Моё благословение проклятием

Казалось, небесные Вардгриф и Элнари слились в чувственном поцелуе, и жар от соприкосновения божественных губ спускался на землю полуденным маревом. Словно благословлял любовь Хродгейра и Бьорка, таких непокорных и своенравных, но таких верных друг другу, что даже сам мудрый и рассудительный Налус посчитал своим долгом выступить в защиту этой пары, если оракулы будут просить наказания для отступников. Весь день наслаждались альфа и омега ласками и поцелуями, сливались воедино и уносились на вершины блаженства. Не могли налюбиться и не могли насладиться один другим. Лишь когда полная луна вновь взошла на лиловые небеса, измождённые и уставшие, но счастливые и хмельные от любви, они уснули в объятиях друг друга. Первый рассвет они встретили вместе. Бьорк встрепенулся, поняв, что проснулся оттого, что его по спине поглаживала тёплая волчья рука: невесомо касалась светлого ирокеза, чуть оглаживала упругие ягодицы и стройное бедро, закинутое на ноги альфы. — Ты такой прекрасный, когда спишь, — прошептал Хродгейр, улыбаясь одними глазами из-под приопущенных ресниц. В ответ омега тоже улыбнулся и потянулся за поцелуем. И тут же был втянут в новый вихрь страсти. Замер, желая навсегда остаться в тёплых объятиях, чувствовать жаркое дыхание в макушку и ласкать губами ключицы. Бьорк осторожно выдохнул, провёл рукой по торчащему ирокезу на могучей спине, тихонько застонал от нежных пальцев, что поглаживали его зад и промежность, кружили около вновь сочащейся дырочки. Альфа коснулся губами ямки за ухом любимого, почувствовал, как наливается силой омежье естество, тычется в его бедро и как медленно твердеет его могучий член. У Бьорка свело внизу живота, он оторвался от втянувших его в поцелуй губ, стёк вниз. Стал сосать волчье достоинство, помогая себе рукой. Облизал большую плоть, поласкал яйца, протолкнул в горло головку, заскулив от удовольствия. Услышал, как тихонько застонал Хродгейр, как шумно задышал, подаваясь навстречу этим ласкам. На языке омеги растеклись первые капли смазки. Волк осторожно прихватил его за волосы, отстранил от себя, уложил на шкуры, провёл рукой по задрожавшему телу, повторил этот путь губами и раздвинул ноги. Он тоже захотел поделиться своей любовью — вылизал промежность, проник в анус языком, а потом и пальцами, заставив Бьорка выгнуться и издать требовательный стон. Сколько же в этом тонком и лёгком омеге внутренней силы! И как этот мальчик смог покорить сурового волка? Хродгейр чуть оторвался от ласк и одарил Бьорка синим-синим взглядом. Омега охнул и откинул голову, подаваясь бедрами навстречу. Всхлипнул, сжав пальцы на плечах альфы. Хродгейр растянул дырочку до предела и медленно вошёл внутрь, наслаждаясь каждым мгновением слияния с любимым. Снова жарко задышал омега от приятной, мягкой боли, задрожал всем телом, застонав от ослепительной остроты ощущений. Сам волк издал стон, вторгаясь своим жаром глубже и глубже, пока не коснулся пахом омежьей расселины. Припал к губам, что закусывал Бьорк, тихо, довольно урча, сжал в объятиях. Одной рукой начал перекатывать припухшие соски, другой поглаживать небольшой торчащий член. Что-то зашептал, нежное и тёплое, как весенний ветерок. Первая боль ушла и уступила место сладкому наслаждению. Запрокинул голову назад Бьорк, упёрся руками в волчью грудь и подался навстречу сильным толчкам. Забились оба сердца, как одно, стоны слились воедино, переплетённые тела скользили друг против друга. Перевернулся Хродгейр на спину, не покидая своего омегу. Парнишка, оседлавший волка, словно коня, продолжил свою любовную скачку на плоти альфы, то выпуская почти полностью, то втягивая жадной дырочкой до самых яиц. Зарычал Хродгейр, зашипел сквозь отросшие клыки, излился глубоко внутрь омеги. Тут и Бьорк, сладко вскрикнув, выплеснулся на свой живот и в волчий кулак белёсую струйку. Но не покинул раздувающийся узел альфы. Закусив губу, заглянул