурманили. — Вот сто́ило только уйти в Гроссбург на пару дней, тут же альфа и омега дел наворотили, — проворчал вошедший, но тем не менее, к великому удивлению Бьорка, обменялся нежными поцелуями со знахарями и стал осматривать младшего сына вожака и трепетного юного гостя. Берёзка и не подозревал, что волки-ведуны научились обходить некоторые законы. Альфе нельзя было знать омег в страсти, а омегам — альф. Вот эти двое знахарей просто взяли себе бету, с ним и утоляли свою похоть, изрядно мешавшую помогать людям клана. — А где третий? — оживился Санори. — У Хродгейра слишком холодное сердце, чтобы сам Далл разжёг в нём любовь, — махнул рукой Грорейст. — Его не смог одолеть даже Кордек своим проклятием… Бьорк затих и слушал знахарей. Ему же самому предстояло выполнять такую же миссию в клане Ланей. Но чтобы познать альфу или бету! Это возмутительно! А Санори тем временем заглянул в глаза оленёнку. — Не могу понять — благословение или проклятие коснулось этого кроху, — сказал он, изучая своим ровным жёлтым сиянием глубокую зелень глаз мальчика. — Но оленёнок не так одержим, как сыновья Агнара. — Да уж, — согласился Грорейст. — У него сильный разум и чистое сердце. Поможешь мне ночью сдержать пламя Ферта? Бета кивнул, забрал у Колгрима котомку со всем необходимым для ритуала, снова нежно поцеловал омегу и помог альфе вывести юного сына вожака, который был не совсем в себе: ирокез вставал торчком, дрожащие губы обнажали поблёскивающие клыки, в глазах горел огонь желания и одновременно светилось пламя нежности. — Что с ним будет? — робко спросил Бьорк у Колгрима, глядя, как крупный альфа и не меньший по размерам бета уводят дёргающегося молодого волка из хижины ведунов. — Будут прогонять морок, — ответил знахарь. — С тобой проще. Ты более стойкий к страсти… Мальчик кивнул только. Знал бы юный омега, как строго поступят с альфой-волчонком ведуны! Посадили голубоглазого парня на цепь, как сажают люди псов, чтобы охраняли человеческие дома. Всю ночь ходили два знахаря вокруг Ферта, читали заговоры над обезумевшим мальчишкой, словно отмаливали у богов. Юный альфа метался, будто отравленный крик-травой: в глазах сверкали жёлтые молнии, голос срывался в громоподобный вой взрослого волка в гоне, юноша наполнялся силой, что его едва сдерживали взрослые альфа и бета. И тут же Ферт катался по земле, скулил, подобно осиротевшему волчонку. Из его почти прозрачных голубых глаз текли слёзы, но так и не облегчали страданий от этого проклятия любовью или благословения болью. Лишь на рассвете Грорейст снял цепь с плачущего, словно маленький ребёнок, Ферта. Санори, обняв парня, гладил по тёмным волосам и успокаивал тихим ровным голосом. Юный альфа всхлипывал и шмыгал носом. — Гро, если мы сейчас же не прекратим, мальчик может умереть, — заявил Санори, нашёптывая Ферту успокаивающие слова. — Не выдержит он снятия заклятия за один раз. — Это не стрелы Далла, — вздохнул Грорейст. — И не оморочки и безумие. — Я сам не могу понять, что это было, — согласился бета-ведун. — Как будто светлый Лириен и мрачный Кордек одновременно одарили парня своими чарами. — Я всё решил, — вдруг объявил Ферт чуть срывающимся голосом. — Я пойду к отцу. Спрошу позволения взять замуж омегу. Юный сын Агнара вскочил на ноги, поклонился обоим знахарям и побежал к отцу, терзаемый проклятием и сжигаемый благословением. Одно, о чём мог думать Ферт, — дикое желание заполучить Берёзку Бьорка. Потому альфа спешил сообщить родителям, что хочет посвататься к омеге из клана Ланей. Приближаясь к жилищу Агнара, Ферт почуял, что немногим ранее к отцу пришёл Хродгейр. Юный альфа зло рыкнул, недовольный, что из-за брата ему придётся ждать, чтобы сообщить родителям о своём желании взять Бьорка замуж. Но вместе с тем