нежной зеленью в синий огонь глаз Хродгейра и повёл узкими бёдрами, доставляя обоим ещё больше удовольствия. — Сколько же в тебе нежности и страсти, — хрипло сказал тот, оглаживая бока Бьорка, его стройные бёдра и играя сосками. — Ты разбудил во мне это, — простонал в ответ парнишка, упершись ладонями в твёрдый живот любовника и прикрывая осоловелые от удовольствия глаза. — Не это ли самое лучшее знание — познание самого себя? — Так и я себя лучше узнал, — тихим шёпотом признался волк, насаживая омегу на себя и вновь выплёскивая в него своё семя. — Например, что больше мне никто не нужен во всем мире. Только ты. Затем положил его на спину и стал сосать ожившее естество, пока не принял горячий всплеск в горло. Довольно урча, вылизал насухо, позволил так же вылизать себя, с бесконечной любовью в синем взгляде наблюдая, как Бьорк доставляет наслаждение альфе и сам наслаждается этим. — Ты же теперь не сможешь быть хранителем руны, — сказал Хродгейр, обнимая любимого, ещё трепетавшего от последствий соития, поглаживая его по взмокшим светлым волосам. — Я понял, что, не познав тебя, не получу все знания о Беркане, — ответил Бьорк, положил голову на грудь своего альфы, всю в глянце от пота и семени. — И пусть я стану всего лишь деревенским лекарем, но зато я буду счастлив, что мои знания будут приносить здоровье другим и что мне за это будет позволено быть рядом с тобой. Это и есть чудо гармонии природы, Хродгейр. Глупо лишаться этого ради священного сана Хранителя. Что они могут знать — пустые и холодные в своей горной обители? Альфа вскинул голову, посмотрел вдаль: — И мне нужно перестать трусливо сбегать от самого себя. — Ты о чём? — спросил Бьорк. — О том, что я должен был сразу сказать отцу о тебе! Ты, нежный омега, и то признал любовь быстрее, чем я — воин и охотник, — удручённо покачал головой волк. Берёзка вскинул на любимого сияющие зелёные глаза и обнял. — Мои родители тоже не знают, что я сбежал из Облачной башни. К тебе. — Ты не боишься их гнева? Омега помотал светловолосой головой. — Они примут меня любого. И учитель тоже… Как же стыдно стало Хродгейру! Он — большой сильный волк, который водит отцовскую стаю на охоту, испугался признаться в своих чувствах, малодушно сбежал с цепи и теперь скрывается в Берёзовых Кущах, как какой-то предатель! — Идём! — рявкнул он, вскакивая на ноги. Голубые глаза засветились решимостью, на губах появилась усмешка над превратностями божественных игр. Он был готов встретить свою судьбу, какой бы она ни была! Ещё не достиг солнечный диск вершины небес, а Хродгейр и Бьорк вошли в волчье поселение в Дорнвальде. Альфу тут же взяли в кольцо волки с копьями наперевес. Те самые волки, которыми он сам недавно командовал. На их суровых лицах читалось непонимание: зачем их предводитель вернулся — ведь это означало суровое наказание за побег, совершённый прошлой ночью! Однако и сочувствие мерцало в глубине светлых волчьих глазах. Словно нехотя делали молодые воины то, что должны были делать по закону. — Отец, выслушай меня! — заявил Хродгейр, приветственно подняв руку, другой рукой прижимая к себе перепуганного омегу. Старый Агнар устроился на троне, сделанном из ствола огромного дерева. По обе стороны от него расположились его бета-лис Фроди и омега-орёл Ари. — Здравствуй, сын, — ответил волк. — Расскажи прилюдно, что заставило тебя преступить закон. Поведай всем, почему ты сбежал и нарушил отцовский договор. Альфа посмотрел, как волки чуть оттеснили Бьорка в сторону, шагнул вперёд и поклонился родителям: — Отец, Ари, Фроди! И вы, свободные волки! — он кивком поприветствовал стаю, окружившую пришельцев. — Я всегда был честен, справедлив и никогда не давал поводов усомниться в том, что моя жизнь принадлежит стае! Но моя жизнь также принадлежит и мне. Почему я не могу распоряжаться ею по своему усмотрению? Почему не могу сделать свой выбор? — Потому что ты — сын вожака стаи, — ответил Агнар, но заметил, как в последние сезоны сын стал будто иным: какая-то неведомая сила сделала его мягче, задумчивее, словно усмирила пламя несдержанности. И почти поверил гордый старик, что пало проклятие их рода. — Разве выбор — это не воля богов? Молодой альфа чуть усмехнулся, качнул темноволосой головой. — Боги лишь дают цель. А как её достичь — мы выбираем сами. Мы сами находим свой путь! И нужно слушать не только голос разума, но и прислушиваться к своему сердцу, — повторил он наставление отчима-омеги. — Ведь так, Ари? — Твой сын прав, Агнар, — согласился Волк-из-Орлов. — Не слушая своё сердце, человек становится чёрствым и бездушным. Радуйся, что твой Хродгейр понял это и при выборе своего пути не слепо подчинялся законам разума, но шёл по велению своей души. — Но как же тюлени? — спросил вожак, всё ещё неудовлетворённый объяснениями сына. — Тебе в новолуние ехать на острова Салоарна. А от тебя пахнет юным омегой на весь Дорнвальд, — заявил он, поглядывая на дрожащего от волнения Бьорка. — Этот юный омега — мой супруг перед богами! — дерзко ответил Хродгейр. — Выйди сюда! — приказал Берёзке грозный волчий предводитель. — Скажи, кто ты? Юноша выступил вперёд, встал рядом со своим альфой. Окинул взглядом волков. — Я… мне… — начал он срывающимся голосом. Но почувствовав на плече тёплую руку Хродгейра, чуть накрыл её пальцами и глубоко вдохнул. — Меня зовут Бьорк Берёзка, сын Дира и Трота из клана Ланей. Я был учеником мудрого Секвойи и готовился стать хранителем руны Берканы в Облачной Башне. Но боги уготовили мне другую судьбу. И я свой выбор сделал! — произнёс он так уверенно, что по толпе поразившихся такой смелости хрупкого омеги волков прошли гул и шёпот. — Разве хранители руны могут предаваться плотским утехам? — спросил Агнар, чем заставил омегу густо покраснеть и отвести взгляд чистых зелёных глаз. — Это мой выбор, конунг Агнар, — учтиво ответил Бьорк, справившись со смущением. — Пока я не принял рунное ожерелье, по закону я могу остаться простым омегой. — Стало быть, ты выбрал быть простым ведуном, — усмехнулся седой волк. — Я выбрал быть со своим любимым! — чуть дерзко отозвался Берёзка. Почувствовал, как волчья рука мягко обнимает его за талию, словно поддерживает, и прильнул к Хродгейру. — Отец, этот маленький оленёнок оказался сильнее духом, чем я — волчий воин! — заявил молодой альфа. — Вини и меня! — вдруг раздался голос около Агнара. По поляне пронесся гул голосов, а вождь, оглянувшись, болезненно вздохнул: — Ферт? Ты-то тут причём? — Отец, это я помог брату бежать, — признался парень, преклоняя колено перед ярлом. — Я думал, что… если Хродгейр не возьмёт замуж тюленей, то мне… — юный волк засмущался, но, мотнув головой, заявил: — Я сам хотел взять одного из сыновей Тетнинга! Вожак чуть не вскочил с места, услышав слова второго сына. — Да что ж вы такие непокорные! — воскликнул он, скрывая отчаяние и тяжелое отцовское горе, но мягко остановившая его рука Ари не дала разразиться буре. — Они слушают и разум, и сердце, — вмешался молчавший до этого Фроди. — Ты же, Агнар, на Совете прислушиваешься ко всем волкам. И в жизни ты внимаешь и мне, и нашему омеге, — он тепло улыбнулся Ари. — Твои же сыновья живут не только по закону чести и долга, но и по закону своей души. Это сложно — сделать правильный выбор. Но это их выбор. И они сами отвечают за него. Агнар подпёр седую голову рукой, призадумался. И увидел, как согласно кивают ведуны клана. — Позволь, вожак! — выступил один из знахарей. — Не боги ли дали нам возможность делать свой выбор, сделав из зверей людьми? Я тоже в своё время размышлял, кем мне стать — хранителем руны или простым лекарем. Снова зашептались волки. Посмотрел Агнар на своих подданных, на ведуна, на сыновей, на юного омегу, которого привёл его старший сын. — Видно, так угодно богам, — произнёс он, уже думая, как он будет объяснять всё это Большому Тюленю. — Отец, проси Большого Тюленя отдать