в его душу закралось волнение, что старший брат пришёл к отцу с таким же намерением. Но Хродгейр появился перед родителями лишь в поиске ответов на вопросов, которые не смог найти даже у беты своих родителей, разумного и хитрого лиса Фроди, к которому он направился накануне, когда его выставили ведуны. — Скажи, что это было? — спросил альфа, вломившись в дом Фроди, который был немногим старше сына Агнара. — Хродгейр, я всего лишь советник, военачальник и супруг твоих отца и отчима-папы, — ответил лис, качнув ярко-рыжей головой. — Если знахари клана не могут распознать, что за морок тебя снедает, что за игры с тобой затеяли боги, то я тем более не знаю. Извини… — Ты не сталкивался с таким? — налетел на бету Хродгейр, ухватив того за грудки и свирепо глядя обезумевшими глазами. — Нет. Но если бы ты больше интересовался чтением, то нашёл бы в свитках библиотеки Гроссбурга что-то похожее, — вздохнул Фроди, глянув на молодого альфу спокойными тёмно-карими глазами. — Оттого, что ты меня трясёшь, как яблоню по осени, ты не узнаешь ничего. — О, Кордек тебя покрой! — выругался альфа, чувствуя, как сгорает от желания увидеть юного Бьорка, прикоснуться к нему, овладеть им. Хродгейр задышал чаще, мотнул головой. — Дурман на тебя спустили боги, — вздохнул Фроди. — Я могу лишь немного облегчить твои страдания этим, — он поставил на стол бутыль с медовухой и две берестяные кружки. — Во имя Вардгрифа, разливай уже! — нетерпеливо рыкнул Хродгейр в надежде, что хмель поможет освободиться от терзающих его мыслей о Берёзке. Но ароматная терпкая медовуха не заглушила жар в сердце. Она ещё больше распалила нутро волка, ударила в голову и спустилась ниже. — Не могу терпеть это, — прошипел Хродгейр, опустошая стакан. — Верно, Далл не теми стрелами меня сразил! — Или не Далл, — ответил Фроди. — Что знахари сказали? Волк только махнул могучей рукой и вздохнул. В горле защемило, в голове помутилось. — Что ж за напасть на моего Агнара свалилась! — воскликнул Фроди, обняв первенца своего супруга. Хродгейр обхватил ручищами стройного бету и прижал к себе. Фроди привычно притянул к себе альфу и впился в его губы долгим поцелуем. Уж сколько раз они проделывали это! Бета Агнара с ведома и позволения супруга обучил Хродгейра искусству плотской любви. А потом и сам молодой альфа, унаследовавший несдержанность отца, бегал к Фроди за успокоением тела. А заодно и за мудрым советом, не раз помогавшим чересчур страстному волку выпутаться из очередного любовного приключения. — Лучше ко мне приходи, — говорил лис, выслушав юного альфу, которому намяли бока родственники омеги или беты, которого соблазнил волк. Они и сейчас, посрывав друг с друга одежду, с воем и всхлипами катались по шкурам, словно сцепились в драке. Хродгейр, глаза которого застилали слёзы боли и хмарь безумия, отчаянно тискал стройное поджарое тело Фроди, оставляя засосы и синяки. Тот извивался под сокрушительным напором молодого волка. Альфа, порыкивая, рвано дыша и не обращая внимания на то, как бета в порыве похоти царапает его самого, навалился мощным телом на супруга своего отца и дал волю своему внутреннему зверю. Наскоро растянув Фроди, Хродгейр поставил бету на четвереньки, чуть надавил на поясницу и ворвался в него с воем и скрежетанием клыков. Тот принял волка с привычным всхлипом и, чуть привыкнув к размерам плоти, задвигался навстречу. Хродгейр ухватил руками бёдра лиса, зубами вцепился в загривок с ярко-рыжим ирокезом, принялся отчаянно натягивать бету на свой взбунтовавшийся член. Кончил он, громко воя. И тут же покинул отверстие Фроди, а потом благодарно довёл до оргазма и рыжего любовника. — Ты сегодня особенно несдержан был, — сказал бета, ещё не отдышавшись от той бури, что на него обрушил Хродгейр. — Ты даже в гон таким не бываешь, — он снова положил огненную голову на широкую грудь альфы. — Да словно разум помутился, — признался волк. — Не могу думать ни о ком, кроме… — Того омежки-лани? — подсказал Фроди, заглянув в пронзительно-голубые глаза любовника. Хродгейр кивнул. — Какое-то помешательство. У меня внутри всё горит. Фроди звонко рассмеялся. — И все вокруг тоже горят! Никогда ни твой отец, ни ты не обжигали меня так, — бета повернулся к любовнику крепкой спиной, где алели только что оставленные отметины от клыков и когтей волка. — Извини, — Хродгейр зализывал раны на поджаром теле Фроди. — Но что мне делать? — Хочешь проделать с омегой то, что сейчас со мной? — насмешливо спросил бета, жмурясь от удовольствия под шершавым языком альфы. — Безумно хочу, — выдохнул тот, даже его глаза стали синими. — Даже не вздумай брать оленёнка силой! — Я бы никогда не взял силой невинного омегу, — оскалился Хродгейр. — Знаю, что делать! Я пойду к отцу и скажу, чтобы отправлял сватов к Ланям! — Альфа быстро поцеловал Фроди и стал поспешно одеваться. — Отец давно уже вменяет мне, что пора заводить семью. Бета только покачал головой. — Ты знаешь, что этот омега — ученик жреца рун? Хродгейр внимательно посмотрел на бету. — Этот мальчик не должен знать плотской любви, — вздохнул Фроди и потянулся. — Иди лучше в кузницу. Там сожги своё проклятие в кузнечном камине. И уж если боги решили поиграть тобой, стань как клинок на наковальне, — посоветовал мудрый бета. Хродгейр ничего не смог ответить. Лисий совет был разумным и самым правильным. Но его нутро, сжигаемое диким желанием овладеть оленёнком, требовало удовлетворения. Альфа лишь поцеловал любовника на прощание и поспешил к отцу. Родители, выслушав обезумевшего от одержимости Хродгейра, напомнили ему, что Бьорк из клана Ланей не может быть рассмотрен в качестве жениха для старшего сына Агнара. И если Хродгейру так не терпится обзавестись омегой, то есть другие, которые с удовольствием войдут в клан Волков в качестве супруга сына вожака. Недовольный ответом, альфа в смятении покинул дом родителей. Чуть не подрался с подошедшим Фертом, который также был одержим Берёзкой. Лишь в Берёзовых Кущах Хродгейр немного охладил свой пыл, упав лицом в траву. Он гладил рукой сгоревшее накануне дерево, касался губами обожженной земли и заливал скупыми слезами скукоженные листья, умершие в огне. Огромный альфа отчаянно поскуливал и словно молил богов дать ему немного успокоения. — Это ты называешь благословением? — злорадно спросил Кордек, указывая скрюченным пальцем на бьющегося в одержимости Хродгейра, который тоскливо выл, тёрся щекой о траву, где вчера сидел Берёзка и отчаянно терзал свою вновь восставшую плоть в надежде хоть немного облегчить свои страдания. — Это благословение, — не отступал от своего Лириен. Его светлый взор заприметил Бьорка. Мальчишка на рассвете покинул дом Колгрима, оставив знахарю в благодарность за лечение свои серебряные серёжки. Омега, подгоняемый доселе неизвестным ему жаром внутри, бежал к Берёзовых Кущам, словно надеялся среди стройных белоствольных деревьев найти ответ, как ему быть дальше. Ведь он — ученик жреца и сам в будущем пророк рун, а потому не должен знать любви. Но в то же время его сердце опалил огонь, он снова хочет увидеть альфу. Этот голубоглазый волк, который вчера спас его от верной гибели, похитил его разум и, кажется, навсегда занял все его мысли. Лириен только задержал мальчика, чтобы тот не испугался, увидев Хродгейра в безумной горячке. Лишь когда волк утёр слёзы одержимости, светлый бог позволил Бьорку войти в хоровод берёзок. — Ну конечно, это благословение, — улыбнулось златокудрое божество. — Беркана, выпавшая этим двоим, укажет путь, как преодолеть все препятствия.