за меня Сеалу, — сказал наконец Ферт, с придыханием произнося имя возлюбленного. — Ты представляешь, о чём просишь меня? — взревел старый волк. — Вместо того, чтобы отдать тюленям альфу, мы ещё и молодого омегу потребуем! — Скажи ему, — тихонько подтолкнул брата Хродгейр. Ферт набрал побольше воздуха и выдал отцу то, что предлагал ему брат в ночь своего побега. — Предложи Тетнингу принять в клан нескольких альф из тех, кто ходил с моим братом на охоту в последние лета, — сказал юный альфа. — Да, отец, — поддержал того Хродгейр. — Они преданы мне. Пойдут за мной. И даже готовы отдать жизнь за меня, — воодушевлённо говорил волк. — Они уже признали меня вожаком и… — он осёкся. — Чтобы удалить из клана недовольных, что вожаком всё же станет Ферт, ты думаешь отослать твоих сторонников на Салоарна? — усмехнулся Агнар, поразившись мудрому и хитро продуманному шагу. Братья закивали. — Что ж… — вздохнул вожак. — А ты сам предложи, сын! — заявил он своему первенцу. Сейчас же созвал Хродгейр своих охотников, переговорил с ними и вскоре сообщил отцу, что несколько молодых здоровых альф готовы отправиться на север. — Говорят, что готовы ради клана, — сказал молодой альфа отцу. — Некоторые наслышаны о красоте северных тюленей. А кто-то решил стяжать себе славу в боевых походах… Агнар согласно кивнул. — Что ж, можно и нам готовиться. Старший сын мой, ты думай, куда отправишься. И ты, мой младший сын, подумай, как будешь править кланом. Долго ещё он расспрашивал сыновей о выборе их пути. Уже и волки разошлись по своим логовам, солнце стало клониться к горизонту. Оба сына Агнара убеждали отца, что выбор пути — это равновесие и гармония между собой и всем миром, нельзя обделять одно в угоду другому. Поведал Агнар Бьорку и то, кто был папа Хродгейра и почему так получилось, что вожаком стаи будет не первенец, а Ферт. Лишь когда на небесах зажглись первые звёзды, волчий вожак принял трудное решение. — Ты понимаешь, что означает твой выбор именно такого пути? — спросил он Хродгейра. — Прекрасно понимаю, — улыбнулся тот, держа за руку Бьорка. — И готов ко всему, — он обменялся с омегой тёплыми улыбками. — Да и не один я. — Взгляд волка стал таким нежным, что Агнар всё понял. — Стало быть, перед богами вы уже поклялись, — произнёс старый волк. — И даже больше, — вдруг засмущался Берёзка. — Покажи, — попросил Хродгейр. Омега вспыхнул краской, но чуть оттянул ворот рубахи, показывая вожаку стаи едва затянувшуюся ранку на шее с запёкшейся кровью. Агнар довольно хмыкнул, но приказал собрать пир и пригласить на него Ланей. — Должны же они знать, куда удрал резвый оленёнок! — даже рассмеялся старый альфа. — А ведь и правда, надо мне сказать клану о своём решении! — вдруг оживился Бьорк. Для клана Ланей не стало большой неожиданностью, что омега выбрал путь земной любви. — Я знал, что ты пойдёшь по одному пути с волком! — сказал Секвойя. — Слишком чувственная и приземлённая твоя руна. Для того чтобы познать её, омеге необходима любовь альфы. Она подпитывается вашей общей связью. Очень рад, что ты сделал правильный выбор! Бьорк улыбнулся. Только сейчас ему стало спокойно на душе, мерно забилось сердце, дыхание стало ровным, а тепло руки волка, сжимавшей его, не обжигало неудовлетворённой жаждой единения, а грело, словно уютный огонь в камине. Родители омеги сначала расстроились, что не носить им имени тех, кто привёл в мир хранителя руны. Но глядя в сияющие земным счастьем глаза сына, поняли, что парнишка выбрал быть рядом с любимым. Дир деловито расспрашивал Хродгейра о том, как же он так решился пойти против воли отца. Трот взволнованно носился и суетился, как белка, заготавливающая запасы на зиму. Тем не менее большой пир в Дорнвальде состоялся. После поздравления молодых и пожеланий им счастливой семейной жизни пара предстала перед ведунами. — Готовы ли вы быть вместе? — спросил их Грорейст. — Готовы ли познавать новое? — Готовы ли привести в этот мир детей, дабы продолжить род? — поинтересовался Колгрим. — Готовы ли совершенствовать то, чем одарили вас боги? — задал свой вопрос Санори. — Готовы ли прилагать усилия и идти по выбранному вами пути до конца? — закончил расспросы Секвойя. И на все вопросы пара ответила утвердительно. — Не знаю, сколько нас ждёт испытаний, но я уверен, что мы их пройдём, — заявил Хродгейр, сжимая руку супруга. — И будем поддерживать друг друга, — добавил Бьорк. — А если возникнут разногласия, их мы тоже решим. Довольны остались знахари обоих кланов. — Но вы должны знать, что сила руны, которая изучалась омегой, очень велика, — сказал Секвойя. — И ею нужно пользоваться с умом. — Но не забывать про голос души, — заметил Колгрим. — А потому, чтобы сберечь божественное благословение той любви, что расцвела, вы должны пронести эту любовь через столетия, — уточнил Грорейст. — Но как? — спросил Бьорк. — Не живёт человек так долго. — Человек живёт, пока живо его потомство, — улыбнулся Санори. — А потому кольцо, выкованное альфой, должно передаваться от отца к его сыну-альфе. — И он должен приводить в свой дом омегу, с которым они сберегут свой род, — сказал Секвойя. — Хродгейр, подари уже молодому мужу обычное обручальное колечко! Волк тут же надел на палец Бьорка обычное золотое кольцо, что выковал перед самым пиром в их честь, а сам водрузил на свой палец металл Кордека с угольком Лириена внутри. — Вы должны помнить об этом всегда! И тогда боги и сама Беркана помогут вам! — напутствовали их знахари. — Ведь ваша любовь — само благословение богов! А с далёких небес смотрели на это боги. Мрачный Кордек, увидев своё поражение, молча опустил голову, обдумывая, как же обратить то, что назвали благостью, в проклятие. И решил, что будет делать это столько, сколько носит божественное кольцо на пальце альфа из волков леса Дорн. А Лириен со светлой улыбкой радости глядел на землю, где по дороге из леса к Гроссбургу неспешно двигалась пара всадников: могучий статный волк и нежный стройный омега. Двое остановились перед городскими воротами на рассвете. Поговорили со стражей. И, спешившись, направились в покои бургомистра. — Ты готов идти со мной? — спросил Хродгейр мужа. — Конечно! — ответил Бьорк. — Разве не ради этого я отказался быть хранителем Берканы? — Мы оба — хранители нашей Берканы, — ответил альфа, обнимая супруга. — Теперь мы, и только, решаем нашу судьбу. — Даже если тебе придётся сменить имя, принятое тут, в клане Камней? — улыбнувшись спросил Бьорк. — Да, даже если придётся сменить имя, — ответил Хродгейр. В этот момент из покоев градоначальника вышел его советник. — Господин бургомистр готов вас принять прямо сейчас, — сказал он. — Говорит, ему было видение, что дух его давно умершего брата вернётся. Омега вопросительно посмотрел на мужа. — Господин бургомистр — брат моего папы, — ответил Хродгейр. — Как тебя зовут? — спросил городской голова у молодого альфы, словно ища схожие со своим братом черты. — Рутгер ван Дорн, — представился волк. — Кузнец, охотник, воин. — Твой омега? — кивнул на Берёзку бургомистр. — Мой супруг Бьорк, — уточнил Хродгейр. — Он лекарь, знахарь и толкователь рун. Бургомистр довольно хмыкнул. — Хорошего кузнеца сложно найти, — сказал он. — Да и лекаря тоже. Вы хотите остаться в Гроссбурге? — Если нам будет позволено, — ответил Хродгейр, встав на одно колено и склонив голову. Бьорк последовал примеру мужа. — Позволено, — бургомистр жестом велел обоим подняться. — Не зря сегодня ночью мне было видение, а утром выпал добрый урожай. Пара ван Дорнов вопросительно уставилась на градоначальника. — Каждое утро я достаю из мешочка Акельма судьбу города, — ответил он. — Что же выпало сегодня? — тихо поинтересовался Бьорк. — Богатая добыча, знатный трофей, награда за усердные труды, — ответил бургомистр, показывая деревянную дощечку. — Руна Беркана…

***

Прошли столетия… Рутгер Ульф ван Дорн по прозвищу Большой Волк сидел за своим столом в просторном офисе и думал, что всё он сделал правильно. Преуспевающая кинокомпания «Беркана-фильм», основанная его отцом чуть более полувека назад, выдавала фильм за фильмом, даря зрителям воплощение мечты хотя бы на экране, а владельцу — огромные прибыли. Отец Ульфа всегда говорил, что кинокомпания похожа на поле с посевами: его нужно оберегать, ухаживать за ним — и тогда оно даст богатый урожай. Старик верил в легенду о семье ван Дорн. — Сын, — говорил он Ульфу, — Беркана — руна омежья, а потому альфа ван Дорн — лишь её защитник. В полной мере расцветёт всё, если альфа введёт в семью своего омегу, того, кто сможет продолжить круг жизни. Большой Волк почему-то раньше посмеивался над этой отцовской верой в приметы. Но с годами сам стал в это верить. Особенно когда остался вдовцом, не имея сына-альфу. Покойный супруг оставил лишь двух сыновей — бету Орсона и омегу Хейда. Ульф ван Дорн очень боялся, что настанет время, и некому будет передать свой фамильный перстень. Говорят, его выковал основатель клана — Хродгейр из Дорнвальда, более известный как Рутгер ван Дорн. По легенде этот перстень был выкован из про́клятого Кордеком металла, а внутри был сожжённый благословением Лириена кусок берёзы. И передавался от отца сыну как фамилия и надежда рода. Казалось, Ульф придумал, как обмануть судьбу! Несколько лет назад он нашёл дальнего родственника ван Дорнов, некоего Биргира Хорнтона. Молодой альфа показал себя отличным управленцем, стал вторым лицом в «Беркане». А потом Ульф заметил вполне явный интерес помощника к своему сыну-омеге. Тогда-то ван Дорну и пришла в голову смелая мысль, как обмануть судьбу. Хорнтон был из их клана, даже его нрав был по-вандорновски крутым и несдержанным. — Биргир, у меня к вам предложение, от которого вы не сможете отказаться, — сказал как-то Ульф. Хорнтон напрягся. Но ответил предельно спокойно: — Я вас внимательно слушаю, господин ван Дорн. — Вы прекрасно справляетесь с компанией. А у меня нет наследника альфы, — начал Большой Волк, внимательно следя за реакцией молодого альфы. — Я предлагаю вам взять замуж моего сына Хейда. — Это большая честь, — ответил Биргир, но внутри возликовал. Он уже видел себя в кресле главы «Берканы». Но условия будущего тестя оказались более чем жёсткими. — Рождённый в этом браке альфа будет носить фамилию ван Дорн, — заявил Ульф. — А после станет наследником «Берканы». Биргир, вы готовы быть помощником собственного сына, как сейчас — моим? Хорнтон недовольно сверкнул глазами, но сдержался и покорился воле вожака стаи. Хейд воспринял новость о своём замужестве довольно холодно, но не возражал. У парня был свой интерес. Ведь никто не знал, что он и его брат Орсон уже несколько лет состоят в кровосмесительной связи. Омега рассудил, что чем скорее он родит наследника-альфу, тем раньше он снова окажется в постели брата. И согласился на этот брак по расчёту. Рождение альфочки через год после свадьбы принесло облегчение многим. Хейд и Орсон теперь смогут практически беспрепятственно встречаться. Ульф будет спокоен за клан. А что до Хорнтона — так это мало волновало могущественного Большого Волка. Альфа сделал своё дело, теперь он нужен лишь для того, чтобы дождаться, когда новорождённый Рутгер ван Дорн вырастет и займёт место деда, приняв его фамильный перстень. В тот день довольный Ульф пришёл навестить сына-омегу. — Настоящий ван Дорн, — с гордостью сказал ещё крепкий старик, заглянув в светлые голубые глазки малютки. — Это самый лучший трофей от жизни, сынок. — Может быть, — согласился Хейд. — Как хочешь назвать малыша? — спросил Ульф, даже не интересуясь, что на этот счёт думает отец мальчика. Ведь если первое имя альф-первенцев было неизменным, то второе, выбранное по желанию родителей, было в обиходе гораздо чаще. Омега посмотрел на крошку-сына, погладил его по мягким волосикам на голове и поднял глаза на отца: — Я хочу назвать его Лютер.